Мир на лезвии конька

Анелия шагала по коридору, не обращая внимания на выбор пути. Путь в тренерскую уже отточен до мелочей. Раздражение клокотало в груди и не собиралось никуда уходить. Лучше, конечно, чем апатия, преследовавшая её последние два месяца, да и удерживать безразличное выражение лица было проще, чем изображать эмоции, но злость требовала выхода. Его не было. Неделю назад у неё состоялся неприятный разговор с мадам эр Грай, главой Федерации. Сначала казалось, что чинные рассуждения о погоде и о травмах спортсменок носят дежурный характер. Когда же мадам эр Грай перешла к делу, Анелии сообщили, что кто-то — возможно, министерство спорта, возможно, сторонние партнёры, — недоволен, что все её спортсменки пришли к ней с уже поставленными тройными прыжками. Все аргументы, что выращивали их в основном тренеры «Аметиста», разбились о непреклонное мнение, что, мол, будет хорошо для репутации Анелии как тренера, если она вырастит спортсменку с нуля и до высот. Сама. Иначе её финансированию может настать конец. В конце концов Анелия не выдержала и напрямую спросила — что все это значит. Все эти годы, в конце концов, никого подобные вещи не волновали! Мадам эр Грай, тяжело вздохнув и разом утратив холодную официальность, рассказала, что международная Федерация, прикрываясь серией скандальных репортажей одного известного журналиста про допинг в «Аметисте» и про то, что Анелия никуда не годный тренер — у них была давняя вражда, и Анелия пропустила этот материал мимо ушей, — намекнула, что стоит или отстранить её от тренерства, или опровергнуть слухи. Иначе они займутся ими сами. — Сама понимаешь, что-нибудь нарисовать в такой ситуации — плёвое дело, мы будем обязаны следовать законам, ты лишишься финансирования, а Третий континент получит лёгкую возможность победить на следующих Играх, — глядя в окно, сообщила мадам эр Грай. Президент международки не скрывал своей предвзятости. Все это прекрасно знали и все равно молчали. После такого Анелии ничего не оставалось, кроме как молча кивнуть и уйти. И взять эту девочку в юниорскую группу — как первую попавшуюся подходящую кандидатуру. Анелия выросла в аристократической семье, до двадцати одного года занималась далеко не дешёвым фигурным катанием и абсолютно не привыкла видеть поблизости настолько бедно одетых девушек. Иррационально? Более чем. Но Анелия ничего не могла с собой поделать — ей не нравилась Николь. Она лишь надеялась, что не показала внешне этой неприязни, чтобы не спугнуть незадолго до конца трансферного окна подходящую кандидатуру, и благодарила небеса, что юниорскую группу вёл Тристан. Анелия бы не выдержала постоянно видеть её на катке. Своей головной боли хватает. Она закрыла изнутри дверь тренерской, тяжело вздохнула и в тысячный раз за день набрала номер невестки, чтобы узнать, как там отец. *** На вторую ледовую тренировку Нике ещё разрешили остаться в старшей группе — расписание юниоров сильно отличалось, и иначе день пошёл бы насмарку. Она чувствовала себя лишней — мадам эр Мада заставила всех катать произвольные. Нике же ещё не успели поставить программы ни в прошлом штабе, ни в новом — она осторожно касалась мысли о том, что её новый штаб — здесь. До сих пор не верилось. Да и атмосфера на тренировке не способствовала — на Нику никто не обращал внимания. Тренеры просто сказали задание — напрыгивать сальхов и тулуп, раз уж больше пока ничего не получается, — и отвлеклись на остальных спортсменок. Умом Ника понимала, что это правильно — все шесть девушек поедут на контрольные прокаты сборной, а они уже через две недели. Хоть это и не соревнования, но они важны для имиджа — поэтому активная подготовка к ним оправдана. И все равно ей было обидно — она ведь теперь полноценная ученица штаба. Но раз за разом она забывала свои обиды, засматриваясь на остальных. В группе традиционно проводили жеребьёвку перед прокатами программ — чтобы максимально приблизить обстановку к соревновательной. Девушки весело щебетали между собой, подъезжая к мадам рей Брик, чтобы вытянуть номера прокатов. Майя молчала и держалась в стороне ото всех, блуждая взглядом где-то на противоположном конце катка. Вильма растолкала всех и вытянула бумажку первой — словно демонстрируя свой авторитет. Бросила короткий взгляд и тут же победно вскинула руку, демонстрируя всем цифру «1». Майя лишь скривилась, прошив соперницу ненавидящим взглядом, и тут же молниеносно потянулась, чтобы тоже испытать удачу. Второй номер. Она почти не отреагировала — ни радости, ни злости, только жёстко посмотрела на Вильму, а та ответила ей торжествующей улыбкой. Ника не слишком поняла их реакцию — обычно считалось, что кататься последней, после главных соперниц — огромное везение, ведь можно просчитать необходимый для победы контент. Вильма же, наоборот, чуть не прыгала от восторга из-за первого номера. Впрочем, Ника уже почти привыкла ничему не удивляться. Она для приличия прыгнула тройной тулуп — эйфория от чистых приземлений была все так же сильна, — и замерла, засмотревшись на эффектную начальную позу Вильмы. Её произвольная была поставлена под легендарное «Болеро», и сложные кружевные шаги завораживали с первых нот музыки. Для Вильмы эта программа была серьёзным выходом за пределы её классического девчачье-лиричного образа — эпичная и сложная музыка требовала совсем другого. Но она справлялась — по крайней мере, на посторонний взгляд Ники. Вильма очевидно заходила на какой-то четверной, но беговых даже здесь было минимум. Эффектный глубокий кораблик, и она толкнулась на лутц. Ника затаила дыхание. Безуспешно — сильный недокрут был видим невооружённым глазом, даже без видеоповтора. Вильма удержалась на ногах, но жёсткий степ-аут похоронил надежду на надбавки. На Вильме визуально это никак не отразилось — нельзя было выходить из образа и демонстрировать эмоции, снизят баллы за компоненты. Ника нередко на этом прокалывалась. Тройной флип, тройной риттбергер, каскад флип-тулуп… Девушка все делала чисто, но Ника с разочарованием отметила — ее прыжки не отличались особой эстетичностью. Нет, конечно, все чистенько и аккуратно — но нет-нет, и проскакивали корявые выезды, на которых, казалось, Вильма вот-вот коснётся носом льда, не слишком-то хорошие позиции на отталкиваниях и проблемы с вертикальностью оси. Но стоило ей зайти на вращение, как все разочарование рассеялось. Вращалась Вильма потрясающе — на огромной скорости и в невероятных по сложности позициях. А бильман в её исполнении вызвал у Ники бурю восторга. Растяжка Вильмы была вне всяких похвал. Дорожка шагов была ожидаемо сложной — Вильма делала её лучше всех действующих фигуристок. Каждое движение, каждый поворот попадал идеально в музыку. В хореографической своей части этот прокат был безупречен. Когда не нужно было прыгать, Вильма превращалась в совершенство. Она сама, впрочем, так не думала — едва завершилась музыка, девушка с досадой ударила кулаком по льду. — Почему лутц отпустила? Там понижение до тройного невооружённым глазом видно! — Громкий голос мадам эр Мада легко разнёсся над всем катком. — И, скорее всего, ребро на втором флипе, надо пересматривать. В конце тренировки перекатаешь. Не выкатывать даже один четверной перед самым стартом сезона — это решительно никуда не годится. — Лишь только Вильма подъехала к борту, мадам рей Брик начала что-то вполголоса ей говорить, пока главная тренер хмуро её осматривала и изредка вставляла недовольные комментарии. Ника запнулась. С её точки зрения, прокат был не шедевральный, но вполне рабочий, а для неё самой — недостижимый. Такое недовольство в голосах тренеров её порядком удивило. Как и то, что Вильма к этому отнеслась совершенно спокойно — стояла и кивала на каждое замечание. Не дожидаясь окончания этого разговора, в центр выехала Майя. Её произвольная была противоположностью произвольной Вильмы — рок-мотив «Let me entertain you» под высоким потолком катка звучал… мощно. Кажется, когда-то под эту песню катался известный фигурист, но Ника не помнила, кто именно. Майя почти не тратила сил на хореографию — махи руками выглядели очень уж небрежно. И уложилась за очень краткое время в разгон — прыгнула буквально во второй же акцент каскад четверной лутц — тройной тулуп. Ника ошалела — и от амплитудности каскада, и от того, что каскад четыре-три обычно прыгали, если квадов в программе было больше двух. Майя тем временем впечатала второй четверной лутц — словно ей это ничего не стоило. Под раздачу пошёл и четверной флип — правда, с касанием рукой льда на приземлении. Майя явственно скривилась, не пытаясь скрыть своё неудовольствие. Вращение, впрочем, несколько притушило восторг Ники — Майя, кажется, даже не пыталась. Потеряла равновесие в самом начале, зашла заново и не считала обороты — навращалась, словом, уровень на второй. Прыжки ей давались, как беговые — тройные в конце программы и даже лутц-риттбергер в бонусной зоне она, кажется, не заметила. Второе вращение получилось вполне удовлетворительным — ровно то, что нужно на четвертый уровень, не больше и не меньше. Впрочем, судя по выражению лица Майи, считала обороты она ровно чтобы знать, сколько там ещё осталось до конца ненавистного элемента. Дорожка шагов пронеслась в том же духе. Не слишком плохо, но и на звание лучшей дорожки шагов сезона не тянет. Резко, танцевально, вроде бы попадает в ритм — не высокое искусство. Майя взвыла от досады, лишь закончив прокат. Со стороны борта уже послышалось холодное «что ты тут изобразила вместо вращения и хореографии? В конце перекатаешь». Девушка отправилась слушать свои ошибки, а на лёд вышла следующая участница. Так, потихоньку, Ника дотерпела до конца ледовой тренировки. — Завтра в девять, на втором катке — тренировка юниорской группы. Отправляешься туда, — без лишних сантиментов сообщила мадам эр Мада и повернулась к другим ученицам, показывая, что разговор окончен. Ника глубоко вздохнула и ушла в раздевалку. Оставалось надеяться на то, что в юниорской группе на неё не будут смотреть, как на пустое место. *** Нике всю ночь не спалось. Это привело к тому, что в полседьмого утра она уже плелась к «Аметисту», не видя большого смысла продолжать валяться в кровати. Впрочем, её энтузиазм испарился без следа, когда она упёрлась в закрытую дверь комплекса. Ника потопталась на ступеньках и тихо вздохнула. Чего она вообще ожидала?.. Какой человек в здравом уме пойдёт на каток в такую рань? Логично, что раньше, чем хотя бы восемь часов, здесь вряд ли можно было найти хоть кого-то, а уж тренера юниорской группы, которого она и искала, подавно. Ника спустилась вниз и отправилась бродить по окрестностям. «Аметист» располагался в Стеллах, на самой окраине района, и вокруг высились весьма респектабельные дома, не столь роскошные, как в самом центре, но и не бедные, потрепанные домики Шатров, где они с Агатой снимали квартиру. На улицах не было ни души: утро было столь ранним, что, хоть уже и рассветало, никто из богатых жителей города ещё не вышел из дома. Впрочем, стоило Нике повернуть за угол, как она увидела бригаду монкулов. Да, за несколько столетий, что прошло с изобретения этого адского способа наказания, ничего кардинально не поменялось. Ника поморщилась и развернулась, решив пройти параллельной улицей. Так прошёл примерно час. Ника вернулась к «Аметисту» и уселась прямо на ступеньках, устало вздохнув. Она уже было собралась вернуться в квартиру, когда подняла голову и увидела приближающихся мужчину и девушку, в которых признала Тристана и Майю. Ника торопливо вскочила на ноги, схватив рюкзак с коньками, и вытянулась в струнку, с тревогой смотря прямо на Тристана, который, подойдя ближе, оглядел её с лёгким недоумением, явно пытаясь что-то вспомнить, а после понимающе кивнул. — Ты же та новенькая в юниорской группе, правильно? Ника кивнула, не сумев скрыть нервную дрожь. Тристан хмыкнул. — Ещё одна любительница тренироваться ни свет ни заря! — Он шутливо закатил глаза. — Небо, за какие грехи мне это?! Ну что, идём, раз уж пришла. Все трое зашли в уже открытые стеклянные двери, Тристан забрал несколько ключей, лежавших на стойке ресепшен, и их пути разошлись по разным коридорам. Майя, о чем-то задумавшись, пошла по уже знакомому Нике маршруту, и та не сразу рискнула спросить: — Майя, а где раздевалка юниорской группы?.. — А? — девушка вздрогнула и обернулась, но тут же сориентировалась. Махнула рукой куда-то влево и скрылась. Ника тяжело вздохнула и пошла в указанном направлении, приготовившись потеряться: размеры «Аметиста» её все ещё пугали. Но нет — на удивление, путь был прямым и понятным, а табличка достаточно большой, чтобы увидеть её издалека. Ника с облегчением выдохнула: хоть какое-то место она может найти без посторонней помощи. Юниорская раздевалка была куда больше, чем взрослая, да и хаоса здесь было хоть отбавляй. И пол, и скамейки, и крючки для одежды, висевшие на стенах, были покрыты самыми разными вещами, очевидно, принадлежавшими юниорам — от курток до шнурков, которыми, судя по степени износа, когда-то шнуровали коньки. Оформлена же она была, в отличии от остального строгого, бело-черно-серого «Аметиста», в сиреневых тонах, выглядевших весело и даже слегка легкомысленно. Из-под бардака робко выглядывали портреты великих фигуристок прошлого. Они висели и в других местах «Аметиста», но здесь были в том числе девушки, никогда не тренировавшиеся на этом катке, или же вообще умершие до его построения. Ника с огромным трудом нашла в дальнем от двери углу свободное пространство и робко положила туда свои вещи, не заняв и половины островка порядка. Быстро переоделась в ледовую форму, взяла рюкзак с коньками и нерешительно вышла в коридор, а после и в холл. Она собиралась дождаться тренера, хотя бы для того, чтобы узнать, куда идти первым делом. В глубине души Ника понимала, что, наверное, её отправят в тренажерный зал, но продолжала надеяться на ледовую тренировку. Долго ждать не пришлось: из противоположного коридора быстро вышел Тристан, рассеянным взглядом скользнув по Нике и тут же переведя его куда-то ей за спину. Впрочем, мужчина тут же опомнился. — Самодеятельностью решила заняться? — Он хмыкнул, посмотрев на её костюм. — Ну пойдём, посмотрим, что ты на льду можешь. Тристан громко окликнул Майю и, не дождавшись ответа, пожал плечами и поманил Нику куда-то за собой. Вновь череда бесконечных, одинаковых, безликих коридоров, в которых Ника отчаялась разобраться. Она просто шла, доверившись тренеру, который шагал впереди, абсолютно не прикладывая усилий к поиску пути. Не то, чтобы это было удивительно, — он тут явно работал не первый год, — но Ника все равно невольно восхищалась. Собственно, восхищалась она тут практически всем. Тристан наконец остановился и отпер какую-то массивную металлическую дверь, из-за которой повеяло холодом. Мужчина перешагнул высокий порог, и Нике ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, сдерживая едва заметную дрожь от волнения и предвкушения. Каток ничем не отличался от того, на котором Ника была раньше, разве что, трибун здесь было меньше — лишь по одной стороне. А в остальном — такие же борта, такой же, стандартный, размер льда, такой же пронзительный белый свет, от которого невозможно было спрятаться, казалось, нигде. — Разминайся, я сейчас вернусь, — бросил через плечо Тристан и направился к неприметной двери далеко слева, около короткого борта. Чтобы пройти в неё, ему даже пришлось слегка наклониться. Ника тихонько вздохнула, пытаясь успокоиться, и потопталась на месте, прикидывая, с чего бы начать. В конце концов положила рюкзак на скамейку рядом с калиткой для выхода на лёд, а сама побежала вдоль борта, проделывая несложные упражнения для разминки. Ника успела хорошенько размяться и даже немного попрыгать на полу, прежде чем Тристан вернулся, уже в чёрных, явно новых коньках. Он молча кивнул в сторону калитки, и Ника уже было приготовилась выйти на лёд, но вовремя запнулась и вспомнила, что до сих пор в кроссовках. Она почти что рухнула на скамейку и достала коньки — потрепанные, старые и все в царапинах и сбитой коже. Быстро переобулась и принялась шнуроваться. Руки дрожали, и дело продвигалось медленно, куда медленнее, чем Нике хотелось. Она тихо чертыхнулась и подняла обречённый взгляд на Тристана. Тот стоял, прислонившись к борту, и флегматично смотрел на неё. Поймав взгляд Ники, он усмехнулся: — Что, помочь тебе зашнуровать коньки? — Н-нет, спасибо, сама справлюсь, — процедила сквозь зубы Ника. Наконец, она справилась со шнуровкой и торопливо, не глядя на тренера, вышла на лёд. Тристан не последовал за ней, и Ника обернулась, чтобы посмотреть, что произошло. Он, оказывается, уже повернулся к неслышно подкравшейся Майе и что-то ей вполголоса говорил. Майя упрямо что-то ответила, мотнув головой, и в голосе Тристана проскользнула сталь. Девушка, уступив этому требовательному тону, недовольно вышла из помещения, и явно раздосадованный Тристан вышел на лёд. Ника уже торопливо ехала раскатку. Некоторое время не происходило ничего. Ника старалась не жалеть себя, выполняя те же упражнения, что заставляли их выполнять на тренировке старшей группы, Тристан молча, но крайне внимательно наблюдал за ней. Наконец, он подозвал её к себе. — У мадам эр Мада нахваталась? — с усмешкой поинтересовался он. — У меня больше упор на распрыжки в разминке, а не на скольжение. Но это не так важно. Мне говорили, что твой арсенал тройных ограничивается тулупом, сальховом и риттом. Это так? Ника нервно сглотнула и нерешительно качнула головой. Ноги задрожали, но она все-таки приподняла подбородок, стараясь, чтобы это выглядело уверенно. — Нет, без ритта. Но я собирала тулуп-тулуп три-три. Тристан задумчиво кивнул, не смотря на неё, а после одним толчком отъехал в сторону. — Покажи мне ритт, флип и лутц. Пока что двойные. Риттбергер и флип покорились Нике без особых проблем, она даже заслужила одобрительный кивок Тристана, а вот лутц поддался только с третьей попытки. Первые две закончились падениями. Ника разочарованно проехала круг, стряхивая ледовую крошку с костюма, а после зашла на еще один лутц. Заход-толчок-приземление… Почти не осознавая, что она делает, на одних инстинктах Ника прицепила двойной ритт. Осознала она это только на выезде и радостно повернулась к тренеру. Тристан слегка улыбался. — Неплохо, лучше, чем я думал… Хорошая пролётность, да и высоты хватит, чтобы ещё один оборот добавить. — Тут он хитро посмотрел на Нику. — Вкрутись посильнее. Я не прошу от тебя тройного прямо сейчас — просто вкрутись, попробуй. Ника торопливо кивнула и зашла в беговые, чувствуя, как подрагивают ноги. Когда-то давным-давно она очень неудачно упала с тройного лутца. Тогда она даже почти выучила его до стабильного исполнения, но сломала ногу, лишившись на несколько месяцев возможности даже просто выходить на лёд. Как Ника ни билась, инстинкт самосохранения не позволял ей даже попробовать его восстановить, хотя умом она понимала, что в целом готова. И вот, теперь ей вновь придётся на него зайти… Она даже практически уверенно толкнулась, но уже в воздухе интуитивно расцепила группировку и приземлилась, с трудом скрутив даже один оборот. Ника сцепила зубы и подъехала к Тристану, смотря себе под ноги. — Попробуй ещё раз, — его густой голос успокаивал, но Ника мотнула головой. — Я… не готова, наверное. Может быть, ещё двойные потренировать? Тристан задумчиво потирал подбородок, глядя на неё. — У тебя была травма от падения с тройного лутца? Ника вздрогнула и подняла удивлённые глаза на тренера. — Откуда вы?.. — Интуиция, — пожал плечами Тристан, развернулся и поскользил к борту. Ника с недоумением посмотрела ему вслед, неуверенная, стоило ли ей следовать за ней. Тристан тем временем перегнулся через борт, вытащил из-за него нечто, напоминавшее очень большую удочку, но с несколькими ремнями вместо крючка, и вернулся к Нике. — Давай попробуем на удочке. У тебя есть все для того, чтобы прыгнуть все тройные, просто нужно убрать страх. Ника с удивлением изучала предмет. Такого у них в спортшколе не было. — А что это такое? Никогда раньше не видела… — Серьёзно? — Губы Тристана тронула лёгкая усмешка. — Это лонжа, или удочка, как мы её называем. Слегка поможет тебе прыгать. По крайней мере, ты не упадёшь, потому что я тебя удержу с помощью этой штуки. Помогает почувствовать прыжок. Ника с недоумением слушала его объяснения, смотря на предмет, который из-за обилия ремней больше напоминал какое-то орудие пыток, нежели приспособление для фигурного катания. В спортшколе в Кибири ничего подобного не было. Собственно, Ника и обычный спиннер для отработки вращений на полу увидела первый раз на соревнованиях столичного округа, впрочем, где открытие не спасло её от предпоследнего места. Закончив говорить, Тристан подозвал её к себе и наклонился, помогая застегнуть ремни в правильном положении. Ника невольно затаила дыхание: запах терпкого, но почему-то приятного ей одеколона донёсся до неё. Впрочем, почти сразу же рей Дор встал, взяв в руки длинный шест, на котором и была закреплена вся эта — крайне, с точки зрения Ники, ненадёжная, — конструкция. Ника торопливо осмотрелась. На её груди, плечах и спине оказались протянуты крепкие ремни. Почти сразу же Тристан отъехал в сторону, потянув за рукоятку, отчего не ожидавшая такого подвоха Ника оступилась и чуть не рухнула на лёд, зависнув благодаря тренеру в нескольких сантиметрах от твёрдой и холодной поверхности. Тристан тихо рассмеялся и помог ей подняться. — Вот видишь. Пока я не захочу, ты не упадёшь. Идём. — Он направился в центр катка, и Нике ничего не оставалось, кроме как брести за ним. На линии, обозначавшей центр, — по вечерам здесь тренировалась малоизвестная хоккейная команда, и разметка была им необходима, а фигуристы просто смирились, — Тристан сделал элегантный, будто чуть красующийся полукрюк, развернулся и резко остановился. Ника затормозила проще, подняв немного ледовой крошки впившимся в лед лезвием. Волнение слегка отступило, оставив место азарту. И даже некоторому предвкушению — неужели она и впрямь сумеет обойти эту чертову боязь лутца, победить себя? Собственно, за этим она сюда и пришла… Ника поймала себя на том, что переминается с ноги на ногу вот уже некоторое время, пока на неё выжидательно смотрит Тристан. Поймав его взгляд, она моментально собралась и зашла в беговые. Тристан не отставал, но всё же оставался на довольно комфортном расстоянии — никакого давления ремней не ощущалось. Ника выдохнула и прикрыла глаза. Максимально наклонила колено наружу, пытаясь поймать идеальное наружнее ребро… Постаралась выкинуть абсолютно все мысли из головы, оставив лишь гулкую пустоту и хруст льда под коньком. Толкнулась и резко перешла в группировку. Пару секунд она наслаждалась полётом, но, лишь раскрывшись, уже поняла, что недокрутила. И вот жёсткое приземление прямиком на зубец, и потеряна опора под ногой, Ника летела вниз… Ремни натянулись, вытягивая её вверх. Чисто интуитивно Ника рванулась, сумев удержать подобие равновесия, пусть и на двух ногах. Ещё несколько секунд ей потребовалось, чтобы перевести дух. Наконец, собравшись с духом, она повернулась к Тристану, ожидая приговора. — Лучше, чем могло бы быть, — пожал плечами рей Дор. — Но всё еще плохо, на грани двух галок. Ты можешь лучше, я убежден. Он кивком указал, что надо повторить. Раз за разом Ника чуть не билась об лёд. С каждым разом в ней разгорался все больший азарт. До тех пор, пока она наконец не выехала. Замерев в ласточке, Ника с восторгом обрабатывала эту информацию. Лутц! Тройной! Она сумела! Тристан одобрительно кивнул. — Видишь, ничего страшного. Почувствовала прыжок? — Ника кивнула, захлёбываясь в эмоциях и пытаясь сформулировать мысли, чтобы высказать тренеру… Тристан, впрочем, не выражал особой радости. Лишь подъехал к ней и отстегнул все ремни. — Теперь пробуй. Ника отступила назад, в шоке смотря на Тристана. — Прямо… Так? На первой тренировке? Может, все же… — Нет, — перебил её Тристан, наклонился и, глядя Нике в глаза, отчеканил, — ты сможешь прямо сейчас. Иди. Нике ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Ноги дрожали. Предательски лезли в голову мысли о травме, о том, что она заходила на роковой прыжок неуверенно, как и сейчас… Ника сосредоточилась, пытаясь ровно дышать, но пустоты в голове добиться не удалось. Она вспомнила ощущения от удачной попытки, и неожиданно уцепилась за успокоительную мысль. Отрывисто толкнулась. Уже было прикрыла глаза, приготовившись упасть, но мышцы будто сами вывели её в нужную позицию. Позицию выезда. Ника практически сорвала выезд, тут же перейдя в беговые и прикрыв руками в перчатках лицо. Это был тройной лутц без страховки. То, о чем она мечтала уже долгое-долгое время. И за одну тренировку. Тристан похлопал её по плечу, выводя из транса. — Я же говорил. Молодец. — Его тон тут же сменился на более деловой. — А теперь давай, напрыгивай. Ты справишься. И Ника поверила его успокоительному голосу. И в последующие попытки её даже не пугали падения.