Долгие дороги Амана

— Видимо, коней теперь придется отпустить, — предложила Нерданэль и, спешившись, огляделась по сторонам. — Травы все меньше и меньше, а та, что есть, какая-то странная. — Я слышал, она называется «ягель», — сообщил Фэанаро и, погладив собственного жеребца по шее, принялся отвязывать седельные сумки. Дева присела на корточки и бережно погладила крохотные хрупкие белые стволы, разветвлявшиеся наподобие кустиков. — Какая прелесть, — улыбнулась она. — Но лошади этим не смогут прокормиться. — Верно, — подтвердил Финвион, — поэтому бегите-ка на юг, ребята, и паситесь там спокойно. А когда мы соберемся в обратный путь, то позовем вас. Он слегка хлопнул своего жеребца по крупу и выразительно кивнул головой. Тот заржал, будто отвечал, и, сорвавшись с места, поскакал в том направлении, откуда только что приехали юные нолдор. Конь Нерданэли присоединился к своему товарищу, и вскоре оба они скрылись за острыми уступами Пелори. Дочь Махтана проводила их взглядом и, приставив руку к глазам козырьком, осмотрелась по сторонам. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались холодные белоснежные ледяные поля. Редкие проплешины ягеля время от времени перемежались стлаником, и лишь на горизонте виднелась тонкая полоска моря. Кое-где громоздились торосы, у самого берега плавала ломкая ледяная крошка. — Что ж, примерно так я и представляла себе эти края, — сообщила дева. — Не жалеешь, что приехала? — спросил Фэанаро и поглядел на спутницу с любопытством. Та улыбнулась в ответ с веселым вызовом: — Вовсе нет. Этот край прекрасен, как и любой другой. Только красота у него своя, особенная, не похожая ни на что. Пойдем к морю? — Давай. Они подхватили вещи и неторопливым шагом, перепрыгивая через обледенелые камни и промерзшие до самого дна ручейки, продолжили путь. — Пожалуй, сюда стоит приехать еще разок, но уже весной, — предложила дева. — На севере в эту пору должно быть очень красиво. Только представь — земля просыпается, вскрываются льды, реки оживают и все цветет. Картина, нарисованная спутницей, оказалась столь яркой и заманчивой, что Фэанаро улыбнулся: — Ты права, звучит восхитительно. И мы обязательно приедем. Не обязательно в этом году, но когда-нибудь непременно. — Договорились. Нерданэль ускорила шаг и первая выбежала на серый, покрытый крупной галькой берег. — Осторожнее, — предостерег Финвион. — Здесь можно легко поскользнуться с непривычки. — Хорошо, я буду иметь в виду. Дева положила сумки и, подойдя вплотную к воде, опустила ладони в набежавшую волну. — И как тебе? — спросил ее Фэанаро. — Бодрит. Пожалуй, стоит искупаться. — Что, прямо здесь? — заметно удивился Финвион. — Именно, — прозвучал решительный ответ. Отважная дочь Махтана вскочила и, отряхнув ладони, принялась раздеваться. Отговаривать ее Фэанаро не стал, однако наблюдал за подругой с невольным трепетом в душе. «В конце концов, она уже взрослая и знает, что делает, — подумал он, и сердце его против воли пропустило удар. — Наверное…» Оставшись в одной короткой сорочке, дева, обгоняя то и дело налетающий порывами стылый северный ветер, бросилась к ближайшей скале, нешироким уступом возвышавшейся над водою. Вскоре тонкая фигурка ее показалась на самом мысу, хорошо видная на фоне однообразно-серого, мрачного неба, и Фэанаро забыл, как дышать. Мгновения тянулись медленно и тягуче, подобно патоке. Кричали над морем вездесущие чайки, надеющиеся отыскать, по-видимому, среди льдов добычу. Вот Нерданэль сгруппировалась и, разбежавшись, быстрокрылой ласточкой взмыла в небо. Перевернувшись в воздухе, она вошла в воду, подняв тучу брызг, и вновь показалась спустя две или три секунды. Только тогда Финвион вздохнул с облегчением. Все было в порядке. «Когда она вернется, ей нужно будет согреться», — подумал он и отправился собирать плавник. Однако взгляд его нет-нет да и возвращался к весело плещущейся в воде деве. Сердце часто билось, а фэа пела от невыразимого, не похожего ни на что восторга. Как будто это он сам только что прыгнул со скалы в ледяную воду. Мысль, до сих пор лишь невнятно томившаяся где-то в глубине души, теперь оформилась и встала перед Фэанаро во весь немалый рост. Никогда еще за всю свою жизнь не встречал он девы, подобной ей. Такой же умной и смелой. Такой, с кем ему было бы интересно говорить, работать или даже просто идти бесцельно рядом. Заметив, что Нерданэль собралась выходить из воды, он поспешно разложил костер и, достав из сумки кремень, поджег его. Огонь ярко вспыхнул, обдав теплом, и дева, подойдя, посмотрела на спутника с благодарностью: — Спасибо тебе. Очень кстати. Фэанаро ничего не ответил, лишь улыбнулся в ответ, однако сердце несколько секунд билось чаще положенного. Они устроились у огня и, поужинав лембасом и запив его горячим напитком из сушеных ягод, принялись устраиваться на ночлег. Короткий осенний день клонился к закату. На небе вскоре высыпали первые яркие звезды. — Смотри, что я нашла, — проговорила вдруг Нерданэль и, протянув руку, продемонстрировала спутнику несколько небольших камешков, напоминающих застывшие искры Лаурелин. — Янтарь. — Очень красиво, — согласился Финвион и, взяв теплые ладони девы в свои, принялся рассматривать находки. — Я вставлю их в одну из своих статуэток. — Покажешь потом, что получится? — Непременно. Фэанаро вдруг поймал себя на мысли, что отпускать руки подруги совершенно не хочется. Что легко и уютно сидеть вот так вот вдвоем, бок о бок, и молча глядеть друг на друга. И улыбаться. Захотелось обнять отважную прыгунью, прижать к себе, и лишь немалым усилием воли он выпустил ладони девы и отодвинулся. — Поздравляю с интересной находкой, — проговорил Фэанаро. — Благодарю, — отозвалась дева. Огонь скоро начал прогорать, и Финвион покинул еще веток. — Пожалуй, стоит лечь поспать, — предложила дева. — А потом попробуем пройти еще подальше на север. Хочу найти сосновые леса. — Согласен, давай попробуем, — откликнулся Фэанаро. — Только это, я думаю, будет чуть дальше к югу. — Увидим. — Угу. Разговор как-то сам собой угас, и Финвион уже собирался было достать одеяло, чтобы предложить его подруге, как вдруг у нее за спиной в небе полыхнуло что-то ярко-зеленое, почти изумрудное. — Нерданэль, гляди! — воскликнул он, указывая взглядом на необычайное явление, и дева порывисто вскочила, потрясенно ахнув. — Северное сияние! — воскликнула она и порывисто прижала руки к груди. — О нем мне рассказывали проходчики! Я даже не надеялась его посмотреть! Она вскочила на ближайший обледенелый валун, словно оттуда могла лучше видеть, нога ее с непривычки поехала, и Фэанаро поспешил обнять подругу, чтобы помочь ей удержаться. Сияние над их головами разгоралось все ярче, занимая уже добрую половину неба. Изумрудные оттенки сменялись золотыми и алыми, глаза дочери Махтана горели восторгом, а Финвион, по-прежнему обнимая ее, размышлял, как же так получилось, что до сих пор он совершенно не обращал внимания, какая же она красавица. Легкое дыхание, вырываясь изо рта, белым облачком стыло в воздухе. Два сердца бились в унисон, и Фэанаро чувствовал — что-то неумолимо, навсегда изменилось. И в нем самом, и в его жизни.

***

— Твой отец приглашал меня, — напомнил Фэанаро, когда они с Нерданэлью остановились перед палисадником ее дома. — Скажи ему, я загляну завтра. Просто так. О чем он собирался беседовать с Махтаном, Финвион вряд ли мог даже себе самому сказать внятно. Просто сейчас, глядя в глаза рыжеволосой подруги, с которой вместе была пройдена не одна долгая дорога, он думал, что не хочет с ней расставаться. Даже на короткое время. И если завтра он придет в ее дом, то наверняка увидит. Хотя побеседовать с мастером Махтаном, любимым учеником Ауле, тоже будет очень интересно и полезно, в этом Фэанаро не сомневался. — Хорошо, передам, — пообещала дева и тепло улыбнулась другу. — Tenna rato. — Tenna omentiengwa enta, — ответил ей Фэанаро и, развернувшись, почти бегом направился во дворец. Чувства бурлили, словно несущаяся через стремнину река. Дыхание теснило грудь, так что становилось почти физически больно дышать. Хотелось то ли остановиться и глотнуть воздуха полной грудью, то ли закричать. Или просто посоветоваться с кем-то, чтобы понять. «А с кем?» — задал сам себе вопрос юный нолдо и задумался над ответом. Мелькали лица идущих по своим делам эльдар, сливаясь в одну сплошную пеструю ленту. Погруженный в собственные думы, Финвион их не замечал. Свернув на соседнюю улицу, он миновал площадь и, остановившись перед зарослями глицинии, скрывающими вход во дворцовый сад, подумал вдруг, что мастер Румил может оказаться как раз тем, кто знает ответ на его вопрос. Он вспомнил, как прежде, будучи еще совсем маленьким эльфенком, он постигал с его помощью алфавит сарати, как они подолгу, по многу часов, беседовали о жизни, о тайнах мироздания, и, стремительно развернувшись, уверенно зашагал в сторону дома своего бывшего наставника. Идти пришлось не долго — мастер жил на соседней улице. Толкнув резную ореховую дверь, Финвион вошел и, увидев вышедшую ему навстречу супругу Румила, приветствовал ее и спросил: — Мастер у себя? — Да, он работает в кабинете, — подтвердила нис, — но, я уверена, охотно прервется. — Благодарю. За окнами уже постепенно начинало тускнеть сияние Лаурелин. Вот-вот должно было начаться Смешение Света, и Фэанаро торопился — еще очень много предстояло сделать. — Мельдо, — позвала мужа эльдэ, толкнув резную ореховую дверь кабинета. — К тебе гость. — Айя! — приветствовал хозяина дома Финвион и преступил порог. Румил поднялся из-за стола, отложив в сторону свиток, который как раз читал, и улыбнулся приветливо: — Айя, Фэанаро. Все тот же шкаф у стены, диван в углу и небольшой круглый столик у окна, откуда был хорошо виден сад — за последние годы обстановка комнаты совершенно не поменялась, и Финвион, сам не зная почему, вздохнул с облегчением. — У тебя ко мне какое-то дело? — спросил серьезно Румил. — Да, мастер. — Тогда присаживайся. Хозяин широким жестом указал на стол у окна, и Фэанаро, с благодарностью кивнув, сел. Румил разлил по бокалам имбирный эль, подвинул в сторону гостя блюдо с зерновыми лепешками и приготовился слушать. Фэанаро взял угощение и сразу откусил щедрый кусок. Мысли разбегались, а понимающий взгляд давнего наставника смущал. Румил не торопил, однако его гость понимал, что без ответов он не может уйти, поэтому, наконец решившись, он набрал побольше воздуха в грудь и заговорил. На ветках пели птицы, приветствуя разгорающийся Тельперион. Свежий ветер, залетая в кабинет, овевал лицо. Полыхавший где-то в глубине фэа жар понемногу спадал, и Фэанаро все увереннее рассказывал Румилу о том, что произошло с ним во время путешествия на север. Он думал о глазах Нерданэли, о ее мягкой, такой ласковой и нежной улыбке, о звездах, сиявших над ее головой подобно венцу, и взгляд его загорался неугасимым пламенем, а сердце начинало часто колотиться в груди. — Я думаю, ты можешь больше не продолжать, Фэанаро, — в конце концов мягко улыбнулся юному нолдо Румил. — Я знаю, что случилось. — И что же? — нетерпеливо подался вперед Финвион. — Самое прекрасное, что может произойти с эрухини. Твое сердце открылось навстречу любви. Я рад за тебя и от души поздравляю. Фэанаро растерялся: — Но ведь… Я уже давно ее знаю… Сидеть на месте и дальше не было сил, поэтому он вскочил и начал мерить шагами комнату из угла в угол. Румил принялся объяснять юному другу: — Любовь к каждому из нас приходит совершенно по-разному. Одни с первого взгляда понимают, что встретили свою половинку, другие прежде долгое время дружат. Кто-то годами встречается время от времени, пока однажды не почувствует, как нечто перевернется в душе. Я не могу сказать, почему к тебе она пришла именно так — ты сам ответишь на этот вопрос немного погодя. А может… Румил вдруг замолчал, едва заметно улыбаясь собственным мыслям, и Финвион, остановившись, поглядел на него испытующе. Заметив это, мастер закончил мысль вслух: — Не каждую тайну стоит постигать, мой юный друг. Любовь — это то, что даровано нам самим Единым, и стоит просто принимать ее с благодарностью. — От всей души благодарю тебя! — воскликнул юный нолдо, решительно сдвинув брови, и поглядел в окно. — Теперь мне стоит о многом подумать. — Понимаю, — ответил тот и поднялся, — поэтому не тороплю. Ты обязательно додумаешься. — Прости, что прервал твои занятия. Tenna rato. С этими словами Фэанаро покинул дом Румила и поспешил во дворец. Мысли неотступно крутились в голове, и с каждым новым шагом, с каждым ударом сердца юный нолдо все отчетливее понимал, что старший товарищ прав. Эмоции требовали выхода, поэтому Финвион отправился не туда, где мог бы встретить отца или его новую жену, а к себе в мастерскую. Затворив дверь, он сел за широким дубовым столом, уставленным инструментами и заготовками разной степени завершенности, и задумался. Перед мысленным взором Фэанаро стоял образ подруги, над головой ее, подобно венцу, сияли звезды, и блеск их соперничал по яркости и красоте с сиянием глаз самой девы. — Звезды, — пробормотал он себе пол нос едва слышно, и руки сами собой потянулись к инструменту. Теперь он точно знал, какое украшение хочет сотворить для своей любимой. Восьмиконечную серебряную звезду. Кулон, который будет сверкать на ее шее. «Если, конечно, она его примет», — напомнил себе Фэанаро и принялся за работу.

***

Несколько раз он, недовольный результатом, переплавлял звезду. То, каким видел дар своей любви в собственных мыслях юный нолдо, а так же самый блеск глаз Нерданэль, его вдохновивший — все это ничуть не соответствовало тому, что после долгих трудов он брал в руки. Звезда после придирчивого осмотра отправлялась в печь, а сам Фэанаро покидал мастерскую и отправлялся в гости в дом Махтана. Там, после многочасовых бесед с хозяином дома и его дочерью, которую он теперь уверенно считал прекраснейшей из виденных им, он лучше начинал понимать, чего же он хочет получить в итоге, и возвращался в мастерскую. В конце концов, к весне, к началу праздника Весны, кулон был готов. За окошком мягко шелестели бело-розовые шатры вишен и яблонь, подсвеченные золотистым сиянием Лаурелин. Слышалось протяжное пение флейт. Раздавались тихие голоса, но Фэанаро не различал слов, для него они сливались в один нестройный гул. Сбросив с плеч накопившуюся усталость, он провел ладонями по лицу и, затаив дыхание, взял в руки то, что собирался поднести Нерданэль. Звезда блеснула в золотых лучах, на один короткий миг почти ослепив своего создателя, и Фэанаро понял, что достиг желаемого. Звезда была почти такая же, какая светила тогда в небе над головой любимой. Вновь вспомнив улыбку дочери Махтана, юный мастер просветлел лицом и, завернув серебряную звезду в мягкую тряпицу, убрал ее в карман. Стук в дверь заставил Фэанаро вздрогнуть. — Кто там? — крикнул он и, увидев на пороге отца, удивленно поднял брови. — Что-то случилось? — Ничего такого, о чем бы стоило волноваться, — улыбнулся Финвэ, входя в мастерскую, — и все же я решил, что стоит напомнить тебе. Начинается праздник. Ты собираешься выйти к гостям? — Праздник? — удивился Фэанаро и, подойдя к окну, выглянул в сад. Жители Тириона уже собирались. Между деревьями виднелись украшенные цветами и лентами арки, стояли столы с угощениями. К пению флейт присоединились нежные, чарующие напевы арф, и Фэанаро, обернувшись к отцу, сказал ему: — Прости, я совершенно забыл о времени. Конечно, я сейчас приду. И, — тут юный нолдо запнулся, однако, сделав над собой видимое усилие, продолжил, — передай мои поздравления Индис — сад выглядит красиво. Впервые за все минувшие годы он назвал вторую жену своего отца по имени, а не «эта» или «ваниэ», как звал ее прежде. Финвэ заметил это и, переменившись в лице, посмотрел на сына долгим взглядом. Фэанаро выдержал его, и тогда отец, подойдя ближе, коротко, но крепко обнял Фэанаро и ответил: — Благодарю, обязательно передам. Финвион смутился и, вдруг вспомнив о самом важном, спросил: — Атто, скажи, а Нерданэль пришла? Он вспыхнул, вспомнив вдруг улыбку любимой, и фэа его обдало волной жара, идущего откуда-то из глубины существа. Молодой мастер выхватил из кармана только созданную им звезду и крепко сжал ее. Финвэ поглядел на сына долгим понимающим взглядом и, вновь мягко улыбнувшись, ответил: — Да, пришла, и тоже спрашивала про тебя. Так что ты поторопись. — Да, я сейчас, — уже на ходу, сам не зная кому, пробормотал Фэанаро. — Я мигом. Опрометью выскочил он из мастерской, хлопнув дверью, и помчался в свои покои. Наскоро приведя себя в порядок, он переоделся в первые попавшиеся под руку парадные одежды и, подобрав для кулона цепочку, вновь убрал свой подарок в карман и помчался в сад. Теперь музыка звучала уже торжественнее и громче. Мощным каскадом взвивалась она к небесам, уверенно заявляя о торжестве жизни. Некоторые пары танцевали, иные ходили неспешно меж цветущих вишен и яблонь, беседуя на ходу, а кто-то уже лакомился угощением. Нетерпеливо высматривал Финвион свою подругу, а когда отыскал, просиял. — Нерданэль! — воскликнул он и бросился к ней. — Фэанаро! — дева побежала к нему навстречу, и тогда Финвион, взяв ее ладони в свои, прижал их к сердцу. Оно колотилось, норовя выпрыгнуть из груди, и юный нолдо глядел на свою возлюбленную горящим взглядом, даже не пытаясь спрятать от нее ту бурю, что бушевала в этот момент в его душе. Дева смутилась, улыбнулась мягко и ласково, однако взгляда не отвела. Дыхание Фэанаро перехватило, он сжал сильнее пальцы любимой и, сунув руку в карман, достал оттуда звезду. — Вот, смотри, — внезапно хриплым голосом пробормотал он и протянул свой дар Нерданэль. — Это тебе. Любовь моя… Она ахнула восхищенно, покраснела, опустив на один короткий миг глаза, но после сразу подняла взор, посмотрела на друга прямо и, подавшись вперед, обвила его шею рукой и быстро поцеловала: — Спасибо тебе, кулон восхитителен! Финвион обнял деву, с удовольствием провел ладонью по ее спине, а после отвел с шеи длинные рыжие локоны и надел свой дар ей на шею. Минуту или две он любовался ее изгибом, а после дочь Махтана сказала: — А я ведь тоже кое-что тебе принесла. Смотри, узнаешь тот самый малахит, который ты помогал мне нести в Тирион? Она слегка отстранилась и достала из кармана небольшую изумрудную птицу с оранжевым горлышком. Птаха сидела на руке мастерицы, совсем как живая, и казалось — еще мгновение, и она впорхнет, затрепетав крыльями. — Еще никогда я не видел ничего подобного, — признался Фэанаро и поглядел задумчиво на подругу. — Когда-нибудь у нас с тобой будет общий дом. Мы разобьем там сад, а в нем поставим беседки. И эта птичка будет сидеть на перилах одной из них. Что скажешь? Музыка плыла по саду, обвивая их, Нерданэль стояла несколько мгновений неподвижно, разгадывая того, кто до сих пор был ей только другом, и наконец ответила: — Великолепный план. Мне нравится. Глаза ее засияли, должно быть, ярче Древ в Час Смешения, дыхание Фэанаро перехватило, он крепко, но бережно и нежно одновременно привлек возлюбленную к себе и, склонившись, поцеловал. Нерданэль с готовностью и ощутимым жаром ответила на поцелуй, и голова Финвиона закружилась от нахлынувших эмоций. Не без труда он выпустил Нерданэль из объятий и спросил хрипло: — Пойдешь со мной танцевать? Хотелось дать самому себе передышку, обдумать произошедшее, но и покинуть возлюбленную не было никаких сил. — С удовольствием, — ответила дева. Финвион подал ей руку и, склонив с уважением голову перед проходящим мимо Румилом, сжал тонкую, сильную ладонь Нерданэль и повел ее в круг танцующих. Теперь он окончательно для себя решил, что прекраснее ее не было и не будет во всей Арде.