Что тебя беспокоит?

— Вы не раз говорили, что я неуверенный. Откуда вы узнали, я же веду себя совсем иначе. Юля засмеялась. Подобные вопросы она не раз получала. Почему-то люди забывают, что психологи смотрят гораздо глубже, чем просто на внешность. — Помните в первый день историю с чаем и стулом? Вот и весь ответ, — откинувшись на спинку, девушка ехидно посмотрела на собеседника. Только Платонов пока что ещё мало понимал во всех тонкостях психологии, поэтому продолжил смотреть непонимающе. — Уверенный в себе человек плюнул и послал бы меня за то, что я заставляю его обжиматься со стулом. Или вежливо и уверенно, — особенно выделила слово. — Отказался б от кофе, а не как вы. Вы сами не знаете чего хотите. Я вам уже говорила, что человек внутри и человек снаружи — зачастую два разных человека. Да, вы уверенно себя ведёте, но наверняка за этим что-то стоит? — В смысле? — иногда мужчине даже становилось стыдно, что порой ему надо было всё буквально разжёвывать. — В смысле, что ваша внешняя уверенность либо защитная реакция, либо острое желание доказать всем, что вы действительно такой. А может и то, и то сразу. Психолог внимательно следила за мимикой лица, чтоб зафиксировать реакцию в определённые моменты. Верить словам не всегда нужно, так как это может быть ложь. А вот тело никогда не обманет. Олег замкнулся. Он пытался понять так ли на самом деле у него всё внутри? После стольких лет жизни под маской сложно найти настоящие ощущения. Хотя если быть честным с самим собой, то долго и думать не надо, всё проявится сразу. В голове стали возникать какие-то ассоциации, возможные причины почему Платонов когда-то стал вести такую жизнь, но подходящих вариантов пока не находилось. — Я не знаю… — Олег, какие у вас были взаимоотношения с одноклассниками, ребятами со двора? Мужчина задумчиво посмотрел на девушку. Знает. *** Весна. 1993 год. Конец коридора и одинокий подоконник, которому мальчик составлял компанию почти каждую перемену. Сегодня на математике он был самым активным, поэтому энергии и сил было потрачено не мало. Организм нуждался в подпитке. Олег вытащил из рюкзака контейнер с обедом. Он испытывал стыд, когда видел, что все ребята ходили в столовую и покупали всё там, а ему родители не давали такой возможности. Именно поэтому он однажды сюда сбежал и в конечном итоге почти поселился. Но не только поэтому… В принципе, сваренная дома, гречка с огурцом тоже может быть вкусным обедом. Поедая вилку за вилкой, он смотрел в окно, куда-то вдаль, где ему казалось есть счастье и радость. Надо просто чуть-чуть подождать. Дорога длинная, но очевидно имеет финиш. Друзей в школе у мальчика не было, потому что… — Ха, смотрите, опять этот урод свою гречку жрёт, — неожиданно крикнул парень, подходя к Олегу. Он был не один, со своей компашкой, как и всегда. Олег никак не отреагировал на это, потому что знал, что в этом нет смысла. Лучше промолчать и проглотить, всё равно ведь не сможет себя отстоять. Но этому парня хотелось зрелища. Он грубо выхватил из рук Олега контейнер. — Вадим, отдай… пожалуйста, — неуверенно попросил он, спрыгивая с подоконника. — А что такое, мамочка денег на нормальную еду не даёт? — начал смеяться и остальные сразу же подхватили. Размахнувшись, он уронил посуду на пол. Гречка рассыпалась по всему полу коридора. Вадим со всей силы наступил на контейнер, и он безжалостно треснул сразу в нескольких частях. Посмотрев на это, Олег уже представил как будет наказан сегодня вечером родителями за испорченную посуду. — Ты молодец, что нашёл своё место тут, — оглянулся по сторонам, а затем, стремительно подойдя, схватил его за затылок. — Но это ведь не значит, что мы тебя не будем трогать. Сердце мальчика заколотилось со страшной скоростью. Не в первый раз он оказывался в такой ситуации, поэтому знал чем всё может закончиться. С тем, когда тебя наказывают за пакости или плохой поступок, Олег еще мог смириться и принять боль. Но когда унижали, били без причины, мысли о несправедливости посещали часто его голову. Олег не понимал, почему именно он стал жертвой этой компашки. Просто в один день они решили занести его в особый список. В начале он попытался возразить, дать отпор, но противостоять целой банде мальчик просто напросто не смог и испугался. Безопаснее терпеть. Олег хотел найти спасение у отца, чтоб тот за него заступился и научил постоять за себя. Но папа лишь сказал, что он сам виноват в таком отношении к себе и пусть сам же решает эти проблемы. Настоящие мужики не жалуются. А больше ему и не к кому было идти. Вадим сильно приложил его к стене. Было больно. Синяк на щеке был ему уже обеспечен. — Кушать хочешь? — прошептал ему на ушко, только Олег ничего не ответил. — Я спросил, есть хочешь? — заорал на весь коридор, привлекая к себе внимания других людей. Дрожа от страха, мальчик закивал. — Ну, тогда сейчас поешь. Он толкнул его, и Олег сразу же рухнул на пол. Вновь схватив его за шею, Вадим стал тыкать носом в гречку. — Жри! Жри давай! — со всей злости кричал, продолжая сравнивать его с землёй. Олег заплакал. Как только мог пытался встать, чтоб вырваться и убежать, но Вадим только больше прилагал силы. — Если ты сейчас же не съешь, то я уебу тебя, — всё так же кричал из-за чего на это представление сбежалась половина школы. Приоткрыв рот, Олег стал собирать гречку с пола. Все вокруг стали смеяться, звать других и создавать из этого ещё большее посмешище. Слёзы оставляли мокрую дорожку на полу. Весь мир оказался так жесток к этому ребёнку, что ему вдруг захотелось сбежать из него. Прозвенел звонок. Все ребята разбежались, оставляя валяться Олега на полу. Он был свободен, мог встать как и хотел. Но мальчик был разбит как эта обеденная посудина. Разреветься по-детски — вот что было в его силах. Ни друзей, ни нормальных родителей…он был абсолютно никому не нужен. Но вставать было необходимо, потому что ему грозило получить ещё и замечание за опоздание от учителя. Накинув рюкзак на плечо, он пошёл прочь от этого места. Больше сюда не вернётся. *** — Вы действительно больше туда не приходили? — Нет. — Где же вы сидели на переменах? — В подвале, — не глядя, бросил Олег. Очередное его не лучшее воспоминание. — Я выжидал нужного момента и спускался туда. Это не то место, где гуляют школьники, поэтому там было действительно безопасно. — До одиннадцатого класса там сидели? — с усмешкой спросила девушка. — Неееет, нет, — как ни странно, но Платонов тоже засмеялся. — К концу школы я превратился в Вадима. Не в том смысле, что издевался над всеми. Стал суровым и агрессивным, все меня боялись и избегали. — Ну, сейчас ничего не изменилось. Я не права? — пристально посмотрела на него, как тот и слова не вымолвил, бровью не дёрнул. — Да так. Я всю ночь думал над вашими словами. А ведь действительно я даже не помню как пришёл к профессии в правоохранительных органах. То есть с детства никогда не мечтал быть полицейским и спасать мир. Да и потом… — За вас всё сделало подсознание. Выбрало то, что ему было нужнее. — А что ему было нужно? — Ну, как что. Справедливость, — развела руки в стороны, считая это абсолютно очевидной вещью. — Каждый преступник — это Вадим, которого вы наказываете за содеянное, тем самым восстанавливая детскую справедливость. Силу часто применяете? — Всегда в принципе. — Почему? Прям каждый раз так это необходимо? — Платонов порой не понимал до конца серьезно девушка говорила или с каким-то подколом. — Не знаю, само как-то. Да и если это работает, зачем изобретать велосипед. — Хорошо, попробуем по-другому, — психолог отложила блокнот с ручкой на стол и поднялась с места. — Если вам будет проще, можете закрыть глаза. Представьте что какой-то мужчина оскорбил вас, нагрубил. Ваши действия? — Почему именно мужчина? — он посмотрела снизу вверх на Юлю, которая стояла возле него. Серьезно мужчина вошел в свой детский образ, любопытно было как маленькому. — Ну потому что женщин вы не бьете. — С чего вы взяли? Девушка искренне засмеялась. Олег для неё был достаточно необычным клиентом, который шёл против логичных правил. Если обычно люди пытались убедить её в отсутствии отрицательных качеств или же радовались, что ничего такого не нашли. То Платонов же почему-то пытался сделать всё, чтоб в них его стали подозревать. Наверное, если вдруг что, то сразу таблеточками залечить. — Ну, если вы забыли, то в первый день я немного зацепила ваше мужское эго, но при этом ушла без побоев, — Юля продолжала смеяться. Всё-таки мужчине было очень комфортно находиться в такой атмосфере. С каждым сеансом это место становилось для него домом, а эта девушка мамой, которая была готова выслушать все его беды и помочь. Кажется, у него больше не было поводов не доверять ей и бояться, потому что он ещё толком не начал работу над собой, но уже ощущал некое облегчение души. Девушка встала сзади него и положила ему руки на плечи. — Всё же вернёмся к мужикам. Представьте себе такую ситуацию. Или может у вас уже случалось такое в жизни не так давно. Его тело нервно дрогнуло, а в руках тут же появилось напряжение. Юлия закрепила для себя такую реакцию, понимая, в какую сторону надо двигаться, чтоб открыть всё полностью. Но как ни странно, Платонов сам начал исповедь, что девушку приятно порадовало. Прогресс. — Я был на задержании. Меня вырубил…то есть ударил по голове мужчина, — говорить не дежурными и «своими» словами было трудно. Профдеформация. — Потом что-то сказал мне, а после ещё ударил. — И вы его в ответ побили? — после небольшой паузы спросила девушка. — Я его убил. Почти. — Даже так, — хмыкнула психолог, меняя свою дислокацию. — Интересно. — Я даже не понял как это произошло, — растерянно начал оправдываться Олег, нервно дёргая руками. — Он хотел сбежать, а я выстрелил. И только после будто пришёл в себя и понял, что произошло. Обычно у меня как-то всегда на поражение случается, а тут… — А, то есть на ваших руках всё-таки есть трупы? — абсолютно спокойно риторические подытожила факт. То ли это было предсказуемо для неё, то ли такие факты девушку вовсе не пугали. — Жестокости у вас не занимать, — улыбнулась, взглянув на него, отпивая кофе у большого стола. — Так и есть. Во мне её слишком много и порой она просыпается первее, чем сознание. Не в том смысле, что я бью всех подряд. Нет, — отшутился Олег, пытаясь всё же не загнать свою репутацию в яму. — Вот таких людей, плохих. Многие меня и не любят за такую резкость. Но я не знаю почему так происходит…. — Да всё вы знаете, Олег, — резко оборвала его психолог и вернулась на своё место. — Сами же сказали. Своей грубостью, жестокостью, хоть вроде как и по существу, вы мстите тем ребятам, которые издевались над вами в школе. У вас автоматически они перед глазами, когда заходит дело о зле. Это первое. Во-вторых, с помощью этого вы пытаетесь самоутвердиться. Смотрите какой я молодец, могу постоять за себя и всех наказать. С одной стороны, хорошо, что вы не замкнулись в себе и не стали изгоем жизни, но с другой, из-за этой обиды и чувства несправедливости вы себя не способны контролировать. В очередной раз Платонову открыли правду, которую он…не хотел знать. Потому что теперь придётся ещё и с этим работать, хотя вот этого он пока точно не понимал. — Сегодня вечером напишите письмо Вадиму. Выскажите ему всё что хотите, вот прям всё. Но и поблагодарите, ведь вся эта ситуация всё же чему-то вас научила. А потом просто сожгите его, тем самым закрывая эту историю, — вовремя Юля сказала о последней части упражнения, потому что Платонов уже был готов сообщить о том, что даже не знает его адреса. — А насчёт исхода события. Вам сейчас просто необходимо установить большой контроль. Как только вы будете приближаться к тому состояние, начинайте читать стихотворение, овец считать… — Или бывших, — аккуратно подметил мужчина, чем опять рассмешил девушку. — Олег…. И гречку сегодня сварите, полезная каша.