Зажигай и бросай!

Корнелия ненавидит ноябрь всем сердцем. Самое дурацкое время года: становится слишком холодно для прогулок по вечерам, но все еще недостаточно для посиделок у рождественского камина; а других поводов для веселья уже и нет, ведь Хеллоуин и осенние каникулы прошли. Корнелия не хочет думать, почему она до сих пор мыслит такими категориями, как каникулы, а планирует дела в воображаемый школьный дневник, ведь школа осталась далеко позади. Это обычно грустные мысли. И без этого осенью на нее всегда накатывает меланхолия, но в этом ноябре все хуже, чем когда-либо. Потому что в этом ноябре у нее г о д о в щ и н а. Это одна из причин, по которой она отпрашивается пораньше с работы: ей не хочется встретить знакомых, когда улицы наполнятся толпами беснующихся подростков в масках Гая Фокса и их обеспокоенными родителями. Ближе в центру, на площади, наверняка, будут снова сжигать чучело Гая Фокса, и, наверняка, какой-нибудь юный нонконформист уже заготовил бутылки с зажигательной смесью, надеясь повторить прошлогодний подвиг Корнелии, который со временем станет городской легендой. Ее имя в этой истории, конечно, станет другим, более простым, вроде «Анны» или «Мэри». Да и наказание из простой отработки по вечерам в книжном превратиться в что-нибудь более романтичное, более жутковатое, в чем без труда любой дурак рассмотрит сюжет о красавице и чудовище. Люди в маленьких городках обожают городские легенды, но оригинальностью они не отличаются. Все, чего хочет сегодня Корнелия, быть подальше от всего… этого. Она покрепче кутается в темно-зеленый шерстяной шарф, но сырой ветер все равно забирается под легкое пальто, заставляя ускорять шаг и вжимать голову в плечи. Когда она уже сворачивает в свой переулок, ее негромко окликает смутно знакомый голос. — Эй! Корнелия узнает его с опозданием: так узнаёшь голоса людей, которые когда-то слышал очень часто, а потом резко перестал. Хотя казалось бы, что может быть более закономерным именно сегодня? — Урия. Корнелия с неохотой оборачивается: слишком уж хорошо знает, что встречи со старыми знакомыми обычно ничего хорошего не приносят. Он, кажется, еще больше вытянулся в длину или, может, просто похудел? В такую погоду он ходит в толстовке, совсем сумасшедший, — думает отстраненно Корнелия и неосознанно поеживается. Толстовка висит на острых плечах как на вешалке. Еще на нем простые синие джинсы, черные конверсы — у левого ботинка по-прежнему отходит подошва, а из-под черной шапки-бини торчат знакомые рыжие пряди. Взгляд жадно цепляется за нее, как за спасательный круг, и она понимает, что просто кивком ей не отделаться. — Привет, — вяло поднимает вверх ладонь, но неожиданно он сшибает ее с места и сжимает в медвежьих объятиях, нарушая все личные границы и выбивая из ее груди пораженный вдох. Ее руки безвольно повисают вдоль тела. — Я звонил тебе! — сообщает Урия, и в голосе пока еще нет обвинения, но Корнелия уже знает, к чему приведет их встреча. Он медленно отпускает ее и, покачиваясь на носочках, рассматривает ее в ожидании ответа. — Да… Прости, сменила номер, — губы кривятся в виноватой улыбке, но получается фальшиво. Вообще-то она умеет отыгрывать разные роли, но только Урия подловил ее в неподходящий момент. В момент, когда хочется опустить руки и смотреть, как рушится твоя жизнь. Должно быть, это все ноябрь. — Корни, да ты гонишь, в это кто-то верит? — фыркает Урия и закатывает глаза, отчего Корнелии становится легче. Это все еще Урия, ее бывший одноклассник, а они не персонажи драмы Софокла, их встреча не предопределена свыше, и уж точно не является никаким знаком судьбы. И она будто оттаивает, хотя они и стоят на пронизывающем ветру. — Как ты? — с искренним интересом спрашивает она. Просто не может не спросить. — Как… книжный? — Имеешь в виду… После того, как вы вдвоем с Риком меня кинули? — снова фыркает Урия со смешком. Он забрасывает руку за голову и потирает затылок, будто подбирая слова. — Ну, спасибо, что делаешь вид, будто тебе не плевать. Бывало и получше. — Ты же вечно ныл, что тебе все мешают, — возвращает ему ехидную улыбку Корнелия, хотя и чувствует болезненный укол в грудь от напоминания. — Нарушают гармонию, не дают раскрыться твоему творческому потенциалу… Улыбка Урии меркнет, он опускает глаза и едва не шаркает ногой по асфальту. Со стороны они выглядят, наверняка, как разругавшаяся парочка, но все гораздо сложнее. Они даже друзьями никогда не были! — Ты же знаешь, что это было не взаправду, — буквально выдавливает Урия, и видно, что слова даются ему тяжело. — Ты ведь знаешь, что… Он не договаривает, замолкает, будто увидев что-то интересное под ногами, но Корнелии все понятно без слов, поразительным образом она чувствует его настроение, и что у него на душе. Хотя они и не были друзьями, но они стали… чем-то вроде семьи? На какое-то время. — Мне, правда, жаль, — Корнелия пытается улыбаться. Для Урии месяцы работы в книжном магазине у Рика, возможно, были самыми лучшими в жизни. Она понимает это так хорошо, потому что они были такими и для нее. — Тогда возвращайся. Еще обычно для Урии все проблемы решаются просто. Если тебе душно - открой окно. Если ненавидишь свой дом - уйди из него. Если ты сожалеешь о чем-то, то просто исправь это. Будто бы всё на свете можно исправить. — Ты нужна… — Урия неловко запинается. От проблем с привязанностью сложно избавиться. — В книжном. Но Корнелия слишком хорошо знает, что она нигде не нужна. Седрик был сердцем магазина, и именно он умудрился связать таких разных людей, как Урия и она, Урия и Хай Лин. Без Седрика… — Ничего не получится. Во взгляде, которым обжигает ее Урия, так много разочарования, что Корнелия не выдерживает и опускает глаза. Без лишних слов он разворачивается и уходит, не оглядываясь больше на Корнелию. И это так несправедливо! Ведь во всем виноват Седрик, это он бросил магазин, бросил Урию, и бросил ее, тогда почему же на душе так погано, будто и она поступила не лучше? В груди у нее снова что-то дрожит и ноет. Ей хочется сложиться карточным домиком, чтобы больше ничего не чувствовать. Снова ноябрь, и снова ее сердце разбито. Корнелия поплотнее кутается в шарф и даже делает несколько шагов по переулку, а потом резко разворачивается на каблуках и, едва не срываясь на бег, проносится по знакомым улочкам, пробирается мимо уже собирающихся в группы людей. Решение спонтанное, наивное, наверное, даже глупое. Что она рассчитывает там увидеть? Седрика? Он давно уже вернулся в свой мир, ему всегда было п л е в а т ь на нее. Кое-где уже мелькают маски Гая Фокса, легкие горят от холодного воздуха. Сегодня ей просто необходимо быть там, где все началось. Она наконец застывает перед книжным магазином Рика и невидящими глазами читает объявление на резной двери: «Закрытие магазина! Ликвидация товаров. Аренда помещения. По всем обращениям — Урия Данн».