Яблочный пирог

      Запах яблочного пирога мягко покрывал кухню, ложился на персиковые занавески, цветочную скатерть, прятался в щелях деревянного пола, под разноцветными ковровыми дорожками. Сахарная пудра упала на золотистую корочку словно зима одолжила мне баночку снежинок. — Снова очередной шедевр, погрешности которого пойдут в бока, — с шумом отодвинув стул, Эми плюхнулась, сонно потирая лицо. — Не хочешь — я не стану и предлагать. — Да уж давай, кто, если не родная сестра примет весь удар на себя. Я слегка улыбнулась, Эми так внимательно и трепетно относилась к своей фигуре, но ровно так же внимательно и трепетно контролировала запасы сладкого в доме, что могла бежать на дорожке, поедая маковый рулет. Перед сестрой возникла тарелка с куском пирога, рядом шарик мороженого. Она шумно вдохнула аромат печеных яблок, приправленных корицей и цедрой лимона. — Это просто Мона Лиза среди тортиков, — прикрыв глаза от удовольствия, Эми медленно смаковала пирог. Я, довольная своей работой, удовлетворенно заварила себе кофе и вышла на веранду. Свежесть после дождя заставила укутаться в кардиган, но ничуть не спугнула мое желание встретить утро на воздухе. С озера долетал ветер, он гнул верхушки пожелтевших деревьев, играл в камышах и приносил к моим ногам ветхую листву. Скрипели подвесные качели. На душе скребли кошки. С кухни доносились голоса, кажется, проснулся муж Эми и родители. Пару дней назад всю семью собрал папин день рождения. Было шумно, весело и вечером, погасив свет, вынесли торт. Над ним я летала и колдовала несколько дней. Всегда приятно становиться частью счастья и праздника, а простой яблочный пирог сделает даже обычное утро праздничным, когда все спустятся на запах корицы, загремят чашки, отовсюду будут доносится вопросы: «Сколько тебе сахара» или «Ты не видел чашку с кроликом, по утрам я пью кофе только из нее» и коронное: «Да, Билл, это важно!» — Доброе утро, мам, — улыбнулась я, заходя в дом. — Спасибо тебе за завтрак, милая, — отозвалась она, расставляя перед всеми чашки.       Я поднялась в свою комнату под самой крышей. Она напоминала уютный чердак. Невольно вспомнился рыжий мальчишка, живший тогда по соседству. Мы много дружили, но совершенно невинно и наивно, по-детски. Он называл меня воробей Бет, никогда не объясняя почему. Я все гадала, было ли дело в комнате под крышей, похожей на птичье гнездышко или толстых щечках и копне каштаново-серых волос, вьющихся во все стороны.       Теперь, правда, у меня не было ни толстых щек, ни так сильно вьющихся волос. После первой стрижки они легли плавными волнами, чем вызвали у бабушки трагедию. Того мальчишку я тоже не видела, его родители развелись, в соседнем доме остался жить отец, а он уехал с мамой. Кстати, справедливости ради могу сказать, что наши папы хорошие друзья, если дружбой в их возрасте можно обуславливать молчаливое наблюдение за гладью воды и редкие охотничьи вылазки в лес.       Круглое окно смотрело на озеро, пропуская солнечные лучи гулять по потолку и стенам, усыпанным всевозможными картинками в причудливых рамочках. Где-то висят совы, обрамленные деревянными рамками в виде еловых веток, где-то растет папоротник. Все здесь было как прежде, только чемодан, который я привезла с собой на выходные, угрюмо глядел по сторонам, явно ощущая себя чужаком. Пахло пылью. Давненько никто не протирал стеллажи и полки. Я открыла окно, вылезая на крышу веранды. Мое место силы, тянущее руку воспоминаниям из детства и юности. Правда, сейчас, мне ничего не оставалось, как бороздить просторы тоски, так рьяно накатившей на меня. Жизнь не казалась бессмысленной, но хотелось перемен, словно бы мне чего-то не хватало. Хотя по большей мере, меня тревожила судьба моего магазина. Большой город не принимал меня, а я не принимала его, скорее, только это и объединяло нас, траты превышали доходы и в конце концов, мыльная, нежно голубая вывеска «мечта» казалась теперь ошибкой или оплошностью. В дверь постучали. — Милая, ты в порядке? — Мама держала в руках тарелочку с кусочком пирога, — неужели не попробуешь свое творение? — Она высунула голову в окно. Я дернула уголками губ, забираясь обратно в дом. — Сегодня у нас будут гости, надеюсь, ты не торопишься уезжать, — мама поставила тарелку на письменный стол, а в глазах ее блеснул огонек, сигнализирующий о том, что она явно замыслила нечто. — Что за гости? — Соседи, — она пожала плечами так, словно это был исчерпывающий ответ, который сам собой очевиден. — Жаль, мистер Нильсон не женился еще раз, мне кажется, ему одиноко и тоскливо в таком огромном доме одному, — я бросила взгляд на красную черепицу его дома, выглядывающую средь леса. — Он хороший человек, мог сохранить семью, его жена была взбалмошная дама. — Почему я никогда не видела его сына? Неужели, она не дала ему навещать отца? Мама покрутила губами, не принимая задумчивого вида, — знаешь, милочка, оставим эту тему. И так у тебя большими буквами на лбу написано, что ты в тоске глубокой, а тут уже чужие разводы. — Почему вы здесь болтаете и без меня? — Эми недовольно сощурила глаза, показавшись в дверном проеме. Она стояла, оперившись руками по обе стороны. — Без тебя в этом доме ничего не бывает, — я улыбнулась сестре, нагибаясь и проходя под ее рукой. — Пойду погуляю с Молли. Мама покачала головой, — не забудь, что к обеду будут гости. — Да? — Эми развернулась, — а нам как назло надо ехать. Она не могла оказаться не в центре текучей жизни и вовсе не от гордыни, а от огромной нужды быть там, где люди, ее любимые и дорогие. Устроить шумный праздник, петь громче всех и рассказать самую смешную шутку, вот так Эми. Я вышла из дома, листья хрустели под ногами, шарф то и дело норовил слететь и умчаться в далекие края. Молли, прекрасный шоколадный сеттер, резво прыгала за мячом, а я не могла не радоваться, глядя, как она бегает в листве, пугает белок, а ее шерсть блестит на еле ощутимом солнце. — Лови, — я кинула мяч в лес, пойдя за Молли, пустившейся за ним. Мо мысли ютились вокруг последнего разговора с администратором магазина, которая поджав губы, сетовала на свалившиеся проблемы, и я оказалась на грани фола, ожидая, когда придется окончательно закрываться. Клубок тревожности путался вокруг меня и абсолютно неожиданно я поняла, что не вижу Молли уже давно. — Молли! — Приставив руки к губам рупором, кричала я, оглядываясь, — Мол, ко мне! Но нигде ее не было слышно, и я ни на шутку перепугалась. Еще этот дурацкий шарф слетел прямо в лужу и один его край из оранжевого превратился в коричневый, с узором из налипших талых листьев. — Молли, ну где же ты, — я шла дальше, не в силах даже представить, где искать собаку и что с ней могло случится. Воздух сотряс лай. Я сорвалась с места и побежала туда, откуда шел звук. Щеки мгновенно стали красные от холода и бега. Вдалеке показалась Молли, она стояла на задних лапах, передними царапая кору дерева, на ветке которого уселся котенок. Никогда такого поведения я не замечала за нашей собакой, — Молли, фу, — крикнула я. Собака недовольно фыркнула, уступая и отходя от дерева. — А ты что за чудо? — я осторожно взяла маленького котенка. — Такой рыжий, прям как солнечный зайчик. — Котенок жалобно мяукнул, тыкаясь мордочкой в жилетку, и я растаяла. Домой мы возвращались втроем. Накрапывал дождь, небо грозилось вот-вот разразится ливнем. Первая капля быстро скатилась со лба и словно по щелчку пальцев на землю обрушились небывалые осадки, как говорят по телевизору. Молли радостно прыгала, падая в мокрую траву, я смеялась, смотря на ее и ничуть не беспокоилась о мокрой одежде, прижимая испуганного котенка. Мол радовалась, словно она щенок, впервые ощущающий вкус дождя и леса. И я радовалась вместе с ней. Дождь смывал все тревоги, мысли испарились, как удушающая жара перед грозой — с первыми каплями. Жизнь снова представилась как госпожа удача, вырисовывая такую простую и настоящую улыбку.       Впереди показался дом. С желоба фонтаном била вода, стучала в окно, как непрошенный, но настойчивый гость, замочила папины кеды, опрометчиво оставленные на улице. На дверном коврике красовалась надпись «добро пожаловать» и в эту секунду сердце приятно кольнуло, волна трепета и предвкушения неожиданно прошлась по телу. Мысленно загадав себе новый период, я открыла дверь. — Добро пожаловать, — раздалось над ухом.