ИЗ ГОЛУБОЙ ЛАЗУРИ

Седьмой день (Первая неделя) Утро любовалось на двух красивых, счастливых молодых людей, лежащих в объятьях друг друга, но что поделать, пора… звонить… Начинался уже седьмой день новой жизни. — Любимая! Мы сегодня идём в школу… — Какую школу… В школу!!! Встаю! Проспали?! — Нет не проспали, но пора вставать. Что ты хочешь на завтрак, я приготовлю. — Давай, просто яичницу и огурчики. У Руслана будет в школе ещё завтрак, а у нас в офисе свадьбашный торт с кофе. — Я с утра еду с Энгином на стройку, там проблемы возникли, думаю, к обеду вернусь. А ты готовь презентацию, приеду посмотрим. — Но ты вчера не проверил… проверял совсем другие вопросы. И как я буду делать презентацию по непроверенной работе? — Я в тебя верю. А моя проверка того стоила! Мне понравилось, моя львица. — Серкан, будь серьезнее. — Я серьёзен, как никогда. А вчера, похоже, и ты была не против, тебя волновала ситуация, я видел, не хмурь бровки. Надо внести в расписание «вечерняя тренировка на гимнастическом снаряде», нет, не так: «вечерняя тренировка на снаряде» — Дурачок! Смущаешь меня… — Да это ты меня смущаешь всем своим существом, особенно… он потянулся к её груди, но она ловко увернулась со словами: — Я тебя знаю. Сейчас зацепишься и мы точно опоздаем, лучше помоги покрывало расправить с твоей стороны, ненасытный лев! — чмокнув мужа, убежала, не дав ему поймать себя. — Какая юркая гимнастка, а на счет расписания — хорошая мысль… — с улыбкой вспоминая их вчерашнюю шалость. — удобный снаряд. Собрав школьника, Серкан завёз Эду в офис, а с сыном поехал в школу. Ему позвонил Омер: Серкан ты не мог бы зайти ко мне на минуту. Хочу посоветоваться. — Омер, привет. Я вообще-то немного тороплюсь, еду на стройку. — Я тебя не задержу. Взгляни, это рисунки вашего сына. Как тебе такое? — протянул Серкану три листа. Серкан смотрел на листы простой бумаги с карандашными портретами, о которых рассказывал Руслан. Рисунки были просты, буквально одной линией были выписаны лица в полупрофиль, в которых были четко уловлены черты двух мужчин и женщины. Он не видел тех двоих, но Омер был чётко узнаваем. Прорисован в очертаниях лба, с характерной линией волос, носа, вырезом ноздрей, губ, узнаваемых в легкой улыбке, подбородок с характерной ямочкой. Глаза и брови с большей подробностью вполне себе смотрели, были живыми. Другие портреты, очевидно аналогичны в подмеченных характерных чертах. — Ты видишь, это он за 15 минут вскрыл нас, как консервные банки. И это восьмилетний ребёнок! Что скажешь? — Омер, в первый день нашего знакомства с Русланом, я понял, скорее почувствовал в нём не по возрасту почти мудреца. Сам в шоке. И что мне сказать? С этим надо что-то делать? — Не знаю. Посоветуюсь ещё со специалистами, но нужно внимательно к этому дару отнестись. Здесь, скорее не талант художника, хотя наверняка и это есть. Но способ восприятия мира, отличен от привычного обычным людям. Я почему тебя и просил зайти, я буду наблюдать, вместе мы поймём, с чем столкнулись. Не переживай, мальчик удивительный и серьёзный такой. — Это меня даже беспокоит. В первый день. Когда мы приехали домой, пошли все отдохнуть после обеда, а он нам ужин приготовил, всё нашел в интернете. Изучил инструкцию по приборам, и встретил нас готовым ужином. Он, конечно волнуется, как бы мы в нем не разочаровались, хотя мы всячески стараемся показать нашу любовь к нему. Ты в классе не говори, что он приёмный. Ты же видишь, как он на меня похож. Эда в нём души не чает, она мудрая, сердцем мудрая, чувствительная, мы будем внимательны, хотя и сейчас наше внимание и любовь с ним. А что на счёт музыки, есть способности? — Преподаватель сказала, что слух есть, даже голос отметила, будет учиться. Я составлю ему расписание по общеобразовательной и музыкальной школе, передам тебе — Спасибо за твое внимание, Омер. Будем на связи. Поеду, уже опаздываю. Руслан ждал в приемной. Отец, поцеловал его и заторопился на встречу со строителями. Директор, повёл Руслана в класс, где уже начались занятия. В классе стояла тишина, учитель — молодая женщина что-то писала на доске. — Извините нас, госпожа Гёзде. У вас сегодня контрольная работа? — Да, Господин Омер. Пишу задание. — Я вас не на долго отвлеку. У нас в школе новый ученик. Будет учиться в вашем классе. Его зовут Руслан Болат. Я ему определю место за столом, и вы сможете продолжить, а позже тогда обговорим вопросы, если они возникнут. Я знаю, что это место свободно, так как родители Эрдема, мальчика, что сидел здесь переехали в другой город, мы посадим тебя Руслан с Айлин. Вот здесь второй ряд, второй стол. Айлин ты не будешь возражать? Надеюсь ты поможешь Руслану, расскажешь, как всё устроено, я очень на тебя рассчитываю. Согласна, Айлин? — Согласна, господин Омер — нежным голосом ответила девочка — иди, садись — доброжелательно предложила светловолосая зеленоглазая девочка. Руслан смущённо взглянул на неё, потом на директора и на учительницу — госпожа Гёзде, господин Омер, вы позволите? — Да, конечно! Он сел за стол, открыл ранец, достал карандаш и спросил у соседки — а какой сейчас урок. — Математика, контрольная, нам листочки выдали. Госпожа Гёзде, а можно Руслану листок? — Айлин, возьми у меня на столе, пусть Руслан напишет своё имя наверху листа. Айлин побежала, взяла листок — Вот здесь напиши. Руслан стал подписывать листок. — У тебя красивый почерк. Ты мне понравился сразу! — Почему? — шёпотом спросил Руслан. — Ты необычный, у тебя красивые волосы, а глаза, как у меня зелёные. — Тебе понравились мои волосы? Я же рыжий! — Вот именно, я же говорю, что ты необычный. — У меня и папа рыжий, только темнее. — Наверное красивый… — Да, очень. — А у меня нет папы. — А почему, где он? — Он от нас ушёл, полюбил какую-то другую тётю, но моя мама красивее! — Айлин! На перемене всё обсудите. Так, каждый ряд решает свой вариант. Руслан, у тебя четвёртый вариант, остальные все знают свои. Начали. Руслан через пятнадцать минут положил карандаш. — Ты не знаешь, как решить? — спросила его учительница — Я уже решил, госпожа Гёзде. Поднявшись сообщил мальчик. — Учительница подошла проверила работу — тогда решай ещё пятый вариант. Через десять минут Руслан опять всё решил. — Помоги лучше мне, — Айлин протянула ему небольшой листок, на нём он написал решение задания своей соседке, которая не долго думая всё списала себе. — Айлин, ты всё решила уже? — Не совсем, ещё думаю. Все сдали свои работы. Учительница достала листок Руслана. Прозвенел звонок. — Руслан, ты задержись, а вы ребята идите на перемену, мы поговорим с новым учеником, познакомимся. Госпожа Гёзде разложила перед Русланом листы с примерами задач для 3, 4, и 5 классов — посмотри Руслан какие из этих заданий ты сможешь решить. Решения можешь записать на этом листе сказала учительница и положила перед учеником чистый лист. Через десять минут за 3, и 4 класс задания были выполнены. — А вот эти значки я не понимаю, указал он на задание для 5 класса. — Это просто: это знаки «больше» и «меньше» — А, тогда это будет так: — и он написал решение. — Спасибо Руслан. Перемена закончилась Дети возвращаются, садись на место. Следующие уроки пролетели быстро. Айлин пояснила Руслану, что зазвучавшая мелодия означает конец последнего урока. Руслан позвонил отцу, сообщив, что уроки закончились. В кабинет вошел директор, подошел к Айлин, отвел в сторону — Айлин, твоя мама звонила, у неё что-то с ногой случилось, она не может за тобой приехать — он посмотрел на Руслана. Скажи Руслан, а кто за тобой приедет? — Папа. Я ему сейчас позвоню — Серкан, тут такая история. Ты когда подъедешь? — Через пять минут буду, возвращаюсь со стройки, а что случилось. — Ждём тебя. — Айлин, Руслан, пойдемте на улицу, дождёмся твоего папу. Через пару минут подъехал Серкан. Тут такое дело, Серкан. Это одноклассница Руслана Айлин. — Здравствуй Айлин, рад познакомиться с такой юной леди. Я Серкан Болат. — Они вроде подружились с Русланом, но дело в другом. Айлин с мамой живут недалеко отсюда. Её мама повредила ногу. Не может за ней приехать. Ты не мог бы подвезти Айлин домой? — Нет проблем, сейчас захватим нашу маму, завезём Айлин и поедем обедать. Не переживай, Омер, всё исполним. — Загружайтесь в машину, Руслан покажи Айлин, как пристегнуться. Руслан поманил отца, они отошли в сторону и на ухо Серкану мальчик зашептал: — папа, у Айлин нет папы, он их бросил, влюбился в какую-то итальянку и уехал с ней в Италию, а с мамой Айлин развёлся. Я тебе это говорю, чтобы ты вопросы про папу не задавал, она грустит от этого. — Спасибо, сынок, что сказал. Ну, залезайте в машину. Видишь, как хорошо, что мы два кресла ремнями для детей оснастили, как знали. Покажи Айлин, пусть привыкает, коли у вас дружба образовалась — так Айлин? — глядя на девочку в зеркало спросил Серкан. — Так, ваш сын мне сразу понравился, я ему сказала, что он необычный, мне такое нравится, всё необычное. — Серкан засмеялся, значит стандарты не привлекают тебя? — Нет, это неинтересно! — Согласен. Эда выходи, не задерживайся. Кое-куда съездить надо. Эда быстро появилась на пороге офиса. — Это твоя мама?! Какая красивая! — Ты тоже красивая. — Ты так считаешь? Спасибо за комплимент. — Что случилось? Где вы себе такую хорошенькую девочку раздобыли? Оглядываясь на детей улыбнулась Эда. — Мама, это Айлин, моя одноклассница. Её мама повредила ногу, не смогла её забрать, вот мы с папой и везём Алин домой к её маме. — выпалил на одном дыхании сын. — Хорошее дело, людям надо помогать. Как тебе первый день в школе, сынок? — Всё хорошо, мы с Айлин сидим за одним столом, сегодня контрольную по математике писали. Я два варианта решил. — Ваш сын такой умный, он бы и больше вариантов решил, но я его попросила мои решить. Я в математике ни-бум-бум! — Руслан, похоже, тебе нужно будет подтянуть твою соседку. Что толку, что ты за неё решил, она наверняка сможет сама разобраться. — Мне не трудно, я буду помогать! Эда с Серканом переглянулись. Кажется, они поняли, о чём им не договорил Омер при первой встрече. Похоже сработало. По указанному Айлин адресу располагался частный дом на огороженном забором участке. — Эда ты, наверное, зайди с девочкой, а мы с сыном тебя подождём, только на пару слов тебя — мне тут Руслан страшную тайну рассказал, что у Айлин нет отца, он их бросил, разошёлся с женой и умотал в Италию с новой пассией, так что будь аккуратнее, девочка, похоже, переживает. — Хорошо, что сказал, и Руслан видишь какой внимательный, ну всё мы пошли. — Айлин, я уже поняла, как тебя зовут, меня зовут Эда, а как зовут твою маму? — Очень приятно, госпожа Эда, рада знакомству, а мою маму зовут Айгюль, что означает белая роза. Правда же красиво, она у меня точно, как белая роза, очень красивая, вы тоже очень красивая, я очень люблю всё красивое и необычное — тараторила зеленоглазая светлоголовая искрящаяся девчонка. «Чудо-расчудесное, — улыбалась Эда — и сын, очевидно, с этим согласен». Вот и дом, приятная атмосфера прилегающего двора, ухоженная, оформленная со вкусом. — Мама, мамочка, что с тобой случилось. Это тётя Эда мама нового мальчика, который со мной теперь сидит, что с твоей ножкой, я так за тебя переживаю! — Не тараторь, Айлин, здравствуйте, госпожа Эда, спасибо, что привезли дочку, а то мне, похоже, нужно в больницу ехать боюсь, что перелом, хотела ставню поправить, а скамейка наклонилась, упала неудачно. — Айгюль, давай на «ты», теперь будем в школе встречаться. Так, я предлагаю такой вариант: сейчас мы с мужем отвезём тебя в больницу, вон как нога распухла! Детей завезём к нам в офис, там за ними приглядят, а дальше решим. Сейчас позвоню мужу, пусть подойдёт. — Серкан, тут нужна твоя помощь, подойди, пожалуйста и вызови водителя сюда. — Серкан с Русланом пришли в дом, познакомившись, осознав ситуацию, принял решение. — Сейчас мы «загрузим» Айгюль в машину с водителем, а детей в нашу машину с ремнями, потом придётся переместить Айгюль в нашу машину и тогда мы втроём поедем в больницу, а дети будут ждать нас офисе, ещё не известно кто куда потом поедет. Так, молодёжь, вы должны выполнить домашнее задание, чтобы Айлин всё было понятно, не решай за неё, ты за это отвечаешь. Всё ясно? — Айгюль, извините, но мне придется исполнить роль носителя ценности, не возражаете? Молчавшая Айгюль переводила глаза на нагрянувших спасателей, дочку и рыжего мальчика. — Я столько хлопот причинила целому семейству, как я буду со сломанной ногой просто не представляю. — Но, может, это не перелом? — Предположил Серкан. — Да, нет. Я знаю, я врач, правда детский, но это не меняет сути. Вам не тяжело будет? Может лучше скорую? — Возражения не принимаются. Айлин, закрывай дом, у тебя есть свои ключи? Девочка позвенела ключами. Всей компанией вышли из дома. Водитель ждал у ворот. — Лейла, — позвонил помощнице Серкан — мы подъедем через 10 минут, встреть у входа. — Поехали. — Лейла, тебе задание, — выйдя из машины, давал указания Серкан: — этих двух молодых людей отведи в комнату отдыха, они должны сделать домашнее задание, потом могут поиграть на компьютере. Ну, найдёте, чем заняться. Мы в больницу, отвезём маму Айлин, если что, мы на связи. Передай водителю, пусть съездит в автосервис дооборудует машину для двоих детей. Похоже ситуация усложняется. Пересадив Айгюль в свою машину, поехали в больницу. — Скажи Айгюль, а где ты работаешь? Она назвала больницу, в которой работал Хакан и где лежала тётя Айфер. — А ты доктора Хакана, хирурга знаешь? — Я, конечно знаю, кто это, но лично с ним не знакома, я работаю в детском отделении, мы редко пересекаемся, больница большая. — Хорошо, сейчас наведём мосты — Хакан, привет! Ты сейчас где? — У меня сегодня дежурство в приёмном отделении, уже час остался, а что? Да вот мы тут молодую женщину везём, похоже перелом ноги. Нам куда? — Ты сам везёшь, не скорая? Тогда я выйду, встречу. — Будем через 15 минут. До встречи. — Удачно, у него дежурство в приёмном отделении. Ну как ты Айгюль? — Терплю, я сделала себе укол, пока действует. Как же я вам благодарна! Ваш сын мне очень понравился, такой серьёзный! Моя тараторка, вижу довольна новым другом. Как его зовут? — Руслан. — Необычное имя. — Он и сам необычный — решила Эда не информировать излишне новую знакомую. Айгюль переложили на каталку и повезли в приемный покой. — Эда, ты пойди с Айгюль, а мы подойдём. — Хакан, прости, но у меня к тебе срочное дело. Помнишь мы с тобой говорили об обследовании Эды, давай под этим предлогом возьмём у нее кровь на анализ, но так, чтобы и гормон на беременность определили, забыл, как называется. Ты же знаешь меня, я сумасшедший, не могу больше ждать, сил нет, всё время об это думаю. — Ты боишься, что она забеременеет? — Аллах с тобой, девочку хочу, такую, как Эда, скоро галлюцинации начнутся, сын у нас уже есть… — Откуда? Ты шутишь? — Усыновили, мальчишке восемь лет, прямо Сенека, привезу, познакомлю. А эта женщина мама его одноклассницы, ну потом расскажу, а то анализ надо скорее сделать. Предприми всё, чтобы Эда не смогла отказаться, ты мудрый, что-нибудь придумаешь. Всё, пошли, а то она точно поймет, что это я тебя накачал своими «идиотизмами». — Ну, ты брат, даёшь. Не переживай, сейчас всё сделаем. Хакан с Серканом пришли в приёмный покой. Айгюль уже увезли на рентген. — Эда, — сказал Хакан, — я тут хотел, как раз тебе позвонить на счёт тёти, мы к ней с тобой зайдём, когда с Айгюль управимся. Но я хочу подстраховаться на счёт твоих обмороков, пульс у тебя слабоватый, худенькая очень. Давай хотя бы кровь на анализ сдадим, а то я как врач не прав буду, если пропущу что-нибудь важное. Ведь тебе ещё рожать надо. Как вы там задумываетесь о детях? — Мы уже родили себе мальчика восьми лет, да, Серкан? — Как это? — Сделал вид Хакан, что впервые слышит. — Ты ещё не рассказал Хакану, Серкан? — Когда бы я успел? Только приехали. — Ну, что пойдём? Нет, я лучше сюда приведу лаборанта, ждите здесь. — Серкан, это ты его накачал своими страхами? — Эда, о чем ты? Ещё прошлый раз, когда мы здесь были, он мне строго-настрого наказал провести обследование, его что-то обеспокоило, ты же понимаешь, что мы теперь ответственны не только за себя. — Хорошо, я согласна, ты ведь не успокоишься, мой перестраховщик! — При чём здесь перестраховка? Нормальное поведение ответственных людей. — Как тебе подружка Руслана, ты обратил внимание, как он на неё смотрит? — И как же? — С восхищением! — Может ему это будет на пользу. Напомни мне кое-что рассказать сегодня, с Омером разговаривал. В дверь вошёл Хакан с лаборантом. Пока Эда сдавала кровь, Серкан позвонил Лейле, расспросил о детях и об обстановке в офисе, предупредив, что они с Эдой могут задержаться и дети на её ответственность. Эда, выйдя из кабинета, предложила дожидаться Айгюль в машине, — будем музыку слушать. Прошёл час. За это время Серкан рассказал Эде про рисунки сына, показав ей их снимки на телефоне. Она сидела в задумчивости. Что можно было сказать, когда сознание не выдавало ни одного разумного объяснения. Талант? Несомненно. Но было в этом что-то ещё, не то, чтобы беспокоящее, скорее загадочное, как и многое другое, что случилось с ними за эту неделю. — Мы всё поймем, не волнуйся, просто нужно время, любимый. — Она положила голову на плечо мужу, и он действительно почувствовал умиротворение, держа её за руку, перебирая изящные пальчики. Звонок вывел из транса, Хакан звал Серкана одного подойти к нему. — Подожди меня в машине. Я скоро. Хакан начал с места и в карьер: — вы не ждите. Когда гипс схватится, сам отвезу Айгюль к ней домой, созвонимся, привезёте Айлин. — Да ты запал, брат! — рассмеялся Серкан. Докладываю: мужа у неё нет. — Знаю. — Дочка восьми лет — Семь с половиной. — Да, вы успели много… Я рад за тебя. Я её не особо рассмотрел, всё в норме? — Какая норма, брат, обворожительная, не знал, что в нашей больнице такие водятся… А ноги! Даже сломанная! — Они заржали довольные, один собой, другой за друга. — Прости, забыл! Эда беременна! Серкан сел. Благо стул стоял рядом. — Такое возможно? Нам шесть дней отраду! Я чувствовал! Хакан, ты настоящий друг! — Я-то здесь причём?! — Ещё как причём! И они залились смехом, хлопая друг друга по крепким, таким надёжным мужским плечам. Это было настоящее мужское счастье! Чудеса… — Эда, Хакан сам отвезёт Айгюль домой, а мы в офис. После работы отвезём девочку домой. Хакан мне позвонит, когда они приедут. Эда улыбаясь посмотрела на мужа. — Она красивая. — Кто? — Айгюль. — Я не рассмотрел. — А Хакан рассмотрел, похоже. — Похоже. Рад за него. Прошлый раз жаловался, что из-за работы некогда заняться личной жизнью. — И я рада за него, он хороший человек. — Да, таких мало. — Думаю, что хороших людей много, больше, чем плохих. — Они все на твоих путях-дорогах. Видно я не по тем хожу. Вот только с тобой, слава Аллаху, на перекрестке встретился. Повезло. — Это не везение, это судьба, закономерность. — Я на любой вариант согласен. Факт свершился, а кто его автор — «Автор» эхом откликнулось сердце — ему только почёт и уважение. Что тут скажешь… «Надо как-то придумать, сообщить жене сенсационную новость. Я уже целых 40 минут беременный великой тайной, надо разродиться половчее… Никакой фантазии во мне нет! Может ночью, в кровати? Не хватит времени на счастье. В офисе глупо. Может сейчас сказать? Попадем в аварию. Все решил, останавливаюсь». — Ты паркуешься, какие-то планы возникли? — Эда! моя женщина, моя жена, любовь всей моей жизни. Если я сейчас не скажу ЭТО, то меня хватит удар, и я умру на твоих прекрасных руках во цвете лет! — Серкан, не дурачься, говори! Я слушаю. Он опустил голову к её животу, поцеловал трижды и произнес — в этом прекрасном месте, в глубине так мною любимой, появился наш первенец, наш общий с тобой ребенок, думаю, это девочка. Что это сон или шутка такая, нет таким не шутят, что он такое сказал. Она молчала, боясь получить разочарование от неправильно понятых слов, боялась обидеть недоверием своего Серкана, своего любимого, такого тонкого, трепетного, но иногда такого смешного в выражении своих чувств, вдруг, вдруг, вдруг… Слезы, совсем не прошенные полились из глаз, она их смахивала руками, а он целовал её в щеки, ловя губами каждую доставшуюся ему слезинку, в губы, шепча в них что-то неразборчивое, в ароматные локоны, шею, и опять склоняясь к хранилищу их счастья, такому долгожданному, уже целых, целых шесть дней и ночей желанному оплодотворенному его семенем, которое в ознаменование великой любви проникло в обитель, лелея надежду на священную родительскую любовь к их СОтворению. Они думали одно, чувствовали одно, они были одним. Так они сидели молча, пытаясь пережить общее чувство, успокоить сердца, чтобы можно было заговорить словами. — Серкан, любимый, я чувствовала, я даже знала, — справляясь со своими смятенными чувствами, заговорила Эда, — что уже беременна, но всё равно не была готова услышать от тебя… Даже сначала думала, что не правильно тебя поняла, я… я так хотела стать, я стала вместилищем для твоего семени, выращивателем твоей частички, такого несказанно любимого, бесконечно любимого мужчины, которого повстречала на том перекрёстке дорог, о котором ты говорил. Как мне найти слова, они бессильны… — Она опять … опять плакала. То, чем она была полна, не вмещалось в её такое хрупкое тело и трепетное сердце. — Давай никуда не поедем, будем сидеть тут, и восхвалять небеса за чудеса, которыми они нас балуют, или награждают — предложил Серкан. Но предательский звонок призвал в действительность — это был Хакан. — Мы уже на месте. — Скоро будем. Офис почти опустел. Только преданная Лейла сидела рядом с детьми, которые играли в стрелялки за ноутбуком. — Как дела? — Всё хорошо, господин Серкан. Уроки сделали, их было не много. Я заказала им ужин, они, правда не всё съели, очень примерные детки. Вот, сейчас играют, уже двадцать минут. — Что бы мы без тебя делали, Лейла! — Вы меня стали баловать, господин Серкан. — За заслуги перед отечеством. Благодарим за службу. — Всегда рада. Ну, я свободна? — Да, доброго вечера, Лейла. — Серкан, может глянешь на презентацию? — Ты что её сделала? — Мне Перил помогла. — Пойдём, покажешь. Серкан включил экран. Эда вставила флешку. Ожило пространство территории больницы. Двигались машины скорой помощи, люди, и даже деревья и мискантусы колыхались листьями, оживляя пейзаж. Облака плыли чередой… — Что за красота! … Эта девушка! — Сие творение прекрасно! Завтра вызываем заказчика! — Эда, ты мой локомотив. — Это ты мой локомотив, а я твой прицепной вагон, но первый по счёту. — Дети, выключайте ноутбук, едем. Хакан в фартуке повара предложил зайти — хозяйка просит. — Ну, разве чтобы здоровья пожелать. — Доброго вечера, скорейшего выздоровления, Айгюль! — И вам не болеть. Располагайтесь, поужинаем. Серкан, твой друг взял в руки управление нашим домом, не знаю, как и кого благодарить! — Всевышнего, очевидно! — Скорее всего. Айлин, дочка приглашай гостей к столу. — Спасибо, я обещал маме заехать, так что как-нибудь… Доброй ночи и радостного светлого утра на завтра. Хакан, ты сможешь Айлин завтра в школу отвезти, или нам заехать за ней? — Отвезу, конечно, какие вопросы. — Вопросов нет, до свидания. Приятного ужина. Айлин, завтра расскажешь Руслану какой кулинар доктор Хакан, а то, может его на курсы отправить? — Хорошо, всё расскажу Руслану. — Ну, всё может и не надо… — сказал Серкан другу, вышедшему на крыльцо проводить семейство. — с твоей оценкой вполне согласен, у тебя хороший вкус. — У тебя учусь. — Учись, учись, спринтерским нашим с Эдой дистанциям. Да, любимая? — Хвастун! Но самый лучший хвастун в мире! — Нет, он, скорее, учитель, смелый и… умелый… — Я такой! Будь здоров, брат, я с тобой! — Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам. — Точно учится! — Сказал маме, что часов в восемь приедем, уже запаздываем, лети машинка, пробки рассосались. Сын ты хорошо пристегнулся, а то я не проверил. — Не волнуйся, папа, я аккуратный, всё делаю, как ты учишь. — Вот видишь дорогая, все у меня учатся. А ты всё время учишь меня. — Когда такое было? — Да постоянно, то я плохо проверяю твою работу, неправильные спортивные снаряды выбираю, ну и прочее… — Отсюда попрошу поподробнее. — Ну, типа страхами накачиваю всех подряд, хотя я только слегка нетерпелив в некоторых вопросах, зато каков результат! Я гений! Никому, из мужчин, наверное, не удавалось самостоятельно вскрыть такую истину на шестой день её существования! Точно гений! — Я говорила, что ты хвастун, но ты ещё великий обманщик! подговорил Хакана! Артисты: — Эда, ты такая худенькая, у тебя пульса совсем нет, засыпаешь на ходу. Я точно буду у тебя учиться. О! Великий учитель! Великий повелитель всех обманщиков всех времен и народов! Хвала тебе! Что бы я без тебя делала, мы без тебя делали! … Спасибо, любимый мой, что ты такой настырный и добиваешься своего самыми нестандартными способами. Точно гений! — То-то же! Признание народонаселением одной отдельно взятой семьи. Это круто! Мы приехали. — Серкан, тихо сказала Эда —только никому ни-гу-гу! — Да как же я смогу? У меня же рот до ушей. — Тренируйся! — Неа, такой воли у меня нет! — Я тебе позаимствую. Ребёнка они обнаружили крепко спящим. — А я думаю, чего это он всю дорогу молчит. — Я видел в зеркало, что он спит. — Давай, я отвезу вас домой, перенесу его в кровать, а после схожу к маме. У неё что-то важное ко мне. — Хорошо, пусть спит, столько впечатлений у него сегодня. — Да и у нас выше крыши! Ты только не засыпай без меня, буду девочку поглаживать и целовать. Пусть чувствует, узнаёт своего папу. — Какой ты у меня сентиментальный! — Сам не ожидал в себе такого обнаружить. Кто бы мне сказал всего неделю назад, мало бы не показалось! — Жалеешь, считаешь слабостью? — Нет, Эда, это ведь всё любовь моя к тебе, а в ней сила. В её огне все мои представления о мужском достоинстве сгорели в прах. Я много по ночам думаю об этом. Всё, или почти всё, чем я считал был крепок, было саркофагом, хоронившим то, что возродила во мне ты, так мудро, не насильно, с любовью. Они говорили тихо, чтобы не разбудить сына, раздевая его и укладывая в кровать. Эда проводила мужа до мостка и вернулась в дом. Сердце почему-то щемило. Неожиданная грусть обволакивала, когда думала о том, что говорил Серкан. Сколько настоящего мужества стоило ему за столь короткий, по человеческим меркам срок, пережить такие преобразования. Так атланты держат небо, чтобы мир без любви не рухнул, не поглотил под руинами самою жизнь. Какова же сила его любви, что он устоял, держа её на своих руках, её и маленького мальчика, которого спас от ужаса одиночества. Какое же сердце бьется в его груди и как можно ему помочь удержать это небо… Хватит ли у неё сил на такую Великую любовь, какой он достоин? Серкан вернулся примерно через час. Он застал Эду сидящей на кровати в задумчивости. — Всё хорошо? Какая-то ты поникшая. — Нет, всё хорошо. Я тут подумала, что вы с Хаканом, наверное, правы, мне не помешает пройти обследование и заняться собой, тренировками под твоим присмотром. Мне надо думать теперь и о ребёнке, нельзя наплевательски относиться к здоровью. — Я чего-то не знаю? Что-то произошло, Эда не молчи. Что могло случиться за этот час? Прошу тебя, не скрывай от меня ничего. — Со мной всё хорошо. Я просто задумалась об этих моих засыпаниях при стрессе. Это же не нормально. Вот и решила, что нужно подтянуть свою физическую форму. — Это, конечно приветствую, но ты чего-то не договариваешь. Ты же не умеешь врать, скажи. — Я так за тебя переживаю, Серкан. На тебя столько свалилось всего! Так хотела тебе стать помощником в работе, в твоих душевных усилиях, которые тебе приходиться прикладывать, а я в твоих пучинах, как неуправляемый баркас, плыву по воле волн, где найду препятствие, обо что разобьюсь не ведаю. Я недостойна твоей великой любви, твоего мужества и силы и физической и духовной. Ты, столько переживший в своей жизни, не теряешь опору, будто добываешь силы из неисчерпаемого источника, делаешь вид что неутомим. Но я ведь знаю, что тебя тоже может не хватить на всё. У тебя такая сложная ответственная работа. Как я могу помочь, мой любимый человек, как мне тебя сберечь, облегчить тебе жизнь, чтобы ты не надорвался. Я знаю, что ты никогда не пожалуешься, потому что считаешь, что это не по-мужски, поэтому волнуюсь. Ты стараешься всё взять на себя отстраняешь меня от всех нагрузок, оберегаешь, но я вполне дееспособна, молода, энергична. Может тебе кажется, что я слабая и беззащитная, но это не так. Прими меня в свой деятельный мир, я могу встать рядом и быть полноценным сотоварищем, с которым можно пойти в горы и положиться на него в трудную минуту. Наверное, мы встретились в такой момент, когда я дала слабину, спасибо, что поддержал, но я не птаха, Серкан, я сильная, и не считай меня слабой, я просто эмоциональная, но я женщина, а мы плаксы. — она положила голову ему на колени. — прими меня, пожалуйста в свой мир кипучей деятельности, мне там тоже привычно. Ведь ты мне даже машину водить не позволяешь, я как фарфоровая кукла. — О Аллах, Эда любимая! Я опять ошибся, как с деньгами. Не задался вопросом, будто я всегда рядом и это моя зона ответственности. Я не сознательно тебя отстраняю, стараясь сберечь твои силы, а ты, оказывается волнуешься за меня. Я делаю ошибки только из любви к тебе. Но не ошибусь ли я опять. Ведь я, как младенец, только научившийся ходить. Прости меня, я понял, о чем ты говоришь. Для меня то, что я делаю, вполне привычно, но получив от тебя такой мощный заряд любви готов горы свернуть, и сверну, если будет такая необходимость. Но это получается, я опять про себя. А тебя, как драгоценную амфору, так тебе когда-то сказал, невольно стараюсь поставить на витрину под стекло и собирался любоваться тобой, любить, обнимать и целовать. Этим тебя по-настоящему обидел. Не подумал, ведь ты настолько талантлива, самобытна, ждёшь самовыражения не только в работе, творчестве, но и как жена, как мать и действительно ждёшь от меня равного партнерства. Как же узко мое мышление! Я уверен, встань ты сейчас во главе компании, ты за неделю разберёшься во всём и ещё не известно, кто из нас преуспел бы лучше, ведь ты лучше понимаешь людей, их потенциал. Я понял, скажу сейчас, как мне, вернее нам надо поступить. Давай всё будем решать и делать вместе, а если у кого-то из нас не будет что-то получаться, мы честно это обсудим, без обид примем критику, поменяем стратегию. Как тебе такое? — Я говорила, что ты гений? Слушай, ты не просто гений, ты самый понимающий на свете, мой самый — самый любимый гений. Так что будем тренироваться? — Но скажу, что ты всё-таки правильно говорила на счёт обследования. Получим рекомендации, и приступим. Будем выращивать девочку общими усилиями. Ты позволишь мне в честь заключения меморандума, заглянуть на неё изнутри. Мы ведь не навредим крохе размером с фасолинку? — Думаешь она уже с фасолинку, наверное, ещё меньше. — А когда мы ее сможем увидеть, хотя бы на экране монитора? — Вот пойду на учет становиться, скажут. — Я прочитал, что нужно начинать принимать фолиевую кислоту на самых ранних сроках, чтобы плод лучше закрепился. — Может ты не ту профессию выбрал? — Что гинекологом надо было стать? — Интересно бы было! Гений гинекологии Серкан Болат! Иди в душ Болат, а то я если коснусь подушки, только меня и видели! Она прибежала из душа в синей рубашке, с завязанными узлом волосами, как всегда босиком. Скинув рубашку юркнула под одеяло в надежде, что он её не найдёт там. Но он, зная эти её уловки, уже распластал там свою руку, захватив в свои объятья долгожданную невесомость. — Решила меня обмануть, не выйдет, я вас уже заждался, моих милых девчонок, давай её сюда, буду знакомиться! — Почему ты решил, что это точно будет девочка? — Потому что я так хочу, и так будет, это мой предварительный заказ, доставленный в назначенный срок по указанному адресу — целуя её в предполагаемое место хранения уже не семени, а фасолинки — как нежно звучит это слово… как ноты — фа-сол-инка, знаю, что ты уже на месте, но я очень хочу почувствовать вкус твоей мамы, ты привыкай к этому, закрой глазки, спи моя любимая девочка, а я буду целовать твою маму, потому что очень её люблю и эту её тесную горячую глубину, в которую стремлюсь проникнуть наслаждаясь и доставляя наслаждение твоей маме, ведь салюты, сверкающие разноцветными огнями и взмывающие в самое небо не будут мешать тебе смотреть твои детские сны, ведь так, фасолинка? — Серкан, мне так удивительно, как с твоего языка слетают такие ласковые слова, такие трепетные, я так не умею. Ты никогда не писал стихи? — Писал, когда учился музыке, в начальной школе. В классе была одна девчонка. Она меня дразнила рыжим пуделем, а я ей писал стихи дома и прятал их под кроватью. Их благополучно нашли и показали моему отцу, был скандал. Даже не помню, что его возмутило. Я его вообще никогда не понимал, как и он меня. Брат меня утешал, говорил, что это моя душа учится говорить, потому что слова — это тоже музыка, но не каждый может её слышать. Да что мы о грустном! — Как мне нравится узнавать тебя в подробностях, это тоже для меня музыка смыслов твоих. Ты такой…полифоничный… — Эда, ты меня умеешь выворачивать на изнанку, я не против, но сама скрытнее любого сейфа, Тебе трудно говорить о себе? — После смерти родителей я почти не разговаривала три года, замораживала в себе горечь. Тетя меня оттаивала долго, в старшей школе у меня появились подруги, с ними я стала научаться «секретничать», но ты первый, кому я могу без остатка открываться. Я научусь, любимый, заговорю, когда-нибудь. — О, Аллах! Обязательно заговоришь, мой ангел, будем учиться, нельзя быть молчаливым ангелом с такой огромной душой. Я даже думаю, что эти твои «засыпания» именно с этим и связаны. Вот мы и подошли к сокровенной тайне, я буду твоим слушателем и учителем первого класса начальной школы. Начнем всё с начала, любимая. Если ты хочешь спать, я тебя не буду тревожить сегодня. — Не согласна, ты там что-то про мои глубины… и фейерверки… у меня бабочки ожили! — Вот как! А где они у тебя живут? Эда положила его руку на низ живота. — Какое откровение! Вот и заговорила… ты хорошая ученица, моё любимое создание, будем знакомиться с бабочками… Нежно прикасаясь губами к месту обитания крылатых, волшебник Болат покрывал поцелуями такое желанное, такое трепетное, такое страстное тело своей любимой. — Я к тебе иду, ты готова к свиданию со своим скучающем по твоей глубине другом? — Я тоже скучала… иди ко мне… Львиный рык слился своим звучанием со стоном, срывавшимся с уст любимой… Фейерверки раскрашивали небеса кабинета-спальни и это тоже было седьмое небо, ведь крыша не является препятствием для небес! Эда уснула на плече Серкана. Он, вдыхая её аромат, думал, что их семья, случившаяся из трёх травмированных в детстве существ, соединенная любовью, просто должна, обязана залечить всё еще живые рубцы. Он клялся себе, что своей любовью будет им лекарем, и себе тоже, ведь груз всё еще тащит его в серое марево боли, которое он тоже штукатурил, как и Эда, наводя лоск на стены, но это неправильно, их просто нужно разрушить до основания и остатки вывезти на свалку, как отжившее свой век строение. Осторожно переложив голову Эды на подушку, вышел на террасу. Раскрыл съезжающую крышу, глядел в небо, будто искал поддержки, хотел найти какой-либо инструмент, филигранный, тонкий, чтобы не заметен был таким чутким, внимательным и всё понимающим созданиям. Он уже насовершал ошибок своим стремительным характером, подчиняя себе, как владелец сокровищ, любовался найденными на дне морском жемчужинами, забыв, что они живые, с огромными душами, трепетными любящими сердцами и совсем не похожими на него, созданные из другого материала, с которым он ещё не знаком. И все лаборатории мира не в состоянии дать ему рекомендации, потому что они живые, созданные не по его разумению, не по его лекалам, а дарованные ему по неизвестной причине. Размышляя так, он склонил голову, оперев на руку, закрыл глаза и память предложила ему фразу: Космическая Любовь обладает особой силой своего воздействия. Это свойство Космической Любви играет большую роль в увеличении внутреннего потенциала особого назначения. Любовь — огромная сила, которую невозможно победить, знай это! Первое предложение в этой цитате из слов Лики, как бы засветилось голубоватым светом: Космическая Любовь обладает особой силой своего воздействия. Так вот в чем загадка и разгадка того, до чего я не дотягиваюсь. Я не научился Любить. Любовь легка, как эфир, но точна и безошибочна, как лазерный луч, высвечивает и правит ущербные ткани. Если я начну управлять любовью в направлениях кажущихся мне правильными, опять ошибусь не уразумев точку приложения. Оказывается, Любовь живая, направит меня по едва приметной тропе, как тогда, желтая скамейка привлекла взгляд. Именно на ней Эда вела свои беседы с Русланом. И сигнал был получен, зацепил мой взгляд, дал увидеть мальчишку горестно утирающего слезы. Это она, Любовь, коснувшаяся моего сердца открыла мне путь или тропу, повела в единственно правильном направлении. Никакого плана с моей стороны не было, не было обдуманных точных выверенных решений и инструментов, разрушающих отжившие свой срок конструкции, их обломков, которые надо было бы вывозить на свалку… Ведь она обладает особой силой своего воздействия. Она творит и соединяет, а не рушит и выбрасывает на свалку. Ей это не нужно… Можно было бы воскликнуть — Эврика! Но Серкану не хотелось восклицать… он молча слушал свое сердце, и только едва заметная улыбка коснулась его губ. Он достал телефон, набрал «Автор». — Доброй ночи, Серкан. — Доброй ночи, Лика, опять не спишь? — Нет, работаю, «безвозмездно». Интересно, что тебя так заинтересовало в этом слове? Серкан уловил её улыбку — все-то ты знаешь, подруга. — Я такая… — Скажи, Лика, ты могла бы соединить меня с Керемом? … молчание, — да могу… — сейчас наберу, но ты ведь помнишь, что это будет конференция? — Да. — Жди… — Алло! — Керем, это Серкан Болат, попросил Лику соединить нас. Она предупредила, что это будет конференция, учти. — Хорошо, слушаю тебя. Не спится? — Да, уж. Скажи, я могу посмотреть сериал, где ты, ну понимаешь… — Думаю. Думаю, … не стоит. — Что все так плохо? — Как тебе сказать… В него много отсебятины привнесено было, в угоду так называемому зрителю, как они его понимают. Я после разговора с Ликой на нашей прошлой встрече всё в себе перемотал, нашёл, конечно и жемчужины, но пустой породы — горы. Но даже эти малые находки сценаристов, режиссеров, каста в целом сложили достойный внимания людей продукт. И любовь к сериалу у нормальных людей вполне себе заслуженная, ведь они по сути дела увидели, как может рождаться любовь, даже в самых бронированных сердцах. Коллектив на пределе возможностей моментами вытаскивал его из цепких лап киноиндустрии, добротно сделал свое дело. Но ты пойми, друг, это не ты, или не эта твоя жизнь. Ведь ты мнительный, начнешь накручивать себя, ещё убьёшь его ненароком — засмеялся Керем. — Я понял. Просто думал, что не плохо было бы на себя со стороны взглянуть, а то блуждаю в потёмках, ошибаюсь. — Да кто ж не ошибается. Не скромно приводить себя в пример, но я как раз об ошибках. Если помнишь Лика меня ругала за «первенца». Я, когда осознал, о чём речь, хотел застрелиться. Увидел её глазами всю картину нашего, моего пещерного сознания дикаря или вожака львиного прайда. Они, наши девочки, действительно несут нас бережно на своих руках, а мы, накачивая мышцы, гордо охраняем их. От кого? От нас идиотов, FUCK, их надо беречь. Я тут, когда вскрытие себе производил, знаешь кого увидел? — Кого? — Лику. У нас, действительно есть связь, помимо этой телефонной. Расскажу, пока она мне рот не заткнула. Я увидел её в ночной сорочке, сидящей у компьютера. Знаешь, чем она занималась? Руками… заклеивала пластырем свои трещины и раны, а потом на ступнях. Одела перчатки белые на руки и носки и опять начала стучать по клавиатуре. Ты понимаешь, почему она руки в перчатках скрывает, они у неё по швам расходятся от несущихся через неё потоков. Я был в шоке. Да, Серкан, трудно ты ей достаёшься, мощный парень… Да ещё я тут довеском… Молюсь за неё. — И как мне теперь… Я тоже чувствую её участие во мне, её тепло, но такого… — Эй-ей, мальчики, что это вы устроили! Я не предмет ваших исследований! — Не злись, ты мне не начальник, я не по любопытству в твой канал попал, понял, что это личный наш, очень тронут был такой возможностью. Прости. Не хотел нарушать твоё личное пространство, но ведь почему-то оно мне открылось, зови меня, когда совсем невмоготу, чем смогу помогу. Я ведь правильно понимаю, что мы напарники? — Что —то вроде того. Спасибо, я чувствую твою поддержку. Не буду вам мешать, беседуйте. — Керем, я там вам с Ханде не мешаю, прости не спросил сразу. — Нет, друг, она сегодня у сестры, племянница очень больна, небось уже два ведра наплакали. И за что только страдают такие маленькие дети, сердце щемит, когда на их горе смотрю. И помочь ничем не можешь, бессилен. — Сочувствую, трудно всем в такой период, дай Аллах выздоровления малышке. — Спасибо за сочувствие. А у вас какие дела, изменения есть? — Есть, серьезные. Мы мальчика из приюта усыновили, Русланом зовут, ему восемь лет. И у нас уже растет девочка фасолинка, правда ещё у Эды пока, но я отслеживаю. Ей шесть дней и шесть ночей сегодня исполнилось с момента зачатия… — А ты молчал! С этого надо было начинать, а ты сериал… Какой сериал! Ты свой уже сотворил. Как же я рад за вас! Ну, вот это новости. Слушай, а как вы смогли установить беременность на таком раннем сроке? Вроде три недели, не раньше. — Изловчился. Я всё изучил. Оказывается, анализ крови с шестого, седьмого, даже с третьего дня в отдельных случаях может распознать. Ну третий, четвертый и пятый я отбросил, получился шестой, в самый раз, по заказу и произошло. Прости, что так подробно тебе, мне так нравится об этом думать и говорить. Но не с кем. — Я сам такой, балдею от осознания самого факта зарождающейся жизни. Мы с тобой два придурка, ладно уж, очень рад. Эда мне как родная. Хадемий её тоже очень любит. Надо спросить у Лики можем ли посвятить наших девчонок в эту тему контактов. — Рано ещё, торопыги! — вклинилась Лика. — Так ты нас подслушиваешь? — Да за вами глаз да глаз нужен! Как дети право… — Лика, вопрос. Скажи почему Руслан со мной маленьким на одно лицо, что за чудо такое? — Ммм… ну, во-первых, не совсем на одно — у него глаза зеленые. Во-вторых, тут сложнее. Когда ты, или тебя осознали, когда ты преисполненный глобальностью предстоящего Великого пути, отделил, как бы некую часть себя. Наделил её лучшими некоторыми своими свойствами, как самостоятельную самобытную сущность. Конечно этим ты нанёс себе некий «ущерб», если можно, так сказать. Поэтому, у тебя нет тех свойств, какими ты щедро поделился. Но этим ты открыл себе возможности нарастить в себе нечто новое, неизведанное, но предвиденное тобою на сложном пути воплощения Великой души. В каком-то смысле твой названный сын может быть тебе учителем в чем-то, но этот славный мальчуган пройдет свой путь, под твоим присмотром, но и помощником тебе тоже будет. -Ты же, не знающий пока себя, исполнишь свою миссию сполна. В тебя смотрится, как в зеркало, весь Космос. Не планировала тебя пришибить этим знанием сегодня, но ты идешь семимильными шагами, сегодняшней ночью сделал великое открытие, рада за всех нас. Наша Любовь с тобой, никогда не забывай об этом. — — Ну, как Эда тебе вчера «выволочку» устроила? Она настолько метко посылает свои импульсы тебе и настолько тонко, что я ей восхищаюсь это все Любовь. — Вы не серчайте на меня, мальчики, у меня на сантименты нет времени, тороплюсь, мои хорошие, не знаю сколько времени отмерено. На этом не прощаюсь, а просто ухожу со связи. — Отключила… Даже не дала поблагодарить… Пойду к своим девочкам… Восьмой день новой жизни Утро, как всегда вовремя. Шел уже восьмой день новой жизни.