Фанатка

На следующий день я снова торопился в библиотеку. Отыскал Марту в малом зале. Выругался про себя. Она меня заметила, застыла на мгновенье, ожидая, что я сделаю. — Привет! — Привет. Её внимательный взгляд скользнул по моей фигуре. Духи! Не стоило надевать новую рубашку. Спеша отвлечь её внимание от своего вида и, кажется, снова выступавшего румянца, поспешил продолжить: — Ты не против поработать в общем зале? Здесь воздух спёртый, дышать нечем. Марта ответила не сразу, я занервничал. Неужели откажет? Вчера мне показалось, что я ей ещё нравлюсь. Её прикосновение, её слова и взгляд. Не верю, что её наваждение так быстро испарилось. Девушка кивнула и принялась собирать вещи. Взял со стола её журналы, водрузил поверх своих и поспешил в общий зал. Мы разместились за тем же столом, что и накануне. Я старался не выдавать собственного волнения и потому выждал некоторое время, бездумно проверяя даты. Наконец я завёл разговор. — Марта, — девушка подняла глаза, я сглотнул, — хотел спросить, можешь посоветовать мне хорошую книгу с простыми заклинаниями огня? Хочу попробовать что-нибудь ещё. — Секунду, — с этими словами она поднялась и скрылась за книжными полками. Вернувшись, в руках она несла пару книг. — Здесь заклинания, — она приподняла небольшую книгу в лиловой с оттиском обложке. — Можно пробовать любые, не обязательно следовать предложенному порядку. А это, — придвинула ко мне книгу в выцветшей желтой обложке, — немного теории и рассуждений на тему огненной стихии. Я бы советовала начать с неё. Мне объяснения этого автора кажутся наиболее доступными, но дело даже не в этом, у него правильный взгляд на огонь. — Он — маг огня? — Забавно, но нет. Его родная стихия воздух, как и у тебя. — Необычно. — Наверное, только на первый взгляд. Не многие знают, но магия огня лучше всего дается именно магам воздуха, если говорить о неродных стихиях. — Правда? Никогда не слышал. Марта кивнула. — Вообще, в этом нет ничего особенного, ведь огонь без воздуха невозможен. Для возгорания необходима вторая стихия. Так что огонь и воздух относятся к комплементарным. Я кивнул; это я знал, но никогда не размышлял над общеизвестным фактом. — Поэтому я не слишком удивилась, встретив хорошее объяснение по поводу огня, написанное магом воздуха. — Здорово. Обязательно прочитаю. Спасибо! Я улыбнулся, испытывая настоящую благодарность. Эта помощь, возможно, не казалась огромной, но была ценной. Мало того, что впервые за три с лишним года мне не нужно переживать из-за сдачи огня — признаюсь, меня это всегда нервировало, так ещё и заклинание я освоил почти мгновенно, и уж точно хотел закрепить результат. До этого момента никакого толка от моих усилий не было. Не помогли родные, дополнительные на первом курсе с профессором, потуги друзей, вызывавшихся мне помочь. Марта улыбнулась в ответ. В груди дрогнуло. — Я всё ещё тебе нравлюсь? Марта казалась удивленной такой сменой темы. А я смутился своему собственному поведению. — Какой ответ ты хочешь услышать? — Правдивый, конечно. Что за вопрос? — Нравишься, — ответила Марта и я выдохнул чуть свободнее, но она продолжила. — Я понимаю, что тебе неприятно, и я стараюсь с этим что-нибудь сделать. Сделать что? Это поэтому она перестала на меня смотреть? — Мне не неприятно, — поспешил я, после понял, что сказал, смутился и опустил взгляд к журналу. Вынул перо из чернильницы и сделал вид, что собираюсь писать. Жирная капля сорвалась с кончика испачкав бумагу. Да чтоб тебя! — Можешь смотреть дальше, если хочешь, — произнес я, не глядя на девушку. Больше мы не говорили в тот день. Работали над записями в полной тишине, каждый думал о своём. *** Следующая неделя началась, как обычно. Я немного нервничал проходя в аудиторию артефакторики. Студенты зевали и рассаживались, Марты ещё не было. Когда она вошла, первое что она сделала — как это было всегда до нашего разговора в беседке, — отыскала меня взглядом, и только после этого прошла к своему месту. Я выдохнул — всё было, как прежде. — Снова спишь? — Что? — не понял я вопрос друга. — Выглядишь довольным. — А, ты об этом. Да, всё в порядке, бессонница больше не донимает. — Ну и отлично. Уже позвал кого-нибудь на зимний бал? Я поморщился. — Ладно тебе, что за кислая мина, — развлекался Максим за мой счёт — он прекрасно знал, что для меня это неприятная обязанность, которую я буквально переживал из года в год. Не желая вызывать идиотские вопросы, мне всегда было проще понести некоторую повинность — исполнить долг — и забыть об этом. Точно такое же отношение я имел к ежегодному празднику. Академия устраивала пышный бал: танцы, фуршет и поздравления всякого рода. Студенты приходили парами, реже в одиночестве. Прийти одному выглядело жалко, так что каждый был озабочен тем, чтобы обзавестись компанией к нужному дню. В моём случае всё выглядело несколько иначе. Я не желал давать ложных надежд и никогда не приглашал девушку дважды. Другие считали меня ловеласом, но я попросту не собирался впутываться в неприятности, а именно это сулили отношения с девушкой. — Ну так что, решил кого позовешь? — Максим знал о моей позиции, но считал, что я маюсь дурью. — Они, — друг имел в виду девушек, — волчицами смотрят. Это уж точно. Нужно было скорее что-то решать. *** За следующую неделю я в полной мере ощутил силу женской настойчивости. Девушки осаждали меня в кабинетах, обеденном зале, коридорах, а сейчас я только что избавился от одной, поджидавшей меня у двери общей гостиной мужской половины. Я убедился, что замок надежно охраняет мою комнату от ненужного вторжения. Только после этого прошел к письменному столу у окна и тяжело опустился на стул. Снаружи выла вьюга. Протяжно и гулко свистел ветер, скребя мелкими кристаллами льда по стеклу. Узоры густо крыли гладкую поверхность, скрывали морозный лес за окном. Тягучая непроглядная ночь доедала остатки сизых сумерек. Утром следующего дня я нарочно возился у парадной лестницы. Она соединяла многие части академии, в том числе сюда попадали девушки, покидая своё крыло, чтобы спуститься в кабинеты. Когда на лестнице показалась Марта, я нагнал её и зацепил плечом — легонько, только чтобы привлечь внимание, она приостановилась и я сунул ей записку в карман. В записке я просил о встречи в библиотеке, в малом зале, на большой перемене. Я подписался. Она пришла. В зале было пусто — все были на обеде. — Привет, — я поторопился начать разговор, пока храбрость меня не покинула. — Привет, — как всегда по лицу Марты ничего нельзя было прочитать. — Я бы хотел спросить тебя… — мой голос звучал чуть выше, чем обычно, и это жутко раздражало, — … ты не хотела бы пойти со мной на зимний бал? Всё, сказал. Гора упала с плеч. Весь предыдущий вечер я репетировал одну-единственную фразу. На самом деле приглашали всегда меня, а я только говорил: «да», «хорошо», «с удовольствием». Оказалось, это сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Не просто сказать, но казаться при этом спокойным и уверенным. — Нет, — ответила Марта ни чуть не смутившись. Я открыл рот — хотел в голос удивиться, тут же постеснялся своей слишком откровенной реакции: она увидела, что я никак не ожидал отказа и теперь был ошарашен. Смутился, щеки тут же покраснели. — Ладно, — не зная куда себя деть, сунул руку в карман, другой растер шею и попытался увернуться от её взгляда. — Тогда я пошел. Пока. Из малого зала я вылетел ветром. Лицо горело. Я злился. Почему нет? Почему я не спросил о причине? Духи! Я просто… просто… Хорошего слова чтобы отругать себя не приходило на ум. Я всегда отличался собранностью, расчетливостью, умел мыслить здраво, а не сгоряча. Теперь что не так? На самом деле я уже знал ответ на этот вопрос, но ещё не был готов признаться сам себе. И ещё я никак не понимал, как Марте удается всегда держать себя в руках? Я всегда считал чувства слабостью, зависимостью от другого. Уязвимостью перед всеми и отсутствие контроля над собой. Но Марта вела себя так, будто на голову выше моих неумелых поползновений, при том, что сама откровенно призналась мне. И все эти годы немого обожания служили тому доказательством. Я ведь видел её взгляды, улавливал отголоски чувств направленных в мою сторону. Я верил в их подлинность. Так как ей удавалось сохранять спокойствие? Я разозлился на Марту. Ещё не дошел до пустующего кабинета — там должно было пройти следующее занятие, на обеде в таком раздрае нечего было появляться, — как уже корил себя за то, что посчитал, будто Марта из-за своих чувств чуть ли не обязана сказать да, и радоваться моему приглашению. Ну и кто я после этого? Сам себе показался жалким, поверхностным, малодушным ловеласом возмутившимся отказом. Я перестал злиться на Марту. Стал злиться на себя.