Профессор Маджере и маги Конотопа

– Хороший чай. Мне очень нравится, – уже где-то пятый раз повторил преподаватель Травологии. Он далеко не впервые заходит на чай к своему другу, преподавателю Зельеварения, но какие-то особые растения у него здесь вызрели только сейчас. Вообще, кабинет заметно изменился с тех пор, как его стал обживать новый владелец. Стал чем-то напоминать теплицу с кучей непонятных растений. При этом здесь теперь воцарился идеальный порядок: все книги, все колбы, флаконы и котлы были чётко рассортированы, у каждой вещи было своё место, даже все растения имели какой-то на редкость аккуратный вид. Можно выгнать эльфа из Сильванести, но нельзя выгнать Сильванести из эльфа. – Ещё бы. Не то, что ваш тыквенный сок, – скривился эльф. – Молчу про сливочное пиво – как вы вообще пьёте эту гадость? Он отпил ещё немного чая из большой керамической кружки, расписанной какими-то никому в этом мире не понятными рунами и снова довольно заулыбался. – Да ладно тебе, вовсе не гадость, – возразил человек. – Но мой чай лучше, – эльф стоял на своём. – Да кто ж спорит, – сдался человек. Ему чай тоже нравился, потому спорить он однозначно не видел смысла. – Вот. Я тут выращиваю травы, которые росли только у нас в Сильванести, – хвастался остроухий. – Я бы эльфийского вина налил, да тут скоро должна прийти одна студентка, а она хоть и совершеннолетняя – но как-то вроде как негоже вино со студентами пить. Кстати, Невилл... – Подожди! – перебил его Невилл. – Какая такая студентка? – Украинка, – спокойно ответил эльф. – С факультета Мольфаров. Мы с ней как-то разговорились о руте и горечавке, потом она мне много чего интересного рассказала о растениях Карпат и их магических свойствах. – Ты смотри, Даламар, не натвори чего, а то о тебе слухи всякие ходят, – то ли в шутку, то ли серьёзно предостерёг Лонгботтом. – Не говори чепуху, – отрезал Даламар. – И в мыслях не было. Ты что, мне шалафи за такое голову оторвёт. Так вот, я у тебя спросить хотел. Твоей дочке тоже семнадцать, она не думала кинуть имя в Кубок? Маричка просто говорила, что она единственная с факультета Мольфаров, кого все пытаются на это толкнуть, остальные отказались наотрез. – Я вот не знаю, хочу ли я, чтобы моя дочь в этом участвовала, – пожал плечами Невилл. – Жена вряд ли одобрит, а я не знаю. С одной стороны, насмотрелся на это, с другой – помню, как тогда все мечтали попробовать. И думаю: почему бы нет? Тем более, сейчас и времена другие, и руководство, так что опасности ждать неоткуда. В этот момент раздался стук в дверь, но вместо студентки из Украины на пороге показалась жена директора. На её лице было ясно написано, что она сейчас готова кого-нибудь... нет, не убить, но как минимум заставить мыть полы во всей школе без всякой магии, хотя подобное было свойственно скорее её мужу. Или, как минимум, что-то сломать. Даже можно было догадаться, что именно. – Даламар, умоляю, подлей Рейстлину в настойку от кашля что-нибудь успокаивающее. И мне тоже – отдельно. – Что уже случилось? – устало вздохнул Даламар. – Да как обычно, – проворчала Крисания. – На этот раз подрались студенты четвёртого-пятого курсов, потому что кто-то кому-то сказал, что кто-то смог кинуть имя в эту проклятую посудину, а тот из зависти полез драться, а в итоге вмешалась ещё куча народу, все участники у меня, а тут уже до родителей донесли то, что произошло, на школу полетели совы с громовещателями, у нас с Рейстлином уже мозги трещат! Господи, дожилась... Вот не сиделось мне в храме... – Спокойно, спокойно, госпожа Крисания, сейчас всё сделаю! – эльф с невозмутимым видом принялся мешать настойки. Дверь за собой Крисания, конечно же, не закрыла – да кто в таком состоянии будет об этом думать? Поэтому вошедшая девушка в вышитой мольфарским узором мантии (все присутствующие уже научились отличать вышивку мольфаров от вышивки ведьм) не стала стучать, а сразу осторожно вошла. – Добрый вечер, – тихо сказала она. – Простите, я могу чем-то помочь? Крисания растерялась, не понимая, кто эта девушка, зачем она сюда пришла, кому, чем и почему хочет помочь. – А, пани Сова, заходите, – всё тем же спокойным образом произнёс Даламар. – Я сейчас сделаю кое-что и буду свободен. Невилл, будь так добр, налей девушке чаю, а то у меня руки заняты. Невилл молча выполнил просьбу, пани Сова поблагодарила его и отпила из чашки, а тогда всё же решилась спросить: – Так что случилось, если не секрет? Может, я смогу помочь? – Да чем вы поможете... – тяжко вздохнула Крисания. – Куча пострадавших в потасовке и совы с этими орущими письмами, от которых отбоя нет. – Вот с пострадавшими я могла бы помочь, – предложила Сова. – Я всё-таки мольфарка и хорошо знаю Целительство, а мой отец – из характерников, от него у меня дар заживлять раны. Конечно, далеко не те способности, что у вас, миссис Маджере, но хотя бы часть работы могу взять на себя. – Из характерников? – поинтересовался Даламар. – А почему вы – мольфарка? – Моя мать из рода пана Лесовика, – объяснила Сова. – То есть, род берёт начало от одной мавки, которая сошлась с человеком, и все мы в роду – мольфары. А я на самом деле больше похожа на мать, чем на отца, просто унаследовала от него одну способность. Так что, я могу помочь? – Буду очень благодарна, – Крисания вздохнула с облегчением. ...Только после долгой муторной работы с пострадавшими наконец чаепитие пошло по плану. Был уже поздний вечер, но двое преподавателей Хогвартса и студентка из Украины спокойно себе болтали о травах и их магических свойствах, постепенно разговор, конечно, стал переходить на турнир – ещё бы, всем сейчас из-за него неймётся, хоть и причины у всех разные. – Все почему-то пытаются вытолкать туда меня, – с какой-то неуверенностью поделилась Сова. – Все студенты с факультета, которые могли бы участвовать, заявили, что им это не надо – и пусть Маричка кидает имя. А я тоже далеко не уверена, что хочу. – А может, стоит попробовать? – с хитрой усмешкой спросил Даламар. – Я вижу, у вас те же сомнения, что у дочери мистера Лонгботтома. И всё же я считаю, что вам обеим следует попробовать. – Ты уверен в этом куда больше, чем я сам, – задумчиво ответил Невилл. – Я уже молчу о том, что скажет Луна. – Решайте сами, конечно, но я скажу так: если бы мне можно было поучаствовать, то я бы обязательно попробовал, – сказал Даламар. – Это же интересно. Мне вот немного жаль, что я стал преподавателем школы магии, не побыв её учеником. Нет, у меня был хороший учитель, чему я бесконечно рад. Но я бы хотел пожить жизнью учеников магической школы. Но это, конечно, невозможно. По нашим меркам я ненамного старше выпускников школы, но явно не ребёнок, чтобы поступать на первый курс, – он рассмеялся. – В общем, в целом меня всё устраивает, но если бы я мог – я бы попробовал. – Простите, сколько же вам лет? – полюбопытствовала Маричка. – Немного за девяносто, – Даламар загадочно улыбнулся. – Но по нашим меркам – нет ещё ваших двадцати. – То есть, эльфы в вашем мире чем-то похожи на духов леса у нас, – задумалась Маричка. – Только у духов леса нет детства, а жить они могут очень долго, если не вечно. А у нас, потомков союзов духов леса и людей, детство и взросление – как у обычных людей, но срок жизни значительно дольше обычного человека и даже мага. Даламар загадочно улыбнулся. Похоже, он не одинок в этом мире. Невилл хотел было что-то сказать, но тут снова раздался стук в дверь. – Кого там ещё? – устало вздохнул Даламар. – Наверное, Мона, – предположил Невилл. – Входите, – спокойно сказал Даламар. Дверь тихо скрипнула – и почти бесшумно вошла ещё одна юная волшебница. – Добрый вечер, – так же тихо сказала вошедшая. – Можно? – Да, конечно. Добро пожаловать, – хозяин кабинета усмехнулся, в его глазах мелькнул азарт (или это Лонгботтому так показалось – тот ни на миг не сомневался, что другу уже что-то взбрело в голову). – Знакомьтесь, милые дамы. Анемона Лонгботтом, – представил он вошедшую, – студентка Хогвартса, факультет Рэйвенкло. Маричка Сова, – теперь он указал на украинку, – студентка Конотопа, факультет Мольфаров. – Приятно познакомиться, – Анемона смущённо улыбнулась. – Взаимно! – Маричка на её фоне казалась более уверенной. – Не стесняйтесь, мисс Лонгботтом. Присаживайтесь, – обратился к дочери друга Даламар. Анемона заняла свободное место между отцом и новой знакомой. Даламар налил ей чаю и снова занял своё место напротив Невилла. – Интересно... – протянул Даламар после нескольких секунд молчаливого разглядывания двух девушек. – Что интересно? – вытаращился на него Невилл. – Вы как две эльфийки, – усмехнулся профессор из Сильванести. Он не раз говорил другу, что его жена похожа на эльфийку. И ведь действительно – в красоте Луны есть что-то "не от мира сего", что присуще эльфийкам, а дочь – просто вылитая мать. С украинкой же вдвоём они смотрелись как лёд и огонь. Маричка, рыжая, зеленоглазая, может, и не так похожа на эльфийских девушек с Кринна, но в то же время в самом взгляде, в чертах лица, в голосе и движениях легко читалась природа лесной девы, которую эльф ни с чем бы не спутал. К тому же, похожими на обитательниц леса обеих девушек делали цветы. Маричка носила венок из красной руты и маков с такими же красными лентами – что не было чем-то не обычным, ведь многие студентки Конотопа носят венки, причём это не какой-то атрибут факультета или отличительный знак, просто школьная мода. А вот Анемона среди других девушек в своей школе заметно выделялась благодаря унаследованной от отца любви к цветам и материнской эксцентричности. Редискам в ушах она предпочла цветы – сейчас это были белые фиалки, в волосах у неё тоже постоянно красовались цветы, в данном случае – соцветие магнолий, тоже белых. Это сочетание цветов – красный и белый – услиливало ассоциацию с огнём и льдом, а довершением всего были вышиванка под расстёгнутой мантией Марички – в отличие от сине-зелёного узора на самой мантии, там была яркая красная вышивка – и сине-белый шарф Рэйвенкло. – Так, Арджент, только давай без глупостей, – упрекнул друга Лонгботтом. – Ты хороший друг, но зятем мне станешь через мой труп, я уже говорил. – Да иди ты в Бездну, – Даламар в ответ рассмеялся. – Не собирался я посягать ни на руку, ни на честь твоей дочери. – А на мою, значит, можно? – внезапно выдала Маричка. Она, конечно, шутила, но этой шутки эльфу было достаточно, чтобы понять: эта девушка может кокетничать, а может и разбить нос, будь ты хоть тысячу раз преподаватель, если позволишь себе лишнее. – Пани Сова, как вы разговариваете с учителями? – Невилл от такого заявления выронил чашку. Чашка упала не на пол, а на стол, и только треснула, зато на столе мгновенно образовалась большая лужа, хотя, пожалуй, большая часть вылилась на мантию профессора, немного попало и на сидевшую рядом дочь. – Прошу прощения, – Сова невинно улыбнулась. – Но как я должна реагировать, когда заходят шутки на такие темы? Невилл только успел заклинанием починить чашку, девушки хотели было помочь убрать – но тут из-под стола вылезло маленькое непонятное существо в вышиванке и с тряпкой. – Я всё уберу, не беспокойтесь, – заявило оно. – Это кто??? – вытаращились обе девушки. – Кузя я, домовой, – представилось непонятное существо. Мона задумалась. Почему-то ей не показалось таким уж странным, что домовой выглядит так. Скорее ей было интересно, почему прежде она таких не видела. – Ничего себе! – восторженно вкрикнула Маричка. – Домовой, который не боится показываться людям и разговаривать с ними! Вот уж чего – а такого я ещё не видела! – Кузя, я всё понимаю, но будет быстрее, если мы уберём здесь с помощью магии, – с явным недовольством произнёс Даламар. Впрочем, он тихо порадовался, что здесь нет Пар-Салиана и никто не запрещает использовать магию в быту. – Ну как хотите, – фыркнул Кузя. – Ну не обижайся, – Мона погладила домового по голове. – Профессор Арджент не со зла, он просто нервничает. – Ладно, пойду я, – вздохнул Кузя. Даламар собрал разлитую жидкость в шарик и вылил в вазон с растениями, затем снова налил другу чаю. Одежду Навилл высушил сам. – Кузя, стой, – остановила его Маричка. – А почему ты в вышиванке? – А мне понравилось, как ваша профессор одета, я тоже захотел, – ответил Кузя. – Мы с пани Довбуш обменивались настойками, – объяснил Даламар. – Ничего личного, строго деловое общение! – Ладно, ладно, – Невилл поднял руки вверх. – Сам знаешь. – Я просто иногда за кубком эльфийского вина болтаю лишнее, вот и всё, – усмехнулся Арджент. – Нет, если бы у тебя завязался роман с пани Довбуш – я был бы только рад за вас, – мечтательно произнёс Лонгботтом. – Она замужем, – нахмурилась Сова. – Простите, не знал, – Невилл даже покраснел. – Она для меня слишком хорошая, – заявил Даламар. – Если бы вы знали покойную сестру шалафи – вы бы поняли, о чём я. Знаете, даже госпожа Крисания – далеко не кроткий ягнёнок, каким может показаться... – Пани Довбуш вы тоже недооцениваете, – возразила Маричка, – но всё же не советую связываться с её мужем. Да и она его верно любит. – Ладно, ладно, наши шутки зашли слишком далеко, – невозмутимым тоном своего учителя произнёс Арджент. – Предлагаю вернуться к теме разговора. – Папа, я, собственно, почему зашла, – тихо заговорила Анемона. – Хотела попросить тебя объяснить кое-что... Она вытянула учебник и начала что-то показывать отцу. – Но это учебник по моему предмету, – заметил Арджент. – Да, просто я уверена, что отец знает, а обращаться напрямую к вам было как-то неловко, – смутилась Мона. – Ладно, я думаю, нам пора. Идём ко мне, там разберёмся, – Невилл решительно встал. – Ладно, как хотите, – пожал плечами Даламар. – Спасибо, что зашли. Кстати, милые дамы, я теперь ещё больше думаю, что вам стоит хотя бы попробовать поучаствовать. – Поучаствовать в чём? – на всякий случай переспросила Маричка. – В турнире. Мне почему-то кажется, что именно вы были бы достойными. По сути, они просто нравились ему больше, чем другие претенденты. А впрочем, те студенты, которые больше всех рвались участвовать, много кого раздражали. Даже Рейстлина и Даламара, для которых такое стремление было, в общем-то, чем-то нормальным – но которые никогда не стали бы вот так действовать в открытую. И уж тем более никогда так не задавались, особенно на пустом месте. Тому, кто заслужил уважение и славу, совершенно не обязательно об этом напоминать другим – это они знали лучше всех. Поэтому ставили на самых тихих студентов, которые явно таили в себе не раскрытый потенциал. Но если Рейстлин смотрел безотносительным судейским взглядом, то для его ученика играл роль фактор личной симпатии. – Вот что меня больше всего пугает в тебе, Даламар, – обречённо вздохнул Невилл. – А что такого? – с невинным взглядом спросил эльф. – Я лишь хочу помочь талантливым студентам раскрыть свой потенциал. – Даже если за это придётся положить жизнь, – с каменным лицом проговорил Невилл. – Ну да, конечно, – усмехнулся Даламар. – Сказал человек, который учился здесь во времена Дамблдора, когда положить жизнь в стенах этой школы явно было проще. Маджере с женой бдят, чтобы теперь такого не было, а вот тогда – я наслышан, что творилось. Знаешь, друг, для нас, эльфов, жизнь священна. Можешь себе представить, насколько сильна моя любовь к магии – что я люблю её даже больше жизни. Поэтому всегда был готов рисковать ради неё – а здесь и риск условный, уж поверь. Вплоть до того, что если бы кто-то умер – Крисания бы из шкуры вон вылезла, но воскресила. – Воскресила? – удивлённо переспросил Невилл. – Рейстлина воскресила один раз, отчего его могущество достаточно возросло, чтобы можно было убить всех криннских Богов одного за другим. – Простите, но вы хотите сказать, что директор Хогвартса убил всех Богов в своём мире? – осторожно спросила Сова. – Не совсем так, – Даламар вздохнул и принялся рассказывать девушкам историю своего учителя, которую Невилл уже триста раз слышал, но дочери не рассказывал, а украинке и вовсе неоткуда было знать. Опуская некоторые подробности, конечно – так, чтобы не скомпрометировать учителя. Хватит с них, например, того, что в Бездне он вовремя остановился и предпочёл пожертвовать собой, чтобы не выпустить в мир Богиню Тьмы, а что перед этим он бросил свою любимую на верную гибель – им знать ненужно. Тем более, сейчас Маджере – счастливые супруги и без пяти минут родители, так что какая разница, что там с ними было до этого? – Что могу сказать, – подытожил Арджент. – Когда рискуешь – важно уметь оценивать стоимость. Действительно ли цена не слишком высока. В вашем случае это всего лишь игра, рискуете вы максимум денёк полежать у госпожи Крисании. *** Когда Николай вышел из библиотеки, кто-то, подкравшись сзади, закрыл ему руками глаза и зашипел, пародируя змеиную речь. Ну конечно же. Кто бы сомневался, что дорогая подруга так сделает. Прекрасно зная, с кем имеет дело, характерник ответил совиным уханьем. Это уже традиция. – Вот выйду замуж – и тебе уже некак будет меня дразнить! – хитро усмехнулась Сова. – Так, стоять, за кого ты там уже замуж собралась? – настороженно спросил Четвертинский. – Пока не знаю, – ответила девушка. – Но, по крайней мере, сменю фамилию – и всё. А вот ты... – Ну, знаешь, – перебил её Николай, – говорят, что нынешний директор Хогвартса научился разговаривать со змеями уже здесь – и притом очевидцы утверждают, что у него неплохо выходит, так что как знать! Именно с этого подкола началась их дружба ещё на первом курсе. Когда характерник из славного рода Четвертинских увидел рыжую мольфарку с козаческой, но всё ещё смешной птичьей фамилией, и решил подразнить её, ухая, как сова – а она взяла и ответила ему змеиным шипением, зная, что родовой дар он не унаследовал. Тот оценил всю тонкость шутки – и с тех пор они были лучшими друзьями, но вместо банального "привет" здоровались друг с другом именно так. – Кстати, о Маджере! – вдруг восторженно заявила Маричка. – Мне сейчас профессор Арджент рассказал его историю. И вообще, много интересного об их родном мире. Идём, я тебе сейчас расскажу! – Так, подожди! – остановил её Николай. – Профессор Арджент рассказал тебе. Вот с этого места, пожалуйста, подробнее. – А что такого? – непонимающе вытаращилась Маричка. – Я заходила к нему на чай, он рассказывал много интересного, там ещё... – Вот, значит, как! – друг не дал ей договорить. – Профессора Лесовика тут нет – значит, можно вот так вот на чаепития к эльфам из другого мира ходить. – Знаешь ли, эльфу он автоматически доверял бы больше, чем человеку, – заявила Маричка. – Потому что беды моих предков начались именно тогда, когда в роду стали появляться люди. И хотя сейчас всё нормально – пан Лесовик помнит всё. – Ладно, допустим, – сквозь зубы процедил Четвертинский. – И всё же не слишком ли неосторожное поведение для студентки? – Иди ты! – махнула рукой Маричка. – Там был ещё профессор Лонгботтом с дочерью. Но знаешь, профессор Арджент с такой любовью и тоской рассказывал о Сильванести – я бы очень хотела побывать там! И даже осталась бы там жить, если все тамошние эльфы такие же красивые, как Арджент. Но его оттуда изгнали за тёмную магию, хотя понятие тёмной магии там очень относительно, тёмный маг – совершенно не обязательно злой. – Да уж, зато знала бы ты, что английские маги считают тёмными искусствами – у тебя бы волосы дыбом стали, – усмехнулся Николай. – Я, правда, не знаю, чем там промышлял твой "красивый эльф". Но по ним с Маджере и не скажешь, что они прямо тёмные. – Это сейчас, – усмехнулась Маричка. – У них в мире всё вообще было очень весело. – Ладно, идём. Рассказывай. – Стой, подожди. Времени осталось мало, мне тоже надо бросить имя в Кубок. – Что?! – Николай не поверил своим ушам. – Ты это сейчас серьёзно? – Ну да. Профессор Арджент сказал нам, что... – Подожди, подожди! – с шуточной обидой опять перебил её Николай. – То есть, я тебе с самого начала твердил – и ты не слушала, зато как эльф сказал – так сразу! – Мы с Анемоной просто вместе решили, – спокойно ответила Маричка. – Всё равно шансов у нас мало. Я уверена, что чемпионом Конотопа будешь ты. В Хогвартсе вообще полно претендентов. Но мы, по крайней мере, решили попробовать – мало ли? *** – Ну что же, вот и настал момент истины, – Рейстлин загадочно усмехнулся, будто наперёд зная, что сейчас скажет. – Через минуту мы узнаем имена тех, кто будет защищать честь своих школ на Турнире Трёх Волшебников. Но прежде, чем мы это узнаем – напомню, что основной целью Турнира изначально было налаживание дружеских связей и обмен опытом между разными магическими школами – и сейчас очень хотелось бы, чтобы для всех присутствующих целью совместного пребывания здесь было именно это. Очень хочется верить, что все вы поступили в школы чародейства и волшебства, как и положено, ради знаний, ради познания магического искусства – и сейчас у вас есть шанс научиться чему-то принципиально новому, будьте благоразумны и не упускайте его. Пока муж толкал свои речи, Крисания сидела с почти безразличным лицом – Даламар заранее предоставил ей большую порцию успокаивающего отвара. Но на всякий случай сидел рядом и пристально следил за ней, потому что если вдруг с ней что-то случится – Рейстлину нужен будет крайний, на котором можно будет сорваться, и тогда под раздачу попадут его острые ушки. Преподаватели всех трёх школ старались сохранять невозмутимый вид, ничем не выдавая своих симпатий и надежд. Только Даламар украдкой хитро усмехался, а вот у его друга нервно дёргался глаз. Ученики же никак не могли угомониться – всё оживлённо шушукались. Относительно тихо было только у японцев. Одной белой мантии школе уже хватило – теперь каждый боялся ненароком сделать хоть что-то лишнее. Студенты Хогвартса то и дело косились на детей героев прошлых лет. Все почему-то ждали повторения истории с внезапно вылетевшим из Кубка именем Поттера. Больше всех на это надеялся его же старший сын, да и в целом он был надеждой своего факультета, хотя его попытка принять участие в отборе, конечно же, не увенчались успехом. Такие же тайные или не очень тайные надежды слизеринцы возлагали на Малфоя. О том, что чудаковатая, как мать, дочка професора Лонгботтома уже достигла совершеннолетия, никто как-то и не думал, да и сама Анемона молчала о том, что в последний момент решилась кинуть своё имя. Четвертинский был главным претендентом если не всего Конотопа, то, по крайней мере, факультета Характерников. Некоторые, правда, были больше уверены в самой брутальной девушке факультета – она, как и парни-характерники, носила чуб на бритой голове, что девушкам на факультете обычно было не свойственно, и в целом больше походила на парня, да и многие однокурсники-парни давали ей фору в боевой магии. Ведьмы ставили в основном на любимицу пани Зубихи. Эта ведьма уже стала живой легендой факультета, потому что в магловской младшей школе её пытались топить – тем способом, которым это нередко делают глупые школьники... и хотя никто из её обидчиков не умер, последствиям такой шутки с ведьмой не позавидовал бы самый несчастный человек на Земле. Были, правда, и те, кто ставил на единственного на всём факультете парня, хотя тот был не слишком рад лишнему вниманию к своей персоне – ему этого внимания и без того всегда хватало с лихвой. ...Не желая повторять трюки обиженки-Дамблдора, Рейстлин не стал ничего громко кричать или ещё как-то привлекать к себе внимание. Он просто молча вытянул из Кубка первое имя и сказал что-то сам себе под нос – этого было вполне достаточно, чтобы все наконец-то заткнулись – и ни к чему горло драть. – Итак, – одобряюще улыбнулся директор, – чемпион Махотокоро – Игараси Акайо! Под бурные аплодисменты к Рейстлину вышел первый чемпион. Вопреки всеобщим ожиданиям, японец был похож не на самурая со старинных рисунков, а на персонажа аниме. Ссутуленный, с растерянным взглядом и растрёпанными во все стороны короткими чёрными волосами, паренёк даже не выглядел на свои семнадцать. И уж тем более не соответствовал столь грозной фамилии. – Чемпион Конотопа – Мария Сова! – объявил Рейстлин, вытянув следующее имя. Рыжая мольфарка помедлила, прежде чем встать: может, это шутка? Но, похоже, нет. – Иди давай! – друг-характерник слегка подтолкнул её. – И сделай лицо проще, ты же не виселицу идёшь! Когда вторая чемпионка наконец заняла своё почётное место, попутно натянув-таки маску уверенности, Рейстлин вытяну третье имя. – Чемпион Хогвартса – Анемона Лонгботтом! Девушка вздохнула и последовала за своей новоиспечённой подругой. Даламар вручил другу предназначенный для жены директора запасной флакон успокаивающего зелья, а сам тихо засмеялся. Рейстлин тоже хотел смеяться, глядя на эту троицу, но сохранял невозмутимость. Да как тут не посмеяться? Кубок в этом году точно решил пошутить. Что ж, этот Турнир точно будет интересным.