Приют

      Оказавшись у деда на квартире, Федька первым делом сбросил Жаново пальто прямо на пол, и нырнул в комнату к Женьку, сходу зарывшись в шкаф. Обматерив недоросля за полное отсутствие вкуса в выборе одежды, Басманов облачился в спортивный костюм, уделив отдельную матерную тираду треникам в обтяжку. Потратив еще пару минут на то, чтобы обнюхать всю Женькину косметику и уложить волосы, Басманов наконец-то явил себя благодарной публике. — О, напомадится успел, шавка, — буркнул дед Слава, а вот Хозяйка Медной горы окинула Федьку заинтересованным взглядом. — Так ведь, владыко, как бы тебя не опозорить мнил, — немедленно поник покаянной головой Федька, от чего его кудри растрепались и легли еще краше, — скажут еще, слуги твои в затрапезе да нечесаны… — Ладно, ладно, — недовольно отмахнулся Кривич, — кончай зубы скалить, язык, что помело, одно слово, кромешник…       Расселись на кухне, благо она и впрямь была просторней. Жан оккупировал угол дивана, туда к нему забрался и Кир, у Васьки же на дедовой квартире был свой персональный стульчик, на который он и взгромоздился, а владетельные уселись за стол. Федька ловко обносил всех напитками: погрел крови, поднес Хозяйке Медной горы запотевшую стопку водки, сварил Васе и Киру какао… — Кравчим когда-то у Грозного царя был, — сменил гнев на милость Кривич, благосклонно кивнул Федьке и чокнулся с Медянкой чарками. — Старая школа!       Басманов тонко улыбнулся, пряча вырванный клык, и наклонился через плечо к Хозяйке, подливая.       Жан молча прислушивался к разговору за столом, придерживая напряженного Кирюху за плечи. Наконец, владетельные более или менее пришли к соглашению, Жан выдохнул, расслабляясь, а Кир немедля сполз с дивана и без приглашения полез за стол, поближе к мамке. Видно было, что он всё-таки соскучился, и теперь показать это было не страшно.       Приехал Андрей, рассказал, что сопровождающих Хозяйку Медной горы устроили в больнице как положено, и обоих взяли на операцию. Прогноз благоприятный. Жан испытал стыд пополам со злорадством: хоть человека еще могу одолеть.       Приперся из техникума Женёк, удивленно глянул на собравшихся, попробовал было возмутиться Басмановскому самозахвату его вещей, но быстро заткнулся, цапнул пакетик крови из холодильника и усвистал к себе.       Молчаливый обычно Кир тараторил, не закрывая рта, пытаясь разом и наобщаться с матерью, и похвастаться ею перед Васей, и вызнать новости про братьев-сестер… — А жить-то где он будет, тут? — хмыкнула Хозяйка, отцепив, наконец, от себя блудного отпрыска и задумчиво обходя кухню, касаясь пальцами стен. «Проводка медная, это хорошо…» — пробормотала она. — У меня, — впервые за весь разговор подал голос со своего места Жан. — Кир живет у меня. Позвольте спросить, владетельная, полное имя вашего сына — Кирилл? — Нет, так и есть, Кир, — Медянка поймала взгляд Жана. — В честь персидского царя. — Кир Великий? — задрал бровь Жан. — Неожиданно… — Почему? — Медянка текучим движением опустилась на диван рядом с Жаном. Кривич проводил ее ревнивым взглядом. — Где Персия и где Урал… Как к вам обращаться, владетельная? — спросил Жан, скорее устало, чем заинтересовано. — Если позволите, мне бы хотелось уточнить достаточно много деталей касательно здоровья Кира, питания, распорядка… Да и вообще, физиологии. Вы не против, если я свожу его к ольговым, для обследования и регистрации? Ему нужна человеческая кровь и плоть в пищу? Есть ли какие-то, я не знаю, руководства по анатомии, физиологии… — Хочешь изучить строение нашего тела? — слегка склонила голову Хозяйка. — Я врач, госпожа. — пожал плечами Жан. — А Кир сопливым всю зиму ходил. У него есть потребность в спячке? — Да кто его знает, — отмахнулась Хозяйка, — я их не неволю. Хочет, пусть хоть всю зиму дрыхнет. Они все разные… — Простите, а его отец — человек? — Кирюхин? — Хозяйка слегка свела брови. — Чтоб я помнила. Так… — она огляделась в поисках сумочки. — Кир, ну-ка! Найди подсумок мой! — Сейчас, — буркнул тот, шумно втянул остатки какао, запихал за щеку еще одну печеньку и слез со стула. — Извольте, — опередил его Басманов, подал Хозяйке сумку, пряча одну руку за спину и улыбаясь. — Что, попробовал уже залезть? — обнажила зубки в улыбке Медянка. Басманов ничего не ответил, только ухмыльнулся снова.       Хозяйка Медной горы пробежалась пальцами по тому, что выглядело, как окрашенная в зеленый цвет кожа — но, очевидно, ею не было, потому как материал отозвался слабым звоном и сумочка открылась. Медянка извлекла самый обычный ежедневник, распухший от закладок и всяческих вложений, и надолго погрузилась в его изучение. — Так… он у меня от какого года… Это та кладка, где девять было… Кир! Как твоих сродных кличут?! — Катька сеструха, Кибальчиш и Кувалда, и я, — сообщил Кир. — А Колоброд? — Он на два года младший! — А Камилла? — Да там девчонки одни! Краса, Кутафья, Килька… Они третьего года вылупились, ну ты что! — Понукай матери еще, — фыркнула Медянка. — В старой книжке остались, — с сожалением сказала она. — Кир, я тебе говорила, кто ваш папка?       Кир почесал в затылке. — Ты всё разное говорила. То, что Полоз Великий, то что Санька с химзавода… То, этот, китаец залетный… — А ты сам как думаешь? — Китаец, наверно, — вздохнул Кир. — У Киба глаза, как щелки! — М-м. Ну ладно. — А сколько Киру полных лет? — осведомился Жан. — Ждать ли нам дальнейших трансформаций, роста крыльев?.. — Да кто их знает! Если и правда тот китаец, то, может, крылья и отрастут, он, помнится, летал… Как звать его, Кир? — Не помню, — отворачиваясь, буркнул он и насупился. — Ну, марш отсюда! — Какие-то особые способности? — осторожно продолжил расспросы Жан, гадая, когда Хозяйка уже разозлится. — Медный кабель чуять под землей будет, — хохотнула она, — а остальное бог весть… Соберетесь ремонт делать, так он вам точно скажет, где в стене труба, где провод. Пользуйтесь.       Жан вздохнул. Ремонт. Да уж. Окна заклеил, уже хорошо… Хоть бы линолеум перестелить, пол совсем позорный. — Я, к сожалению, совсем невежественен. К какому классу существ вы себя относите? — Ну, допустим, — Хозяйка закинула ногу на ногу, разгладила платье, — элементали. Но это всё… ученые выдумки. Я — Медь. А звать меня можешь Малахитницей, можешь Медной, можешь, — она усмехнулась, — Хозяйкой… — Хозяин у нас тут один, — отрезал Жан, — Святослав Вернидубович. — Воооон оно чтооо, — лениво протянула Медянка, потягиваясь всем телом, одарила Жана снисходительной улыбкой, облизала губы и тонкие медные змейки внезапно сполохами промелькнули в ее платье и волосах. Голос Хозяйки Медной горы стал глубже и насыщенней. — А ты тогда кто же? — прищурилась она.       Жан почувствовал себя словно в коконе, сплетающемся из невидимой проволоки, в ушах тяжело бухала кровь, сердце билось сильно и неровно. От Малахитницы снова потянуло странным, тяжелым и сложным кровянистым запахом, скулы свело, а во рту стало прохладно, как будто рассосал мятную конфету… Не конфету, нет — словно холодную медную монету положили на язык. Жан посмотрел на Медянку другими глазами — красивая, да, под платьем угадывается стройное, крепкое тело, упругие небольшие груди с острыми темными сосками, крепкие литые бедра…       Ему вдруг почему-то стало неприятно, он словно бы уже увидел ее голой, хотя не имел на это ни права, ни желания, а еще накатила неуверенность, даже страх: ведь ничего же не выйдет, чертовы таблетки, опозорюсь! — а еще он почувствовал на себе тяжелые неприязненные взгляды Кривича и Басманова… — Говорил же, кровородный он мой… — проворчал словно откуда-то издалека Кривич.       Голос Кривича отрезвил — а еще внезапно вызвал досаду и острую, как стеклянные осколки, вспышку злости. — А я пленный француз, похолопленный его, — кивнул на Кривича Жан, — упырь, насильно обращенный. Вот я кто, — он резко встал с дивана, шагнул к двери. — У нас тут как Кривич-батюшка возжелает, так и будет, никто ему не указ, не поперечник. Забрала бы ты сына своего и увезла подобру-поздорову домой, глядишь, у вас там, на Урале, свободней живется… — А раз ты похолопленный, так чего же лаешь почем зря? — тягуче осведомился у Жана Басманов, перегораживая ему путь, и поглядывая на Кривича, — владыку позоришь? — Правду говорить легко и приятно, — Жан оскалился, сделал еще шаг, вплотную подходя к Басманову… — А ну, деточки, цыц, — негромко велел Кривич, — ишь, как тебя, Жанчик, взбаламутило-то ни с того, ни с сего, да еще и при малых. Иди-ка ты, отдохни, кровцы испей. Контуженный он, — пояснил Кривич. — Находит на него.       Жан, не глядя ни на кого, вышел в коридор, сдернул с вешалки свое полупальто, не надевая, вышел на лестничную площадку. Дрожащими руками пошарил по карманам в поисках сигарет. Что на меня нашло?! От пальто противно воняло чересчур приторным одеколоном Басманова, Жан стоял на ветру у подъезда, стрельнув сигарету у прохожего, и нервно курил. Кто меня тянул за язык?! Зачем я наговорил всякого?! Дед наверняка разобиделся, теперь прибьет…       Да пошел он! Сколько можно! Еще тоже, решил Ваське игрушку завести! Раба домашнего! Холопа очередного! Урод клювастый… Не в добрый час я Кира подобрал… Хоть бы эта сколопендра медная очухалась и передумала… Зря, что ли, я нарвался?!       Басманов посмотрел на Кривича, задрал бровь. Тот еле заметно мотнул головой. Басманов прикрыл глаза, и опустился на диван рядом с Хозяйкой Медной горы.       Жан-Клод решил пойти домой пешком. Если уж дед пошлет за ним свою нечисть — пускай это будет… по пути. А не дома. Боже, Боже мой… Почему всё так… странно? Он бродил по ночному притихшему городу пару часов, но никто ему так и не встретился, не перегородило дорогу Лихо, не набросились, сгустившись, тени. Выморозив на пронизывающем весеннем ветру из крови весь адреналин, Жан наконец-то добрался до дома. — Мы тебя уж потеряли, — выговорил ему Вадим, вышедший открыть дверь. — Ушел с утра с детьми, и пропал. — Кирюхина мать объявилась, — сообщил Жан. — Дед устроил прием. — Да мне уж Андрей рассказал, я ему дозвонился, — хмыкнул Вадим. — Будет теперь Кирюха смоленским? — Да не дай Бог, — вздохнул Жан. — Может, еще передумает, змея подколодная. Подгорная. Ребенка Кривичу отдавать! Надо ж… — Можно подумать, ему здесь плохо. — Вадим. — Жан сунул ноги в тапочки, и посмотрел ему в глаза. — Смотри, доиграешься, оформим тебя фамилиаром. К Басманову! Ты соображаешь, что несешь?! Кому в Смоленске может быть хорошо?!