– Вот мы и пришли. – негромко продекламировал Искрен, – И сними ты уже эту дрянную повязку. – Нео недоверчиво покосился в его сторону, – Теперь ты дома, здесь не нужно прятаться.
Нео презрительно фыркнул, но всё-таки стянул повязку, прикрывавшую его правый глаз, лишь бы Искрен прекратил выражаться такими высокопарными речами. Несомненно, была в его словах толика правды. Нео привык носить эту “дрянную повязку” по нескольким причинам. Во-первых, в отличие от братьев и сестры он не умеет приглушать свои способности, его глаз всегда выглядит так: бледно, словно подслеповато, и почти пугающе. И походило это далеко не на великий дар, доставшийся ему от множества поколений его благородного рода. Это выглядело как болезнь, увечье, проклятье в конце концов. Повязка защищала его от ненужного внимания. Вторая причина вытекала из первой, ведь оттого, что Нео не способен был останавливать действие своей силы, он мог ненароком воспользоваться ей. Стоит заметить, крайне неудобно: собираешься человека послать на все четыре стороны, глядя прямо ему в глаза, а он возьмет и повесится. Прямо скажем, неприятно.
Отчего же тогда Искрен уверяет его, что дома ему прятать своё увечье нет смысла? На самом деле всё было предельно просто. У такой великой силы, как у магии взгляда семьи Розэнкварц, был один единственный минус. Сила эта не действовала на тех, кто состоит с заклинателем в кровном родстве. Если бы не это правило, Агний, отец Нео, не имел бы столь безграничную власть по отношению к своим детям. И ох как несладко было Нео и его братьям и сестре, если кто-то из них, в порыве детской неконтролируемой злобы, забывал об этом простом правиле и норовил обелить глаза пред отцом или матушкой. Нео казалось, что красноватые пятна от розги до сих пор остались на его спине.
Но сейчас не время было думать об этом, ведь перед взглядом Нео предстал особняк. Вернее, особняк этот до сих пор виднелся в некотором отдалении, со всех сторон его окружал роскошный и самый красивый сад во всём королевстве (по скромному мнению матушки Нео). Они с Искреном подошли к особняку с задней его стороны, не через главный вход, а потому перед тем, как попасть наконец в огромные изящные двери и ступить на пол, выложенный ничем иным, как розовым кварцем, им предстояло проделать путь по целому лабиринту из пышных и таких же розовых кустов шиповника, который в начале второго месяца лета как раз начинает цвести. Вероятно, наблюдая за этой чудесной картиной, вдыхая сладкие запахи, Нео должен был успокоиться и предаться счастливым детским воспоминаниям. Но отчего-то ни то, ни другое Нео не посещало, а наоборот. Первое, что пришло ему в голову, когда он взглянул на небольшие розовые бутончики, так это его до крови расцарапанные ноги и руки, ведь именно через этот сад Нео пытался сбежать той самой ночью, пять лет назад. Приковав взгляд ко всё таким же острым шипам, ему вдруг стало неуютно и тревожно. Захотелось тут же развернуться и снова убежать отсюда подальше.
– Как думаешь… – заговорил он тихо, обращаясь к Искрену, но не смотря на него, – Всё действительно станет как прежде?
– Нет, как прежде уже не будет. – Нео испуганно поднял взгляд на него, – Ты, вероятно, до сих пор помнишь нас всех щуплыми и злыми подростками. Но люди меняются Нео, и мы изменились. Даже не так, мы
выросли. – Искрен
покосился на него и ухмыльнулся, – Да, всё будет по-другому. – заключил он
как-то торжественно. И в то же время немного нервно. Нео не понимал, отчего он
так нервничает. Что так торопливо выискивает его взгляд, рассматривая сад? Да,
Нео тоже волновался, но у него были на то причины. А что же Искрен?.. – Эй! –
окрикнул он кого-то. Нео перевёл взгляд в ту сторону.
Из кустов вылез невысокий человек. Нео, кажется, помнил его имя – Крив, он был садовником. И не просто садовником, а личным садовником его матушки. Его старое лицо, походившее на небрежно почищенную ножом картошку (Нео с Лици вместе смеялись над этим, когда были маленькими), уставилось на Искрена с выражением глубокого изумления.
– Ох, юный господин! – вдохнул он, – Что вы?...
– Ты знаешь, где отец? – нервно перебил его Искрен, – Я должен сейчас же с ним встретиться.
– Его светлость в кабинете, как, впрочем, и всегда в это время. – проворчал Крив, выпрямляя спину, кряхтя, и приложив руку к пояснице. Потом он всё-таки взглянул на Нео, стоящего неподалеку, и прищурил глаза. Крив был малость близорук. А когда он всё-таки разглядел, кто перед ним, раскрыл рот и медленно стянул с головы свою широкую соломенную шляпу, – Вот те на… Неужто… Юный госпо-?..
Однако Искрен уже направился дальше, и Нео, проводив недолго Крива холодным взглядом, пошел за ним. Отчего холодным? Он и сам до конца не понимал, но чувствовал, что теперь-то имел на это право. И ему хотелось этим правом воспользоваться.
Какой мучительно долгой показалась ему эта прогулка по саду. Ему хотелось наконец встретить кого-нибудь кроме старого садовника. Пусть это будет даже отец, хоть внутри у него и начинало что-то легко дрожать от мысли об этом. Нео поднял взгляд на уже совсем приблизившийся особняк. Величественный, утонченный, какой-то молочно-белый он почти светился на солнце. И, если присмотреться, можно было заметить, что всё в нём, от узоров над окнами и дверьми до капителей колонн, несло в себе символику их многоуважаемой семьи: либо герб, изображающий раскрытый глаз, либо две многозначительные буквы “
РК”. И всё здесь было таким. Белым, чистым, холодным, как разреженный воздух.
Момент настал. Они вошли в невысокие двери черного входа. У Нео перехватило дыхание. Здесь словно ничего не изменилось. Налево – широкая лестница с резными перилами из дорогого дерева, направо – арка из того же дерева, ведущая в холл. Нео прекрасно помнил, что поверни они направо, их взору предстало бы ещё три двери: на кухню, в прачечную, и последнюю, маленькую, предназначенную слугам. И так же хорошо он помнил, как выглядел зал, если, повернув налево, не начать подниматься по лестнице, а обогнуть её и пройти через ещё одну арку. Он в точности помнил ярко освещённые коридоры второго этажа. И именно от того, как резко и ярко всплыли в его сознании все эти воспоминания, у него и перехватило дыхание. Впервые за долгое время вернуться в хорошо знакомое место – чувство, которое не посещало его уже на протяжении пяти лет. И сердце у Нео застучало так сильно, что, казалось, можно было заметить, как от этого стука подрагивает одежда на его груди.
– Ты идёшь? – позвал его Искрен, который уже начал подниматься по лестнице. Нео спохватился и направился вслед за ним. – Я думаю, что должен зайти в кабинет первым. – сказал он, когда они уже преодолели половину ступеней.
– Это почему?
– Нужно будет обсудить некоторые вопросы. Доложу о том, как всё прошло. – туманно ответил он, – К тому же, будет странно, если ты просто так возьмешь, и заявишься в его кабинет.
У Нео не было моральных сил на то, чтобы спорить с ним, хотя причина показалась ему весьма странной. Но уже в следующую секунду он был полностью заворожён длинными петляющими коридорами, в которых немудрено было запутаться, если ты не провел в этом доме половину срока своего детства. Из высоких окон сочился белый свет, озаряя их с Искреном благородно-бледные лица. Всё-таки Нео чувствовал, что несмотря на его потрёпанный внешний вид, он имеет полное право находиться в этом доме. Имеет полное право смотреть свысока на слуг. Имеет полное право на тот высокомерный тон, который вырывался из его души в особенно напряженные моменты. Ему не нужно было больше прятать Розэнкварца. Он всегда им был, несмотря на то что думали его отец и мать. И теперь-то у них не будет возможности сомневаться в этом. Теперь-то отец обязан признать его.
Они проходили по весьма знакомому коридору, ведущему к отцовскому кабинету. Но всего таких коридоров было два: по северную и южную стены особняка. В конце они соединяются в небольшой зал, в дальней стороне которого и располагалась дверь в отцовский кабинет. Сейчас они шли по южному коридору, ведущему в комнаты девочек, коим были всего две спальни для дочерей семьи Розэнкварц и одна для их личных служанок. В северном коридоре, соответственно, располагались спальни сыновей. И комната Нео тоже была там.
Внезапно Нео так сильно захотелось хоть глазком взглянуть на свою старую спальню, что он едва ли не развернулся и не направился в соседний проход. Но вместо этого он присмотрелся к дверям на южной стороне. Как и говорилось ранее, их было немного, и одну из них они уже прошли – в той комнате жили фрейлины. А вот уже на следующей двери висела табличка с именем хозяина, точнее хозяйки: “
Ирия”. Четвертый ребенок в семье, но притом же первая дочь и старшая сестра Нео, с ней у них разница в два года. Судя по словам Искрена, Ирия сейчас в разъездах, а потому, вероятно, комната эта некоторое время пустует. Хотя, в любом случае, срок опустошения её никак не сравнится с обладательницей следующей комнаты.
Сердце его забилось ещё быстрее, когда они начали приближаться к последней двери. Её тёмные очертания уже виднелась шагах в десяти от них. И уже тогда Нео показалось, что что-то с ней не так.
Поравнявшись с последней дверью Нео сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, уставившись на неё, практически буквально как баран на новые ворота. Дверь не была новой, нет. Но на двери этой не было той самой знакомой таблички с именем “
Литиция”. Она просто исчезла. Вместо неё остался лишь потёртый след – он был единственным доказательством, что табличка эта здесь когда-то висела. Что когда-то в комнате этой кто-то жил.
И внутри у Нео вдруг тоже стало пусто. И давно ли они сняли эту табличку? Раньше-то отец хотя бы создавал вид бурной деятельности, поисков. Так когда же он окончательно опустил руки и стёр последнее напоминание о Лици в пределах этого дома?
“А также открою тебе тайну того, что же в действительности случилось с твоей сестрой.” Да уж, было бы неплохо, чтобы отец всё-таки объяснил Нео, что происходит. Чтобы он объяснил события пятилетней давности. Чтобы он посмотрел наконец в его глаза и без глупых отговорок выложил всё как есть. Теперь-то Нео имеет на это право.
Но тут же ему стало страшно, и страх этот подкрался абсолютно неожиданно. Висит ли его табличка на двери его комнаты? Не стёрли ли следы его существования точно так же?
– Пойдём. – Искрен резко дернул его за руку. И Нео пошел за ним, но голову его до сих пор занимали всё те же тревожные мысли.
– Как давно они её сняли? – не удержавшись спросил он у Искрена, хотя, взглянув на него, испугался напряженного выражения его лица.
– Вот и спросишь у отца. – холодно ответил он. Так, собственно говоря, Нео и собирался поступить. Но после ответа Искрена он, почему-то, перехотел это делать. Вновь что-то неприятное словно проскребло его изнутри. Они наконец вышли к залу, в котором сходились южный и северный коридоры. И взору их предстала последняя дверь. “
Агний Розэнкварц, маркиз города Нуорода” – скромно значилось на золотой табличке (все предыдущие были просто металлическими). И то ли от волнения, то ли от злости, но Нео затошнило. И это несмотря на то, что он ничего не ел с самого утра. Нет, в таком состоянии идти к отцу точно нельзя.
– Тебе же нужно было обсудить что-то с ним. – бросил Нео, остановившись. Он говорил тихо, ведь не хотел, чтобы отец услышал его голос из той зловещей комнаты, – Вот и иди, а я пока… Прогуляюсь.
Нео развернулся и уже направился во второй коридор.
– Стой! – шикнул Искрен ему в спину, – Когда я позову тебя, ты должен быть здесь!
– Я ненадолго. Минута, и я у двери. – сказал он уже даже не оборачиваясь. Искрен выругался, однако останавливать Нео не пошел. Ну а Нео уже понесся по коридору, мягко и беззвучно. Мимо него проносились таблички с именами его братьев:
Стоум,
Вторак, вот и сам
Искрен. И вот, он уже видел дверь в свою комнату. И несмотря на то, что сердце его безумно стучало о рёбра, ему стало радостно от того, что он видел: табличка на месте. И ему казалось, что, собственно, дальше можно уже не бежать, он удостоверился. Но, всё-таки, он дошел до двери, хотя уже и шагом.
Он встал, тяжело дыша. Несколько долгих секунд рассматривал знакомую дверную ручку и пошарпанный нижний уголок. И только потом поднял глаза. Словно знал, что делать этого на самом деле не стоило. Оттягивал этот момент из последних сил.
Если при взгляде на дверь Лици внутри у него что-то опустело, то смотря на свою дверь ему попросту стало дурно. Табличка здесь действительно висела. Но, честно говоря, лучше бы её вообще здесь не было.
Её перекосило. Нео не представлял, на каких сверхъестественных силах она до сих пор держится. Измята. Вся в каких-то царапинах. Будто её содрали с двери, провели по ней табун лошадей и, плюнув, прикрепили обратно. За многочисленными царапинами едва ли можно было разглядеть надпись: “
Неолин”. Её кто-то специально исцарапал. Чтобы вычеркнуть Нео из истории этой семьи. Это было не просто страшно. Не просто опустошенно. Это было унизительно.
Естественно. Как Нео стразу не подумал об этом? Он прекрасно знал, что отец разозлится на него. Нео опорочил честь семьи, и вместо того, чтобы сидеть и помалкивать в тряпочку, он сбежал. Как живое напоминание всему миру о ничтожности всего его поколения, о ничтожности нынешнего главы семьи и своего отца.
Но какой смысл был оставлять её висеть на прежнем месте? Неужели специально, чтобы Нео, при своем неожиданном возвращении, увидел её и ужаснулся? Или чтобы преподать урок его братьям и сестре?
Нео не помнил, как он пришел обратно, к двери кабинета. Не помнил, как прислонился спиной к холодной стене. Это словно случилось в одну секунду: вот, он смотрит на дверь своей комнаты, а вот он стоит в шаге от таблички с именем отца. И из комнаты той доносились голоса. Нео буквально задержал дыхание, чтобы расслышать то, о чем они говорили.
– Я спрашиваю у тебя, где ты их достал?! – прогремел чей-то низкий мужской голос. Отец, похоже был зол. Очень зол.
– А какая разница? – голос Искрена казался удивительно спокойным. Даже по-другому – бунтующим, а уж этого отец точно терпеть не мог.
– Да такая, Искрен, что столь огромные деньги невозможно заработать честным трудом за срок в три месяца! – Нео окончательно запутался. О каких деньгах они говорят?
Неужели?..
– То есть ты действительно хочешь, чтобы я какие-нибудь два с лишним года сидел, и, не знаю… Продавал овощи на рынке? Таскал ящики? Чистил обувь? Хочешь, чтобы твой сын позорился на…
– А ты думаешь, иначе я бы стал выставлять тебя за порог собственного дома? – грозно заговорил отец. Этот тон его был куда страшнее крика, Нео прекрасно помнил это, – Только таким образом ты сможешь познать
ценность тех
денег, которые ты проиграл. И это были не твои деньги, это были деньги твоей семьи. Ты считаешь, что всё в этом мире преподнесут тебе на блюдечке. И с этим качеством тебе нечего делать в моем доме.
– Но…
– Ты говоришь о позоре, но воруя ты никак не прибавляешь чести нашей семье! Ты представляешь, что станут о нас говорить?
– Я не…
– Если тебе нечего больше добавить, то возьми эти деньги и отдай их тому, у кого взял. И катись в бездну отсюда.
– Я никуда не пойду! – в голосе Искрена была тонкая нотка начинающийся истерики.
– Ты смеешь?..
– Я привел Нео! – выпалил он. И оба голоса замолчали. У Нео сердце пропустило удар.
– Ты… Сейчас серьёзно? – голос отца не был счастливым. Не был удивлённым, восхищенным или скептичным. Он был в ярости. – Ты… Наглец и паршивец, надеялся, что, приведя сюда ещё одного наглеца и паршивца, ты получишь мою благосклонность?! – молчание, на протяжении которого Нео казалось, что он чувствует, как Искрен трясется от страха, – Ну же, признавайся, так оно или нет?! Думал, сдав родного брата, отвлечёшь мое внимание с себя на него?! Ты ещё более противен мне, нежели Неолин. – вновь молчание, после чего отец спросил быстро и намного тише, отчего Нео едва расслышал, – Где он?
После этих слов Нео словно кто-то ударил вбок. Заставил его сдвинуться с места, к которому он едва ли не прирос. Он не чувствовал страха в этот момент, ему казалось, что он ничего не чувствует. Что его опустошили окончательно. Просто он понимал головой – не сейчас должна произойти эта встреча. Не при таких обстоятельствах. Не таким отец должен был его увидеть спустя пять лет разлуки. Как угодно, но только не здесь и не сейчас.
Сам того не понимая, Нео рванул обратно, вновь пробегая все эти злополучные двери, обогнув лестницу. Куда же он бежал? Он бежал на третий этаж. На балкон. Почему туда? Да потому что это уже проверенный ход. Самый легкий способ сбежать.
На третьем этаже находились спальни матери и отца. А перед ними – широкий и светлый вестибюль, с которого можно было выйти на балкон. Нео вбежал на него, распахнув двери с таким грохотом, что, вероятно, слышал весь дом. Но сейчас его это не волновало. В его полыхающее лицо ударил холодный воздух. Он подбежал к балюстраде, на секунду его взгляд задержался на том, что происходит внизу. Отсюда, с третьего этажа вид на сад и в правду открывается весьма недурной, но и это не заботило его в тот момент. Он встал на широкие белые перила. И тут же обнаружил разницу между его побегом пять лет назад и сегодняшним – сейчас голова кружится намного силнее. Что неудивительно, пять лет назад он был ниже фута на три, но, возможно, дело было и не в этом. Нео сел на корточки, пальцами рук опираясь на балюстраду и стараясь не смотреть вниз.
“Ну же, ты уже делал это, соберись.”
– Неолин?.. – услышав голос Нео едва не покачнулся. Прибегая к огромной силе воли он смог обернуться.
Обладателем голоса была женщина. Её звали Дана. Она стояла в дверях балкона, положив на них свою худую и бледную руку. Черные, с седыми проплешинами волосы были собраны в какое-то подобие пучка, и только две тоненькие прядки обрамляли её лицо. На этом самом лице и шее появилось ещё больше морщин, и из-за худобы каждая из них была глубока как горные рельефы. Впалые, большие, серые глаза, смотрящие на него как на призрака. Хотя она сама выглядела как призрак, особенно в этом бело-сером платье, которое едва ли отличалось по цвету от её кожи. Увидев её, любой нормальный человек мог бы подумать, что она больна. Но Нео понимал, что на самом деле она была более здоровой, чем обычно. Он ведь видел этот легкий румянец на её ушах и щеках. Видел ясность в её удивлённых глазах. С ней всё было в порядке. Искрен соврал ему даже в этом.
– Здравствуй, матушка. – именно её появление и стало для него ещё одним толчком. И он, отвернувшись от матери, спрыгнул вниз.
Одновременно с этим в ноги ему подул ветер, словно подхватив налету. Одежда его встрепенулась. Всего секунда, и он приземлился, так мягко, как это делают кошки. Единственное, что стесняло его движения, это меч. Но и он, кажется, был на его стороне сейчас.
Нео бежал среди кустов шиповника, и снова его колючие ветки цеплялись за одежду, царапая руки и ноги. Не хотели отпускать. Но теперь-то он не маленький десятилетний мальчик. Теперь он знал, что должен делать. Он вытащил свой клинок, его острое лезвие всего за пару взмахов очистило заросшую дорогу. Так он и бежал, разрубая по пути недружелюбные растения, и мысленно просил за это прощение у Крива, который с таким упорством приводил их в порядок.
Постепенно усталость всё-таки начала одолевать его. Можно сказать, что Нео очнулся лишь тогда, когда убежал от особняка далеко за сотню ярдов. Сначала его “пробуждение” ознаменовали чувства физические: он вдруг понял, насколько ватные у него ноги и как тяжело ими передвигать. Внезапно заболели царапины на руках и немного на лице. Скрутило живот от голода. Всё это заставило его не просто остановиться. Нео упал на колени, выбросив из рук меч. Как же отвратительно.
Но мало было ему физической боли. Ведь впервые за это время он вспомнил о произошедшем, о том, что заставило его убежать. Он вспомнил о словах отца, о словах Искрена. О своих словах и о своих мыслях. Он вспомнил о первой встрече с Искреном месяц назад. И тогда всё, о чем он и так на самом деле догадался, не осознавая этого, встало на свои места.
Не было никакого письма. Не было болезни матери, тайны пропажи его сестры, “секретного задания” и приказа его величества. Был Искрен, желающий заработать деньги, за проигрыш которых его вышвырнули из дома. И Нео, в глубине души убеждённый, что он выше всех тех оборванцев с улиц, что он достоин чего-то большего. Достоин вернуться в свою семью. Достоин признания отца. Иными словами, Нео, который так до сих пор и не вырос и был готов поверить во всё, лишь бы его приняли обратно в родное гнездо. Который неспособен держаться тех принципов, которые он определил для себя после пропажи Литиции. Он хотел верить, что он нужен своей семье, несмотря на свою юродивость и слабость на фоне братьев и сестры. Он хотел… Он сам не понимал, чего хотел.
“Какой же я идиот. Наивный идиот. И я ещё смел обвинять в наивности Тэтсуо.”
Тэтсуо…
Нео лихорадочно начал обшаривать карманы. Вот он, медальон. Он обхватил фиолетовый камень руками, приложив к ним голову. Да… Да, он чувствовал, его аура до сих пор где-то здесь. Если подумать, совсем рядом. Тот корабль уже наверняка давным-давно отплыл. Значит, он всё-таки смог выбраться. Он не умер, и, судя по всему, опасность ему не угрожает. Нео судорожно выдохнул.
Меняет ли это, в сущности, хоть что-нибудь? Да, Тэтсуо жив. Но Нео был готов подвергнуть его смертельной опасности, лишь бы посмотреть в глаза собственному отцу. Лишь бы он похвалил его. Какая невообразимая глупость.
Нео отвернулся от единственного человека на этой бренной земле, который желал помочь ему. Он бросил людей, подобравших его, когда он был на грани жизни и смерти. Он позорно сбежал при мысли о том, что семья его, на деле, ни разу не ждала его возвращения. Нео просто прогнил изнутри.
Он взглянул на меч, в котором отразились его глаза. Один зелёный, другой бледно-бледно розовый, но оба казались ему сейчас пустыми и противными. Из этой ситуации выход был только один.
Теперь-то Нео понимал – он ни на что не имеет право в этой поганой жизни.
~
💙Дочитал главу до конца? Спасибо тебе!💙
Пожалуйста, не забудь поставить лайк 💫 и написать комментарий 💬. А если тебе понравилось моё творчество, то можешь заглянуть ко мне в тгк, где я публикую анонсы глав, свои арты, эстетики и многое другое! (ссылка в описании профиля)
───────── ─ ✧ ─ ─────────
Главы выходят каждую субботу!
