Сказки октября

Скитания закончились в сырой пещере. Плохой для завершения, но уж как вышло. Они сидели у кусачих языков, хорошо, что Буль знал, как добывать звёзды из камней. Какой правда во всём этом был толк? Всех женщин и детей смёл языком бог гор, не оставив и следа от прошлой жизни. А она сразу стала прошлой, как только они вернулись из леса с добычей и увидели реку грязи и обглоданные богом деревья. Кир жевал гриб и плевался. Птица чем-то воняла, и вряд ли горячие языки её освежат. А Соли так и остался у входа, то ли караулить, то ли просто смотреть вверх с немыми вопросами. Сам же Фар угрюмо вспоминал мать. Она никак не сдавалась, требуя, чтобы он пошёл в первый раз на охоту, именно в тот самый день, когда всё превратилось в прошлое. Он всё спрашивал, почему сегодня. А она говорила, что никогда не знаешь, что принесёт новое солнце, и лучше учиться сейчас. Вдруг из этого будет толк. Ну и какой в этом был толк? Пряный запах его одеколона манил, как в рекламе дезодорант: женщины чуть ли не прямо и открыто расстегивали верхние пуговицы блузок и приподнимали груди, выкладывая их поэффектней в корсетах. Но он, кажется, преднамеренно и безапелляционно звал на танец именно её. Он правда хорош, а она пришла сюда найти приятное, грозящее будущим знакомство. Ноты пряностей она невзлюбила ещё в том возрасте, когда не знала таких слов. Так пахли фигурки на книжных полках у дальней родственницы дома, куда маленькой девочкой её сдавали родители на вечер. Тётя Агата, холодная, в отличие от запахов, про каждую куклу рассказывала историю. И в каждой звучали названия стран и континентов, откуда тётя их и привозила. А может и не стран, а городов. Всне это пугало, в голове рисовались джунгли, дикие обезьяны и отсутствие дороги к дому. Она смотрела на кукол и нюхала их. Пряностями пахнет неизвестное, далёкое и пугающее. Так пахнет страх и одиночество потерявшегося в необъятном мире ребёнка. – Извините, я не танцую. Рис в этих краях готовили странно, не варили, а просто жарили на бараньем жире. Непонятно, почему здесь пропала не одна исследовательская группа. Все милые, приветливые люди, а слухов-то ходило… Что и пытки, и ужасы. Он как исследователь и антрополог уже видел жирные заголовки газет о том, как первый человек современности вернулся с доисторического острова аборигенов, которые тысячи лет отказывались выходить на контакт. А рис, конечно, надо будет рассказать им, как готовить. Он уже съел больше стакана зерна, но с трудом мог сказать, что наелся. А после вовсе очень захотелось пить. Они, как знали, поднесли к кругу у костра воду. Он выпил пару плошек. Осталось дождаться завтрашнего утра и начать делать записи. И когда он лёг спать, ему почему-то привиделся друг-востоковед, а потом его истории о пытках, вроде что-то и про рис он тогда рассказывал. Но вот что?.. Замок не видно с этой точки, но перед внутренним взором он предстаёт остроконечными башнями, целью, а скоро и достижением. Его судьба – добиваться, он молод и ещё немного и всемогущ. В самой высокой башне спит принцесса. Губы её алые, а волосы – золото. И как только он убъет дракона, обезглавит короля, пересчитает золото в казне, то сразу отправится к ней. И пусть в этот раз она проснётся, когда он закинет её ноги себе на плечи, и будет возмущена. Если разорётся, придётся оруженосцу заткнуть её тем же нехитрым приёмом. Но впереди у него ещё много замков, а значит и тех, кто окажется умней, сделав вид, что они спят. Кинжал – чёрным по белому было набрано в строке поиска. Она раздражённо цыкнула, пролистав предложенные ссылки на статьи и видео. – Ты чего? – Я вот думаю: как время диктует обычным простым словам свои определения. Ты вот что представляешь, когда тебя спрашивают, что такое кинжал? – Холодное оружие. – Персов. – Не понял. – Холодное оружие персов, арабов. Я вообще вижу барханы, чёрную фигуру на коне и холодный металлический блеск. Алладина вижу. И единичные кровопролития изподтишка. – Ну… И? – Ну вот сколько можно убить человек за раз кинжалом? – Ну я не знаю. Двоих, троих? – Хорошо ты о людях думаешь. Теперь кинжал уже не тот. Как, видать, и человеческая кровожадность и глупость. – Солнце, ты это к чему? – Да так. Хотела почитать про оружие. Для статьи надо. А в интернете на слово кинжал только это. Она разворачивает экран. Поисковик предлагает характеристики боевых ракет, уничтожающих одним ударом артиллерийский дивизион. – Ангел, дежурный по району. Всегда так представляется, как с ним поздороваешься. Явился в ночь, как и обычно. Я не спала, сидела у окна за столом, и тут этот звонок в дверь. Раньше я кивала и даже в кухню пройти не давала. Теперь эти визиты казались естественными. Он снял одинаково потёртые нимб и ботинки, прошёл в кухню, не сбил крылом ничего с полок. Он обратил ко мне святые очи, и взгляд его мученический скорее бередил сердце как звук колокольчиков. Я разогрела гостю кофе. – Ну как дела? Что спела? Что не спела? – Всё, мой друг, прекрасно. Милы друзья, не в тягость мне работа, и муж со мною ласков. Мы сидели в темноте кухни у открытого окна. Небо медленно светлело. Я думала о том, как пусто прозвучал мой ответ, и зачем ему знать? Я всем видом демонстрирую беззаботность, ну да. Приходит он в часы сомнений о выборе, о том, что я не люблю, но очень хотела бы. Жизнь проходит, в ней столько непонятного, но я уже не жду ответов. Я делаю глоток и улыбаюсь. Он вздыхает: – Который раз счастливую встречаю. И снова опыт мой не пригодился. И улетел властитель всех бессонниц, неся на крыльях призрачное счастье. Демоны покинули её тело, а значит и душу, а значит не руководят больше мыслями и делами. Так она думала. И логично, что если покинули, то значит раньше как-то в него попали. Что-то да привлекло их. И хоть демонов теперь нет, но если не знаешь, на что они слетаются как мухи, то эффект временный. И можно догадаться, это не одна протухшая тушка мыши, а что-то и мельче, и крупнее, и скорее всего это что-то не одно. И она искала ответ годами: выметала мусор, следила за тем, что брала в себя и на себя, избавлялась от хлама, училась любить то, что есть. И однажды поняла, что никто её никогда не покидал. Что все бесы здесь, ведь они всегда там, где ангелы и душа – для равновесия. А значит избавиться от них – избавиться от души, избавиться от себя. Она посмотрела на своих демонов: – Ну что, ребята! За съём помещения надо платить. Нам придётся научиться договариваться. Седло скрипело, а покачивающееся на нём тело звуков не издавало. Смит ткнул индейца стволом. Тело упорно не издавало звуков. «Помер», – решил Смит. Стоило ли конечно его убивать, большой вопрос. С ружьём на человека с луком – то же самое, что на ребёнка с рогаткой. Но Смит понимал, что вожак должен пасть. Иначе эти назойливые краснокожие так и будут мешать экспедиции. А так, как нация с павшим королём, – мстить побоятся. Всё равно земля эта пуста, одни камни, а золота нет. Да и обживаться тут сложно: куча диких зверей да поля кукурузные. За что эти перьеголовые борются? – Капитан! Смотрите! Мы окружены! Смит скептически ведёт бровью. Их семеро, и они с ружьями. – Капитан! Смотрите… – шею Клауса насквозь пробивает стрела, и тот валится с лошади, булькая кровью. Смит тянет за поводья, лошадь переступает кругом. Их больше сотни, они опасны, им есть за что сражаться. Полнеть Роза не планировала. Хотя бы потому что только неряшливые, не контролирующие себя люди такое допускают. А те, кто пытаются поправиться, вообще врут всем. Не бывает такого. И каково же было её удивление, когда она не смогла застегнуть джинсы. Немыслимо! Она потеряла контроль. И правда потеряла, слишком была занята. Влюбилась, он много и хорошо готовил, кормил иногда с рук, а с него она могла съесть вообще всё что угодно. Она потеряла контроль, а может и ещё что-то, но в большем приобрела, когда стала счастливой. Стужа накрывала дом снегом, заволакивала небо. Дом трещал от натиска дровами в печи, а на стёклах узорами трещин расползался иней. Варя подсела на кровать у окна, подтянув к себе колени. Из щелей в раме иногда вылетали маленькие блестящие мушки и тут же исчезали. Кот, огромный и рыжий, словно не замечал картины за окнами, хотя Варя сама не видела ничего – белым-бело. Он вальяжно раскинулся на кровати, вывернулся животом вверх и вытянул лапы. Варя продолжила караулить стужу. За серебром замёрзших стёкол ей чудилось движение. Словно снежные клубы собрались в огромных ледяных зверей и только и ждут, когда Варя пойдёт спать. Рыщут, караулят, того и гляди распахнут рассохшиеся рамы и слизнут тепло своими синими языками-льдинами. Но вдруг шершавое и даже острое, но тёплое лизнуло ей локоть. Кот сел рядом и посмотрел своими огромными зелёными глазами. Он как добрый лев из стран, где жарко и джунгли, а сам тёплый и мягкий, боднул головой. Варя легла с ним рядом, и всю ночь они спали, а страшная стужа не осмелилась их будить.