Скрытая жизнь подвала хрущёвки на РЛС

Часть первая — Пойдем в подвал? — спрашивал Поношенный Центурион. Никакой надписи что он был до перестройки у поношенного центуриона не было. Если ты детё перестройки то такие надписи тебе ни к чему. Ты же отсталый. И нормальной сборки с крутой пушкой, у Свинты тоже не было. Он всегда ходил немытый, грязный, с обпоношенным аеком и сборкой в добытчике. А на заднице красовалась какая-то руна, знак что он член группировки завет. С пятнами говна по всей броне в оособенности на лице. Приди Красный Ригель на армы в таком виде и без крыльев и без савка, его бы, пожалуй, в фанке забанили. Сталкрафтеры засмеяли. А Иван Русин неделю бы делал посты какое он детё. Впрочем, Иван Русин ругался бы год, наверное, а Год Фазер взялся бы за калаш тантал, узнай они, что Красный Ригель ходит играть в подвал с обпоношенным Свинтурионом. Хорошо, что Свинту никто не видел. В первый раз Красный Ригель испугался. И ничего стыдного или смешного тут нет: любой испугается, если к нему прямо во дворе подойдет обосранное детё перестройки в Свинте, заискивающе улыбнется и спросит: — Пойдем в подвал? — Не-а, — замотал головой Ригель, когда это случилось впервые. Он тогда еще не знал, что хоть всю голову в клубок смотай, Свинта все равно не отстанет. Такой приставучий уродился. — Мне нельзя в подвал. Мне Иван Русин не разрешает. — Можно, — ласково погрозил пальцем Карлсон. — Тебе можно. Он снял огромный отвал с лица, густо налился ежевичным соком и добавил, моргая: — Тебе очень нужно в подвал. Мы там будем играть. Пошли… Подвал оказался совсем рядом. Даже идти никуда не надо. Моргнешь раз, другой — и ты в подвале. Нет, сперва ты на лестнице: узкой, каменной, зажатой между облупившейся стеной, сплошь в ржавых потеках, и высоким бортиком из бетона. Ступеньки разного размера. Ригель всегда спотыкался на седьмой — щербатой, сколотой, какой-то недоношенной — и чуть не падал вниз, на грязный заплеванный пятачок земли перед дверью. Хорошо, что Свинта успевала схватить приятеля за плечо. Здесь нельзя было спотыкаться и падать. Просто спотыкаться — еще ладно, наверное, здесь каждый спотыкался, а вот падать — ни за что. Упадешь — и сразу случится что-нибудь плохое. Будешь валяться, как дохлый туз. Ну, эта, хуйня, которая тут вечно валяется в помойке что его даже никто не крафтит. Спасибо доброй Свинте: поддерживал. Правда, на плече оставался синяк, похожий на лапчатый кленовый лист. Огромный замок на двери хрипел и колыхался, когда в нем ковырялись ключом. У замка было дурное настроение и простуженное горло. «Скажи: «А-а-а!» — шутила свинта, подражая Ромалососю, накаченному дяденьке перепуку с армов, продавшему однажды Ригелю савок... Позже, когда Ригель пообвыкся, Свинтурион стал доверять ему самому вставлять ключ-ложечку в глотку замку. «А-а-а! — веселился Ригель, подражая детю перестройки в центе, и выходило громко, оглушающе громко, сотрясая все запертое нутро подвала: — А-а-а АПНИТЕ САВОК!..» Замок сглатывал и открывался. Дужки выходили из него розово-слизистыми, топырясь двумя рожками. В подвале отовсюду росли корни дома. Они сосали из стен пахнущую железом кровь — и ветвились, разбухали, выпячивались узлами сгонов, влажно блестели заклепками. По узлам сгонов можно было подсчитать, сколько дому лет. Иногда корень лопался, из черного нутра шибало свистящим паром или струей жидкости. Свинтурион часами мог срать в фанку, отплясывая возле лопнувшего корня. А Ригелю эта игра быстро надоедала, и он шел ныть в фанку на ап савка. Но это все произошло потом, когда Ригель привык. В первый же раз они открыли дверь подвала, вошли в сплетение корней, вдохнули сырой, по-особому щекотный воздух, и на этом подвал закончился. — Красный Ригель! — крикнул из окна Иван Русин. — Не делай понос центу! Станешь детём перестройки!.. Красный Ригель проснулся и выяснил, что действительно делает поношенную центу. Напротив от его сидел друг в доперестроечной ао5, пятясь от него. Лицо друга было испуганное. Кстати, с этого дня Ао5 всегда подзревала Ригеля в его перестроечности и хозяин игры, проклятый очкарик из-за этого только назло нерфил савок.. В следующий раз свинтурион пришел во время срача в фанке. Ригель только что срался по поводу апа савка и собирался продолжить, но Богдан Солома, админ фанки его остановил. — Достаточно, — сказал он, намереваясь выдать Ригелю с Борисом Клюевым на аве бан. — Чего это ты, Богдан Солома! — расстроился Ригель. — Там дальше самое интересное. Там Рината, этого гада за очки… и вообще. Вы, наверное, просто детё перестройки, вот и не баните. Хотите, я расскажу как хорошо было жить в мёртвом городе? Богдан Солома сжалился и не дал бан. «Чтобы Впредь такого не было!» — велел Админ фанки. Пригорюнившись, Ригель вышел из фанки. Он размышлял, что админ вовсе не админ, а так себе, педик из сталкеров, и увидел что в комментариях ему написал свинтурион. Немытый, в говне на приводах и как всегда с поношенным ауеком, свинта не привлекала внимания других детей перестройки из наёмников, долга или свободы. — Пойдем в подвал? — Ага… Если пройти по подвалу дальше, через пульсирующий коридорчик, где всегда кто-то ныл и умирал, можно было встретиться с банкой. жирная, похожая на уёбище юзающее мету, банка обожала бегать в пачке с 7.62 метой. Она гордилась своим парашем+15 заточенным за 30 запасок. Особенно она любила встречать тебя на выносе с рлса. — Бу-у-у! — пыталось выговорить это чудище. Если правильно отскочить, быстро-быстро отхилиться и пытаться перестрелять её —банка уничтожала тебя за счёт 800 приведы в пузе. Потом она твой пак с 2-мя батарейками выставляет за 10кк и срёт в лс какое ты слепое или нищее детё перестройки. Она не умирала а если и умирала то только по причине что её мама позвала кушать или заставила делать уроки.