Беги, мальчик, беги!

Четвертый выскакивает из-за стола, полами плаща задевает стул и тот с громким стуком падает на пол. Он ждет, что послышатся звуки удара из мешанины железа и стекла, но четко различает лишь неприятный клац сидушки о кафель. Героин, по ощущениям, окончательно теряет свой эффект и окружающая обстановка становится слишком реальной. Лампочки, что обрамляют раму окна, неприятно бьют по глазам красным светом, а зеленая подсветка у потолка, куда тот бросает быстрый взгляд, добавляет ситуации иллюзорный вид. Он четко слышит свое дыхание, фокусируется слишком сильно, поскальзываясь левым ботинком у самого выхода, падает и больно ударяется затылком. Перед глазами моментально возникают белые круги, и он чувствует как во рту копится отвратительный привкус железа. Парень медленно поднимает руку вверх, тянет ее к глазам, чтобы растереть те, но перед ним, неожиданно, разбивается стекло. Звук ему напоминает тот, что раздался добрые двадцать минут назад. — Ну и какого черта ты разлегся? Время нас нагоняет, вставай! Он переводит мутный взгляд на девушку и, неожиданно для себя, хмыкает: у той, из-под широкой черной куртки, на которой еще заметны капли дождя, выглядывает такой знакомый бордовый галстук. Ему хватает ума не сказать вслух о том, что подобные носили все ученики академии. — Я слышал звук стекла. И я слышал его до. — Ага, — кивает, — а еще скоро мы услышим шаги и вот тут ничем хорошим это не закончится. Вставай! Она тянет его на себя, закидывает его руку на плечо и, опираясь одним коленом о пол, поднимается. Четвертый шатаясь следует за ней, медлит, но затем оборачивается и подвисает. Он видит мужчину. В идеально черном костюме с белоснежно-белой рубашкой под пиджаком и…знакомым бордовым галстуком. Тот смотрит прямо на него, но, Четвертый приглядывается лучше, не на него, а сквозь тело парня. Лениво поправляет шляпу на голове, заправляет серебристый выбившийся локон за ухо, а затем лениво поднимает руку и делает два простых щелчка пальцами: рядом стоящий солдат — Четвертый не успевает среагировать — стреляет в их сторону из глущителя, и парень чувствует, как неосознанно тянет девушку вниз. Зажмуривает глаза, но ничего не происходит. — Двигайся! Но пуля… Он открывает глаза, снова переводит взгляд на мужчину и приоткрывает рот, думает что сказать, а затем резко закрывает. Пуля. Он видит ее. Перед самым носом, выглядящую так, будто через мгновение достигнет своей цели. — Я не понимаю, я… Девушка, наконец, переносит его вес на себя и разворачивает их обоих к выходу. Дверь с разбитым стеклом, кажется пустой глазницей, и Четвертый отчего-то думает об отце. Раз шаг. Два. Он тянет тонкие пальцы к железной ручке, но Т/И шагает в пустоту дверной рамы, тащит за собой; Четвертый приподнимает правую ногу, чтобы перешагнуть через преграду, но стоит едва коснуться того, что прячется за пределами кофейни, как все погружается в пустоту. В следующее мгновение он просыпается в чьей-то кровати. Голову сдавливает с такой силой, что, не выдерживая, Четвертый перекатывается набок, немного подползает к краю кровати и его рвет. Живот отдает спазмом, позволяя распрощаться лишь с единственно-выпитой чашкой кофе и желудочным соком. — Спасибо. Парень вытирает рот тыльной стороной ладони, переводит мутный взгляд на девушку — какой раз за вечер — и произносит слабым голосом: — Знаешь, мой вопрос о том, что все это, — замолкает, чувствуя как к горлу подкатывает очередной позыв, ждет, — что все это значит — актуален как никогда. — Время относительно. — Чего? — Того. Не строй из себя дурака. Откуда ты знаешь Пятого? Четвертый вздыхает; мысли лениво толкутся в голове и он, едва ли, успевает поймать хоть одну из них. Кроме одной очевидной: о Пятом говорить нельзя. — Кто такой Пятый? Она, наконец, отрывает взгляд от своих рук и смотрит на Четвертого. Лисьи разрез глаз еще раз напоминает Четвертому об охотниках и он закусывает губу. — Тот пацан, который привел тебя в кафе. Кафе. — Он нашел меня на улице. Он слегка жует нижнюю губу и добавляет: — Боюсь, что в этот раз переборщил с дозой, хотя знаешь, — наконец устраивается удобней на кровати, — может ты — одна из моих галлюцинаций во время отходника. — И часто тебя допрашивают твои галлюцинации? — Тоже верно. Девушка хмыкает, усаживается на кресло напротив, подгибает под себя ноги и, упираясь локтем о колено, кладет подбородок на раскрытую ладонь. — Я бы с радостью поверила в твою историю про наркомана и святого мальчика в шортиках, что подбирает на улице брошенных и прокаженных, но я не верю. — А зря. Четвертый чешет щеку, а затем резко шипит от того, как обломанный ноготь царапает кожу до крови. — Ага. — Она не моргает. — Откуда ты его знаешь? Откуда ты знаешь моего Пятого? Мех от пальто щекочет оголенное плечо и Четвертый, чертыхаясь, усаживается в такую же позу, что и собеседница. Игнорирует после-сказанную фразу. Осматривает комнату: в дальнем углу замечает доску с картой мира, на которой в рандомном порядке отмечены места, соединенные между собой красными и зелеными линиями. Чуть ниже он замечает фотографии разных мужчин, и все они кажутся ему похожими. Линия скул, форма носа и губ. Свет над доской на секунду гаснет, а когда загорается снова, Четвертый видит голую серую стену. — Это что за херня? — Он тыкает пальцем в угол комнаты. — У тебя только что испарилась целая стена, а ты пытаешься доказать мне, что это не героиновый отход? Девушка вздыхает, распрямляется в кресле и слегка улыбается. На левой щеке появляется едва-заметная ямочка. — Раз уж Пятый снисходителен к наркоманам, я тоже попробую быть такой. — Хмыкает. — Я расскажу тебе о себе, а ты, — лениво показывает на него пальцем, — расскажешь мне откуда знаешь Пятого. — А если не расскажу? Она улыбается чуть шире. — Ты не найдешь пути из моей квартиры, а до той двери, — указывает на единственный выход, — идти около сотни лет. Времени у нас будет много, чтобы ты захотел. Четвертый чувствует, как во рту скапливается горькая слюна, сглатывает. — Как тебя зовут? — У меня нет имени, — наклоняет голову набок, — только позывной, — цокает, — Крот. Ладони начинают потеть и парень все отчётливее вспоминает слова брата о том, кто на него охотится. — Так ты, — мысли все еще вязкие, только начинают сходиться между собой, — контролируешь время? — Нет, конечно нет. — Она улыбается. — Скорее наоборот. Я лишь подстраиваюсь под самые удачные варианты. — Как…? — Как кураторы.