Ромашки

            В последнюю учебную неделю перед летними каникулами желание посещать школу у десятиклассников стремилось к нулю. Причем у всех поголовно. От коллосального количества прогулов в десятом «В» спасал лишь строгий выговор Лилии Павловны, грозившейся выставить двойки в полугодии всему классу. А человеком она была исполнительным. Если уж сказала — значит, сделает. Можно не сомневаться.        Так что класс на занятия ходил вполне исправно. Разве что думали все далеко не об учёбе. Ну, это к проблеме уже, пожалуй, не относится.        Перемена проходила вполне мирно. В классе было всего несколько девчонок, оживлённо обсуждающих свои насущные дела. Впрочем, все как и всегда. — Ой, девчонки, а мне Сашка из одиннадцатого вчера цветы подарил! — довольно громко похвасталась вдруг своей радостью Таня Свиридова. — Пионы между прочим! Мои любимые!        Крис, до этого мирно выписывающая бесформенные закарючки на полях своей тетради невольно прислушалась. Интресно, где только этот Ромэо их откопал в этой глуши? Разорил клумбу какой-то несчастной бабушки небось. Белые брови едва заметно нахмурились. Такой романтики Петрова не одобряла. — Да ну, подумаешь пионы, — сморщила аккуратный нос Ира Молчанова. — Вот если бы розы подарил, — блондинка мечтательно вздохнула. — Вот это я понимаю!        Слушающая их разговор Катька смешливо фыркнула, в привычной манере складывая руки под грудью. — Скажешь тоже, — демонстративно закатив глаза, выдала Смирнова. — Где ж тут розам взяться? — Ой! — недовольно махнула рукой в сторону одноклассницы Ира. — Тебе то Петров что дарит?        Кристина незаметно приподняла уголок губ. Конечно, уже все знали, что Смирнова встречается с её братом. Не так давно правда. А потому подруга все еще немного смущалась, когда дело касалось их отношений. Петрова находила это очень милым.        Катя глупо улыбнулась, опуская взгляд к носками своих туфель, чувствуя как неминуемо розовеют щеки. — Васильки, — тихо призналась она, вспоминая, как накануне сжимала в руках букет ярко-голубых цветов, когда Антон провожал её до дома прошлым вечером. — Ну, ничего особенного, — цокнула языком Танька, переводя заинтересованный взгляд на Петрову. — Крис! — М?        Девушка наконец соизволила оторваться от своих каракулей и подняла голову на зов одноклассницы, заправляя за ухо непослушную прядь длинных, белых, как снег волос. Теперь на неё пристально глядели три пары глаз. — А ты то какие цветы любишь?        Петрова на секунду задумчиво поджала губы, размышляя над ответом. Он пришел сам собой.        Она сверкнула яркой улыбкой, чуть склонив голову на бок. — Мне ромашки нравятся.        Таня с Ирой удивлённо переглянулись, придирчиво смощив носы. Ну надо же, городская, а такую простоту любит. Да этот бурьян тут чуть ли не на каждой обочине растёт. Чего в нем особенного то?        Девочки недовольно насупились, и только Катя растянула губы в ехидной улыбочке. — Ромашка, ты хотела сказать? — сладко протянула она, по-лисьи сощурив сверкающие зелёные глаза.        Крис удивлённо хлопнула ресницами, внезапно смущаясь от подобного заявления. Господи, да не нравится ей Пятифан, сколько можно уже это объяснять! Ну, наверное… Разве что самую малость. — Брось, — фыркнула Петрова, стараясь отогнать от себя это странное приятное чувство, встрепенувшееся где-то под рёбрами. — Он просто… — Друг? — внезапно перебила её Смирнова, насмешливо вскидывая бровь. — Ты сама-то в это веришь? — Да не знаю я, — Крис опустила голову, скрывая предательски вспыхнувший на щеках румянец. — Пятифан, он… — губы незаметно для остальных дрогнули в улыбке при мысли о парне, но Петрова тут же тряхнула головой будто прогоняя наваждение. Нет. Не должна она думать о нем в таком ключе. Рома к ней относится как к раздражающей сестрёнке, чьи проблемы ему, время от времени, приходиться решать, не более. — Не знаю.        Наблюдающая за всем этим Смирнова по-доброму усмехнулась. Забавно было наблюдать, как подруга так старательно отрицает очевидное. Да Ромка с неё глаз не сводит, уж дыру скоро прожжет. А она все отнекивается. Не верит. — Понятно всё с тобой.        Катя покачала головой, размышляя над тем, что эти двое давно бы уже сошлись если бы не Пятифановская нерешительность и это чертово упрямство Антоновской сестрёнки, что так старательно доказывала ей, что не чувствует к нему ничего такого. Эти двое как будто специально усложняли себе жизнь, продолжая цапаться, как кошка с собакой вместо того, чтобы честно поговорить. Как дети малые честное слово.

***

— Пятифан!        Катя остановилась буквально в паре метров от одноклассника, что мирно потягивал сигарету, оперевшись плечом о турники. Суетливо поправила съезжающую с плеча лямку школьной сумки и одарила его недовольным взглядом прилежной старосты, сморщив идеальный нос при виде никотиновой палочки. — Чего тебе, Смирнова? — безучастно отозвался тот, затягиваясь едким дымом. — Не стыдно тебе пыхтеть на детской площадке? — колко бросила она, красноречиво обводя взглядом качели, что стояли совсем рядом. — Тут малыши играют вообще-то.        Русая привычно-строго сложила руки на груди. Глупая привычка, которую она переняла у матери. Все никак не может от неё избавиться. — Ты сюда пришла, чтобы меня отчитать? — насмешливо фыркнул Рома. — Клал я на твою малышню, Катька.        Смирнова уже было открыла рот, чтобы снова ему возразить, когда ступеньки на крыльце школы скрипнули, и серые гдаза хулигана тут же метнулись ей за спину, буравя взглядом движущийся к школьным воротам хрупкий силуэт. Девушка обернулась через плечо, чтобы удостовериться в том, что знает на кого сейчас так пялится Ромка. Ну конечно. Петрова.        Губы дрогнули подобии улыбки. И как она только может не замечать этих его взглядов? Чёрт, ясно же, как божий день, что Пятифан втрескался по самые уши! — Ромашки. — Чего, бля? — Рома непонимающе нахмурился и, наконец оторвашись от созерцания Петровой, перевёл взгляд на Катю. — Ей нравятся ромашки, — вкрадчиво пояснила Смирнова, следя за движениями подруги. — Мне-то чё с этого? — выпуская едкие клубы дыма из лёгких, фыркнул он, почему-то ощущая себя пойманным с поличным воришкой. — А ничё, — внезапно огрызнулась в ответ девушка, стрельнув в него недобрым взглядом зелёных глаз. — Остачертело мне смотреть, как вы цапаетесь. Признайся ей уже.        Рома недовольно поджал губы и потупил взгляд, крайне раздраженный своим уязвимым положением. Почему эта зазнайка в курсе вообще? Он о своей симпатии только Тохе говорил и то только потому, что речь шла о его сестре и ему нужно было одобрение друга. Хотя и это далось ему ох с каким трудом. Ну не умел Пятифан о чувствах разговаривать. Тем более, если это касается занозы. Он и сам до сих пор не понял, как вообще умудрился влюбиться в эту надоедливую, действующую ему на нервы вредную девчонку. Это же надо было так вляпаться! Да только тянуло его к ней как магнитом, чтоб его. Пришлось смирится с этим чувством. Тем более, что со временем оно никуда не делось, как бы сильно он на это не надеялся. Разве что только сильнее стало. — Тоху ждёшь? — после недолгого молчания, вполне дружелюбно поинтересовался парень. Надо же было как-то перевести тему.        Все раздражение вдруг куда-то пропало, а на его место пришла странная благодарность. Данная Катькой информация была ему на руку. Хотя продолжать разговор о Петровой ему не хотелось от слова совсем. — Э-эм, — Катя замялась и, переминаясь с ноги на ногу, неловко потопталась на месте. — Вообще-то, да.        Ромка весело хмыкнул. Забавно было видеть вечно собранную Смирнову такой… взволнованной что ли? — В учительской твой Ромэо, — неожиданно широко улыбнулся он, щелчком пальцев отправляя докуренный бычок в ближайшие кусты. — С математичкой перетирает. — А, — коротко выдохнула она, удивленно хлопнув ресницами. Это у неё глюки, или Пятифан действительно сейчас улыбнулся? — Ну, я тогда… — Иди уже.        Рома смешливо закатил глаза и одним движением оттолкнулся от перекладин, сунув руки в карманы олимпийки.        Катя в ответ театрально фыркнула и, по его совету, развернувшись на пятках, направилась к дверям школы. Все, что хотела она уже сказала. А потому утруждать Пятифана своей компанией Смирнова больше не собиралась. Она его подтолкнула, а дальше дело за ним. — Эй, Смирнова! — бросил он ей в спину, когда та немного отдалилась. Катя обернулась, стоя в нескольких метрах от него и вопросительно вскинула светлые брови. Рома благодарно кивнул ей, довольно ухмыляясь уголком губ. — Спасибо, что ли.        Русая в ответ сверкнула лисьей улыбкой, вздернув верх острый подбородок. — Только не облажайся, Пятифан!

***

       Кристина резво спустилась по ступенькам со второго этажа, словив на себе удивлённый взгляд брата, мирно попивающего чай за обеденным столом. — Ты куда это?       Антон отставил кружку с горячим напитком, с интересом оглядывая сестру. На той красовался лёгкий летний сарафан белого цвета с открытыми плечами, короткими рукавами-фонариками и длинной юбки на пару сантиметров выше колена. Крис такие наряды надевала не слишком часто. Обычно только в дни, когда у неё было особенно хорошее настроение. Однако, стоило признать, что ей очень даже шло. По мнению Антона она была похожа на одну из любимых Олиных кукол. Такая же идеально-красивая. — Гулять, — незаметно сжимая в пальцах небрежно оборванный клочок бумаги почти не соврала она. — С Катей.        Антон, кажется, не заподозрив ничего неладного согласно кивнул, а после неловко потер шею. — Вы только это… — он кинул на сестру неуверенный взгляд из-под светлых ресниц. — Вернитесь до темноты. — Конечно.        Крис мягко улыбнулась краешком губ и коротко чмокнула брата в щеку. Беспокойство со стороны блондина было приятным. Девушка зачем-то ещё раз кивнула парню и шустро скрылась за входной дверью. — До вечера, Тош!        Конечно, ни о какой прогулке с Катей речи не шло. Но не могла же она ему сказать, что черт понес её встречаться с автором странной записки, которую она нашла у себя в портфеле. Тоша бы её из дома не выпустил. А её любопытная душа очень уж жаждала узнать владельца размашистого почерка, обладающего талантом опытного интриганта. «В шесть у повешенного» — гласил текст в записке.        Да-да, вот так немногословно. Ни тебе пояснения какого, ни подписи. Ничего.       Однако, как уже можно было догадаться, и этого ей вполне хватило, чтобы согласиться на столь сомнительную авантюру. Да, Петрова определённо была бы тем самым глупым персонажем, что всегда первым умирает в ужастиках самой нелепой смертью. Подавляющее большиство здравомыслящих людей, конечно, сочли бы это как минимум подозрительным. Да только, по мнению Крис, вряд ли маньяки записки в рюкзаки побрасывают. Сложно это. Проще же просто подловить где-то в подворотне, да и дело с концом.        Не самая здравомыслящая логика, конечно. Однако Крис это не слишком-то волновало.        На назначенном месте на удивление никого не оказалось. Все те же обшарпанные школьные стены, тот же колючий куст, растущий неподалёку, те же недокуренные бычки оставленные старшеклассниками, та же надпись «здесь был Бяша». И совсем ни одной живой души. И как бы Петрова не вертела головой в поисках загадочного незнакомца, так никого и не нашла. Это у кого-то такие шутки дурацкие что ли?       Стоило только об этом подумать, как Крис коротко испуганно взвизгнула от внезапного ощущения чужих тяжёлых ладоней на своих плечах. Рот тут же грубо зажали рукой, лопатками вжимая девчонку в крепкое мужское тело. Теперь получалось лишь сдавленно мычать в чужую ладонь. В этот момент Петрова уже тысячу раз успела пожалеть том, что пришла, ощущая, как предательски подкашиваются коленки от страха и противного чувства беспомощности. Ну вот как можно быть такой наивной дурой? — Нечего так вопить, заноза, — горячий шёпот раздался прямо над ухом. — Это всего лишь я.        Страх как рукой сняло. Крис обмякла, так и не успев, начать сопротивляться. Этим дурацким прозвищем её называл только один человек во всем этом проклятом посёлке. Вот же гад! Зачем было так пугать вообще?! — М-м, Пятифан, — недовольно пробурчала она, когда парень отнял руку от ее рта. — Ты что в маньяки заделался? — Мгм, — широкие мужские ладони соскользнули с оголенных плеч и по-хозяйски легли на девичью талию, заставляя мелко вздрогнуть. — Сначала тебя изнасилую, — он чуть наклонился, ткнувшись носом в изгиб её шеи. Слегка потёрся им о тёплую кожу, точно мартовский кот, вызывая этим табун мурашек вдоль позвоночника. Петрова же, заметно напряглась, точно натянутая гитарная струна, чем вызвала едва заметную усмешку хулигана. — Потом буду долго мучить… Издеваться… — он сделал выжидающую паузу, удовлетворенно словив её судорожный вздох. Неужто и вправду поверила? — А в конце закапаю где-нибудь в лесу твоё жалкое мёртвое тельце.        Крис издала нервный смешок. Не из-за его фальшивых угроз. Нет. Просто чувствовала себя уязвимо, находясь к нему так близко. Словно маленький мышонок в когтистых кошачьих лапах. Умел Пятифан создавать мнимую атмосферу опасности. Даже если на самом деле не затевал ничего такого. Потрясающий талант, мать твою. — Кстати, — он едва уловимо потер большими пальцами кожу сквозь ткань платья, и даже затылком Крис чувствовала, как он похабно ухмыляется подобно чеширскому коту. — Миленькое платьице.        Петрова с трудом сдержала волну смущения, благодаря которой щеки тут же залились краской. Нет, ну это уже ни в какие ворота! Рома, конечно, часто позволял себе отпускать подобные неприличные шуточки в её адрес, да и Крис в долгу никогда не оставалась, охотно отвечая ему той же монетой. Её это не задевало ни капли. Но вот руки он никогда не распускал. А сегодня вот вдруг осмелел. Интересно, с чего бы?        Всего на мгновение в голову ударила до невозможного заманчивая идея двинуть ему по яйцам. Чтобы ручёнки свои при себе держал. Крис сразу отмела эту мысль. Даже при всём желании провернуть этот манёвр у неё вряд ли получилось бы. Хватка у Ромки крепкая. К тому же Петрова прекрасно знала, что Пятифан ни за что бы всерьёз не полез к ней, зная, что та будет против. Этот его «пацанский кодекс» не позволял. — Ха-ха, — закатив глаза, протянула она, опуская ладони поверх мужских предплечий в попытке отнять от себя чужие руки. — Очень смешно, Пятифан. Я почти поверила.        Рома сдержанно хохотнул у нее над ухом, наконец выпуская девичье тело из плена своих рук. Не хотелось. Жутко. Но и пугать её своим напором не хотелось ещё больше.        Она повернулась к нему лицом, складывая руки на груди и озадаченно нахмурила белые брови. — Так значит, ты записку подбросил?        Рома кивнул, сунув руки в карманы спортивок. — Я.        Кристина нахмурилась ещё больше. Подозрительно сощурила глаза цвета мятных леденцов, тщетно пытаясь понять зачем ему понадобилось так консперироваться. Он ведь вполне мог бы поговорить с ней и в школе. Где-нибудь под лестницей, например, если уж это что-то не для лишних ушей. К чему вся эта таинственность? — Зачем? — вопросительно выгнула бровь она.        Ромка ехидно ухмыльнулся, обнажая острые резцы. Всегда так делал, когда затевал что-то неладное. — Скоро узнаешь, — хмыкнул он и, развернувшись, зашагал в сторону леса, не забыв при этом махнуть Крис рукой, чтобы та шла следом. — Пойдём.        Петрова смерила его спину скептичным взглядом, отмечая, что Пятифан вел себя довольно странно даже по меркам своей неординарной персоны, но препираться не стала. Послушно поплелась следом, сцепив пальцы за спиной в замок. Интересно было, что такого он задумал.        Какой-то отрезок пути они шли молча. Рома уверенно вел её по протоптанной тропинке петляя меж деревьев, а Крис послушно шагала рядом изучая его сосредоточенный профиль. Пятифан никогда не был многословным. Но сейчас она могла с уверенностью сказать, что парня явно что-то тревожило. Обычный прохожий ни за что бы не заметил этого, просто потому что на лице его не отображалась ни одна эмоция из всех существующих. Но Петрова знала этого оболтуса уже достаточно долго и достаточно хорошо, чтобы научится распознавать его настроение по одной лишь походке и ссутулившимся плечам. А, может, просто чувствовала. Сама толком не знает. Просто уверенна в своей правоте, и все тут. — Знаешь, версия с маньяком уже не кажется такой абсурдной, — как бы между делом бросила она, понимая, что тропинка под ногами начала редеть. — Боишься? — усмехнулся он, кидая на неё наигранно-зловещий взгляд.        Кристина лишь мотнула головой, хлестнув себя по щекам белыми прядями. — Нет, — уверенно отрезала она, глядя парню в глаза, да так пронзительно, что у того, кажется, и дыхание перехватило. — Я знаю, что ты никогда бы не сделал мне ничего плохого.        Рома многозначительно приподнял брови, мол, откуда тебе знать, что у меня в голове? — А вдруг?        Крис снова покачала головой и мягко улыбнулась ему уголками губ, точно ребёнок. Внутри все будто плавилось горячим воском от этой улыбки. Хотелось, чтобы она улыбалась так только ему одному. — Я в тебе уверенна, Пятифан.        Ромка по-доброму усмехнулся, упорно стараясь игнорировать бешенно бьющееся о стенки рёбер сердце. Она ему доверяет. Как себе доверяет. От осознания этого на душе становилось как-то по-особенному тепло. Да уж, не много ему, оказывается, для счастья надо. — Пришли, — еще через пару минут такой прогулки с чувством выполненного долга изъявил Пятифан.        Парень отошёл чуть в сторону, предоставляя своей спутнице возможность по-лучше рассмотреть местность, незаметно поглядывая на неё в ожидании реакции.        То была просторная поляна посреди леса, почти полностью усыпанная полевыми ромашками, среди которых мелькали редкие ярко-голубые бутоны васильков. Рома это место случайно нашёл. Прошлым летом, когда они с Бяшкой и Антоном с полными карманами ворованных яблок драпали через весь лес от деда с ружьём, грозившегося к чёртовой матери поотстреливать малолетним шалопаям руки. Антон тогда клялся, что никогда в жизни больше не ввяжется с этой двоицей в подобную авантюру, ибо такой запредельный выброс адреналина в его жизни был впервые. Да только на следующий день все равно вместе со всеми полез через забор на чужой участок. На этот раз уже за персиками. Не устоял, получается. — Ух ты, — бегло оглядывая поляну, удивленно выпалила Петрова. Губы её дрогнули в едва уловимой улыбке, и за этот счастливый блеск в её глазах Ромка готов был отдать многое. — Здесь… очень красиво… Только, — она вдруг повернулась к нему, вопросительно вскинув брови. — Зачем ты привёл меня сюда? — Ну, — Рома неуверенно почесал нос, а после, сунув руки в карманы спортивок, опустил взгляд себе под ноги и пнул носком кроссовка ближайшие несколько травинок, тщетно пытаясь найти в своей голове нужные слова. — Ты же вроде любишь всю эту… — он замялся на секунду и неопределённого обвёл рукой пространство вокруг себя, мол, ты же и так понимаешь о чем я, не еби мозг. — Хуету.        Кристина чуть слышно усмехнулась такой несвойственной для Пятифана неуверенности. Да, сегодня он определённо вел себя не так, как всегда. Поубавилось в нем этой его ядовитой прыти и той безоговорочной уверенности в своих действиях. Крис находила это даже милым. — Люблю, — согласно кивнула она, с интересом наблюдая за таким непривычно стушевавшимся парнем. — Ну вот, блять, и не бзди тогда, — скомканно фыркнул Ромка, а после уселся прямиком на траву, расположив локти на согнутых коленях. Крис скептично выгнула брови. Что творится в голове у этого парня? — Так и будешь стоять?        Рома задрал голову и, чуть прищурившись придирчиво глянул на неё снизу вверх. Ей, типо, особое приглашение нужно? — Пятифан, — устало вздохнула она, словно пытаясь донести что-то непонятливому ребёнку. — Я в платье.        Ромка непонимающе нахмурился. — И? — И оно белое, Ром! — хлопнув себя по бокам, словно в подтверждение своих слов, выпалила девчонка. Боже, ну неужели этому оболтусу все надо объяснять?        Пятифан недовольно фыркнул, с трудом сдерживаясь от того, чтобы закатить глаза. Одно слово — девчонки.        Под её пристальным взглядом он стянул с себя свою излюбленную олипийку, которую зачем-то надел даже в такую тёплую погоду и уложил её рядом с собой в качестве подстилки. Да уж, с этим вышел косяк. — Вуаля, — картинно изрёк Ромка, похлопав ладонью по подготовленному месту. — Можешь падать, — он коротко хмыкнул, смерив девчонку нечитаемым взглядом из-под тёмных ресниц. Уголок губ почти невесомо дёрнулся вверх. — Принцесса.        Крис возвела глаза к небу и укоризненно покачала головой, явно не одобряя его остроумного высказывания, но послушно уселась рядом, поджимая под себя худые ноги, обутые в кремовые босоножки.        Признаться, Рома невольно засмотрелся на эти чёртовы голые коленки одноклассницы. До этого он Петрову в платье видел всего один раз. На зимнем балу в честь нового года. И, если уж быть до конца откровенным, ему безумно нравился, тот факт, что именно сегодня она решила надеть этот сарафан. В нем Крис действительно была похожа на принцессу. Хрупкую, нежную и какую-то абсолютно недосягаемую. Эдакая приемница снежной королевы. Полина со своей скрипкой, с ней и рядом не стояла. Это точно. И ведь угораздило же его так… Влюбиться. — Ты как никто знаешь, что это не так, — тихо выдыхает она, срывая несколько ромашек и, чтобы занять руки, начиная неторопливо переплетать их между собой. — Да, — Рома невесело усмехается, невольно вспоминая события минувшей зимы. — Принцессы лесных тварей не убивают.       Уголки её губ дёрнулись. — Действительно хочешь поговорить об этом сейчас?        Рома поджимает губы. Отводит глаза. Нет. Это последнее о чем он хочет сейчас говорить. Но слова срываются с губ быстрее, чем он успевает себя остановить. — Просто думаю.       Кристина добавила в сплетение еще несколько цветков и подняла на него заинтересованный взгляд мятных глаз, заправляя за ухо непослушную белую прядь, спадающую на глаза. — О чём? — О том, что я уже давно был бы зарыт в землю, если бы не ты, — отрешенно выдыхает он, встречаясь с ней взглядом.        Крис пораженно хлопнула глазами, удивленная таким внезапным откровением. — И…— она тяжело сглотнула, силясь не отвести взгляда от его глаз. — Часто ты об этом думаешь? — Каждый раз, когда ты попадаешься мне на глаза, — без промедления отозвался Пятифан.       Крис зажмурилась и легко тряхнула головой, будто прогоняя какое-то наваждение. Вспоминать о том, что произошло зимой не хотелось. Думать о том, что могло бы произойти не хотелось еще больше. — К чему ты вообще начал это? — К тому что ты чуть не погибла тогда, — неожиданно серьезно выдаёт он, глядя на Петрову с почти отцовской строгостью во взгляде. У той даже мурашки по спине пробежались. — Из-за меня.       Кристина под этим его взглядом вполне ожидаемо стушевалась, вновь опуская глаза к уже почти готовому венку и принимаясь судорожно его доделывать. Нужно было чем-то занять руки, иначе она просто с ума сойдёт. В гляделки Пятифану она всегда проигрывала. Слишком уж тяжёлым был его взгляд. Как будто осуждающим. — А что тебя так удивляет? — не поднимая головы, тихо спросила она, старательно делая вид, что увлечена плетением. — Почему?        Всего одно слово. Но в нем сквозит столько искреннего непонимания и, ей кажется, какой-то скрытой надежды, что Крис становится даже обидно. Неужели он думает, что она могла поступить иначе? — Глупый вопрос, — нахмурилась она, переводя задумчивый взгляд куда-то за горизонт, туда, где солнечный шар уже неминуемо опускался, предвещая скорый живописный закат. — Но, если хочешь знать, я бы не задумываясь сделала это снова. Не только для тебя. Но и для Антона, для Оли, Бяши, — Крис прервалась на секунду. Глубоко вдохнула будто пытаясь собраться с мыслями. — У меня не так много дорогих мне людей, ледышка. Я и так потеряла многих из них, и не хочу потерять тех, кто остался. Если для этого нужно пожертвовать жизнью — я пожертвую.       Крайне удивлённый её словами, Ромка опешил на мгновение. Но уже в следующую секунду понял, что губы против воли растягиваются в до ужаса довольной улыбочке. Получается, он в этот немногочисленный состав тоже входит? — Так это что же получается, заноза, — с хитрым прищуром довольным котом мурлычет он, склоняясь к ней непозволительно близко. — Я тебе дорог?        Крис улыбается. Ярко, чисто и открыто. Так, как по мнению Пятифана умеет только она одна. Поднимается на согнутых коленях, едва не касаясь кончиком носа его щеки, одним движением опускает на мальчишескую голову только что законченный ею венок. А после делает то, чего даже при всей своей распущенности Ромка никак не мог ожидать.        Петрова почти невесомо прижимается теплыми губами к участку кожи над Пятифановской переносицей, оставляя на лбу едва ощутимый поцелуй. Впервые за все время их знакомства она поворачивает подобное.        Сердце у Ромки сделало кульбит. Подпрыгнуло, перевернулось, заметалось под рёбрами точно дикий зверь в клетке и чуть к чёртовой матери не выпрыгнуло из груди!        Это длилось всего каких-то пару мгновений, но парню казалось — прошла целая вечность, прежде чем она позволила себе чуть отстраниться для того, чтобы снова посмотреть ему в глаза. — А сам то как думаешь? — она едва слышно усмехается, отмечая, что полевые цветы, частично спадающие на мальчишеский лоб выглядят не парне как никогда гармонично. — Ромашка.        Рома смотрит на нее не моргая. Кажется, не дыша даже. Смотрит в эти проклятые глаза цвета морозной мяты и понимает, что вся его былая уверенность летит к чертям собачьим. Причем кубарем. Стремительно так, что парень даже начинает сомневаться в том, была ли она вообще.        Кожу на месте её поцелуя до сих пор приятно покалывало. И это окончательно сносило крышу. Срывало к чертям все заслонки и заставляло кровь в жилах бурлить словно раскаленная лава. Даже смешно. Эта несносная девчонка вызывала в нем столько эмоций, сколько никто никогда не вызывал. Даже чёртова Полина, будь она неладна! Он будет законченным идиотом, если так и не скажет ей об этом. Никогда не простит себе, если упустит этот шанс. Потому что другой возможности у него уже не будет. Сейчас или никогда. — Ты мне нравишься, — порывисто срывается с губ, и Рома начинает даже гордиться тем, как уверенно это прозвучало.        Сияющая улыбка на ее лице вдруг сменяется откровенным удивлением. Крис нелепо хлопает белыми ресницами так словно в принципе не понимает сказанных им слов. Смотрит на него пристально. Пронизывающе так, до костей. Как будто Пятифан сморозил хуйню какую-то, только ему одному понятную. По правде сказать он именно так себя сейчас и чувствовал. Вдруг захотелось плюнуть на все и сейчас же уверить её в том, что это была просто нелепая шутка. Всего лишь розыгрыш.        Усилием воли парень отбросил эту мысль куда подальше, мужественно продолжая смотреть в уже такие до боли родные глаза. Каким бы ни был ответ, он должен принять его достойно.        А она все молчала. Испытывающе и так, ему казалось, долго. Будто специально испытывала на прочность его нервы.        И молчание это было самой невыносимой для него пыткой. Словно бы его раздирало металлическими силками прямо изнутри, перекручивая в кровавое месиво внутренности и беспощадно переламывая кости. Ромка крепче сжал челюсти, уже начиная жалеть о том, что решился. Чёрт, почему это так больно?        Дурак. Нахрен ты ей не сдался такой. Гопота дворовая. Чего ты стоишь вообще? Правильно Полинка говорила. Ты просто бескультурное невоспитанное быдло и ко всему прочему без пяти минут уголовник. Грош цена тебе и твоим чувствам. Хах, на что ты вообще надеялся? — Повтори, — вдруг выпалила она, и губы её неуверенно дрогнули. — Сука, — крепко зажмурившись, сдавленно рыкнул он. — Заебала...        Никогда еще Рома не чувствовал себя так нелепо. Она ведь все прекрасно слышала. Зачем просит его сказать это снова? Неужели не понимает, чего ему стоило произнести это и в первый раз? Невыносимая. — Пятифан, — Крис решила проигнорировать его откровенное недовольство. Сердце под рёбрами нетерпеливо трепетало в мучительном ожидании. Она точно должна знать, что не ослышалась. Что ей не показалось. — Повтори, что ты сейчас сказал. — Я, блять, люблю тебя! — раздраженно выпалил он, яростно разводя руками в стороны. — Довольна?        Уголки девичьих губ поползли вверх, однако Ромка этого совсем не заметил, потому что разгневанно буравил взглядом носки своих кроссовок. Боялся посмотреть ей в глаза. — Понял уже, что тебе это нахуй не надо, — со сквозящей в голосе отчаянной досадой буркнул он. — Могла бы и прямо сказать, блять. — Ты такой придурок, Ром.        Пятифан успел только поднять голову, устремляя на неё изумленный взгляд, когда Петрова внезапно подалась вперёд и робко клюнула его в щеку, едва касаясь губами разгоряченной кожи. — Я бы ни за что не потащилась за тобой в этот блядский лес, будь ты мне безразличен.        Ромка обомлел на долю секунды, спешно переваривая полученную информацию, а потом вдруг довольно хмыкнул, ощущая внезапный прилив уверенности. Вот ведь мелкая засранка! Обвела его вокруг пальца и радуется! — Обязательно было трепать мне нервы, м? — почти мурлычет он, по-свойски укладывая широкие ладони на девичьи щёки и приближая чужое лицо к себе, так, что носы почти соприкасались.        Она звонко хихикнула, кажется, ничуть не смущаясь такой внезапной близости. — Ты так забавно смущался. — Мерзавка, — шутливо помощил нос Рома. — Теперь ты скажи это. — Ты мне нравишься, Пятифан, — шумно выдохнула она, не отрываясь от его глаз. — Очень.       Ромка кивнул, приподнимая уголки губ. — Хорошо.        Больше ему и не надо было. Подавшись вперед, Пятифан осторожно накрыл её губы своими. Мягко, неуверенно. Будто боялся, что она сломается от одно его неправильного движения. Боялся спугнуть, быть слишком напористым. Боялся сделать что-то не так.       Он слишком долго хотел поцеловать эту занозу. Его занозу. И сегодня ему наконец посчатливилось сделать это. Даже забавно, что благодарить за это ему придётся Катьку и эти проклятые ромашки.

***

       Домой Крис возвращалась верхом на Ромкиной спине. Потому что тот вдруг заявил, что ему ничего не стоит донести ее до дома на руках, ну а Петрова умело этим воспользовалась.       Так что сейчас Пятифан ровно вышагивал по проселочной дороге удерживая девушку под бёдрами. Та не стесняясь, хихикала у него над ухом, мягко обвивая руками мальчишечью шею, кажется, впервые за долгое время чувствуя себя с ним так легко и по-уютному тепло что ли… Хотя привычные колкие шуточки всё-таки никуда не делись. Что поделать? Дразнить Пятифана у неё в крови. — Смотри не урони меня, ледышка, — подтрунивает над ним Крис, прижимаясь щекой к темной макушке. — А то что-то ты дышишь тяжело. Выдохся уже, да? — Просто представляю, как ты сейчас трусами светишь всему посёлку, — усмехнулся Рома подкидывая вверх худое тело, чтобы ухватиться поудобнее за девичьи бёдра. — Горячее, наверно, зрелище.        Крис коротко, звонко взвизгнула и мёртвой хваткой вцепилась пальцами в ткань его футболки, плотнее прижимаясь грудью к широкой Пятифановкой спине. Ромку такая реакция повеселила. — Извращенец, — смешливо поморщила нос Петрова.        Рома хрипло рассмеялся, оборачиваясь к ней через плечо. — Ты знала на что шла.        Кристина хитро улыбнулась и коротко чмокнула его в щеку, чувствуя, как к лицу приливает краска. — Даже не мечтай, Казанова, я тебе так просто не дамся.        Ромка прыснул. — Какие мы неприступные. — Говорила же, она с ним!        Внезапно раздавшийся совсем рядом Катькин голос заставил Пятифановские ноги прирости к земле.       Парочка обменялась недоумевающими взглядами, наблюдая, как на пути вырастает силуэт Смирновой в сопровождении взволнованного Антона.        Крис ловит до невозможного довольную улыбку подруги, в которой так и читается: «Я знала, что так будет и теперь от подробностей тебе не отвертеться» и чувствует, как лицо начинает приобретать оттенок смелого помидора. — Вот видишь, Тош, — явно подтрунивая над подругой, по-лисьи тянет Смирнова. — Я была права.        Петров недовольно хмурится и складывает руки на груди, требовательно выгибая светлые брови в немом вопросе. Выглядеть старается угрожающе, но по всему его виду становится понятно, что тот едва сдерживает ехидную улыбку, мол, попались, голубки. Теперь не отвертитесь. — С Катей, значит, гуляешь?        Под настойчивым взглядом брата Крис уязвимо втягивает голову в плечи и теснее жмётся к Пятифану словно надеется, что получится совсем за ним спрятаться, как за живым щитом. Ну уж Роме-то Антон ничего не сделает! — О-оу, — хулиган пропускает тихий смешок, оглядываясь на порядком смущенную девушку. — Ты влипла, заноза.        Та награждает теперь уже своего парня лёгким ударом в плечо и скомканно бурчит над ухом: — Не я, а мы, придурок. — Проспорил, — Катя неожиданно пихает локтем стоящего рядом Антона, довольно ухмыляясь так словно выиграла миллион в лотерею. — Я же сказала, что эти двое сойдутся до каникул.