Le Fabuleux destin d'Rene

Steven Mudd — Manor

      Рыночная площадь на юге стены Роза каждую зиму превращалась в место крайне многолюдное и пёстрое, отдающее тихим звоном серебряных монет, терпким запахом сушёных, заготовленных с лета трав, насыщенным теплом горячих котлов, в которых варили согревающие напитки на радость людям.       Традиционная ярмарка была для Рене спасением: здесь она неизменно вынюхивала не только диковинки для личной коллекции девичьих причуд, но и подарки для близких.       Правда, стоит признать, что выбирать их — то ещё проблематичное занятие, ведь должно было сойтись слишком много всего в одной точке, чтобы появилось вдохновение на поиск чего-то особенного. Рене же то времени не хватало, то настроение не располагало, то желание было недостаточно сильным. При этом ей претила сама мысль купить что-то в духе «лишь бы купить и подарить»: всё же, любой оказанный знак внимания должен радовать и греть душу получателя, поэтому и подходить к выбору подарка необходимо как минимум ответственно.       С этим, в принципе, проблем не было. Если это касалось близких для неё людей — тем более. Мотивации искать что-то хорошее было гораздо больше, да и понимание предпочтений какое-то присутствовало. В крайнем случае можно было сыграть в дурочку и разведать кому и чего хотелось. Зря что ли в корпусе разведки служит, право слово?       Это безотказно работало на друзьях. Но не на командующем Гарнизона, с которым Рене, дай боже, пересеклась всего пару раз на отчётных мероприятиях в качестве сопровождающего лица майора Захариуса.       Идея тайной жеребьёвки для обмена подарками сначала показалась вполне себе неплохой, даже отчасти воодушевляющей: это подпитывало интерес, тем более что мог попасться абсолютно кто угодно.       И везение Рене восприняло это настолько буквально, что теперь она должна была потерянно блуждать между ярмарочных прилавков в поисках того, что могло бы порадовать Дота Пиксиса.       Кому расскажешь — не поверят (ну, собственно, она никому и не рассказала; тем более что жеребьевка все ещё тайная).       По началу она допускала будто бы  даже шальную мысль сделать это  шуточным подношением, а потом отчего-то стало тревожно за собственную судьбу. Всё-таки розыгрыши над командованием дело такое, в сущности своей придурковатое. Одно дело в молодости по дурости своей подкалывать майора Захариуса (и получать вполне заслуженный, но несмертельный нагоняй), другое — командующего Гарнизона, пусть он и не выглядел как тот, кто мог поставить крест на твоей судьбе.       Словом, в какой-то момент Рене уцепилась за мысль банальную, но определённо беспроигрышную: подобрать бутылку хорошего вина. Медаль за креативность Рене, конечно, не получит, но и не в этом заключалась конечная цель.       На улице был настоящий колотун. Атмосфера рынка спасала, заставляя забывать о трескучем морозе, покусывающим за нос, лоб и щёки; но атмосфера же рынка и сбивала с толку многообразием товаров, что ломили прилавки. Торговцы звучно завлекали и кожаными изделиями, и ювелирными украшениями, и книгами, и многим, многим другим. Глаза разбегались, голова — кружилась, поэтому Рене старательно прятала лицо в вязанный шарф в попытке не столкнуться ни с кем взглядом и лишний раз не соблазниться.       Рене стремилась выцепить не просто какое-то вино — её интересовало именно красное. Розового в этих краях почти не водилось, а дарить из сорта белого винограда виделось ей частично проявлением неуважения.       За последнюю бутылку красного на прилавке частного винодела пришлось почти драться, а потом вдобавок ещё и торговаться: вредный дед ни в какую не хотел сбивать цену, правда в конце концов сдался, согласившись сойтись на чем-то более-менее устраивающим обе стороны.       К красивой, широкой в основании и приземистой бутылке с покатыми плечиками почти сразу нашлась небольшая, плетёная корзинка с закусками.       Передать подарок Пиксису Рене просит Анку: она и тайну отправителя сохранит, и передаст всё в целости и сохранности, сомневаться не приходилось.       — Расскажешь потом, оценит он или нет. Спасибо тебе за помощь,  — поджимала губы в лёгком подобии улыбки Рене, передавая Анке подарок.       — Как же вам всем нравится спаивать командующего, а он и рад этому. Просто уму непостижимо, — хмурилась и ворчала Анка, обречённо вздыхая, но бережно прижимая к себе плетёную, богато наполненную корзину.       Рене рассмеялась и потёрла колючими варежками раскрасневшиеся на морозе щеки. Было что-то особенное в этом празднике жизни; что-то сплочающее всех независимо от принадлежности корпуса и занимаемой должности.       Редкое, неуловимое чувство спокойствия согревало её до самого конца трескучего дня.