Walking the path of a moonlit night

      В замке нужно быть тихим. Это правило, и Хантер знает его уже давно, с тех самых пор, как дядя Бэлос привёл его сюда. В замке нужно быть маленьким и незаметным, и появляться стоит только тогда, когда тебя зовут. Но кроме дяди Хантера никто никуда не зовёт, да и тот не слишком-то и рад присутствию племянника. Хотя его можно понять – брата жестоко убили дикие ведьмы, и правитель Кипящих Островов не успел прийти ему на помощь. Наверное, вид Хантера очень напоминает Белосу об этом.              Не то, чтобы сам мальчик помнит папу, да и что-то ещё из своей жизни «до», но дядя сказал, что это нормально – он просто слишком сильно испугался в тот день, вот и всё. Не говоря уже о том, что дел у императора мало никогда не было, времени на племянника не оставалось совсем. Во всяком случае, так думал сам Хантер. Чаще всего, дядя просто оставлял его в своей комнате. Хантер должен был просто сидеть там и ничего не делать. Ну или читать непонятные, но тем не менее очень скучные книги, от которых его тут же клонило в сон. Хотя сегодня и их ему не дали, так что делать было решительно нечего.              Ну или почти. В конце концов, никто за ним не следил, так что Хантер вполне себе мог просто выйти из своей комнаты… Просто сбежать в мрачные коридоры замка. Как ни странно, но мальчик всегда находил тёмные пустые залы, которые будто бы ждали его и только его. Никого больше. Нет, Хантер конечно попадался на патрули и одиноких стражей, идущих по своим делам, но всё же… Почему в огромном замке, где постоянно находятся сотни, если не тысячи ведьм и демонов, он каждый раз оказывается в одиночестве? Блаженном, спокойном, но очень подозрительном одиночестве. Даже для пятилетнего Хантера, не помнящего ничего о себе и своей жизни это кажется странным.              И это, в принципе, хорошо. Пустота не злобная, она часто играет с ним. Тени в пустых комнатах – живые, они играют с мальчиком, строят ему смешные рожицы, мелькают тут и там за его спиной. Он замечает их, стоит ему только повернуться и весело смеётся для них. А ещё они всегда показывают ему путь, когда он просит. Хантер не знает, как это происходит, но чувствует, что тени добры к нему, что они так хотят показать ему путь… Неизвестно, куда. Но каждый раз, когда он идёт по ним, он чувствует, что вот-вот что-то изменится, только не понимает, что именно. Следовать за тенями – приятно. Правильно. Поэтому маленький Хантер никогда не упускает возможности снова оказаться с ними наедине.              И у этого, разумеется, есть последствия.              ***              Впервые это происходит буквально через пару недель после его появления в замке.              Хантер ещё совсем никакой, он только начал отзываться на своё имя и пока даже не привык к своей комнате. Мальчик не помнит, где жил "до", но ему кажется, что там было просторнее и теплее, и что там всё было гораздо более обжитое. Тут же - сквозняк из окна и голые чужие стены. Это место не кажется Хантеру хоть сколько-нибудь похожим на дом, но он молчит об этом. Просто потому, что видит – дядя всегда грустный и уставший, но всё равно старается быть с ним мягким. Мальчик не помнит о папе и маме совсем ничего, но дядя Бэлос рассказывает ему о них. Немного, но Хантер уже понял, что папу звали Калеб, он любил птичек и отлично вырезал фигурки из дерева. А мама... Маму дядя Бэлос почему-то почти не упоминал, но его тут можно было понять – наверное, воспоминание давались ему очень-очень больно, и Хантер просто-напросто боялся задеть его ещё сильнее. Ведь дядя так добр к нему! Нет, нельзя заставлять его страдать, нельзя причинять боль! Надо помогать дяде, и тогда всё будет лучше, чем сейчас. Может даже хорошо.              Хантер уже давно решил это для себя, оставалось только выполнить. Только вот как он может помочь самому Императору? Да и нужна ли тому помощь? Хантер не знает даже толком, чем он занимается, кроме того, что бесконечно с кем-то говорит про что-то важное и вечно заполняет какие-то бумажки. Так что же тут можно сделать, что? Попробовать самому накалякать что-то на бумажке? Хантер умеет писать, пусть его почерк и оставляет желать лучшего, а ещё он неплохо рисует. Может, это то, что надо? Точно! Хантер заберёт у дяди эти жуткие бумажки, и он сможет хорошо отдохнуть. И кто знает, может быть, о даже расскажет мальчику что-то ещё о его семье...              С такими мыслями Хантер осторожно выскальзывает из своей комнаты. Попадаться на глаза жутким-прежутким стражам ему совсем не хочется. Они мало того, что большие и страшные, так ещё и носят с собой всё время копья, которыми и убить кого-нибудь можно. Хантер их очень боится, кроме, разве что, доброго и весёлого Стива. Но Стив – это вообще случай особый. Так что он не считается. А на остальных стражей Хантер нарываться не хочет, потому старается держаться в тени и быть тихим.              Тени помогают ему в этом – впрочем, как и всегда. Хантер не уверен, что это нормально, но с самого первого его дня в замке, когда дядя только привёл маленького племянника в свой дом, они всегда были рядом. По-доброму были: скользили лениво вокруг него, почти осязаемые, обволакивали призрачно-тёплым одеялом, подбадривали… Звали.              И сейчас зовут, Хантер слышит их зов, пусть и не может понять как. Он ведь не звучит совсем, а будто бы по коже ползёт, но и так мальчик тоже ничего не ощущает. После недолгих размышлений он приходит к выводу, что тени – это какой-то особый вид магии, а значит, понимать их он и не должен. Но главного это не меняет – его зовут, пока он прячется по углам, стараясь избежать очередного патруля. И пусть Хантер и не понимает этот зов, он всё же очень-очень хочет следовать ему. И поэтому изо всех старается расслышать, ощутить, почувствовать. Не то, чтобы у него получается, но это ещё не повод сдаваться – рано или поздно, но Хантер своего добьётся. А пока…              А пока он прижимается спиной к стене в одном из коридоров замка и старается не дышать. Дыхание кажется слишком громким. А он должен быть тихим. Иначе его заметят. И не Стив, не дядя, а стражники, которые уж точно не будут церемониться с не пойми откуда взявшимся ребёнком. Хантера могут просто вышвырнуть из замка на улицу, и один он там не выживет, а дядя… Дядя, конечно, попытается найти его. Но что, если он не успеет? Он, конечно очень сильный колдун, да к тому же император, но всё же… Да и в любом случае, дядя так разочаруется в нём! Хантер слышит их голоса – они совсем рядом, буквально за углом. Если они сейчас повернут в его сторону, то заметят Хантера! Нет, нельзя!              Но что же делать? Что делать?! Убежать? Его услышат. Попробовать прокрасться? Да не получится это, даже если его не услышат, тут планировка коридоров такая, что Хантера будет видно как на ладони! Голоса замолкают, но вот шаги – пусть и тихие, но хорошо слышные – становятся всё ближе и ближе. Хантер жмётся к стене сильнее. Тени вдруг ощущаются гуще, чем обычно.              Нельзя быть пойманным.              Он не должен попадаться на глаза.              Он должен быть тихим.              Тени вдруг разом замолкают. Шаги стражником на фоне этой тишины звучат громом. А потом раздаётся Зов, и Хантер повинуется ему неосознанно, просто от страха хватается за краешек мрака и…              И скользит внутрь. Сам переход – секунда, но ощущается гораздо, гораздо более долгим. Хантер сначала чувствует себя так, будто бы падает в ледяную воду. Потом – летит над самими небесами, и что-то, похожее на ветер треплет его одежду и волосы, пытается унести с пути. Завершается всё падением, бесконечно страшным и ровно настолько же бесконечно прекрасным.              Граница переливается перед ним разноцветным стеклом, и Хантер на один огромный миг видит её и слышит, чувствует каким-то непонятным образом. Он заворожён ею, но страх сильнее – мальчик всё ещё слышит шаги, и они звучать так близко и одновременно с этим так далеко, что он тут же оборачивается на них. Неуклюже, громко и абсолютно опасно – вот только стражники не обращают на него внимания. Все трое идут прямо на него, смотрят на него, но не замечают. Хантер чуть вскрикивает, увидев их – но и тогда они просто продолжают движение. И проходят прямо сквозь него, как будто бы он призрак.              Хантер замирает. Он не помнит, как дышать, но воздух почему-то и не кажется очень нужным, и внезапно, Хантер понимает, что замок другой, что тени гораздо более живые, чем должны быть, что сквозь привычные стены виднеется что-то совсем чужое и страшное, что то тут то там мелькают смутные образы ведьм и демоном, и всё такое значимое-невероятно-сильное, что давит на мальчика, грозится вот-вот раздавить. И Граница так рядом, и Зов такой сильный, и Хантер сейчас сойдёт здесь с ума, ему нужно ВЫБРАТЬСЯ!!!              Он совершает рывок, и выскальзывает обратно. Тени выпускают его легко, слишком легко, но он не соображает и бежит прочь.              А Зов укореняется в нём.              ***              С того дня Хантер старается не общаться с тенями, как бы абсурдно это не звучало. Он игнорирует их, когда они пытаются строить ему смешные рожицы. Когда они понимают, что что-то не так и постоянно крутятся рядом с ним. Когда они виновато стелются у его ног и легонько обнимают за плечи. Хантеру сложно не обращать на них внимания, но он справляется. А вот с тем, чтобы игнорировать Зов у него есть большие проблемы. Он, в отличие от теней, не исчезает ни на секунду. Сидит где-то на подкорке сознания, никак вроде и не ощущается, но тянет-толкает-зовёт всё время туда, обратно. Хантер не хочет туда возвращаться, он до сих пор дрожит, вспоминая ту (не)реальность, куда привёл его Зов и не верит ему больше. Да, Зов настойчив, и да, он кажется ничуть не желает Хантеру зла, но доверять ему мальчик просто больше не может. Хотя время от времени такая мысль, конечно, проскальзывает.              Что, если тот раз был ошибкой? Что, если сейчас он попадёт не в то место? Может, стоит попробовать?              Хантер быстро давит в себе эти мысли, изо всех сил гонит их из головы, но с каждым разом это становится всё сложнее – Зов со временем не стихает, лишь крепнет и становится всё сильней. Доходит даже до того, что из-за него Хантер совсем не может заснуть – ночью Зов будто бы становится в несколько раз сильнее, и проявляется нестерпимым желанием подчиниться ему. Хантер терпел, вцепившись в тонкое одеяло и положив на голову подушку, будто бы хотел перестать его слышать. Вот только не помогало это – Зов стал почти что его частью, и спастись от него было просто невозможно.              Хуже ситуацию делает то, что дядя начинает замечать странности. Он всё чаще и чаще бросает на Хантера подозрительные взгляды, когда тот нервно ёрзает за столом во время уроков или засыпает на ходу от усталости. И от этих взглядов мальчику всякий раз становится жутко, потому что дядя Бэлос смотрит на него как-то совсем холодно и разочарованно-расчётливо, прямо как когда кто-то из его подчинённых оказывается бесполезным в важный момент. А Хантер не хочет казаться ему бесполезным, а ещё от такого дядиного взгляда у него по спине бегут мурашки, и пугает он даже больше, чем Зов.              И именно из-за этого, когда одной ночью Зов предлагает ему решение, Хантер его принимает.              ***              Хантер устал. Очень устал. Зов давит на него постоянно, совсем без перерывов, и это выматывает. Дядя постоянно находится где-то непонятно где, и Хантеру одиноко. А когда Бэлос рядом – нерационально страшно. В сумме всё это оказывается слишком тяжёлым для него одного, и в один день он просто не выдерживает. То есть, в одну ночь. Да и не то, чтобы прямо «не выдерживает».              Он лежит у себя в кровати, пытаясь хот бы чуть-чуть заглушить Зов. Тот, конечно, не утихает ни капли, но что-то в нём вдруг меняется. Будто бы он думает. Хантер чувствует это, и ему, конечно, страшно от того, что он вообще понимает Зов, но гораздо больше он устал, и ему, право слово, уже даже как-то побоку на то, что придётся вернуться туда, пусть он этого и не хочет. И самую малость, но ему любопытно.              И Зов чувствует это, а потому предлагает Хантеру… Вернуться. Не то, чтобы от него можно было ожидать чего-то другого, но в этот раз Хантер почему-то уверен – его не просто закинут обратно, его проведут по тому месту и позаботятся о нём.              Верить Зову – глупо, очень глупо, думает Хантер.              Но по-другому уже не может.              Он встаёт с кровати – тени радостно танцуют вокруг него, подбадривая и улыбаясь. Повинуясь Зову, берётся пальцами за самый краешек пространства, чуть отодвигает его…              И скользит внутрь.              В этот раз переход быстрее. Вода-полёт-падение – и он уже там. Его комната на первый взгляд кажется такой же, какой является в нормальном мире, но Хантер чувствует – что-то изменилось. Он оглядывается: вроде как, всё на своих местах, ничего не старого исчезло, нового – не появилось. Тут не мелькают ничьи тени, только те, которых он сам сюда привёл. Да, почти каждая вещь кажется искажённой и будто бы ненастоящей, но в этот раз… Кажется, в этот раз Зов действительно защищал его.              Хантер прислушался. Было тихо, только где-то далеко звучали едва слышно осколки стекла. Граница. Откуда он вообще знает, что это именно она? И почему он знает о существовании Границы в целом? Странно. Но если уж подумать, то всё, что известно Хантеру о ней – она существует, и дальше за ней что-то есть. Что? Без понятия. Хочется ли ему узнать? Хм… Наверное, всё же да, но точно не в ближайшее время. Потом. Он пересечёт Границу и узнает всё, но потом.              Однако… Что-то не так. Стены кажутся какими-то прозрачными, и сквозь них слабо просвечивает нечто непонятное. Воздух абсолютно неподвижен, его будто бы и нет вовсе, и Хантер вдруг понимает, что всё это время задерживал дыхание, причём даже не почувствовал этого. Тело ощущается до странного чужим. Даже сделать вдох не получается. Это напрягает мальчика. Что это вообще за место, где ему не нужно дышать и он не может даже двигаться нормально?                     Жутко. Но интересно.              Хантер старается сосредоточиться, снова почувствовать Зов. Раз уж тот позвал его сюда, должен знать, что Хантеру вообще делать в этом месте. Зов молчит. Во всяком случае, Хантеру так кажется. Но в голове вдруг сама собой появляется идея.              Хантер почти не чувствует своего тела и, кажется, не может им управлять. На то, чтобы чуть повернуть голову, уходит действительно много сил. Но это тут. А что будет дальше? Он ведь может чутка приблизиться к Границе, быть ближе к ней, как в тот раз. Так почему бы и не попробовать?              Хантер чувствует, что Граница есть, и она недалеко. Он старается тянуться к ней, и она начинает тянуться в ответ. Ему остаётся лишь сделать шаг, и пусть его тело не движется, он проваливается дальше. Ближе. Стеклянный звон становится громче и отчётливей, ощущение близости к Границе на пару мгновений затмевает абсолютно все другие чувства, а когда оно проходит, Хантер понимает, что…              …Он тут не один!              Мальчик легко открывает глаза и испуганно отшатывается от кого-то, кто стоит тут рядом с ним. Этот кто-то, впрочем, явно испуган не меньше. Лица его Хантер не видит, оно скрыто за золотой маской, напоминающей мордочку какой-то птицы. А вот что он видит, так это магический посох, направленный прямо на него.              – Кто ты такой?              Его голос звучит как-то слишком уж знакомо. Но Хантеру сейчас немного не до того – гораздо больше его волнует направленный на него посох. Мальчик не знает, насколько хорошо незнакомец обращается с магией, но сам вид оружия ему не нравится. И пусть тот кажется напуганным, Хантер всё съёживается под взглядом чёрных прорезей для глаз.              – Я… Я Х-Хантер… – Испуганно лепечет он, стараясь казаться как можно более безобидным. Или и вовсе слиться со стенами, что тоже было бы неплохо.              На некоторое время между ними повисает тишина. Хантер успевает рассмотреть незнакомца – тот явно гораздо старше него, даже старше Стива, высокий и крепко сложенный, одет в форму, относительно похожую на ту, что носят стражи, только бело-жёлтую, и белый же плащ с капюшоном. Это тоже выглядит знакомым, будто бы Хантер уже видел его где-то, но тишина прерывается прежде, чем он успевает вспомнить, где.              – Кхм… Ты меня боишься что-ли?              Незнакомец опускает посох, и Хантеру кажется, что тот озадачен гораздо больше, чем он сам.              – Боюсь. – Тихо отвечает он.              Незнакомец странно хмыкает и садится на кровать. Только сейчас Хантер замечает, что комната стала другой: на стенах висят полки с книгами, на столе в идеальном порядке лежат странные инструменты, назначения которых он не знает, да и вообще, всё хоть и призрачное, но гораздо более живое.              – Ты меня не бойся, ладно? Я сам тебя боюсь.              От такого заявления Хантер порядком прифигел.              – Вы? Меня? Как так?              Незнакомец фыркнул, будто бы сдерживая смех.              – Ты только что ввалился ко мне сюда, хотя последние… Много лет не было никого, кто мог это сделать. А ещё твоё появление было весьма неожиданным.              Хантер задумывается. И правда. Наверное, он бы тоже испугался, если бы у него в комнате кто-то вдруг появился. Его немного смущает фраза о том, что тут давно никого не было, но он решает не спрашивать. Его сейчас в любом случае интересует немного другое:              – А кто вы? Я вас раньше вроде не видел.              – Я? – Незнакомец хмурится, Хантер понимает это несмотря на маску. – Это… Довольно трудно объяснить. Думаю, ты можешь называть меня Ястреб.              – Ястреб? Это же такой птиц, да?              Хантер окидывает взглядом Ястреба, примеряя на него это имя. Оно, как ни странно, кажется настолько правильным, что мальчик не понимает, зачем вообще спрашивал. Мог бы и сам догадаться, наверное.              – Агась, – кивает Ястреб, выглядя при этом довольным, – из мира людей, между прочим.              – Ого…              Хантер зачарованно смотрит на Ястреба, которому явно приятно внимание. Мальчику он уже не кажется таким страшным (да и хоть немного страшным… Ну нет, но только совсем чуть-чуть!), он ведь так поход на крутого птица! Даже более крутого, чем Стив, а Стив всё же очень крутой.              Место внезапно меняется, будто бы подстраиваясь под тихий восторг мальчика. Оно становится каким-то более светлым (хотя откуда идёт свет, Хантер не понимает) и тёплым, и в нём то и дело мелькают разные оттенки жёлтого и розового. Он ловит их краешком взгляда, но абсолютно уверен – даже если закрыть глаза, они никуда не денутся. И эти цвета вдруг приближаются. Немного, но Хантер слышит в них стеклянный звон, чувствует: Граница.              Приближается. Зовёт. Окутывает и надвигается.              Всё ближе. И ближе.              «Нет!» – думает Хантер, машинально делая пару шагов назад. Он больше не боится, это да, но он хочет – не может – пока пойти туда. Но он совсем не знает, как избежать Границы, когда она такая сильная, такая… Манящая.              – Стоять, птенец!              Хантер чувствует, как его хватают как котёнка за шкирку и встряхивают. Ему неприятно, и от этого наваждение мгновенно проходит. Граница отодвигается (или же отодвигается он, что более вероятно), а Ястреб держит его за воротник, выглядя при этом почти что напуганным. Граница продолжает звенеть где-то на подкорке сознания, но не злобно, скорее уж недовольно, будто бы говоря: «Я ж к нему сама уже пошла, а ему не нравится! Тьфу на вас!». Злиться на неё хочется, но совершенно не получается.              – Нда, птенец, ты ж совсем ничего не умеешь, да?              Ястреб тяжело выдыхает и ставит Хантера на пол. Он скрещивает руки на груди и выжидающе смотрит на мальчика.              – А… А что я должен уметь?              Хантер растерян, но Ястреб, кажется, действительно понимает что-то из того, где они, что здесь творится и как с этим жить.              – Твою ж мать.              Хантер почти испуганно смотрит на то, как он прислоняет руки к маске, ну или к лицу, но сначала то всё равно маска. Как он меряет шагами комнату, раздражённо бурча себе что-то под нос. Как останавливается и выдыхает в пространство какое-то… Очень, очень плохое слово, которое даже Стив при нём никогда не говорил. А потом разворачивается к Хантеру и говорит:              – Так значит. Теперь будешь учиться у меня, птенец.              Хантер смотрит на него по правде говоря ошалело, а потом спрашивает:              – Чему. Учиться?              Ястреб выдыхает ещё более тяжело, так, что Хантер боится, что пол вот-вот обвалится.              – Ходить по этому месту. Ориентироваться тут. Не умереть.              – Тут можно умереть?!              Хантер буквально подскакивает на месте, потому что. Потому что он мог умереть в прошлый раз! Потому что он сейчас умереть может! Ястреб опять умудряется нахмуриться через маску.              – Не прямо здесь. Дворец безопасен, если ты не пытаешься скинуться с башни. Но само по себе это место, – он неопределённо махает рукой, явно имея ввиду всё, что находится за нормальным миром, – вот оно опасное. Мало ли кого встретишь.              Это успокаивает Хантера. Не сильно, но успокаивает. Дворец безопасен. Ладно. Ястреб будет его учить? Ладно.              – … Хорошо. Тогда когда я должен прийти?              Ястреб неопределённо пожимает плечами.              – В ближайшую вечность? На самом деле, можешь прийти когда угодно, я никуда не денусь. Но постарайся, чтобы наша встреча состоялась поскорее. Не думаю, что ты хочешь однажды заблудиться тут.              Перспектива заблудиться Хантера очень пугает, но он очень-очень рад тому, что Ястреб будет его учить. Ну и что учить его будет именно Ястреб, а не кто-то из тех скучных старых учителей, которые вдалбливают в его «несчастную голову» языки и арифметику.              – Тогда я приду завтра! Ладно?              – Да я же сказал: когда угодно. В принципе, можешь и сейчас задержаться. Хотя по-моему, с тебя приключений хватит на один день.              – Нет, – Хантер мотает головой, – мне нужно выспаться, завтра дядя Бэлос будет рассказывать мне об артефактах Империи.              При упоминании дяди с Ястребом происходит что-то странное. Он на мгновение застывает, напрягаясь, будто бы для удара. От него веет таким убийственным гневом, что Хантер сжимается, втягивая голову в плечи, парализованный страхом. Кажется, Ястреб жаждет крови. Его ли крови?              Но мгновение проходит, Ястреб выдыхает сквозь зубы и осторожно кладёт Хантеру руку на плечо. Он всё ещё зол, но явно не на мальчика.              – Прости, что напугал, птенчик. Это просто… Личная история. Прости.              Хантер резко кивает, но всё же чувствует себя гораздо более спокойно.              – Тогда я пойду, наверное?              – Агась. До встречи.              Хантер делает шаг назад. И опускается на холодный каменный пол своей комнаты. Остаток ночи он размышляет.              ***              Утром он чувствует себя удивительно бодрым, пусть и проспал от силы пару часов. Хантер с радостью встречает дядю, и слушает его очень внимательно, когда тот рассказывает Хантеру об артефактах, которые, оказывается, являются достоянием всех Кипящих Островов. Сами артефакты впечатляют его не очень сильно. Нет, они, конечно, крутые и всё такое, но больше его радует то, что они с дядей проводят время, как семья. Бэлос рассказывает о каждом артефакте, Хантер – внимательно слушает и задаёт вопросы. Дядя выглядит как-то странно: слишком уставшим и почти что больным, но пресекает все попытки Хантера побеспокоиться о его состоянии. Так что Хантер старается наслаждаться временем, когда никто не заставляет дядю заниматься императорскими делами, а его самого – учёбой. Он просто старается чуть-чуть растянуть это время, задавая вопросы обо всяких там Исцеляющих Шляпах, которые, на самом-то деле, не шибко его интересуют.              Это длится до тех пор, пока он не замечает призывный блеск чего-то алого в конце коридора. Мальчик заинтересованно смотрит в его сторону – на небольшом постаменте стоит посох. Весьма необычный: бело-золотистой расцветки, с большим красным камнем вместо набалдашника и чем-то, напоминающим стальной полукруг, отходящий от камня. Он ведь уже видел эту штуку где-то, вроде даже недавно совсем… Посох привлекает Хантера, его хочется взять в руки и… И сделать с ним что-нибудь классное!              Но куда больше Хантера привлекает рисунок. Он расположен прямо за постаментом, и на нём изображён – Хантер не верит собственным глазам – Ястреб! Та же маска, тот же плащ, та же форма – это точно он! И посох. В руках Ястреба он выглядит даже круче, чем на постаменте (а посох и там кажется мегакрутым).              – Дядя! А кто это такой?              Хантер указывает рукой на рисунок Ястреба. Бэлос смотрит на него долго и задумчиво, и Хантеру начинает казаться, что что-то тут нечисто, но дядя слабо улыбается и отвечает.              – Это Тейлор. Он был последним Золотым Стражем.              «Был?» – хочет спросить Хантер, но вовремя прикусывает язык. Он не понимает, почему, но узнавать ответ на этот вопрос ему совсем не хочется.              – Золотой Страж… Кто это такой?              Дядя смотрит на рисунок с непонятным блеском в глазах. Блеск этот, впрочем, ничего хорошего в себе не несёт.              – Золотой Страж, Хантер, это правая рука Императора. Самый сильный, умный и преданный Островам мой подданный. Тот, на кого я могу положиться в управлении Империей.              Дядя продолжает свой рассказ, и Хантер слушает его с ещё большей внимательностью. Бэлос говорит не сильно много, но по делу, как и всегда. И Хантер понимает, что он может стать этим Золотым Стражем. Что он хочет им стать.              Ради Империи. Ради дяди Бэлоса. И, совсем чуть-чуть, ради того, чтобы быть похожим на Ястреба.              ***              А через несколько недель его жизнь полностью меняется. Резко и крайне болезненно. Жестоко.              Всё начинается вполне себе мирно: утром они с Ястребом ходят по теням – так новый знакомый называет то место, куда Хантер может попадать. Чуть позже мальчик радует учителя естественный наук и магической теории своим усердием на уроке. После Хантер встречает Стива на его дежурстве и долго с ним болтает.              А потом решает навестить дядю.              Тот, в конце концов, с самого того разговора об артефактах с каждым днём выглядит всё более болезненно, и Хантер никак не может понять, почему же все, даже главы Ковенов, так сторонятся своего Императора. Он старается каждый день приходить к дяде несмотря на то, что Бэлос воспринимает его присутствие довольно прохладно. Во взгляде Императора то и дело мелькает раздражение, стоит ему только увидеть племянника. Оно почти незаметное, но Хантер его чувствует, пусть и не понимает как. Он убеждает себя в том, что дядя болеет, дел у него от этого меньше не становится, вот он и ходит злой, и его племянник здесь совершенно не при чём.              Хантер всё равно старается быть рядом. Он как раз входит в тронный зал – у Императора Бэлоса недавно было какое-то важное собрание с главами Ковенов, но все, кроме дяди, уже ушли – когда замечает, что в тёмном углу стоит что-то странное. Посохи. С набалдашниками в виде маленьких животных.              Палисманы, вспоминает мальчик. Инструменты Дикой Магии, запрещённые во всей Империи, если их, конечно, не зарегистрировать с условием наличия у владельца метки Ковена. Что они вообще здесь делают…?              – Хантер.              Дядя замечает его, и Хантер уважительно кланяется ему, прежде, чем подойти ближе. Каждый шаг даётся тяжело, тени оплетают его ноги, будто бы пытаясь остановить, но тут они не имеют телесной (да и какой-либо ещё) оболочки, так что могут лишь наблюдать. И предупреждать.              – Здравствуй, дядя. Как твоё самочувствие?              Бэлос на этот вопрос лишь сужает глаза и не говорит – отрезает, мол «отлично». Хантера это смущает, тени и вовсе сходят с ума, но мальчик решает продолжить разговор.              Не то, чтобы из этого что-то выходит. Дядя злой, раздражённый, Хантер же просто не понимает, что ему говорить. Разговор у них не клеится от слова «совсем». И в этом, кажется, не очень много плохого.              Но в один момент Бэлос резко сгибается, прижимая маску к лицу и хрипя что-то нечленораздельное. Он выглядит так, будто бы ему очень-очень больно, а Хантер ничего не может с этим сделать, и почему его дядя вообще ведёт себя так, только что же всё было хорошо, так что же происходит?!              – Д-дядя?... – Лепечет он, отступая на шаг назад.              Бэлос вдруг издаёт дикий, ненормальный рёв и из его тела вырывается нечто тёмное, похожее на слизь или гной, такое жуткое-опасное-смертельное, и тени кричат Хантеру бежать, но Хантер не может, это ведь его дядя, и с ним что-то не так, как он может бежать, если с дядей что-то не так, но что с ним не так, почему это нечто сливается с его дядей? А тени кричат, и дядя кричит, и это нечто тоже кричит, и оно вдруг извивается и бьёт его – дядя бьёт его, и по щеке проходит такая острая и сильная боль, что Хантер тоже кричит, и острые тёмные когти – дядины когти – так близко к нему, и ему так страшно, что он отступает назад, в тени. Но монстр – его дядя, это ведь всё ещё его дядя – хватает его за руку, когти разрываю детскую кожу, и Хантер просто физически не может полностью уйти в тени, так что же ему делать, его же убьют прямо здесь и сейчас!              НЕТ!!!              Выход есть – один-единственный выход, он звенит осколками стекла над ухом, он прячется где-то там, за тенями, и Хантер не хочет его использовать, но ему дико больно, ему страшно, он уверен, что монстр вот-вот разорвёт его на куски, и он соглашается.              Граница разбивается перед ним. Он падает. Туда, где нет монстра. Туда, где нет дяди. Туда, где он должен быть.              Там темно, но Хантер зажмуривается от яркого света. Там пусто, но Хантер чувствует, как в пустоте происходят миллиарды вещей одновременно. Там… Там столько всего и абсолютно ничего, и Хантер ещё не готов быть там.              Но там он жив. И он спасся. И Хантер почему-то уверен, что больше ему ничего не грозит. Он уверен, что сейчас сможет вернуться обратно, и дядя – не монстр, дядя – обработает его раны. Что он узнает что-то очень важное. Что это что-то повлияет на него в будущем. И что его будущее вообще будет. Это место – эта Изнанка – будто бы показывает ему, что его ждёт. Хантер не разбирает половину образов, в его разуме странное спокойствие смешивается с диким хаосом того, чего он не может осознать, но он видит чьи-то образы и понимает:              Он пересёк Границу. Это – начало.              А дальше…?              Дальше – больше.