Медленный танец в июльские заморозки

— Принимайте эту настойку перед сном, а если вас что-то будет беспокоить, возвращайтесь. Пожилая женщина сердечно благодарит меня и предлагает последние деньги. Я отказываюсь, конечно. Это неправильно, ведь моя работа должна быть оплачена, но зачем мне эти медяки, если я буду знать, что ей не на что есть. Она выглядит изможденной. Несколько месяцев мучилась от недостатка сна, пытаясь найти деньги, чтобы обратиться к лекарю. По какой-то причине людей, которые приходят ко мне с такой проблемой, становится всё больше, и часто это вовсе не старики. — Я буду молиться за вас, — говорит напоследок, устало подхватывает сумку и выходит, просит не провожать. Снова сажусь за сортировку трав. Мне нравится заниматься целительством здесь. Поразительно, но воздух и земля пропитаны магией, так что абсолютно все растения обладают волшебными свойствами. Есть растения, которые лечат от мигреней, от поражений легких, поддерживают работу почек даже на поздних стадиях нефропаталогий. Они не помогают организму излечиться самостоятельно, они просто… лечат. Это подобно волшебной пилюле. Нужно только знать что, как, когда и для чего применять. Мне не нужно долго подбирать лечение после того, как установлен диагноз, достаточно лишь знать нужную травку, которая поможет. Невообразимо много тонкостей, конечно, но всё равно по прошествии лет это воспринимается мною, как самое настоящее чудо. Но земля становится отравленной, а значит, целебные свойства растений снижаются. Однажды настанет момент, когда ко мне придет такая старушка, а я дам ей настойку, которая станет ядом для неё. Не просто не поможет, а отравит. — Вия, открой, — голос Принца. — Вы что-то хотели, Ваше Высочество? — безразлично окидываю его взглядом, распахивая дверь. Нарин выглядит взволнованным и, пожалуй, раздраженным. Его льдисто-голубые глаза мечутся по моему лицу, будто он желает отыскать в нём что-то, что известно ему одному. Мы немного стоим так в тишине, и я уже хочу понастойчивее спросить, что стряслось, но Нарин аккуратным движением отодвигает меня в сторону, протискиваясь в комнату. Усаживается на стул. — Сядь. Крайне заинтересованная теперь, исполняю просьбу. Вижу смятение на его лице, определяю это по хмурым бровям и поджатым губам. Нарин нервно заламывает руки. Мнётся, обеспокоено изучает меня, но продолжает молчать. Едва ли его нервозность мне не передаётся. — Может всё же поведаете мне, что привело Его Королевское Высочество ко мне? Вы заболели? — Я? — он на секунду теряется, — Нет, я о тебе хотел поговорить. — Нарин, если ты… Вы… снова… — но он резко прерывает меня. — Ты хочешь отправится с колдуном? Это надломленное отчаяние в его голосе — всё равно, что ведро воды на голову. У него в глазах больше не смута — настоящая паника, Нарин сминает пальцы с почти остервенением и смотрит так осуждающе, что мне хочется убежать сейчас же. О чём мне говорить? Зачем мне… оправдываться? Что мне сказать, чтобы успокоить в Принце эту бушующую стихию? Я пытаюсь подобрать слова достаточно долго, чтобы гнетущая недосказанность начала потрескивать в воздухе подобно электрическим разрядам. — Я… ещё не решила… — Колдун сказал, ты сама вызвалась. — Да, это так. Я сказала «если никто не согласится, тогда пойду я». — Тогда я отправлюсь с тобой. Порывисто выдыхаю, опуская взгляд на ноги. — Нет. — Я твой Принц. Ты не можешь мне приказывать. Ты не можешь сказать мне «нет». — А Вы не можете пойти. Вы Принц и Вы нужны здесь. Нарин резко соскакивает со стула, падая на колени передо мной, и берет мои ладони в свои, лихорадочно сжимая. Руки у него холодные и влажные. — И ты нужна здесь. Кто займет место целителя в твоё отсутствие? Я аккуратно выбираюсь из этой хватки. — Есть твоя талантливая сестра и Фанн. Они подменяли меня раньше, и подменят сейчас, — отвечаю довольно жёстко, намереваясь поскорее закончить эти сентиментальности. Он обнимает мои колени и кладет голову на ноги. Я вздрагиваю от этого резкого порыва, сконфуженная. — Вия, я прошу тебя, останься… — на его лице появляется такая болезненно-отчаянная мольба, что я не могу не смягчиться. Беру его лицо осторожно в руки и слегка глажу пальцами горячую бронзовую кожу. Нарин на секунду прикрывает глаза, но потом все же продолжает, и голос его предательски дрожит: — Я пошлю кого угодно, но ты — останься… — Не могу, Ваше Высочество. Был уговор — отправиться могут только добровольцы. Он резко вскакивает, отпрянув от меня на шаг, будто я его розгами обожгла. — Ты умрёшь, Вия! Ты же умрешь там… — глаза принца влажно поблескивают, но он не отворачивается, продолжает смотреть на меня, и мне почти физически плохо от его страданий. Никогда не думала, что вызываю в его сердце такие чувства. Что я хоть кому-то небезразлична. — Нарин, я иду туда не для того, чтобы умереть, а потому что я очень хочу жить, — объясняю ему тихо, как ребёнку. Он и есть ребёнок для меня. Даже сейчас, когда Принц — уже взрослый юноша, я вижу в нём двенадцатилетнего мальчика, с которым когда-то случайно столкнулась. Тогда он помог мне. А я, кажется, разобью его доброе сердце. — Если я не смогу отговорить тебя, тогда обещай, что вернёшься. Улыбаюсь ласково, подхожу непозволительно близко, чтобы заправить отросшие пряди его волос за уши. Любуюсь тем, как красиво платиновый их цвет контрастирует с тёмной кожей. Принц смотрит на меня почти что с благоговением. Я ещё раз провожу рукой по его светлой макушке. — Обещаю. Нарин обнимает меня порывисто и крепко. Я глажу его напряженные плечи и думаю о том, как легко мне далась эта маленькая ложь. — Вия, мне кажется, я умру, если тебя не станет. — Нельзя, Ваше Высочество. Я Вам запрещаю. — Ты не можешь мне приказывать. — Могу. Нарин не спорит, улыбается только едва ли. Расслабляет плечи, смотрит печально, только смотрит, будто всё ещё надеется найти что-то неозвученное в моих глазах, а потом покидает комнату. Ещё долго смотрю на закрытую дверь, пытаясь осмыслить произошедшее. Так и не могу отделаться от чувства, будто всё это не взаправду. Я думала, Нарин вырос. Что из маленького мечтательного мальчика превратился в почти взрослого мужчину, одного из лучших рыцарей Королевства, достойного престолонаследника, умного и жёсткого человека. Но вот, что прячется за всей той мишурой, в которую его обернули обязанности от рождения. Потерянный несчастный ребёнок, отчаянно ищущий любви, как бездомная дворняга привязывающийся к любому, кто проявит к нему лишь толику доброты. Кто хоть на секунду забудет о том, что он сын Короля.

***

Я поднимаюсь в гостевое крыло, сама не знаю, почему делаю это почти крадучись, словно боюсь быть уличенной в чём-то неприличном. Днём меня вызывал Верховный Советник Его Величества, чтобы сообщить, что добровольцы так и не были найдены. Что не нашлось достойных людей, которые бы согласились отправиться с колдуном даже за деньги. Ну кто бы мог подумать. Удивительно, какими суевериями окутаны колдуны и всё их ремесло. Ни единая душа не согласилась на помощь государству в обмен на деньги, чтобы прокормить своих детей. Помню, как стояла, молчаливо ожидая, когда Советник перейдёт к основной части нашего разговора — обговорить условия, на которых я отправляюсь в Мертвые земли. Разговоры с ним всегда бессмысленно растянуты. У меня было всего два требования — повышение ставки в три раза, если я вернусь, и найти достойную замену на место Главного целителя из представленных мною кандидатов — если нет. Оба из них Советник обещал выполнить. Поэтому сейчас я иду к колдуну, чтобы обговорить дальнейший план. Для меня всё это загадочно и непонятно. Я знаю лишь сторону, в которой находятся Мёртвые земли — видела эту территорию обведенной чёрным на карте -, но не имею ни малейшего понятия, что это за место и что там происходит. Сталкиваюсь с Морртеном в дверях гостевой спальни — ему выдали самую большую и удобную комнату из всех, что могли предложить. Кажется, колдун удивлён видеть меня здесь. А я, едва не влетевшая в него, оказалась совсем не готова к этой неожиданной встрече. — Добрый вечер, — осматриваю его между прочим, отмечая, что одежда его, хоть и чистая, но неизменно та же. Белый ему идёт. Колдун кивает мне сухо и собирается обойти. — Куда направляешься? — В библиотеку, — кажется, он не настроен на разговор. Ну ничего, ещё настроится. — Могу я составить компанию? — участливо спрашиваю, поравнявшись с ним перед лестницей. Морртен резко останавливается. Оборачивается. Буравит меня взглядом, и это почти физически давит. Не могу взять в толк, и чем это я его обидела? — Хотела что-то? — Поболтать разве что. Скептически смотрю на выражение его лица. Будто лимон вместо сладкого ему подсунула. — «Поболтать»? — он так странно выделяет это слово своим рокочущим восточным акцентом. — Да. Это когда два человека садятся вместе и о чём-то общаются. Неформально, — довольно язвительно отвечаю ему, уже порядком утомленная этим диалогом. — Я знаю, что это такое. — А я напоминаю, вдруг забыл. Морртен снова останавливается, снова поворачивается, снова смотрит на меня внимательно, тяжело. Я приподнимаю бровь. — У тебя язык длиннее линии горизонта, лекарка, — надо же, как он строго умеет смотреть. Такой взгляд сверху вниз натурально давит. — Чудесная наблюдательность, господин колдун. Неужто оскорбился? Он фыркает и отворачивается, но я успеваю заметить секундную ухмылку на его лице. Молча шагает вперед, я едва за ним поспеваю. Он молча заходит в библиотеку, молча садится и продолжает смотреть на меня. Откровенно пялится, но не говорит ни слова. Должна ли я почувствовать себя неуютно? Может, уйти, испугавшись? Чувствую лишь раздражение. — Ну в самом деле, какие у нас с тобой возникли проблемы? Я не исполнила реверанс при встрече? Не поцеловала ручку? Он ухмыляется, уже смягчаясь, кажется. — Думал, ты начнешь первая. — Начну что? — То, о чем ты хотела поговорить. Что не сможешь отправиться в Мертвые земли. Кокетливо растягиваюсь на кресле, подпирая подбородок рукой. Не могу спрятать отчего-то рвущуюся улыбку. И с чего Морртен решил, будто бы я передумала, и пришла оправдываться перед ним? Его уверенность в том, что я откажусь, приносит мне удовольствие. Морртен с интересом следит за переменами в моём лице. — Вообще-то я хотела спросить, когда мы отправляемся. Он молчит довольно долго. — Что ты знаешь о Мертвых землях? — Только что там не живет никто, кроме колдунов. Морртен качает головой. — Колдуны, если и находятся рядом, то не ступают на территорию. В это время тем более. Я пожимаю плечами. — Пускай так. Это не отменяет факт, что мы должны туда пойти, чтобы выяснить, что происходит. Он почему-то хмыкает. — Думаю, у нас есть две недели, чтобы подготовить тебя. Начнём завтра. — В это время? — Да. И, хотя разговор окончен, я ещё немного задерживаюсь на своём месте. Подготовить меня к чему? Провести технику безопасности можно и за один день. К магии я неспособна. Зачем тратить две недели, драгоценное время? Но вслух я не говорю ни слова.

***

Мы битый час сидим в библиотеке, в тишине, нарушаемой шелестом страниц и гуляющим меж бесчисленных стеллажей сквозняком. Я вздыхаю слишком громко для этой тишины. У колдуна длинные пальцы, чернеющие к кончику, будто их в сажу окунули. Смотреть за тем, как он неспешно перелистывает страницы — почти медитация. Увесистая книга в его руках выглядит детским блокнотом. — Нашла что-то? — кажется, я пялилась слишком долго. — Не совсем. Тут сказано, что на Мертвой земле магия ведет себя не так, как должна, и как правило не подчиняться магу. А колдунов это тоже касается? — В некотором роде. Но колдовство — не магия, так как исходит из колдуна, а не от сил природы. Пользоваться колдовством относительно безопасно в Мертвых землях. Я хмыкаю. — Ну мне опасность явно не грозит. — Если не будешь пользоваться магией. — А я и не умею. Точнее, во мне нет магии. Ни капельки. Морртен удивлённо поднимает на меня глаза. — Ты говоришь глупость, противоречащую самой природе человека. Пожимаю плечами. — Как есть. Он в два шага преодолевает расстояние, разделяющее нас, и наклоняется, рассматривает что-то в моих глазах. Я испуганно выдыхаю, вжимаясь в спинку кресла. Таращусь, как кролик на удава. Молчу. От него будто электрические разряды исходят, покалывают кожу, проходят сквозь меня. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Морртен не просто высок — огромен. Я чувствую себя, мягко говоря, странно, пока он нависает надо мной, разглядывая что-то на дне моих зрачков. У него глаза красным отливают. — Что же, всю спесь растеряла? — говорит колдун, посмеиваясь. Распрямляется, отходит, давая мне больше пространства. — Налюбовался? — фыркаю в ответ на его слова, отворачиваясь. — Ан нет, такая же ретивая. Сердце колотится, я рассеянно прижимаю ладонь к груди, пытаясь успокоить его. Колдун возымел на меня поистине странный эффект. — Что это было? — Магии в тебе нет. Я приосаниваюсь. А как же, ну не думал же колдун, что я ему вру? — Ну я говорила. — Так было всегда? Неопределенно пожимаю плечами. Что он вкладывает в это «всегда»? — Ровно столько, сколько живу. — А твои родственники? — Почти уверена, что и в них не было магии. Морртен продолжает рассматривать меня, облокотившись о стеллаж. — Откуда ты? Усмехаюсь. Что будет, если рассказать ему? Как это скажется на мне? Какова будет его реакция? Не уверена, что я хочу говорить ему прямо сейчас. Сначала думаю соврать, повторить заученную историю, но слова застревают в горле. — Я пришла издалека. Даже не представляешь, насколько. Морртен кивает, и я благодарна ему за то, что больше вопросов он не задаёт. Возвращаемся к книгам. Осталась неделя, прежде чем мы покинем замок и отправимся в Мертвые земли. Я снова ловлю себя на мысли, что совсем не представляю, как мне быть рядом с этом мрачным колдуном столь долгий срок.