the beautiful and damned

      — Добрый вечер, — с его губ слетают первые два слова в нашем диалоге и падают прямо передо мной. Молодой человек протягивает свою ладонь в знак приветствия.       Манжет правого рукава синего пиджака задирается вверх, полностью оголяя запястье. Я поднимаю глаза на Селию, и та всё так же нежно улыбается мне. Двигаю плечевым суставом окаменевшей руки и поднимаю её.       — Эшли, — Миссис Уокер, обнимая гостя за плечи, широко улыбается, — позволь представить тебе Гарри.       Аккуратно снимаю петельку с пуговицы и стягиваю перчатку с правой руки, опуская её в ладонь молодого человека. Миссис Уокер выходит из-за его широких плеч, и тогда Гарри касается губами тыльной стороны моей ладони.       — Что ж, как видите, моя внучка только что вернулась после достаточно длительного уединения со своими лошадьми, — Селия улыбается своей фирменной улыбкой, наблюдая за тем, каким стеснением окутаны мои движения: я сжимаю в левой руке перчатку и делаю шаг назад, но всё ещё не позволяю гостю пройти.       Молодой человек совсем не смотрит на меня, поддерживая зрительный контакт с Селией, которая продолжает что-то говорить о лошадях. У него изумительные зелёные глаза с некоторыми карими вкраплениями и густые брови, чёткий контур лица, острая линия подбородка, прямой нос и розовые губы. Мимика ограничена хмурым выражением лица и кроткой, вежливой улыбкой. Гарри не заинтересован в знакомстве со мной, и я, пожалуй, как и любая девушка, задумываюсь о том, что было бы, не будь я девушкой, только что спрыгнувшей со своей лошади.       — Эшли, не хочешь ли ты... — произносит бабушка, указывая в сторону лестницы на второй этаж. Я знаю, о чём она хочет меня попросить, и опережаю её: прошу прощения у только что прибывших гостей и скрываюсь за дверью в комнату для верхней одежды, для того чтобы снять сапоги.       Оставляю их на коврике: у меня нет времени на то, чтобы очистить их.       Глупость и упрямство – я знаю, о чём думает Селия.       Я поднимаюсь на второй этаж, закрываюсь в ванной комнате и начинаю снимать с себя одежду.       Мне вовсе не кажется это хорошей идеей: одеваться, спускаться, садиться за стол.       Мне просто не хочется.       Мне стыдно. Стыдно за опоздание, за то, что подвела Селию. Я вовсе не безрассудная девочка. Мне двадцать лет, я не капризный подросток, но не могу справиться с этой, казалось бы, совсем лёгкой задачей – прийти вовремя к ужину?       Оборачиваю вокруг своего тела чистое полотенце, отглаженной Грейс этим утром, и становлюсь на холодные мраморные плиты. Волосы мокрые, и я решаюсь уложить их феном с помощью обыкновенной круглой щётки. Никогда не использую плойку или утюжок. Укладка занимает у меня больше десяти минут. Грейс, наверное, уже подала горячие блюда... Стараюсь не спешить, но, судя по тому, как неаккуратно я заколола волосы на затылке, можно понять, что у меня не получается. Приготовленное Грейс платье висит на зеркале: лёгкая голубая ткань кутает моё тело, прилипая к ещё влажной коже, прежде чем я обвязываю ленту на талии, тем самым придерживая его правую сторону: платье запахивается и не обременяет меня в эту жаркую погоду лишней тканью и жёсткими молниями.       Застёгиваю тонкий ремешок на щиколотке и становлюсь выше на несколько сантиметров. Последний оценивающий взгляд в зеркало: от влажности волосы, будучи собранными, ложатся волнами на моих плечах и некоторые пряди по разные стороны лезут в лицо мелкими завитками. Поздно что-то исправлять. Перезакалываю верхние две пряди, открывая лицо. Не наношу хайлайтер или румяна на кожу, немного покрасневшую от удивительно яростных солнечных лучей, но не отказываюсь от увлажняющего крема: он успокоит этот капризный, красный румянец на моих щеках. Задерживаюсь ещё на несколько минут, чтобы рассмотреть россыпь веснушек. Незамысловатым узором солнечный луч покрыл маленькими пятнышками лоб, нос и щёки. Я никогда не пыталась избавиться от веснушек, тем более, что это лишь временное явление на моём лице после долгого пребывания на солнце: например, летом, как сейчас, или весной, в Америке, в апреле, когда температура достигает тридцати градусов и после занятий ты возвращаешься домой в самое пекло.       Я не беру с собой мобильный телефон и оставляю его на тумбочке возле кровати, предварительно проверив сообщения и пропущенные звонки. С мамой я разговаривала после обеда. Она рассказала мне, что пока не имеет возможности навестить нас, перелетев океан, из-за большого количества незаконченных дел. Я очень скучаю по родителям: мы не виделись с рождественских каникул...       Надеваю кольца на средний палец левой руки и безымянный – правой. С трудом самостоятельно застёгиваю тонкий браслет с бриллиантами на пути к лестнице и неуверенно спускаюсь на первый этаж. Я точно помню, что слышала два незнакомых мне голоса, и ни один из них не принадлежал ни Мисс Уокер, ни Гарри, которых позже мне удалось поприветствовать в холле.       Вхожу в длинную, светлую комнату с раскрытыми панорамными окнами от потолка до пола, где Грейс только накрывает на стол. Я думаю, что, возможно, ошиблась, и женщина уже убирает за гостями... Грейс отвечает на мой вопрос раньше, чем я успеваю его задать:       — Эшли, — Грейс поднимает серебряный прибор с подноса и аккуратно протирает его, — все вышли на улицу.       Благодарю её кивком и кроткой улыбкой, скрываясь в одном из раскрытых окон и оказываясь прямиком на террасе.       Мне показалось, что я совершила ещё более грубую ошибку: опоздала так сильно, что меня здесь совсем не ждут, и можно остаться незамеченной, уйти, закрыться в спальне и проснуться к завтраку, но я ошиблась...       Стою между створок, ветер поднимает белоснежную прозрачную ткань и на секунду образует стену между мной и остальными людьми на улице, сквозь которую я могу наблюдать за тем, как Селия, моя бабушка, в левой руке держит сигарету, активно жестикулируя правой, а незнакомый мне мужчина рядом с ней допивает остатки виски в своём громоздком стакане – из таких всегда пил дедушка. Молодая девушка в жёлтом шёлковом платье расположилась в кресле неподалёку от взрослых, обхватив колени руками. Она участвует в дискуссии, внимательно слушает, в то время как молодой человек, с которым мне удалось познакомиться чуть ранее, молчит, лишь изредка перешёптываясь с ещё одним нашим гостем. По меньшей мере прямо сейчас в нашем доме находится около шести человек, с которыми мне предстоит познакомиться и пообщаться сегодня вечером. Моё тайное присутствие продолжается пару минут, пока на террасу не ступает наш седьмой гость:       — Лошади у Вас замечательные, Миссис Миллер, — мужчина в строгом костюме ловко перескакивает деревянные ступени и вынимает руки из карманов, расправляя пиджак.       — Ох, это всё Эшли, — бабушка эффектно взмахивает левой рукой, улыбаясь своей фирменной улыбкой.       Селия очень красивая. Для женщины семидесяти лет она замечательно выглядит. Более того, она удивительно полна энергии. У неё средней длины пышные, густые, полностью поседевшие волосы и худое, вытянутое лицо с ярко выраженными скулами, на котором аккуратно расположены нос, губы и яркие, живые глаза, которые успели сменить свой сказочный тёмно-синий цвет на блёклый голубой. В такие таинственные глаза не влюблялись: в них тонули, и бабушка ни одному утопающему не подала руки. Селия называет кокетство надеждой, которую никогда не стоит давать мужчине: "Настоящая женщина обладает природным шармом, а если нет – это беда. Кокетство – расчёт, а всё должно идти изнутри. Кокетничая, женщина даёт шанс не тому мужчине, кидает ему спасательный круг"... Если мужчина тонет в её глазах, он обязательно потянет её за собой. Видимо, тот человек, что предназначен именно вам, просто научится плавать.       — Эшли!       Дощатый пол террасы старого поместья скрипит, когда Селия оставляет сигарету между алых губ и направляется в мою сторону. Я опускаю взгляд на те самые тёмные доски, когда бабушка, вытянув обе руки, опускает их на мои плечи и практически толкает вперёд, к гостям.       — Тебе знакома моя подруга Луиза, — бабушка спешно выпускает маленькое облако изо рта и с сигаретой в руке указывает на Миссис Уокер и девушку в жёлтом шёлковом платье, которая успела подняться со своего места и подойти к нам, — пришло время познакомить тебя с Тиффани.       Девушка приветливо улыбается и кивает мне в знак приветствия. Её длинные, светлые волосы мягкими кудрями лежат на плечах, и она аккуратно отбрасывает их за спину. Блондинка оказывается выше меня на несколько сантиметров, а кожа переливается свежим золотистым загаром. Я помню, как бабушка говорила о внучке Миссис Уокер, что недавно вернулась в Лондон после долгого пребывания в Италии.       — Милая Эшли, дайте же и мне с Вами поздороваться.       На террасе, вокруг меня, возле окон, выстраивается маленький круг из гостей: мужчин и женщин. Оказываюсь в ловушке и чувствую себя ребёнком, которого привели на взрослый праздник.