А если это возможно? или Когда все становится на свои места.

Глава 26. Элла уже спала, а Бихтер все продолжала прятаться за закрытой дверью спальни. Приезд Бехлюля стал для нее абсолютной неожиданностью, и она чувствовала себя растерянной. Что это за игра, которую ведёт Бехлюль? Анонимный чат, потом цветы, звонки, теперь он тут. Что стоит за его появлением? Его настойчивость играла её чувствами, одновременно волнуя и тревожа ее, смущая и лишая возможности трезво оценивать ситуацию. Уже очень давно ее эмоции не были в таком замешательстве! В первые минуты Бехлюль смотрел на неё, слегка прищурившись, тем пронизывающим, колючим, потемневшим взглядом, который у него появлялся каждый раз, когда ревновал её. И, как только Элла подошла к нему, его лицо изменилось, как по щелчку выключателя, став невероятно ласковым и нежным. Казалось, Бехлюль забыл обо всем на свете кроме дочки! Как нежно он обнял Эллу… Бихтер смотрела на него с их дочкой в руках и с трудом сдерживала слезы. Бехлюль хорошо ладил с детьми, был очень привязан к Бюленту, но она никогда не видела такого трепета, с которым он обращался с малышкой. Подрагивающими руками он гладил шелковистые волосы Эллы, играл с её ручками, трогал лицо. Он словно на ощупь знакомился с дочерью, не скрывая своих слез. Это был совсем новый, неизвестный ей Бехлюль. Огромным усилием воли Бихтер заставляла себя не смотреть на него, как завороженная. Оставив Бехлюля с Эллой ненадолго, она приготовила чай и нехитрую еду и расставила все на столе. С неправдоподобно весёлой улыбкой Бихтер подняла дочку с пола, где они играли с Бехлюлем, и усадила в детское кресло. — Уже поздно, ее нужно кормить и класть спать, — объяснила она, хотя времени до сна ещё было более чем достаточно. Прихлебывая чай, Бехлюль задавал какие-то вопросы, что-то негромко говорил, даже шутил и, не отрываясь, смотрел на неё. Бихтер, стараясь не растаять под его ласкающим взглядом, что-то отвечала, кивала головой, рассеянно улыбалась, но через секунду забывала, о чем они говорили. Быстро покормив дочь, она извинилась и убежала укладывать её спать, оставив Бехлюля за столом с его чашкой чая. Вполне осознавая, что она позорно бежит, Бихтер ничего не могла с собой поделать. Ну и что, что он все видит и понимает? Какая сейчас разница, что Бехлюль прекрасно знает, что с ней происходит, когда он смотрит на неё вот так? Столько противоречивых чувств одновременно переполняли её сейчас, что было трудно дышать! Обида, тревога, потерянность и какой-то невероятный, кричащий восторг, разливающийся по всему телу теплой волной и туманящий голову оттого, что он здесь, совсем рядом… Бихтер шумно вздохнула и медленно выдохнула. Она уже долго сидела в своём укрытии, было пора выходить. Все равно скрываться от Бехлюля весь вечер невозможно. Нужно, по крайней мере, выяснить, чего он хочет, и отправить его в отель. Бихтер бросила взгляд на себя в зеркало — глаза мерцали в полутьме каким-то неудержимым пылким огнем ликования, щеки пылали, на лице гуляла диковатая восторженная улыбка. Бихтер старалась унять так не к месту бушующее в ней чувство эйфории, пробовала загасить неистовое свечение идущее из глаз, но осуществить это оказалась ей не под силу. Пробежав в ванную, она бросила несколько пригоршней холодной воды себе в лицо. Капли маленькими прозрачными жемчужинками сбегали по её лицу, давая иллюзию временного облегчения. Бихтер чувствовала, как холод проникал сквозь кожу, но даже это не могло полностью заглушить ее волнения. Махнув рукой, она осторожно открыла дверь и прислушалась — снизу не доносилось ни звука. Бихтер тихо спустилась в гостиную, пытаясь придать своему лицу хоть сколько-нибудь невозмутимое, но приветливое выражение. Бехлюль спал, сидя на диване, неловко склонив голову на бок. Ну вот, пока она собиралась с духом, боролась с собой и пыталась оформить собственное лицо нужными эмоциями, он успел уснуть. Конечно, длинный перелет, разница во времени… Тёплая улыбка робко распустилась у нее на губах. Бихтер слегка покачала головой, уже не заботясь о том, какое выражение лица у нее было сейчас. Бехлюль выглядел, как ребёнок, который неожиданно уснул во время игры — прислонившись к спинке дивана, с раскинутыми руками, полуоткрытыми губами и бровями, удивленно приподнятыми. В комнате царило спокойствие и тишина, он дышал размеренно и ровно, и сердце Бихтер билось в унисон с его безмятежным дыханием. Будить его стало жалко. Неслышно ступая, Бихтер поднялась наверх и принесла из своей спальни подушку и плед. Она даст ему немного вздремнуть, а потом обязательно отправит его в отель — уговаривала себя она. Бережно, одной рукой поддерживая его под голову, а другой — за плечи, она опустила Бехлюля на подушку, и накрыв пледом, замерла рядом. Рассматривая его, Бихтер присела на колени рядом с ним, прислушиваясь к его ровному дыханию, чувствуя внутри такой трепет, что тут же судорогой свело горло, и подступили непрошенные слезы. Спящий Бехлюль выглядел таким наивным и беззащитным! Он забавно причмокнул губами и угукнул, устраиваясь на подушке поудобнее. Сверху, из спальни, негромко доносилась стилизованная для детей классическая музыка, которую Бихтер всегда включала дочке. Казалось, что время остановилось, и весь мир притих в этот момент. Никогда в жизни ещё у нее не было возможности просто так сидеть и смотреть на него, столько сколько хотела, не боясь быть пойманной или застигнутой врасплох. А оказывается, это такое счастье! Блеск нежности в ее глазах сменился задумчивостью. Чем жил Бехлюль это время? Что с ним было после того дня, когда он не женился на Нихаль? Она знала, что он попал в больницу и что бывал у рыбаков. А что потом? Какой он теперь? Чего от него следует ожидать? Что из того, что он рассказывал о себе во время разговоров в чате между Бекки и Беном — правда? В эту минуту она сожалела, что сама запретила своим родным говорить о Бехлюле Да, наверное многое изменилось за время их разлуки, но одно осталось прежним, и это Бихтер могла сказать прямо сейчас — та нить, которая связывала их, никуда не делась. Она все также крепко держит их, и никакое расстояние или время не смогли её разорвать. — Что же мне с тобой делать? — еле слышно прошептала Бихтер, вглядываясь в лицо Бехлюля. Недолюбленный мальчик, всю жизнь терявший тех, кого любит — родителей, близких родственников, отказавшихся от него… Аднан и Инжи приняли его в к себе, он привязался к названной тёте, но и она умерла. Ещё одна потеря. Пока Инжи была жива, Бехлюль получал от неё хоть сколько-то материнской любви и заботы, а когда и ее не стало… Аднан переживал свою потерю и, как всегда видел и чувствовал только себя, а заботиться о других он умел только одним способом- деньгами и подарками. Он, вроде бы, и внимание уделял, но в силу своего характера был не способен ни заглянуть в души своих детей, ни понять, чем они на самом деле живут. Он не говорил с ними, думая, что оберегает их от боли, не позволял им принимать их собственные решения и делать ошибки, считая, что защищает. Вот и получилось, что все трое детей, оставленные на его попечении, росли инфантильными, не готовыми к жизни за пределами особняка, с множеством терзающих их, но невысказанных проблем… Избалованная до невозможности, но совершенно одинокая Нихаль, не знающая, как общаться с окружающими и только обмороками умеющая справляться со своими эмоциями… Хоть ей и досталось положение любимицы семьи, но никто не позаботился о том, чтобы восемнадцатилетняя девушка хоть сколько-нибудь соответствовала своему возрасту — ни психически, ни физически. Младший Бюлент, который не помнил мать, но на протяжении всей своей жизни терзался тем, что, поскольку его мама умерла почти сразу после его рождения, то это его вина. И опять никто не позаботился, чтобы помочь ему так не думать. Иногда Бихтер казалось, что Аднан глубоко в душе неосознанно винит мальчика в смерти Инжи и поэтому проводит с ним времени меньше, чем с Нихаль, и не очень заботится о его внутренних переживаниях. А Бехлюль? В свои двадцать пять лет он больше походил на шестнадцатилетнего мальчишку, и думал он соответственно — исключительно о развлечениях и путешествиях. Не было у него ни цели, ни желания или надобности ее найти, но был страх что-то делать без дядиного одобрения. Аднан не видел этого или предпочитал не видеть. Ему бы небольшой толчок дать племяннику, чтобы тот начинал что-то в жизни делать самостоятельно, проявить больше строгости, мотивировать его к самостоятельности. Ведь Бехлюль только влюбившись в неё, начал взрослеть. Бихтер помнила, как говорили о нем в семье Зиягиль — " Ну это же Бехлюль!». Ничего серьёзного от красавца-балагура никто никогда не ожидал. Он и просил у нее время, потому что оно ему нужно было, чтобы осознать, что с ним происходит, стать чем-то более значительным, чем просто племянником своего дяди, которым он был все эти годы, чтобы осмелиться жить не как скажут, а как он хочет. Но было невозможно повзрослеть на десять лет за неполные два года, в их жизни всё так стремительно происходило, что он не успевал созреть до ситуации, которая складывалась и между ними, и вокруг них. Вот и получилось так, как получилось… Взгляд Бихтер скользил по лицу Бехлюля, волосам, линии бровей. Во сне черты его были расслаблены, но она заметила что Бехлюль потерял свою былую холеность, подбородок стал более очерченым, что-то жесткое появилось в его облике. Врать себе самой не было смысла — она безумно скучала по нему. Поддавшись порыву, Бихтер несмело, еле касаясь, провела кончиками пальцев по его коротко стриженным волосам, продолжая улыбаться. Все чувства, переполняющие ее сейчас, как кусочки мозаики вдруг сошлись в одно слово, которое шепотом распустилось у нее на губах: — Мой… Во сне Бехлюль чуть заметно блаженно улыбнулся, словно ему снилось что-то хорошее. Испугавшись, Бихтер тут же отдернула руку и, быстро встав, на цыпочках взлетела по лестнице к дочке, в безопасную гавань своей спальни, совсем забыв, что собиралась отправлять Бехлюля в отель. А проснувшийся уже какое-то время назад Бехлюль, все еще ощущая ее невесомое прикосновение, открыл глаза. Чуть прикусив нижнюю губу, он улыбался в темноте, боясь пошевелиться и потерять то чувство воздушного счастья, которое подарило ему это чудесное мгновение. Любимая была рядом, тепло её руки все еще оставалось там, где Бихтер коснулась его минуту назад. Плед, которым она укрыла его, и подушка, на которой он лежал, хранили её запах, и он с наслаждением его вдыхал. Ему хотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что все это — не один из его снов, не плод его воображения, а происходит наяву. Немного погодя, он поднялся с дивана. Сверху доносились приглушенные звуки инструментальной версии оперы Моцарта «Волшебная флейта». Бехлюль подошёл к нижней ступеньке лестницы и посмотрел наверх — из-под приоткрытой двери выбивалась слабая полоска света, по всей видимости, ночника. От этого веяло спокойствием, умиротворением и простым домашним уютом. Невыносимо хотелось подняться наверх и хоть на секунду увидеть двух самых нужных, самых любимых людей на свете, чтобы только удостовериться, что все это происходит по-настоящему, но он не хотел спешить и суетиться. И больше всего он боялся напугать своим напором Бихтер. Он нашел её, она пока не выгнала его, позволила познакомиться с дочерью. На один вечер событий достаточно. Он не станет ничего форсировать между ними, даже если ему для этого понадобится проявить все чудеса самообладания. Он будет терпеливым. Бехлюль тихо прошёлся по гостиной, посмотрел фотографии на стене — Бихтер с Эллой, Элла, Элла с Доруком и Джемом, Нихат, в обнимку с Пейкер и Бихтер, госпожа Фирдевс с Эллой… Глядя на последнюю фотографию, Бехлюль ухмыльнулся- он помнил, как яростно противилась госпожа Фирдевс своему скорому превращению в бабушку, когда Пейкер была беременна первым ребёнком, как язвила по поводу второй беременности своей дочери. Он бы отдал многое, чтобы увидеть её лицо, когда она узнала о внучке. Но сколько бы госпожа Фирдевс не возражала, даже по фотографии было видно, что она без ума от малышки. Он ещё раз обошёл первый этаж, небольшое, но уютное пространство, заглянул в маленькую ванную при кухне, прошёл на саму кухню, отделенную от гостиной барной стойкой, нашёл стакан и, налив себе воды, вернулся на диван. Пока следов постороннего мужчины в доме Бихтер он не обнаружил, и это радовало. Неизвестный Кевин с видеозаписи и сегодняшний провожатый не давали ему покоя. Один и тот же человек или два разных? От одной мысли, что в жизни любимой может быть кто-то другой, начинало шуметь в голове. Как она сказала однажды, что бы между ними не происходило, это было ИХ танго, и в нем не могло быть никого постороннего. Как ни старались они отдалиться друг от друга, сколько бы ни гнали от себя один другого, жить по одиночке у них никогда не получалось. Он ни раз испытывал это на себе. Чем дальше он пытался оттолкнуть ее от себя, тем сильнее его притягивало к ней. Бихтер продолжала оставаться в его сердце, даже в самые трудные моменты, сколько бы он не пытался выжечь любовь к ней из себя. И Бехлюль был уверен, она тоже его не забыла. Она могла быть на него обижена, могла злиться и даже ненавидеть, но она не забыла его. Он это чувствовал. Сегодня вечером перед ним предстала совсем другая Бихтер- ошеломленная, она не могла собраться с духом, чтобы встретиться с ним глазами, ее обычная уверенность сменилась робостью, она молчала большую часть вечера, отвечала невпопад и убежала, сославшись на то, что нужно укладывать спать дочку. Такая перемена в Бихтер вызывала в нем особое волнение, от которого учащалось его дыхание. Мягко улыбаясь, вспомнив, как смятенно она бросала на него взгляд, пока он возился с Эллой, Бехлюль улегся обратно на диван и, принюхиваясь к родному запаху, идущему от пледа, посмотрел на фотографию Бихтер и Эллы, стоящую на кофейном столике перед ним. Словно в каком-то волшебном прозрении Бехлюль увидел мелькающие перед его глазами фрагменты — большой дом с широкой зелёной лужайкой, он с Эллой на руках, обнимая Бихтер, стоит перед ним, празднуя покупку своего первого дома; Элла в балетном платьице, забавно выворачивая ноги, позирует с букетом цветов — ее первое выступление; а вот он сам — держит на руках новорождённых двойняшек, а Элла, встав на носочки пытается заглянуть в их личики; они с Бихтер на каком-то тропическом острове; они все вместе в Диснеевском парке, все трое детей в смешных шапках с ушами Микки Мауса, младшие- немного напуганы, а Элла смеется; он и Бихтер в обнимку в горах, готовятся съезжать вместе на снегоходе; опять они вдвоём на вечеринке в клубе… Эти картинки были настолько явными, живыми, что казалось, будто Бехлюль видел целый фильм об их с Бихтер будущей жизни. Увиденные фрагменты казались ему окном в их будущее, наполняли его чувствами, дарили уверенность, что то, что он только что увидел в своем воображении, может стать их реальностью. Улыбаясь своим мыслям, Бехлюль не заметил, как опять уснул. Он проснулся от звука тихих, осторожных шагов по комнате. Полуоткрыв глаза, из-под ресниц он наблюдал, как Бихтер, одетая в спортивные брюки и кофту, стоит на кухне и наливает что-то в чашку-непроливайку для Эллы, посадив дочку себе на левый бок и придерживая её рукой. Она что-то тихо шептала малышке на ушко, явно стараясь не разбудить его. Бехлюль слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть их из-за спинки дивана. Расслабленно улыбаясь, он просто внимательно рассматривал их. Каждый жест Бихтер, каждое сказанное шепотом слово, вызывали в его груди тёплые волны безграничной нежности. Элла резко повернула головку в его сторону и, заметив его, приветливо замахала ручкой. Он ответил тем же. Любимая обернулась и, увидев, что он уже не спит, спустила дочку с рук. Малышка резво побежала к нему, покачиваясь на ножках, а Бехлюль с умилением улыбался. Оказавшись рядом с ним, Элла на мгновение замерла, с восхищенным любопытством уставившись на него большими, круглыми, как пуговицы, голубыми глазками, а потом внезапно обеими ладошками хлопнула ему по лицу, как будто ловила мошку, издавая победный вопль. От неожиданности Бехлюль подскочил на диване. Бихтер в одно мгновение очутилась тут же, подхватывая дочку на руки. — Так нельзя делать! — воскликнула она малышке, всеми силами пряча улыбку. Потом перевела извиняющийся взгляд на Бехлюля. — Прости пожалуйста! Это она так восторг выражает! — и все-таки не выдержала и рассмеялась, глядя, на его по-детски изумленное лицо. — Добро пожаловать в дом, где есть маленький ребёнок. Спать не дают, никогда не знаешь, когда тебя обольют, обплюют, укусят или ещё чего по-чище… Бехлюль сел на диване и потер лицо. — Это она от мамы переняла, — сообщил он, добродушно улыбаясь. — Помню, она тоже, чуть что — сразу по лицу норовила приложить. Он встал, подошёл к ним близко и, поймав ручку Эллы, поцеловал её ладошку. Бихтер насмешливо повела плечами. — Значит, заслужил. Доброе утро. От её вчерашней растерянности почти не осталось и следа. — Доброе утро, — Бехлюль посмотрел на часы над плитой, было почти шесть утра. — Вы на утреннюю прогулку? Она удивленно вскинула на него глаза. — Откуда такая осведомленность? Он довольно улыбался, ему нравилось видеть ее удивление, оно придавало её лицу выражение какой-то трогательной беззащитности. — Я много чего знаю. Дай мне 5 минут, я с вами. Не дожидаясь её ответа, Бехлюль схватил ключи, которые вчера оставил на барной стойке, выбежал на парковку к машине и через минуту внёс сумку со своими вещами. Помахав Элле, он скрылся в ванной. — Я вообще-то тебя не приглашала, — громко проговорила Бихтер, надевая на дочку курточку — утро было прохладным. — Не страшно, — отозвался Бехлюль, выходя из ванной, готовый к прогулке. — Я пойду без приглашения. — А ты стал наглым, — заметила она с полуулыбкой на лице, пытаясь выкатить коляску через порог. — Ну, что поделаешь! Он подошел, легко поднял коляску, вынес её вместе с сидящей в ней Эллой из дома и остановился, чтобы застегнуть свою куртку. — Ты мне вчера так и не сказал, зачем ты здесь, — Бихтер поправила капюшон на дочке, пытливо поглядывая на Бехлюля. Выйдя на улицу, за пределы их жилого комплекса, он мягко, под руку отстранил Бихтер от коляски с Эллой. — В какую нам сторону? — спросил он, игнорируя вопрос, который она задала. Бихтер молча махнула рукой, показывая направление, с лёгким удивлением наблюдая за тем, как живо, без явного неудобства, он примеряет новую роль на себя, и как органично он в ней смотрится. А Бехлюль уже шёл вперёд, разговаривая с Эллой. Быстрыми шагами Бихтер нагнала их. — Ты собирался мне рассказать, что ты делаешь здесь, — напомнила она. — Нам давно нужно было поговорить, а в социальных сетях ты меня заблокировала, другого выхода не было, пришлось явиться лично, — отшутился он, думая, как бы ей сказать о том, что Аднан знает о сушествовании Эллы и, возможно, довольно скоро и его стоит ожидать здесь. -Разведка боем…- хмыкнула Бихтер. Бехлюль улыбнулся. Его обуревало чувство нереальности происходящего — он катил коляску с их дочкой, любимая шла совсем рядом, он мог смотреть в родное лицо, сколько хотел, не маскируясь, и им не нужно было разыгрывать безразличие, как раньше, или бояться быть замеченными. Он даже мог взять её за руку и больше ничего не бояться и держать столько, сколько он захочет. Ну, или столько, сколько Бихтер позволит. Подавив огромное желание сделать это сейчас же, Бехлюль подмигнул любимой и ускорил шаг. Выйдя на широкую набережную, они встретились с такими же любителями ранних прогулок. Над рекой стоял густой туман, но лучи восходящего солнца уже прорывались сквозь ветви деревьев и сияли световыми водопадами, оставляя золотистые отсветы на поверхности воды. Вдалеке игриво сверкали огни городских фонарей, разгоняя последние тени ночи. — Здесь красиво, — заметил Бехлюль, с интересом наблюдая, как пар из его рта медленно поднимается, оставляя эфемерный след в холодном утреннем воздухе. — Мне тоже очень нравится, — с безмятежной улыбкой подхватила Бихтер. — А вот там, немного дальше, — мост, а за ним мой университет. В хорошую погоду мы туда ходим пешком, чтобы избежать пробок на дороге. — Я знаю эти места, я четыре года учился в школе в Вашингтоне. — В самом деле? Я не знала, — Бихтер подняла к нему голову и с любопытством наморщила нос. — За пол-года до смерти тёти Инжи меня отправили в закрытый пансион в Нью-Йорке, а с четырнадцати лет я учился в Вашингтоне. Но на каникулы приезжал домой, — пояснил Бехлюль. Она покачала головой. — Я ни разу не слышала об этом, я думала, ты всегда жил в Стамбуле. А для меня восточное побережье — что-то совсем новое. Я до сих пор мало что знаю здесь. Когда я училась в Лос- Анджелесе, мы только в Нью-Йорк или Майами призжали с друзьями. А в Вашингтоне я не была ни разу. — А почему ты решила приехать именно сюда, когда…- он запнулся, — когда ты уехала из Стамбула? — Так получилось, — коротко ответила она, поведя бровью, и отвела взгляд. Бехлюль не стал настаивать, предпочитая подождать момента, когда Бихтер захочет сама рассказать ему, как она жила это время. Любимая шла рядом, неосознанно стараясь подладиться к его широким шагам. От быстрой ходьбы её лицо порозовело, и казалось еще красивее, хвост, в который были убраны её волосы раскачивался в такт шагам. Бихтер повела носом и шумно с удовольствием вдохнула холодный воздух. — Как же я люблю запах от реки! — мечтательно воскликнула она, взглядом блуждая по берегу и приподнимая плечи. — А я люблю тебя, — неожиданно для самого себя проговорил Бехлюль. Он внезапно остановился, не отрывая от неё глаз. Бихтер натолкнулась на него и на секунду растерялась. Длинная прядь волос, выбившаяся из хвоста, падала ей на лоб. — Ущипни меня, — тихо попросил Бехлюль, нежно любуюсь ею. — Ты мне не снишься? А Бихтер сразу вспомнила вот такой его взгляд, от которого ей было нигде не укрыться — ласковый, терпкий, бархатистый. В его глазах светилась безудержная нежность, и он словно мягко прикасался к ней своим взглядом. Это застало ее врасплох. Она стояла, немного закинув голову, и смотрела на него, как завороженная. Бехлюль потянулся рукой к лицу Бихтер и, мягко заправив прядку волос ей за ухо, не убрал руку от ее лица. Еще секунду Бихтер стояла в оцепенении, потом моргнула и очнулась. Чуть приподнявшись, она шутливо хлопнула Бехлюля указательным пальцем по лбу. — Выключай свое обаяние немедленно! Не надо меня очаровывать. Я возвращаюсь домой. Через пару часов приедет мама. Тебе тоже пора. Она взяла коляску с Эллой и быстрым шагом деловито направилась в сторону дома. — А я знаю, какие-то фотографии нужно переделать, твоя мама мне рассказала, — довольный, сообщил Бехлюль, нагоняя ее и игнорируя слова о том, что ему пора. — Откуда? Мама тебе рассказыаала… Ты что, говорил с моей мамой? — недоверчиво округлила брови Бихтер, не сбавляя темпа. — Мхм, она встречала меня вчера в аэропорту. Девушка резко остановилась. — Да ладно! Он улыбнулся и утвердительно закивал головой, осторожно отодвигая её от коляски и беря управление в свои руки. — Ты шутишь! Бихтер отказывалась верить в то, что встреча её матери и Бехлюля могла пройти без последствий для них обоих. За последний год жизни в особняке Зиягилей интриги госпожи Фирдевс превратили её и Бехлюля в лютых врагов. Он ненавидел ее, но пасовал перед ней, как кролик перед удавом. Зачем ей могла прийти мысль ехать его встречать? Что мама опять придумала? До дома они шли молча. В голове Бихтер мелькали десятки мыслей. Однозначно, ей нравилось то, что Бехлюль не остался равнодушен к Элле, даже наоборот — он с таким нежным обажанием, волнением, с такой осторожностью обращался с ней, это не могло не подкупать. А вот что думать о таком неожиданном повороте событий, как его приезд сюда вообще, она не знала. Он прилетел на другой конец света, чтобы… что? Впервые Бехлюль настолько инициативно проявлял себя, и это заставляло все чувства Бихтер балансировать на грани неопределенности и в абсолютном сумбуре. Для чего он приехал? Чтобы увидеться с Эллой? Поиграть " в папу», погулять с дочкой, подарить игрушку и уехать опять — до следующего раза, когда вновь появится желание? Или же то, что она нашла в себе силы бросить попытки вернуть его и исчезнуть, оставив в неизвестности, раззадорило Бехлюля на поиски? Когда она была рядом, возможно, ему казалось, что она всегда будет с ним, поэтому он перестал бояться ее потерять и позволял себе те поступки, которые ранили ее и те жестокие слова. Но стоило ей проявить решительность и уйти, как он вдруг решил, что она нужна ему? Хотя… Она тоже говорила ему кучу обидных и жестоких слов. И вообще они вдвоём наделали столько глупостей, что с лихвой хватило бы на дюжину… Ну и что теперь? Опять следовать движениям его импульсов? А если за этим его приездом последует шаг назад, как было и раньше? Бихтер покосилась на идущего рядом Бехлюля. Однажды, когда они разговаривали в чате, он написал ей: » День за днем я убивал то, что очень долго ждал и не надеялся получить, я сам разбил свою мечту и остался с ее осколками… " А можно ли склеить то, что разбито? Они очень любили друг друга, но у них ничего не получилось. Им все время что-то мешало — другие люди, обстоятельства, они сами… Стоило им оказаться вместе, на секунду почувствовать себя счастливыми, как тут же их накрывали волны боли и страданий в разы преувеличивающие краткие минуты счастья. Может быть им просто не суждено быть вдвоём? Может быть, не стоит искушать судьбу? Что, если, попытавшись опять перехитрить фортуну, они разочаруются? А вдруг опять все не сложится? А если получится, как порой бывает — когда ты очень сильно хочешь чем-то обладать, чего-то очень сильно хочешь добиться, а добраться до желаемого очень тяжело и почти невозможно, то когда ты все-таки добиваешься этого, оно перестает быть таким же привлекательным, как раньше, теряет яркость, остроту, становясь обычным? Но и не давать ему видеть Эллу она тоже не имеет права! Бихтер из-под ресниц опять бросила взгляд на Бехлюля. Вот ведь, идёт, довольный собой, что отвоевал у нее право катить коляску с ребёнком, улыбается безмятежно. Даже ростом стал выше, кажется. И все у него просто, и сомнения, наверное, не мучают, как ее…! А Бехлюль, в свою очередь, взвешивал, какова вероятность того, что Бихтер согласится дать ему ещё один шанс, и что ему сделать, чтобы убедить ее поверить ему. Когда они переписывались в чате, она говорила, что только поступки могли бы ей доказать его серьёзные намерения. А они у него были — и самые серьёзные. Он всегда считал себя человеком, не созданным для длительных отношений, а тем более — для брака. Однажды уже потеряв семью, Бехлюль знал, как это нестерпимо больно — терять тех, кого любишь. Так зачем подвергать свою душу таким испытаниям опять, когда можно жить, не боясь потерь? Ведь, если не открываться никому, то никто не сделает больно, а если не привязываться — то и не терять. Так думал он, но после встречи с Бихтер его уверенность в чем-либо начала постепенно рушиться. С первой минуты, даже еще до того, как он понял это, он почувствовал, что её присутствие принесло в его жизнь нечто особенное, что он не мог просто взять и отпустить. Наверное, именно это он ощутил, когда в первый раз увидел ее. И теперь его сердце диктовало другие правила, противоречащие его, казалось, устоявшимся убеждениям, внося хаос в его принципы. Сейчас одно он знал точно — он больше никогда не отступится ни от любимой, ни от их дочки. Они должны быть неотъемлемой частью его жизни. Идя рядом с Бихтер и толкая перед собой коляску с Эллой, Бехлюль ещё яснее понимал, что нужно было преодолеть малодушие ещё тогда, в те проклятые дни. Не поддаться на шантаж, не дать страху перед будущим взять над собой верх, не нагрузить себя чувством вины и ложными представлениям о долге, а защитить Бихтер и их еще неродившегося на тот момент ребёнка и строить свою семью. И не потерять себя. Он очень хорошо помнил свое состояние в те полгода помолвки и понимал, что никогда бы не смог выполнить свое обещание и сделать Нихаль счастливой. Он никого не смог бы сделать счастливым тогда. Человек может дать другому только то, что у него есть в душе, а он был наполнен болью, горечью, страхом и, как результат, жестокостью. Он ненавидел себя за то, кем он становился, и ненавидел за это всех вокруг. А презирающий себя человек никогда не сможет осчастливить никого другого. Бехлюль взглянул на Бихтер — она шла рядом и тоже думала о чем-то, Элла смотрела по сторонам и звонко лопотала на одной ей понятном языке. Бехлюль отчетливо ощутил, что чувство неуверенности в своем будущем, которое угнетало его с того самого дня, когда он осиротел, и Аднан привел его в свой дом, исчезло и сменилось умиротворением человека, который нашёл свое место в жизни. Именно здесь, только рядом с этой женщиной, он снова был самим собой, без его многочисленных масок. Рядом с Бихтер он не стыдился своих слабостей и страхов, потому что она чувствовала и знала его. И принимала… С ней хотелось не выживать, а жить, просыпаться по утрам, ссориться и мириться, смотреть вечером кино, гулять с детьми, строить планы, путешествовать. Она давала ему крылья и желание дышать полной грудью. Бехлюль вспомнил, как перед самой свадьбой, когда он встретился со своей первой возлюбленной, Седеф, та заметила ему, что видит, как он излечился от своих чувств к ней и больше ее не любит. А ведь он не мог забыть ее очень долгое время после их расставания, уже даже встречаясь с Пейкер! И она была права, и излечила Бехлюля от этой первой любви та, что неожиданно нагрянула в его жизнь, как ураган, и с первой минуты перевернула все с ног на голову, завладела его мыслями и сердцем. Он опять перевёл взгляд на Бихтер — она, задумавшись, забавно хмурилась, слегка наклоняла голову, вздергивала губой. Бехлюль догадался, что она ведёт воображаемый диалог с ним, и широко улыбнулся. Бихтер, скорее всего, сердится на него за то, что его неожиданный приезд вчера внёс сумятицу в ее налаженную жизнь, она не знает, чего от него ожидать. Его губы тронула мечтательная улыбка- и это любимая ещё даже не знает, что он уже все решил за них обоих, и ей просто придётся согласиться с этим. Только нужно рассказать ей об Аднане, предупредить. Когда-то он думал, что знает дядю, но то, что Бехлюль услышал на ферме тети Арсен, доказало, что он его не знал. Дядя был в курсе их с Бихтер отношений и разыгрывал свою партию с холодным расчетом, не пожалев собственную дочь, поэтому предсказать, что именно он задумал в этот раз, было сложно. Бехлюль думал, что Аднан будет оскорблен открывшейся правдой о них и полностью вычернет и его, и Бихтер из своей жизни. С ним это так и произошло. А вот с Бихтер… Ее Аднан очень любил, правда, по-своему, эгоистической, собственнической любовью. Расставаться с Бихтер он не хотел, и развод предложил только для того, чтобы удалить ее от семьи Зиягиль и не подвергать риску потенциальный брак своей дочери. Она успела уйти от него и затеряться, а Аднан Зиягиль не любил, когда он терял контроль над чем-то или кем-то. Он может попробовать вернуть ее, или попытаться наказать. И новость о том, что Бихтер не избавилась от беременности, как они думали, а родила ребёнка, вполне могла будоражить воображение Аднана. Нужно предупредить любимую, чтобы она была готова. Он тяжело вздохнул — даже здесь семья Зиягиль не даёт им покоя! Глава 27. — Почему ты начала гулять так рано? — спросил Бехлюль, помогая Бихтер снять с Эллы курточку. — Она с трех месяцев спит всю ночь, но всегда просыпается в начале шестого. А мне все равно утром или в университет, или на работу. Поэтому или мы дома бы сидели, или с пользой проводили время. Бихтер говорила, не переставая что-то делать — умывала дочку, готовила ей еду, ставила чайник… — Тебе тяжело пришлось, — полуутвердительно проговорил Бехлюль. Она вскинула на него удивленные глаза. — Как всем мамам. Мне ещё повезло — она очень спокойная девочка. Хотя, конечно, в самом начале спать хотелось всегда. Меня знакомые в университете прозвали " Мама-кенгуру», потому что Элла была всегда у меня на руках или в рюкзачке. Она сначала спала только у меня на руках. Я могла делать все, но только с ней. Бихтер весело улыбнулась и стала усаживать дочь в детское кресло. — Давай-ка, ты будешь кормить Эллу, а я пока сделаю нам завтрак, — решил Бехлюль. — Хорошо, — с долей удивления и интереса ответила она. Бихтер кормила Эллу и с видимым любопытством наблюдала за Бехлюлем — он уверенно передвигался по её кухне, словно жил здесь уже долгое время. Его движения были складными и создавали впечатление, что он здесь все знает, каждый уголок этого пространства. Бехлюль перемещался с легкостью опытного хозяина, находя посуду и продукты, словно каждый предмет в этой кухне был ему хорошо знаком. — Будешь делать омлет или свои тосты? — спросила она. — Ты помнишь? — он выглянул из кухни с обезоруживающей улыбкой. — С оливками, сыром и зеленью, чего тут не помнить? Только не знаю, есть ли у меня оливки. И зелень. — Я поищу. Закончив кормить дочь, она отпустила её на пол — играть перед утренним сном. Омлет, горячие тосты, сок, нарезанный сыр, джем в розетке, апельсины, разобранные на дольки, — Бехлюль проворно расставлял еду на столе. — Я и не знала, что у меня столько еды в холодильнике, — воскликнула Бихтер, — но я столько не съем! Он в ответ засмеялся, для удобства откинувшись на спинку стула. — Так ты теперь готовишь? — спросила она, подцепив на вилку кусочек омлета, — Ух ты, вкусно! Элла сидела на каталке в виде серебристого пони, подаренной Пейкер, а Бехлюль качал её ногой, с аппетитом поглощая омлет и одновременно издавая звуки, которые по его мнению, производила лошадь. Дочка заливалась смехом, подпрыгивала на своей каталке, и требовала повторить ещё и еще. Бихтер не могла отвести от них глаз. Чувство нереальности происходящего не покидало ее. Он приехал только вчера вечером, а атмосфера в доме была такая, словно он вернулся сюда из поездки. Сюда, в дом, где он всегда жил, к своим близким людям. Настолько все было естественным и привычным — утренняя прогулка, завтрак втроём, Бехлюль в домашней одежде, смеющаяся Элла… Как это у него получалось? — Ты думаешь о том же, что и я? — негромко спросил ее Бехлюль, не отрывая взгляда от Эллы. — Не знаю, — почему-то смущаясь, ответила Бихтер, надеясь, что он не научился читать её мысли за время их разлуки. — Я не могу отделаться от странного ощущения, что я давно живу здесь, просто меня долго не было, а сейчас я вернулся домой, к вам, к своей семье, — сказал и поднял на неё глаза. Бихтер сглотнула внезапно подкативший к горлу комок. На её счастье зазвонил телефон, давая ей немного времени, чтобы справиться с эмоциями. — Мама! — радостно воскликнула Бихтер, хватаясь за телефон, как за спасательный круг. В самом деле звонила госпожа Фирдевс. Будничным голосом она справилась, как дела, и сообщила, что приедет через час. Попрощавшись с матерью, Бихтер взяла дочку на руки. — Нам пора спать. Элла спит утром не много, минут сорок. Она быстро засыпает. Ей нужно отдохнуть, а то скоро приедет мама. — Хорошо, а я пока сварю нам кофе, — с готовностью согласился Бехлюль. — Ты надолго в Вашингтоне? Вчера ты уснул быстро, я даже не спросила, в каком отеле ты… — начала Бихтер, когда Элла была уложена спать, а кофе сварен и разлит по чашкам. — Ты никогда не простишь меня? — перебил ее Бехлюль, пытливо заглядывая ей в лицо. Они сидели на диване, немного поодаль друг от друга. — Я не знал про Эллу… все то время… — Ты знал, — ее голос прозвучал резче, чем она хотела. — Просто ты для себя тогда все уже решил, а я и ребенок тебе мешали. В тот вечер ты ведь пришёл ко мне, уже заранее зная, что будешь говорить и делать, а подслушанный разговор между мной и Аднаном тебе просто пришёлся на руку. И я это увидела на твоём лице. И запаниковала, поэтому и повела себя так глупо. Да, потом ты попытался узнать, как обстоят дела с беременностью на самом деле, но тогда я в этом уже не видела смысла. Тебе было удобно считать, что я играю с тобой в безумные игры. Ты, правда, и сам тогда пытался выжить. Она прямо смотрела на него, и он сразу как-то съежился под её взглядом, не найдя, что сказать. Да и что тут скажешь? Бехлюль несколько раз открывал рот, силился что-то сказать и останавливался. — В день помолвки твоей матери, — наконец решился он, гдядя на её руку, — я искал тебя все утро. После того, что произошло вечером, мне было стыдно, я очень беспокоился за тебя. А потом ты вернулась домой абсолютно обессиленная, бледная, и с трудом шла к своей комнате, держась за стенку. А через несколько дней дядя сказал, что ты… Аднан тогда говорил о предстоящем заседании суда по делу против Хильми Онала. Распаляясь все больше больше, дядя не заметил, как перешёл на крик. «Я никогда не прощу этому подлецу, я дойду до конца! Из-за этого дела я потерял ребенка! Бихтер отказалась от меня и нашего ребенка! Я уничтожу его…» Аднан жестикулировал, что-то громко говорил, но Бехлюль ничего не слышал. Он словно оглох после его фразы о ребенке. Это от его ребёнка отказалась Бихтер. Значит ребёнок все-таки был, она говорила правду, а он ей не поверил, решил, что это все просто игра, чтобы удержать его. Значит он, выросший без родителей, отказался от своего ребенка. Каждое слово огромным молотком било у него в голове, причиняя нестерпимую боль. Сразу стали понятны причины всех ее нелепых интриг. Все ее иррациональное поведение, противоречивые слова, нервные срывы — они были результатом отчаяния загнанной в угол, брошенной всеми, испуганной женщины. Бихтер прикусила нижнюю губу и прикрыла глаза. — Я в тот день действительно пошла в клинику, чтобы… остановить все. Я так решила после того, что рассказала мне о вас Нихаль и после того, как… мы увиделись в винном погребе. Она хотела сказать: " После того, как ты оттолкнул меня в винном погребе, потому что разозлился на правду, которую я сказала, и чтобы не потревожить чувств хрупкой Нихаль», но увидела его больные глаза, поняла, что он отлично помнит, что именно произошло, и смягчила свои слова. — Твоё мнение я уже знала, а заставить Аднана растить не своего ребенка — было бы уже верхом подлости. Но мне в клинике стало плохо, сильно упало давление, и врач не стал делать оперцию. А потом все зашло в такое пике, что я даже думать не успевала, что мне делать. Вот как-то так. Она молча пила кофе, глядя в одну точку. Сердце Бехлюля сжималось от боли за Бихтер. Одновременно с этим чувство пронзительного обожания внезапно накрыло его. Хотелось обнять ее и защищать, и никуда больше не отпускать, и провести всю жизнь рядом с ней, вымаливая прощение. Бехлюль соскользнул перед ней на пол и взял её руки в свои. — Я… я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь…простить такое, — слова замирали на его губах, будто каждое сказанное из них было тяжким бременем. Его взгляд молил. Бихтер тут же потянула его обратно на диван. — Мы оба наделали много ошибок, но когда Элла родилась -для меня все как будто обнулилось. Невозможно держать зло на тебя, когда дочка смотрела на меня твоими глазами. Все случилось так, как случилось. Бехлюль смотрел на неё с огромной нежностью и, словно вновь знакомился с той, про которую, как ему казалось, он знал уже все. — Послушай, ты можешь видеть Эллу, когда захочешь, я не стану тебе препятствовать, — Бихтер осторожно тронула его за плечо кончиками пальцев. Бехлюль порывисто перевенул её руку и, наклонившись, поцеловал в теплую ладонь. По лицу Бихтер мелькнуло замешательство, словно своей спонтанной лаской он застал её врасплох, а в глазах появилась мягкость, будто этот неожиданный жест растворял в ней какие-то невидимые барьеры. Её ладонь ощущала тепло от его поцелуя, это словно пробуждало отголоски прошлого, и чувства снова оживали, создавая вихрь эмоций в её груди. Проворно освободив свою руку, Бихтер взялась за чашку. — Так ты в Вашингтоне надолго? — с напускной вежливостью в голосе спросила Бихтер. Бехлюль, вдруг вспыхнув до корней волос и опустив глаза, неопределенно помотал головой и как-то вразнобой пожал плечами. Она так и не поняла, что означает этот жест, но со светским выражением лица одобряюще кивнула головой, принимая его ответ. — Когда ты говорила с Бюлентом в последний раз? — с трудом выдавил Бехлюль из себя, стараясь погасить бурю чувств, охватившую и его от прикосновения к руке любимой. Бихтер посмотрела на него с удивлением. — До отъезда на семинар, дней пять назад. — Он прислал мне сообщение вчера, пока я был в самолёте. Аднан нанял частного детектива и узнал о существовании Эллы. И еще…- он смотрел, как её огромные глаза становятся ещё больше и наполняются недоумением и испугом, — Аднан, возможно, приедет сюда. — Зачем? — она поднесла руки к вискам и с силой обхватила голову. — Зачем? Я ушла, чтобы все зажили своей жизнью. Чего он хочет? Бихтер подняла на него глаза, и Бехлюль увидел в них страх. С каждым мигом он чувствовал, как твердость и внутреннее равновесие вновь возвращались к нему. Он опять взял её руку и переплёл свои пальцы с её тонкими пальчиками. — Я не знаю, что он хочет. Я не говорил с Бюлентом, только прочитал его сообщение пока ждал тебя возле дома вчера. До моего отъезда он говорил, что Аднан… — Бехлюль запнулся, подбирая слова, — периодически испытывает сильные приступы ностальгии. Он не мог заставить себя вымолвить слово " скучает»! Бихтер метнула в него изумленный взгляд. Его радовало, что страх исчез из ее глаз. Он ждал, что она вот-вот высвободит свою руку, которую он все так же крепко держал в своей, но Бихтер, казалось, этого не замечала. — При чем тут Элла? Она не имеет к нему никакого отношения! — Я не знаю, я могу прямо сейчас поговорить с Бюлентом, — Бехлюль деловито кашлянул, все так же, не отпуская её руки, — Бихтер, чтобы Аднан не задумал, ничего не случится, я этого не позволю. Но первое, что нам нужно сделать, это получить новое свидетельство о рождении Эллы с моей фамилией, где я буду записан отцом. Я узнал, как это здесь у вас делается — есть специальный документ о признании отцовства. Нужно всего лишь нам вместе пойти в городской суд, заполнить заявление и уплатить пошлину. Это не займёт много времени. Бихтер смогла подавить в себе испуг и сейчас с интересом разглядывала лицо Бехлюля. — Надо же, ты даже все разузнал заранее. Ты опять удивляешь меня своей осведомленностью, Бехлюль Хазнедар. Значит, ты для этого приехал в Вашингтон? Ты хочешь узаконить свое отцовство? — И для этого тоже, — уклончиво ответил он. — Ты давно общаешься с Бюлентом? — Около года. — Ты поддерживаешь отношения с кем-то ещё из особняка? — осторожно спросила она. — Рыза и Несрин помогли мне в самом начале, я даже жил в рыбацком домике, а сейчас работаю с Рызой. Еще Бюлент. А так за все это время однажды я ездил на ферму госпожи Арсен — виделся с ней и господином Аднаном, — и один раз я разговаривал с Нихаль. Бехлюль понимал, куда Бихтер клонит, и не хотел ничего скрывать. — Пытался извиниться? — губы Бихтер изогнулись в холодной улыбке. — Нет, я ездил к ним поговорить после того, как ты привезла документы на фабрику. А Нихаль через Бюлента попросила встретиться после ее возвращения из центра реабилитации, где ты работаешь. У неё были вопросы, я ответил. — А что ты делал на могиле моего папы? — этот вопрос Бихтер хотела задать давно, еще с того момента, как встретила его на кладбище во время своего приезда в Стамбул. — Надеялся встретить там тебя, — он почему-то почувствовал смущение, словно его уличили в чем-то глупом и неприличном. — Ты же часто ходила туда, а где тебя ещё искать, я не знал, поэтому я приходил к господину Мелиху очень часто, — объяснил он, и поймал её тёплый, ласковый взгляд. Стук металлического молоточка по двери прервал их разговор. — Это мама! — занервничала Бихтер. — Ты уверен, что между вами вчера не произошло нового конфликта? — Она приехала сюда вместе со мной, сидела у меня в машине и удалилась в отель вполне живая и здоровая, даже пожелала мне удачи, — заверил ее Бехлюль. Элла подала голос из спальни. Бихтер заметалась, потом махнула Бехлюлю рукой в сторону спальни, велев идти наверх посмотреть, как там дочка, и пошла открывать дверь матери. Госпожа Фирдевс впорхнула в дом, благоухая дорогими духами. Целуясь с дочерью, она быстро окинула комнату глазами, заметив сумку Бехлюля в углу, его куртку на стуле и два чашки на столе. — Как дела? Ты его не выставила? — спросила она дочь громким шёпотом, глазами указывая на сумку с вещами. — Мама, ты откуда узнала о его приезде? — почему-то таким же шёпотом поинтересовалась Бихтер. — От Нихата. — Как это мило! Почему ты мне ничего не сказала? — Он говорил с Нихатом, сказал, что едет сюда, Нихат предупредил меня и пригласил его в Нью-Йорк на Новый Год, — госпожа Фирдевс нетерпеливо округлила глаза, как будто она пыталась втолковать простую истину, которую Бихтер никак не понимала. — Я не спросила, что и кто делал. Я спросила, почему ты ничего мне не сказала? Какая бурная жизнь проходит за моей спиной! — негодовала девушка. — Не преувеличивай пожалуйста! — махнула рукой мать, так и не отвечая на вопрос дочери.- Лучше скажи- почему ОН не в отеле? Ты что — вот просто сразу сдалась? — Он уснул вчера на диване, пока я укладывала спать Эллу. Мне было жалко его будить, — пояснила Бихтер. — О чем ты с ним говорила в аэропорту? И зачем ты его вообще встречала? — Что за манера забрасывать меня вопросами? — возмутилась госпожа Фирдевс, повышая голос. — Разыгрываешь оскорбление в лучших чувствах, потому что не хочешь отвечать? — язвительно усмехнулась Бихтер, складывая руки на груди, разговоривая по-прежнему, воинственным шепотом. — Он хотя бы прилично себя ведёт? — госпожа Фирдевс была твердо настроена не говорить на неудобную ей тему. — Более чем. Все, хватит, мама! — Дамы, ммм, я прошу прощения, — донесся ироничный голос Бехлюля с верхнего этажа, — мне уже можно спускаться, или вы ещё пошепчитесь обо мне? Госпожа Фирдевс закатила глаза и махнула рукой, словно взбалтывая воздух вокруг себя. — Шутник! — Можно, мы закончили! — засмеялась Бихтер. Бехлюль спустился вместе с дочкой. — Доброе утро, госпожа Фирдевс! Элла сидела у него на шее, он держал её за ручки, и оба выглядели крайне довольными. Бихтер подошла к Бехлюлю и протянула руки, чтобы забрать дочь, но та яростно замотала головой, отказываясь слезать. — Они знакомы меньше суток, но он уже приручил ребёнка! — всплеснула руками Бихтер. — Вот, что значит знать, как обращаться с женским полом любого возраста, — фыркнула госпожа Фирдевс. Бехлюль пожал плечами и плутовато подмигнул. — Доброе утро, госпожа Фирдевс. Будьте как дома. Кофе? Сок? Вода? Фирдевс посмотрела на дочь, потом на Бехлюля, стоящего с ней рядом. Какая же красивая и гармоничная пара предстала перед ее глазами немым укором её промашке! Она ведь в первый же день переезда в особняк уловила, что даже воздух сгущался в комнате, когда эти двое оказывались рядом. Тогда ей казалось, что единственно правильным было развести их друг от друга как можно дальше. «А может быть, нужно было вместо этого бросить все силы, чтобы помочь Бихтер удачно развестись с Аднаном?» — вдруг мелькнула у нее мысль. Конечно, после развода дочери их материальное положение очень бы изменилось, но ещё неизвестно, как закончился бы бракоразводный процесс! Аднан был бы достаточно щедр, уж она постаралась бы. А из Бехлюля, которого она всегда считала легкомысленным, бесполезным и неприспособленным к жизни, может бы и получилось что-то путное, если бы он смог оторваться от Зиягилей. Ведь начал же он учиться, влюбившись в Бихтер, и все-таки получил многострадальный диплом, а так же сумел остаться на плаву после того, как семейство благодетелей, узнав всю правду, все-таки бросило его. Изумляясь собственным мыслям, госпожа Фирдевс ещё раз перевела взгляд с парня на свою дочь. От Бехлюля не укрылся этот взгляд. Он немного напрягся, но настроение в это утро было слишком хорошим, чтобы сейчас пытаться угадать ход мыслей матери Бихтер. От кофе госпожа Фирдевс отказалась, от сока с водой — тоже, во всей мере оценив предложение Бехлюля чувствовать себя как дома, сославшись на то, что в студии их ждет фотограф. Они быстро собрались и выехали на машине Бехлюля, который безапеляционно заявил, что тоже едет с ними. Ехать до студии нужно было не больше десяти минут. По дороге Бихтер объяснила Бехлюлю, что Элиф предложила снять Эллу для рекламы сети магазинов одежды для малышей, но, к сожалению, нужно переснять несколько фотографий. — Элиф? — недовольно протянул Бехлюль. — Не могу представить, что вы общаетесь. И не понимаю, для чего? Что у вас может быть общего? Бихтер так и подмывало съязвить ему, порассуждав на тему, что же у них общего, но она сдержалась, зато госпожа Фирдевс многозначительно хохотнула со своего места на заднем сидении, рукой указывая на Бехлюля и глядя на него в зеркало заднего обзора. — Хмм, и в самом деле — две женщины, которые не имеют совсем ничего общего! Или никого. Думаю, в Стамбуле таких осталось немало. Они подъехали к массивному зданию отеля Краун Плаза Кристалл-Сити со стороны 15-й улицы. Дав распоряжения парковщику относительно машины, госпожа Фирдевс прошествовала вперед и, минуя огромные двери карусельного типа, вошла в лобби отеля. Она не оглядывалась на дочь и Бехлюля, несшего Эллу на руках, подразумевая, что они следуют за ней. Коротко переговорив с администратором, Фирдевс махнула им рукой в сторону лифтов и быстрыми шагами прошла вперёд. — Мама, — громким шёпотом взмолилась Бихтер, — Ты можешь не нестись впереди всех? Со стороны мы похожи на семейство уток! — Может быть, вам стоит идти чуть быстрее, дорогая, а не расползаться? Мы опаздываем! — парировала Фирдевс. Они поднялись на второй этаж. Сразу напротив лифтов располагался небольшой конференц зал, который был сегодня зарезервирован агентством Элиф для фотосъёмки. Втроём они вошли в уже подготовленное помещение. Фотограф, коренастый молодой парень с подвижным лицом, на испанском покрикивал на двоих помощников, расставляющих осветительную аппаратуру напротив белого экрана. Представитель компании — заказчика подошла к Фирдевс, они пошептались о чем-то быстро и, приветливо поздоровавшись с Бихтер и Бехлюлем, женщина протянула Элле игрушку — маленькую розовую сумочку, из которой выглядывала собачка-пудель. К ним подскочила молоденькая девушка и сказала, что Эллу пора переодевать в костюм, подготовленный для съёмки. — И нужно припудрить личико, — сказала она. — Совсем немножко, чтобы избежать бликов на коже при студийном свете, — объяснила она в ответ на немой вопрос Бехлюля, смущаясь и заливаясь краской. Бихтер с Эллой отошли в угол зала, где расположили реквизит, а Бехлюль с интересом смотрел по сторонам. Фирдевс подошла ближе к съёмочной площадке и о чем-то бодро говорила с фотографом. Женщина очень органично вписывалась в обстановку студии, давая указания, уточняя, о чем-то договариваясь. Ей бы такую студию в Стамбуле, или ещё какое дело, которое позволило бы перенаправить её бурную деятельность, и, может быть, половины произошедшего не случилось бы, — подумалось Бехлюлю. Ассистенты фотографа закончили устанавливать тканевую конструкцию на каркасе, которая расширялась в разные стороны, по диагонали от отметки на полу. — Октобокс, — негромко произнес Бехлюль, глядя на восьмиугольный каркас насадки устройства. — Что? — спросила подошедшая Бихтер. Она держала на руках Эллу, уже одетую в рекламную розовую пижамку с зайчими ушами на капюшоне. — Да говорю, что это октобокс, просто вспомнил название насадки. Я в школе немного занимался фотографией, — объяснил Бехлюль. Бихтер посмотрела на него с интересом. — Какие скрытые таланты таятся в тебе! Потом она повернулась к фотографу. — Сколько времени займёт съёмка? — Не больше часа, — живо отозвался он.- Сеньорита Элла, как настоящая принцесса, обладает выдержкой и терпением, но даже самый выносливый ребёнок не выдержит на площадке больше часа. Мы уже обговорили снимаемые сцены заранее вместе с заказчиком, наряды подготовлены. Секретный реквизит — тоже. Фотограф достал из кармана яркую бутылочку и широко улыбнулся. — Мыльные пузыри, они очень веселят и развлекают детей. Сделаем все быстро! — А свет вспышек не будет вреден для глаз ребёнка? — обеспокоенно спросил Бехлюль. — С полной уверенностью скажу, что нет, не будет, сеньор. Мы снимаем детей без применения жёсткого света, который ослепляет и бьёт по глазам. Вместо этого используем студийный, пропущенный через софтбокс и его модификации, то есть достаточно мягкий. — Если ты думаешь, что я — одна из мам шоу " Мамы в танце», компенсирующих собственные комплексы за счет ребёнка, то ошибаешься, — заметила Бихтер, — у меня все в порядке, и Эллу я не эксплуатирую. Это все — разовые проекты. Элиф очень просила. — Давайте сделаем так — я остаюсь с Эллой, вы — идете прогуляться. Через час с небольшим вы вернётесь сюда и заберете нас, — решила остановившаяся возле них госпожа Фирдевс, — потому что вы здесь только будете мешать и отвлекать мне ребенка. — Ты справишься? — неуверенно спросила Бихтер, целуя дочку и передавая её матери. — Не говори чушь! — возмущённо замахала руками госпожа Фирдевс. -Мы с Эллой прекрасно ладим! Между прочим, это я в прошлый раз простояла за плечом фотографа, развлекая Эллу песнями на разный манер, так что — справлюсь. Бихтер и Бехлюль вышли из отеля. — Мне нужно в магазин, купить продуктов. Ты сможешь меня забросить в супермаркет? — спросила она, пока парковщик подгонял машину. — Здесь недалеко. А обратно я возьму такси. — А зачем нужно такси на обратной дороге? — не понял Бехлюль. — Потому что на метро мне дольше, да и пакеты тяжёлые будут, — спокойно объяснила Бихтер. — А на машине ты принципиально из магазина не ездишь? — Моя машина дома, — Бихтер смотрела на него так, словно в двадцатый раз объясняла простейшую теорему недалёкому ученику. — А моя — здесь, — не отступал Бехлюль. — Почему я не могу присоединиться? — Ну, у тебя, возможно, есть какие-то дела, ради которых ты приехал в Вашингтон. Потом, вчера ты уснул у меня на диване, но, наверное, тебе будет удобнее жить в отеле. Тем более, послезавтра мы с Эллой едем в Нью-Йорк, праздновать Новый Год с семьёй Пейкер. — Мы с тобой завтра идём в суд получать новое свидетельство о рождении для Эллы, — напомнил Бехлюль. — Так это завтра! — Бихтер, я никуда не уйду, — мягко улыбаясь, просто ответил Бехлюль. — Ты можешь упираться сколько хочешь. И в Нью-Йорк я поеду с тобой, даже не надейся отделаться от меня, — он взял её руку в свою и нежно поцеловал кончики её пальцев. — Нихат уже пригласил меня на встречу с коллегами. Возможно, я буду работать с ним над новым проектом. Бихтер подняла брови, но не отнимала руки. — Ты собираешься переезжать в Нью-Йорк? — Я собираюсь переезжать туда, где живёте ты и Элла, — теперь уже он говорил с ней терпеливо, полностью обезаруживая улыбкой. Она смотрела на него недоверчиво — Бехлюль выглядел очень уверенно, с непоколебимым спокойствием. А у неё и в голове, и в сердце творился невообразимый хаос, абсолютная путаница из сомнений, тревог и надежд. — А твоя работа в Стамбуле? Ты ведь чем-то занимаешься? — растерянно спросила она, глядя, как парковщик ловко выруливает из тесного проёма гаража и подъезжает к ним. — Я разберусь с этим. Сейчас многое можно сделать виртуально, через интернет, — Бехлюль опять поцеловал её пальцы и распахнул перед ней дверь. — А как же твой отель? — Бихтер внимательно следила за его лицом, усаживаясь на пассажирское сидение. — А в отель я не поеду. Буду злоупотреблять твоим гостеприимством и жить у тебя на диване, — подмигнул Бехлюль, выруливая на дорогу. — Представь? — А ты опять становишься наглым, — проронила она, встряхнувшись. — Ты сказала, у нас есть немного времени, чтобы купить продукты. Показывай куда, — попросил Бехлюль, игнорируя ее замечание… «А может быть, стоит не сопротивляться переменам, а дать событиям развиваться своим ходом, и попробовать следовать их потоку, даже если это означает временную потерю контроля?» — подумала Бихтер. Вдруг из этого хаоса появятся неожиданные возможности и перспективы? И может, стоит признать, что не всегда можно предугадать каждый поворот судьбы, который может быть шагом к новому пониманию себя и окружающего тебя мира? * * * * * — Мне нужно ненадолго отлучиться, — Бехлюль смотрел на неё вопросительно. Они только что вернулись из супермаркета, и Бихтер начала разбирать покупки. — Да, конечно. Делай, как тебе нужно. — Она пожала плечами, всем видом демонстрируя, что ей все равно, хотя было очень любопытно, куда он так внезапно собрался. — Я быстро! — Бехлюль выжидал в дверях, с трудом скрывая хитую улыбку. Ему явно не хотелось уходить, не заинтриговав Бихтер. — Хорошо, — она улыбнулась немного снисходительно.- Я оставлю дверь незапертой. Он вышел, а Бихтер принялась перекладывать продукты из сумок в холодильник. Оглядевшись среди многочисленных пакетов, она заметила, что не хватало сумки с соком — наверное, они оставили ее в багажнике его машины! — и выбежала за Бехлюлем, но его уже не было. Как быстро он уехал! Все-таки интересно, куда он так внезапно ушел? Она вернулась в дом. Не прошло и нескольких минут, как раздался стук в дверь. — Ты быстро! В твоей машине есть скрытая функция вертолёта? — воскликнула она, распахивая дверь, и остолбенела — на пороге стоял её бывший муж, Аднан Зиягиль, собственной персоной. Голову обдало жаром, и одновременно по спине пробежал мороз. Необъяснимая паника накрыла Бихтер в ту же секунду, не дав опомнится. Сразу захотелось захлопнуть перед ним дверь, запереть ее на все мыслимые замки, сесть на пол, поджав колени к подбородку, и отчаянно, навзрыд расплакаться, как маленькой. В последний раз они виделись вечером перед свадьбой, когда Аднан объявил о намерении развестись. Недоев, а почти даже и начав свой ужин, они тогда разошлись. Аднан закрылся в мастерской, где он и так проводил почти все время в последние недели. А Бихтер ушла в свою маленькую тюрьму под названием спальня. Сбежав из дома на следующий день, она очень надеялась больше никогда не встречаться с мужем. Увидеть его на пороге своего дома по другую сторону океана спустя время было в высшей степени неожиданно. «Необходимо срочно взять себя в руки и понять, с чем он приехал, до того, как он поймёт, насколько сильно я нервничаю, " — решила Бихтер. Она незаметно выдохнула и попыталась расслабить лицо. — Аднан? Что ты здесь делаешь? — как можно ровнее спросила она. — Добрый день, Бихтер. Я могу войти? Как же она отвыкла от этого низкого, тягучего голоса! Одно слово, произнесенное голосом Аднана, словно спусковой крючок, разблокировало поток воспоминаний, погружая её в прошлое. В одно мгновение Бихтер ощутила, как ее прошлое и настоящее стремительно сливаются, создавая сложный мозаичный образ. Несколько флешбэков внезапно ожили в ее голове, воссоздавая те эпизоды из их совместной жизни, которые она так тщательно пыталась убрать в глубины своей памяти. Сейчас эти воспоминания неумолимо возвращались, как призраки, напоминая ей о той истории, которую, как ей казалось, она оставила позади. Бихтер отошла в сторону, давая ему войти. Закрыв, но не заперев дверь, на ватных ногах она последовала за ним в гостиную и рукой указала на диван. — Могу предложить чай или воду. Кофе у меня получается не очень хороший, поэтому- не рекомендую, — попыталась пошутить она. Аднан попросил воды и сел на диван. Бихтер принесла два стакана с водой и устроилась в кресле напротив. Бывший муж почти не изменился, разве что его черты лица, словно под большим грузом, ещё сильнее потянулись вниз. Тяжелый подбородок опустился ниже и делал лицо еще более неподъемным, увесистым. Он сидел, устало сгорбившись. Недовольные морщины на лбу, уныло опущенные уголки рта придавали угрюмое выражение его, и без того хмурому лицу. Сейчас он выглядел грозно, будто заранее готовился к нападению, и она остро ощущала опасность, исходящую от него и боялась его. Бехлюль предупредил ее, что бывший муж может появиться, но Бихтер не верила, что Аднан захочет это осуществить. Аднан, которого она знала, должен был давно отсечь ее от своей жизни, избавиться от всех воспоминаний о ней, уничтожить все то, чем она пользовалась в его доме. Именно на это она надеялась все это время. С другой стороны, бывший муж должен был чувствовать себя оскорбленным, а оскорбленный Аднан или мстил, или вычёркивал из своей жизни. Не очень эмоциональный, он долго принимал решения в делах, не касающихся бизнеса. Если он здесь спустя полтора года, значит он не вычеркнул ее из своей жизни, а следовательно, намерен мстить? " Я не пойду на поводу у гнева, я отомщу, но тихо,» — не раз она слышала от него. С каждой секундой в ней крепло ощущение приближающейся беды. Глава 28. Аднан ещё только сказал слова приветствия, а Бихтер уже чувствовала гнетущую, удушающую тяжесть, идущую от него, огромным ярмом тянущим её на дно и не позволяющим сопротивляться. Ну вот оно! Она только на прогулке думала об этом — Бехлюль приехал, она на секунду почувствовала отдалённую надежду, и тут же появляется тень из прошлого! Бихтер отпила воду из стакана и попробовала успокоиться. «Твой страх иррационален. Ты не знаешь его намерений, поэтому неизвестность пугает тебя, только и всего. С тобой ничего не случится. Ты на своей территории, в своём доме. Если ты захочешь, ты можешь выгнать Аднана в любую минуту. Никто не в силах заставить тебя ему подчиниться. У него больше нет никакой власти над тобой. Просто поговори с ним, узнай, чего он хочет, и страх неизвестности уйдёт. И ты навсегда перестанешь бояться Аднана. " Так, хорошо, это маленькое самовнушение помогло, стало гораздо легче. Бихтер чувствовала, как ее дыхание выравнивалось, и сердце колотилось уже не так сильно. Она даже сумела заглянуть ему в лицо и повнимательнее присмотреться — глаза Аднана напряженно изучали её, а на лице отображался интенсивный разговор с самим собой. -Аднан, с тобой все в порядке? — спросила она бывшего мужа. * * * * * Самолёт снижался, городские контуры проявлялись все отчетливее. Заходя на посадку, самолет сделал крутой разворот вокруг шпиля Вашингтонского монумента так близко, что казалось, он вот-вот коснётся его. Аднан слышал монотонное жужжание двигателей и смотрел в иллюминатор в ожидании. Усталость от длительного перелета не мешала ему ощущать приятное беспокойство внутри от предвкушения скорой встречи с бывшей женой. Он не смог бы конкретно ответить, для чего он, взяв чемоданы, сорвался и приехал сюда. Он, закостенелый прагматик, просто повиновался импульсу, чего почти не делал в своей жизни. Для него вдруг стало кардинально важным увидеть Бихтер, поговорить с ней и тогда решить, что ему делать дальше. Аднан чувствовал, что без этого шага ему не удастся оставить эту женщину в прошлом. По крайней мере, именно так он себя оправдывал, когда ехал от терминала к главному зданию аэропорта, когда сидел неподалёку от багажной карусели, глядя, как служащий аэропорта снимает в багажной ленты его вещи. Лучше думать так, считал он, потому что признаться даже самому себе в том, что все чаще и чаще в последнее время ему хотелось просто приехать, схватить Бихтер в охапку и заставить вернуться домой, было страшно и стыдно. Изначально Аднан собирался какое-то время посидеть в машине возле ее дома, посмотреть, кто у нее бывает, следовать за ней, чтобы знать, куда она ходит, что делает, может быть, осторожно расспросить соседей. Так или иначе, но он не намеревался вступать с ней в контакт сразу же. Однако, приехав по адресу, который ему дал детектив, он увидел выбежавшую из дома Бихтер и не смог усидеть ни секунды. Какая-то неведомая мощная сила, которая заставила его приехать на другой конец земли, подбросила его с места и вытолкнула из машины. Бихтер распахнула входную дверь, что-то весело говоря, но он даже не расслышал ее слов. Прямые волосы дождем падающие ей на плечи, немного округлившееся лицо, смеющиеся глаза, тонкое вязаное платье-туника, подчеркивающее соблазнительные изгибы фигуры… Да, это была она, его весна! Ради того, чтобы увидеть её вот так близко, как сейчас, стоило все бросить и прилететь на другой конец света! На память сразу пришёл тот вечер, когда они виделись в последний раз. С Бихтер уже какое-то время происходило что-то непонятное, что-то странное — за прошедшие после ее возвращения несколько недель жена похудела, буквально таяла, стала бледной, ее глаза то блестели каким-то нездоровым блеском, то становились стеклянными, ничего не выражающими и абсолютно отрешёнными. Она то неожиданно взрывалась эмоциями, то, также неожиданно, замирала, впадая в апатию. Да, с ней, явно, было что-то не так, и внутренний голос говорил ему, что Бихтер нужно срочно везти к врачу, но он, уже принявший решение, что их брак закончен, старался не обращать на это внимания и не тратить свои усилия впустую. А сейчас Бихтер источала жизнь, силу, чувственность, как в то время, когда он, потеряв голову, сделал ей предложение! Только теперь она выглядела моложе и гораздо свежее, чем Нихаль. Бихтер опешила, увидев его, но очень быстро взяла себя в руки и пригласила его войти. Он прошёл в маленькую гостиную, взял предложенную воду, но так и не решил, что ей говорить. Она сидела напротив и ждала. Аднан же беззастенчиво рассматривал ее, окинув взглядом стройные ножки, скользнул по тонкой талии, которую не испортила беременность, прошёлся по линии декольте, поднялся по изящной шее к уху, за которое она медленным движением тонких пальцев заправила прядь волос, жадными глазами провел по подбородку к другому уху и остановился на красивом лице. В эту минуту Аднан ощутил прилив сильнейшего желания лично, своими руками растерзать, избить, разорвать на части бывшего племянника, этого подлеца, который мог заполучить любую женщину, но отнял у него эту, которая по праву принадлежала ему! Он явственно, с наслаждением представил, как он это делает. По его лицу пробежала нервная гримаса. — Аднан, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Бихтер. — Да, — коротко ответил он, с неудовольствием отвлекаясь от своих мыслей. — Как ты? — Хорошо, — так же коротко ответила она. — Тебе есть на что жить? — он опять окинул взглядом её маленькую гостиную. — Да, спасибо, — вежливо улыбнулась Бихтер. — Почему ты не поехала с сестрой в Лос Анджелес, раз уж решила уехать из Стамбула? — Не хотела никого видеть и кому-то мешать. А ещё, мне нужно было решить, как жить дальше, не опираясь ни на кого другого. — Как… ребенок? — помявшись, поинтересовался Аднан, оглядываясь вокруг себя. Бихтер, не зная, куда деть руки, поправила волосы и тонкими пальчиками сосредоточенно сняла с платья невидимую пушинку. — С дочкой тоже все хорошо. Спасибо. Аднан, может быть закончим вступительную часть? Зачем ты здесь? Бывший муж смотрел на неё, так откровенно и пристально рассматривая, что от этого она испытывала неловкость. Пусть бы лучше он обвинял ее, негодовал, предъявлял претензии, чем смотрел с таким открытым влечением! — Ты сбежала из дома в тайне, не поговорив со мной, отказалась встречаться, вынудила меня вести все дела с тобой через неизвестного мне адвоката, — начал Аднан. — Учитывая то низкое предательство, даже, не побоюсь этого слова, преступление, которое ты совершила вместе с НИМ, — на этом слове бывший муж сделал многозначительную паузу, — я полагаю, у меня есть право потребовать объяснений, хоть и спустя время. Бихтер уже овладела своими эмоциями. «Вот уж опять — контроль за лицом, словами, жестами… Притворяйся, выворачивайся. Вот в этом я точно преуспела за время своего недолгого замужества!» — подумала она, изображая на лице подобие уверенной улыбки. — Право у тебя, конечно же есть, ровно как и у меня есть право не давать тебе никаких объяснений. Мы развелись, полтора года назад, я ничего не взяла у тебя, больше у меня нет перед тобой обязательств. «Все-таки образ жизни в новой стране оказал на меня воздействие- я начинаю говорить, как местные женщины!» — пошутила над собой Бихтер. Она наблюдала, как в первую секунду в его глазах промелькнуло удивление, сменившееся уважением, затем его лицо стало ещё более суровым, а взгляд опять наполнился свинцовой тяжестью. — Поговорить мы можем, но только если ты намерен не только говорить, но и слушать. А главное, слышать, Аднан. Иначе не будет смысла, — продолжала Бихтер. — Хорошо, — согласился Аднан и тут же его лицо приобрело выражение горькой усмешки. — Хотя, о чем может говорить муж с изменившей ему женой? Он уставился на Бихтер жестким, испытывающим взглядом, который был призван насквозь пронизывать собеседника. Она холодно смотрела ему в ответ, не отводя глаз и надеясь, что он не слышит, как громко бьется ее сердце. Он сразу попытался уколоть ее, но пока уроки, полученные от госпожи Фирдевс, помогали ей сохранять за собой хотя бы внешний контроль. В противостоянии с Аднаном это было особенно важно, потому что он умел говорить только с теми, кто ему заведомо подчинялся, поэтому он и старался подавить всех вокруг себя. Однако, поняла это Бихтер уже после того, как вырвалась и из его дома, и из брака с ним. — Ну я же не знаю, чего ты хочешь? Возможно, ты хочешь знать, почему …- она села поудобнее. — Я хочу знать, — нетерпеливо перебил ее Аднан, — Тебе было настолько плохо со мной? Чего тебе не хватало? Почему.? Аднан закашлялся. Бихтер пододвинула его стакан с водой поближе. Глядя, как он шумно пьёт, она вдруг ощутила острую жалость к этому мужчине, с которым в свое время она связывала все свои мечты. Она искала для себя опору в жизни, но в результате приковала себя к нему, почти раздавившему её. Ее попытка найти поддержку обернулась зависимостью от иллюзорного чувства защищённости, которое давал ей Аднан, невозможностью говорить то, что она хочет, жить по-своему. То, что должно было быть помощью, подспорьем, оказалось костылем, без которого она больше не могла ходить. Аднан спросил, было ли ей так плохо с ним, чего ей не хватало… Ей не хватало жизни. Она исчезала рядом с ним. Растворялась в особняке Зиягилей, сливалась с обстановкой дома. Но объяснить это Аднану будет невозможно. Он всегда видит, слышит и понимает только то, что ему комфортно, словно живя в узком тоннеле. Он ведь спрашивает не потому, что хочет понять. Он спрашивает, чтобы обвинить. Бихтер мягко улыбнулась бывшему мужу. — Мы очень быстро поженились, не успев друг друга узнать. Когда мы познакомились, ты знал обо мне только то, что я недавно потеряла папу, и мне очень тяжело. Ты тогда нашел верные слова и в тот момент стал мне самым близким человеком, который смог немного утешить, когда я горевала по папе. Я в самом деле полюбила тебя, правда не так, как любят мужа, но тогда я этого не понимала. Моя любовь к тебе выросла из чувства уважения, из благодарности, желания защиты, которую давал мне папа. Скорее всего, это было желание любить, а не любовь, и этого оказалось слишком мало. Я пыталась создать семью, которой не было у меня, с тобой, несмотря на многое: на Нихаль, яростно ненавидящую меня и противящуюся моему появлению в твоей жизни и твоем доме, на мадемуазель, которая всеми силами старалась сохранить свое влияние в доме, на сплетни и подлости слуг, к которым ты относился с гораздо большим пониманием, чем ко мне. Я была одинока, оказалась практически запертой в стенах твоего дома, без своего места в нем, без каких-либо прав, как жены. Твой дом так никогда и не стал моим, также, как и я не стала частью твоей семьи. Бихтер перевела дыхание. Аднан смотрел на неё непонимающими глазами, так, как если бы из десяти произнесенных ею слов он понимал бы два или три. — Но ты никогда не говорила, что тебе было плохо с нами, — возразил он. — Ты никогда не слышал меня. Потому я и говорю, что мы не знали друг друга, когда поженились, а когда узнали, — она усмехнулась, — поняли, что мы совершенно разные. Я была слишком эмоциональной, импульсивной, слишком живой для тебя. За много лет вдовства ты привык к тихому, предсказуемому ритму жизни, к заведенным правилам, которые наверное зародились при твоей жене Инжи и сохранялись годами, к укладу, привычкам, которые ты не хотел менять с моим появлением. Ты не хотел ничего менять — ни в доме, ни в семье, ни в себе. ихтер остановилась, ожидая, что бывший муж скажет что-то от себя, но он сидел в классической позе скучающего человека — оперев подбородок на кулак, — и смотрел на стоявший перед ним стакан воды. То ли, в самом деле, он, задав вопрос и пока не получив ответ, которого ожидал, откровенно томился от скуки, то ли, как обычно, концентрировался на своих мыслях и чувствах. — Ты хочешь что-нибудь сказать? — не выдержала она. — Я просто думаю, — медленно отозвался он, не отрывая глаз от стакана с водой. Аднан говорил невыносимо медленно, каждое его слово тянулось, как будто капли густого сиропа, создавая ощущение, что время замедлялось, когда он говорил. " Как же я не замечала всего этого раньше?» — подумала Бихтер. — Ты говоришь мне, что я не уделял тебе должного внимания, не позволял уволить слуг, которые жили в доме многие годы и стали членами моей семьи, не разрешил тебе изменить ход жизни большого количества людей, живущих в особняке. Я виноват в том, что пытался сохранить в моем доме атмосферу, в которой я и мои дети были счастливы многие годы. Он говорил ровно, нейтральным тоном, но она отлично знала, что может крыться за этой видимой сдержанностью. — Твоя семья и я, твой дом и я, твои слуги и я… — Бихтер двигала рукой, как маятником, иллюстрируя свои слова. — Когда возникали трудности, ты обвинял меня в том, что я раздуваю проблемы, но сам уходил в мастерскую, оставляя меня в доме, где меня никто ни во что не ставил. И ведь так могло продолжаться днями. Ты не понимал, что я не должна была бороться за свое место в твоей семье. Ты должен был позаботиться об этом. — Я любил тебя, — его голос звучал уже резче. Бихтер кивнула, частично соглашаясь. — По-своему. Ты любил ту Бихтер, которую хотел видеть, которая, подходила к твоей жизни. И отворачивался от неё в ту же секунду, когда она не укладывалась в нарисованную тобой картину твоего мира. Ты не знал ни о чем я мечтаю, ни чего хочу, ни чем интересуюсь. Если я что-то делала не так, как ты ожидал, ты с лёгкостью отмахивался от меня, как от неоправдавшей ожидания вещи. Ты настаивал, чтобы я немедленно стала такой, какой ты хотел меня видеть. Иначе любить меня ты не хотел. Такая любовь могла только раздавить, а не созидать, Аднан. — У тебя было все, что ты хотела — поездки, драгоценности, твоя мать жила у нас, я оплатил все ее долги, — распаляясь, Аднан ребром ладони рубил воздух, перечисляя все блага, которые он дал ей. — Ты говоришь о материальном благопоолучии, — возразила Бихтер, — а я пытаюсь объяснить, что была одинокой в нашем браке, я чувствовала себя ненужной. Услышь меня! Я не была частью твоей семьи, как, например, мадемуазель Дениз. Ты советовался с ней или с госпожой Арсен, ты ловил каждое слово Нихаль, а со мной… Со мной ты иногда показывался в свете, да еще, — Бихтер коротко вздохнула, — ты был прав в тот вечер, когда заговорил о разводе, — нас с тобой ничего кроме спальни не связывало. — А с НИМ, значит, тебя связывало многое? — язвительно дёрнул лицом Аднан, внезапно переходя на тихий, вкрадчивый тон. — Вот мы и добрались до главного, — спокойно констатировала Бихтер. — Я ждала, когда ты заговоришь об этом. Аднан, все мои мысли, мечты и желания тебе были неинтересны. Бехлюль оказался единственным, кому было до меня дело, может быть, потому что и сам был таким же чужаком в твоей семье. Он поддерживал меня, когда я ещё пыталась как-то отстоять свое право жить в твоём доме и быть частью семьи. Он сочувствовал мне, понимал меня, и, как потом оказалось, любил меня. Не придуманную, а ту, какая я есть. Бихтер тепло улыбнулась. — Возможно ты думаешь, что я оправдываюсь. Это не совсем так. Я просто стараюсь объяснить тебе, что я была одинокой с тобой. Если бы ты уделял больше внимания нашему браку не только с материальной точки зрения, а попытался понять меня, позволить мне быть собой, если бы я получала от тебя поддержку, ничего бы не случилось. — Но почему, проклятье, именно он? — Аднан сжал руку в кулак, так сильно, что побелели костяшки пальцев. От его тягучей медлительности не осталось и следа. — Ты могла бы развестись со мной, если я был таким плохим мужем для тебя, а не вступать в преступную связь с моим племянником под крышей моего дома. Вы оба могли бы прийти ко мне и рассказать всю правду о вашей неземной любви, перед которой не существует границ приличий. Сейчас Аднан смотрел на неё с презрением и бил воздух словами, как кнутом. Бихтер почти физически ощутила, как нагнетается атмосфера вокруг нее, но все так же заставляла себя говорить спокойно. Ей было очень важно не показать своего страха перед бывшим мужем. — Ты прав, — кивнула она. — Мы виноваты в том, что вовремя тебе все не рассказали. Но мы боялись сделать тебе больно. Это звучит глупо, но это правда. В ту ночь, когда я попала в аварию, я ехала тебе все рассказать. Я несколько раз пыталась поговорить с тобой в палате госпиталя, но не получалось — то ты не позволял, то нас постоянно прерывали. А еще ты так заботился обо мне, так старался все уладить с семьёй пострадавшего в аварии мужчины, а потом твои слова, что ты не представляешь, как жил бы, если бы ты потерял меня… Получался замкнутый круг, и с каждым разом все становилось более запутанным и заходило дальше и дальше. Мы оба до последней возможности боролись с своей любовью друг к другу, старались держаться друг от друга на расстоянии, но у нас не получалось. Если ты помнишь, Бехлюль постоянно уходил из дома. Он старался связать себя обязательствами с Элиф, чтобы не позволить нашим чувствам принести страдания окружающим. Он метался между своей любовью ко мне и благодарностью к тебе. — И поэтому он обручился с Нихаль, когда с Элиф все закончилось! — зло ухмыльнулся Аднан, подытоживая ее слова на свой манер. — О, нет, тут сработало много факторов одновременно! — возразила Бихтер, откидывая волосы. — Интриги мамы, которая поняла, что происходит, раньше всех, и разработала свой план, как отодвинуть меня от Бехлюля, шантаж страдающего больной любовью к Нихаль Бешира, с очень вывернутым понятием о хорошем и плохом, которому его мораль позволяла подсматривать за нами и даже сделать видеозапись, а потом молчать об этом, мадемуазель, которая следила за нами лучше полицейской ищейки, комплекс всем обязанного сироты у Бехлюля, ну и желание Нихаль любым способом получить желаемое. Все это и послужило причиной помолвки Бехлюля и Нихаль. Ты, кстати, тоже очень помог маме в исполнении её плана, — она горько усмехнулась, ритмично покачивая свой стакан с водой в его сторону. — Что значит — я помог твоей матери в исполнении её плана поженить Бехлюля и Нихаль? — нахмурил и без того суровые брови Аднан. — Когда мама начала убеждать тебя, что Бехлюль безумно влюблён в Нихаль, она считала, что ты или отселишь его из дома, или сыграешь им свадьбу. На удивление всех, ты решился на свадьбу. И очень быстро решился. Бихтер глубоко вдохнула через нос, чтобы прогонать внезапно подступившее к горлу волнение. Вспоминать те дни в начале зимы, когда весь мир вокруг крушился вокруг нее, заваливая ее мелкими обломками, а она стояла посреди этого хаоса и не понимала, что ей делать, было все ещё тяжело. Но поддаваться унынию в присутствии бывшего супруга на не собиралась. — Ну же, Аднан, ты говорил всем, что Бехлюль был тебе как сын. Ты растил его восемнадцать лет, ты должен был отлично знать его, лучше всех. Ты замечал огромную любовь Бехлюля к Нихаль? — Бихтер смотрела на него с чуть приподнятой бровью. Аднан нахмурился. Похоже, он не ожидал, что она осмелится говорить на эту тему и так поставить вопрос, что вынудит его оправдываться перед ней. — Меня это удивило и озадачило, но твоя мать была убедительна. Ты тоже мне сказала, что Бехлюль признался тебе, что любит Нихаль, — ответил он. — Да сглупила я! — с досадой воскликнула Бихтер. — Сказав тебе, что слова «Люблю безумно» Бехлюль говорил о Нихаль, я надеялась, что ты воспротивишься. Я думала, что ты уж точно прекратишь это безобразное сводничество своей дочери с человеком, который был ей почти братом и, хотя бы отселишь его из дома! — Бихтер взмахнула руками в полной фрустрации. — Я ошиблась! Я никак не думала, что ты решишь выдавать за Бехлюля свою дочь. — Да он сам сказал мне, что любит ее! — выкрикнул Аднан, — Глядя мне в глаза. — Там, на ферме госпожи Арсен? Аднан, вы же по сути вынудили его сказать это! — Бихтер передернула плачами, вспоминая. — На нем лица не было, он заикался, когда вы говорили. Ты тоже не видел этого? Еще ни в чем не разобравшись, ты не дал ему возможности объясниться и начал немедленно запугивать его, говоря, что если он обидит твою дочь, ты выгонишь его из семьи, уничтожишь его будущую карьеру, превратишь его жизнь в ад… Ты же не дал ему выбора, хотя знал, что для Бехлюля значила твоя семья. Я была там, я видела и слышала ваш разговор. Было невыносимо больно видеть, как из него уходит жизнь с каждым словом, а тебе было все равно! Ты принял решение ещё до разговора с Бехлюлем. Ты решил, что отдашь Нихаль её любимую игрушку. Потому что так хотелось Нихаль, а все, чего хотела эта девочка, для тебя было законом. Ты же говорил, что Бехлюль тебе был сыном, значит ты должен был знать его. Так я тебя спрашиваю — ты замечал неземную любовь Бехлюля к Нихаль? Ты видел его интерес к ней, как к девушке? Ты сам хоть что-то заметил? Все были удивлены этой любовью к кузине, непонятно откуда появившейся, а тебя это никак не смутило! — Нихаль делилась своими переживаниями с мадемуазель… Я был в курсе, что Нихаль испытывала…- Аднан развел руками, теряясь. Бихтер заставляла его думать о том, о чем он не привык — она ставила под вопрос его уверенность в своей правоте. Он не был готов к этому. Ему нужно было время, чтобы сориентироваться. — Я говорю не чувствах Нихаль, — быстро поправила его Бихтер.- Я говорю о чувствах того, которого ты вырастил, как своего сына. — Мы не были настолько близки…- пробормотал бывший муж. — Я много работаю, я не могу видеть и знать все. Я был удивлён, когда узнал. Возможно, я не разглядел его чувств, но я мог и не заметить. Я не знал, что в мои обязанности входило следить за сердечными веяниями моего племянника. Поскольку он сам признался, я не видел причин …- с каждым словом Аднан пытался говорить увереннее, но получалось не увереннее, а громче и резче. — Но при этом у тебя было достаточно времени, чтобы заниматься своими картинами в мастерской, — с холодным пренебрежением возразила Бихтер. — Ты не видел, не разобрался, но поверил на слово и принял важное решение, хотя ты мог бы остановить это, или замедлить. — Я позволил им самим решать, как им поступать. — Неправда! Ты позволил Нихаль решать, как им поступать. Мнение твоего " почти как сына» тебя интересовало очень мало. — Я заботился о нем, растил его, любил, наконец! — взорвался Аднан. — Но ты имеешь обыкновение не видеть того, чего ты не хотел замечать, ты игнорировал то, что выбивалось из твоей картины мира. Ты не замечал, что в течении более одиннадцати лет с тобой в одном доме жила женщина, которая любила тебя и ждала, когда ты очнешься и заметишь ее. И даже когда ты узнал о ее чувствах, тебя это не тронуло, и ты не сделал ничего, потому что тебе было так удобно. Ты мог хотя бы отпустить ее, чтобы не мучать, если не разделял ее чувств.Ты не видел, как страдает Бюлент от недостатка внимания. Не подарков, Аднан, а человеческого, родительского тепла. Как он растёт с чувством вины, что его мама умерла из-за него. Ты не видел, что Нихаль не справляется со своими эмоциями, что она не социализировна, что девочке давным- давно была нужна помощь даже не психолога, а хорошего психиатра и совершенно другая обстановка, нежели еле живая мадемуазель Дениз. Ее постоянные обмороки, манипуляции, навязчивые идеи, мания контроля — все это требовало серьезного вмешательства специалиста. Ты же просто устранился от проблем, которые были у твоей дочери, решив отдать её замуж. Чтобы что? Чтобы было с кого требовать то, чего ты сам не смог сделать — её счастья? Ты упорно не замечал, что происходило со «счастливым женихом «, которого ты называл сыном, не видел, что в нем ко дню свадьбы не оставалось не только ни грамма счастья, но и ни искренности, ни жизни. Ты только грозил, давил и задаривал подарками, превращая его в комнатную игрушку для любимой дочери. Аднан порывался что-то сказать, но она предупредительно выставила ладонь вперед, показывая, что она не закончила говорить. Ящик Пандоры открылся, и Бихтер теперь не могла остановить поток откровений. — Ты не видел, что творилось со мной, особенно после того, как ты вернул меня домой. Не видел безутешных рыданий на плече у матери, не обращал внимания на разбитое в истерике зеркало, игнорировал многочисленные срывы, закрывал глаза на перемены в настроении с маниакальной весёлости на диаметрально противоположные эмоции. Я по-настоящему теряла рассудок, а ты ничего не замечал. Тебе было все равно. — Ты не смеешь обвинять меня ни в чем, когда сама виновата передо мной! — закричал Аднан и резко ударил ладонью по столу. От неожиданности Бихтер вздрогнула. — Это ты должна оправдываться! Ты изменила мне, не нашла смелости сказать об этом и трусливо сбежала, да еще и обманула меня, скрыв беременность. Почему ты сбежала, не сказав ни слова? Как ты могла лгать мне о ребенке? Внезапно входная дверь распахнулась, и на пороге появился Бехлюль с большим пакетом с логотипом маленького магазинчика флориста недалеко от дома. Сердце Бихтер замерло, похолодело и, оторвавшись, рухнуло. Проклятье! Она совершенно забыла о Бехлюле в пылу разговора и сейчас сидела в ожидании худшего. Когда-то так уже было — её разговор с Аднаном, пришедший позже Бехлюль, который услышал слова о себе и, интерпретировав их по-своему, позволил себе обидиться на неё, их с ним гадкая ссора, которая окончательно развела их по разные стороны. «Ты — настоящая дочь госпожи Фирдевс»… Что же будет сейчас? Как поведёт себя Бехлюль? Неужели опять он обдаст ее холодом, оставив разбираться с Аднаном один-на-один? Хотя… Уж лучше высокомерие и холод, чем испуг. Больше всего на свете в эту минуту Бихтер боялась увидеть его бегающие в смятении глаза с расширившимися от страха зрачками, подрагивающее лицо, растянутые в глуповатую напряжённую улыбку губы, сбивчивые слова… Выдержит ли она еще одно разочарование? Ну хорошо, господа, как настоящая дочь госпожи Фирдевс, она не покажет своего страха и примет с ледяным лицом и эту катастрофу. — Добрый день! Бехлюль поставил пакет на барную стойку. Непринуждённо улыбаясь, он подошёл к Аднану и протянул ему руку. Господин Зиягиль окинул быстрым взором племянника и сейчас сидел молча, не спуская властного, давящего взгляда с Бихтер. Поняв, что Аднан здороваться не намерен и снимая на ходу куртку, Бехлюль удовлетворенно хмыкнул и обошёл кресло, на котором сидела Бихтер. Остановившись сзади, он быстро обнял её за плечи и чмокнул в макушку. — Как дела, любимая? — заботливо спросил он. Не снимая одной руки с её плеч, второй он быстро погладил её волосы и мягко улыбнулся. Бихтер была потрясена до кончиков ногтей — она никогда не видела, чтобы Бехлюль вел себя перед Аднаном с такой уверенностью! Он подошёл к ней и обнял, словно делал это тысячи раз, и она впервые ощутила надежность и заботу — то, чего ей всегда так не хватало в нем! Этот простой жест открыл ей вдруг совсем другую сторону Бехлюля, и она почувствовала громаднейшее облегчение, осознав, что внезапное появление Аднана ничего не разрушило между ней и Бехлюлем, а наоборот, привнесло в их жизнь неожиданный, но очень приятный вихрь перемен. Глава 29. Идея посетить флориста появилась у Бехлюля спонтанно, когда они возвращались из продуктового магазина. Проезжая мимо этого маленького магазинчика, он подумал, что наконец-то может подарить любимой цветы сам, лично, не прячась. Он выбежал из дома, окрыленный, но уже по дороге его охватило дурное тревожное чувство, словно что-то было не так. Это чувство не исчезло, когда он зашел в магазин, оформленный в стиле провинциального французского городка. Здесь царила особая атмосфера праздника, вокруг витали десятки цветочных ароматов. Он прошёл мимо холодильников с готовыми букетами и прилавков с отдельностоящими срезанными цветами, зоны с комнатными цветами, зеленым декором. Сегодня Бехлюль искал не просто букет. В голову пришла совершенно другая идея, и в глубине магазина он увидел именно то, что искал. Ожидая, пока его покупку упакуют, Бехлюль набрал номер телефона Бихтер. Она не ответила. Он перезвонил — тот же результат. Его тревога перерастала в страх, который рос внутри и заполнял все его существо. Почему она не отвечает? Она только что была дома, почему не подходит к телефону? Занята? Не слышит? Или же что-то случилось? Однажды он уже потерял её и теперь, не зная, что происходит, паниковал. С сильно бьющимся сердцем, уговаривая себя, что нет никаких причин волноваться, он спешил обратно, в дом Бихтер. Припарковав машину, Бехлюль подошёл к двери. Из-за двери было слышно, что в доме разговаривали. Поклонник? Кевин? Прислонив голову ближе, Бехлюль прислушался к голосам говорящих. " Прямо в традициях особняка Зиягиль, не хватает только мадемуазель Дениз подойти сзади и пожурить меня за то, что подслушиваю!» — хмыкнул он про себя. Ему вдруг показалось, что он услышал голос Аднана. Низкий, густой, такой знакомый голос. Здесь? Сердце в один миг поскочило и забилось где-то в горле. Бехлюль весь превратился в слух. Значит, Аднан все-таки приехал! Однажды он уже уговорил Бихтер вернуться к нему, нашёл слова, смог убедить. А сейчас? Чего он хочет на этот раз? Будет уговаривать или вымещать злобу? «Я заботился о нем, растил его, любил, наконец! " — Аднан кричал, это Бехлюль слышал отлично. Похоже, это было сказано о нем. " …девочке давным давно была нужна помощь хорошего психолога и совершенно другая обстановка…» — донесся до него голос Бихтер, звеневший от гнева. Догадываясь, о чем, вернее, о ком идёт речь, Бехлюль настороженно слушал нотки в голосе любимой. Она явно нервничала, но старалась держаться и находила в себе силы обвинять. «Ты не смеешь обвинять меня ни в чем, когда ты виновата передо мной!» — загремел голос Аднана, и решение к Бехлюлю пришло само. Все, достаточно! Слишком долго страх был единственным движущим чувством, живущим в нем. Всепоглощаюший, панический и необъяснимый страх перед дядей годами прорастал в нем, разрушая все остальные чувства и поглощая его самого. Слишком часто, слушая ссоры дяди с Бихтер, глядя, как дядя порой несправедливо обращается с молодой женой, он повиновался именно этому страху, который заставлял Бехлюля опускать ниже голову, притворяться равнодушным или давить из себя искусственную улыбку. Резким движением он нажал на ручку двери и вошёл, тут же уловив быстрый обеспокоенный взгляд любимой, брошенный на него. Дядиной выдержке можно было позавидовать. На мгновение Аднан скользнул по нему взглядом недоуменно и тут же опять уставился на Бихтер. Бехлюль заставил себя размеренными шагами подойти к Аднану и протянуть ему для приветствия руку, зная заранее, что получит в ответ. Дядя не разочаровал и презрительно проигнорировал его. Не расстроившись, парень направился к Бихтер. Любимая сидела, откинувшись на спинку кресла, ее лицо было расслаблено, но пальцы, впившиеся в подлокотник кресла, выдавали её волнение. Он положил свои руки ей на плечи и тут же ощутил, как сильно она была напряжена. Бехлюль лёгким движением прикоснулся губами к её волосам. — Как дела, любимая? — спросил он, тепло заглядывая ей в глаза. Сейчас ему было как никогда важно, чтобы она почувствовала, что он рядом, что будет защищать её. Только бы она не разозлилась на него, только бы приняла помощь! Бихтер подняла на него полный искреннего изумления взгляд, и недоверчиво хлопнула глазами. Через секунду, когда смысл его слов дошел до ее сознания, в них мелькнула искорка, они распахнулись шире и посмотрели на него уже с теплым интересом. Она не отодвинулась, принимая его игру, и ему это безумно понравилось! Она приняла его хулиганский поступок! Он ликовал от этой маленькой победы, стараясь не думать, какие мысли его поведение вызвало у дяди. Бехлюль почувствовал, как её подрагивавшие от напряжения плечи, расслабляются под его руками. Он погладил её по голове и ещё раз с удовольствием поцеловал её волосы, а потом, не отпуская ее плеча, он присел на подлокотник кресла, в котором сидела Бихтер, и прямо посмотрел на раскрасневшегося от молчаливой ярости Аднана. Бехлюль чувствовал на себе взгляд чёрных глаз дяди из-под густых бровей. Этот взгляд всегда пугал его, парализовывал его волю. Но вот ведь курьез — на этот раз взгляд дяди не имел прежнего эффекта! Осознание того, что ему больше не нужно ни от кого прятать свои чувства к любимой, не нужно притворяться, а главное, то, что Бихтер не прогнала его, а позволила быть рядом, невероятно воодушевляло и даже пьянило. Его рука сейчас лежала на плече Бихтер, и с каждой секундой, словно по волшебству, Бехлюль чувствовал, как внутри него разгорается огонь, делая его сильнее и увереннее. Это было знакомое чувство. Так было всегда, даже когда они жили в особняке — если они были не в ссоре, если Бихтер была рядом, он чувствовал себя крепче, выносливее, неуязвимее. Бехлюль хорошо понимал свою вину перед дядей, и так же полностью отдавал себе отчёт, что неважно, что он скажет, насколько искренне он покается перед ним, прошлое не изменится. Дядя никогда не простит. Он наблюдал, как Аднан, наконец, поднял на него глаза и как они немедленно зажглись мстительным, беспощадным огнем. " Как же интересно, я всю жизнь боялся вот такого взгляда, и сейчас я сижу под ним, прожигающим от ненависти, и… ничего не происходит! Мир не рухнул, Вселенная не разверзнулась, земля не налетела на небесную ось, все живы,» — думал Бехлюль с удивлением. Вот Аднан перевёл свой взгляд на Бихтер. Злость, негодование и… вожделение прочитал Бехлюль в его глазах. Сколько раз он видел этот взгляд дяди, доводивший его до бешенства! Сколько раз он сходил с ума в глухой ярости и мучался от непроходимой безнадежности и боли, потому что понимал, что любимая женщина принадлежит другому, и он, этот другой, имеет законное право вот так смотреть на нее! ехлюлю захотелось окрикнуть дядю, запретить ему так смотреть на нее, отгородить Бихтер от его взгляда, бросить в него что-нибудь. Он ближе привлёк ее к себе. Бихтер сразу почувствовала, как напряглась его рука на её плече, и, догадавшись, о чем он думает, она дотянулась своей рукой и на секунду накрыла его пальцы своими, успокаивая. Аднан взглянул на руку Бехлюля на плече Бихтер, и его глаза еще более ожесточенно засверкали. Он довольно долго молчал, глядя на Бихтер пристально, словно на безмолвной дуэли, решая, продолжать ли разговор при Бехлюле или нет, потом заговорил холодно и сухо. — Я не буду лицемерить и говорить, что события потоуторогодичной давности меня не коснулись и оставили равнодушным. Я не легко перенес наш с тобой развод и новость о том, что меня предали двое близких людей и так же предали мою дочь, — он говорил с Бихтер, скользнув небрежно взглядом по Бехлюлю только на последних словах. — Когда ты сбежала без объяснений и исчезла, вынудив меня общаться с твоим адвокатом, я молча согласился с этим, хотя чувствовал себя оскорбленным, обманутым и униженным. Я подумал, что может быть, это и к лучшему — я избавился от плющей, которые обвивали меня все это время и отнимали жизненную энергию. Я… — Аднан, — Бихтер остановила бывшего мужа, — Вынуждена поправить тебя. Я понимаю, что в твоих речах я — тот самый плющ, а ты — дерево, но предположение, что плющ — паразитирующее растение и приносит вред дереву, не вполне верно. Плющ может убить только заведомо слабое дерево. А так, они оба оказывают друг другу взаимные услуги — дерево служит опорой для плюща, которому нужен свет для роста, — указательным пальцем Бихтер нарисовала в воздухе спираль, демонстрируя ползущий по дереву плющ. — А плющ защищает дерево от мороза или жары, благодаря своим свойствам теплоизоляции. Ты почитай об этом, довольно занимательно. Я понимаю твоё желание унизить меня в ответ на оскорбление, но ты для примера выбрал не самое корректное сравнение, почти клише. Это если ты желаешь продолжить говорить о нас с тобой иносказательно. Ну или если согласен считать себя заведомо слабым деревом. Бихтер открыто насмехалась. Аднан прищурился в раздражении, а Бехлюль потер подбородок, пряча улыбку. Он хорошо помнил свои перепалки с Бихтер — выйти из них победителем, ровно как и укрыться от ее острого язычка обычно было невозможно. Его жест не прошёл незаметно от Аднана, который вновь бросил на Бехлюля быстрый, полный презрения, взгляд. — И в жизни, и в бизнесе я всегда придерживался одного правила- каждый, кто осмелится нанести мне удар, пожалеет об этом и получит удар в ответ, — игнорируя насмешку, продолжал говорить господин Зиягиль. — Я никому не прощаю оскорблений и не позволяю смеяться над собой! Бехлюль быстро посмотрел на любимую — Бихтер пытливо и даже с долей сочувствия смотрела на него, догадываясь, в какую сторону клонит бывший муж. — Есть ребенок, которым ты забеременела, находясь в браке со мной.Ты обманом получила развод, используя фальшивый документ об отсутствии беременности. Я найду врача, который помог тебе получить подложный документ, и того, кто помог тебе найти этого врача, и отдам его под суд. А также, я думаю над тем, чтобы установить отцовство над ребенком. Уверен, закон встанет на моей стороне, и ребенок будет жить со мной, в Стамбуле. Ты вольна определить себе место проживания самостоятельно, я не буду против, если ты захочешь видиться с девочкой. Если пожелаешь, я помогу найти жилье в Стамбуле и для тебя. C тобой свяжется мой адвокат в ближайшее время. — Аднан, опомнись! Хотя она и понимала, какую карту может выбросить бывший муж, Бихтер была поражена, что Аднан все же решился это сделать. — Элла — моя дочь. Зачем же использовать совсем маленького невинного ребёнка ради удовлетворения своей ненависти? — заговорил Бехлюль, свободной рукой найдя руку Бихтер. — Ненависть убьет тебя самого, господин Аднан, но если ты хочешь кого-то наказать, — мсти мне! Это будет честнее. Я влюбился в твою жену. Я предал тебя. Бехлюль смотрел прямо в лицо дяде, который прожигал его взглядом. — Я сожалею, что не признался во всем тебе с самого начала. Мне нужно было поговорить с тобой, сразу, как только понял, что люблю ее. Я не решился ничего сказать тебе, даже когда Бихтер попала в аварию. Ты говорил, что очень любишь ее, что не переживешь потери Бихтер. Я тогда чувствовал то же самое, и поэтому боялся сделать тебе еще больее. Я испугался. Ну же! Мсти мне, но не в втягивай сюда маленькую девочку! — Я также намерен изменить условия развода и потребовать выплаты мне компенсации за моральный ущерб, — продолжил говорить Аднан. Он ничего не ответил племяннику, только пренебрежительно раздул ноздри на его слова и опять перевел взгляд на Бихтер. — Зачем тебе это? Ты понимаешь, что моя дочь не имеет к тебе отношения, Аднан? — спросила она. Сейчас Бихтер было даже не страшно говорить об этом. Посмотрим, — Аднан упрямо опустил голову и смотрел на неё из-под мохнатых бровей. — Ты — хищница! Я должен был понять это сразу. Ты не любила меня, тебе нужны были только деньги! Хильми Онал был прав. Ты такая же, как и твоя мать. Бехлюль чувствовал, что раздражение очень быстро собиралось в нем во внутренний кулак, сжимаясь теснее, и с каждым словом дяди уничтожая остатки уважения к нему. Удерживать этот кулак ему становилось все труднее, и самый незначительный жест или взгляд мог стать искрой, вызывающей взрыв долгоиграющего конфликта. Бехлюль уже начал вставать, чтобы прервать этот поток нападок, как Бихтер, быстро бросив на него предупреждающий взгляд, мягко пожала его руку, останавливая и прося дать ей возможность справиться самой. — Ты несешь ерунду, и знаешь об этом, — отмахнулась Бихтер от слов Аднана. Пожив без него, сейчас она видела его свежим взглядом и явственно понимала, что бывший муж нарочно пытается ввести ее в состояние паники, нагромождая нелепые угрозы, чтобы потом манипулировать ею. И так случалось не впервые. — В тебе говорят обида и злость, Аднан. Ты прекрасно знаешь, что если бы я, в самом деле, была хищницей, я бы с лёгкостью получила власть над тобой и твоими деньгами. Я же дочь госпожи Фирдевс, не забывай! — она усмехнулась и пожала плечами. — Мне не было бы нужды сбегать от тебя с одной сумкой вещей. Я оставила в твоём доме все, ничего не взяла, кроме того, что было моим ещё до нашей свадьбы. А если бы я была хищницей, — подняв брови, Бихтер широко заулыбалась, — Я или выторговала бы у тебя отличную сумму денег взамен на обещание хранить молчание о моих отношениях с Бехлюлем, чтобы Нихаль могла осуществить свою мечту детства и женить его на себе, или же осталась бы в особняке и заставила тебя отказаться от развода одной только фразой:"Я беременна». Это было бы в моих силах, Аднан, — убедить тебя. И ты забыл бы обо всем. Как в прошлый раз. Но я не хотела навязывать тебе не твоего ребёнка. И я тебе Эллу не отдам. На мгновение тяжелый взгляд Аднана потеплел и в нем появилось почти любование ею, но тут же тучи опять сомкнулись в его глазах. — Я все сказал. Позвони мне вечером, — он встал и потянулся во внутренний карман пиджака. — Мне нужно все обдумать, и вероятно тебе придётся встретиться со мной ещё раз, завтра, перед моим отъездом. Вдвоем. Без… — Аднан небрежно бросил взгляд куда-то на ноги Бехлюля. Его щека нервно дернулась. Он достал из бумажника визитную карточку и аккуратно положил на столик рядом со стаканом воды. — На случай, если ты забыла мой номер телефона. Бехлюль прислушивался к себе. Слова дяди, его взгляд, его поведение… Они опять должны были заставить его почувствовать себя ненужным мальчиком-сиротой, потерявшим семью. Но в этот раз ни паники, ни страха не было. Рядом сидела женщина, которая была его настоящей семьей, и она была только его. Она и их дочь — это было то, что Всевышний дал именно ему, и это больше никто не сможет у него отнять. Как никогда ранее он чувствовал в себе готовность и силы защищать свою семью, во чтобы то ни стало! Между тем, Бихтер продолжала сидеть и смотрела на бывшего мужа снизу вверх, слегка склонив голову набок. Ей только что пришла в голову мысль, и она сейчас примеряла её к реальности. -А ты знал о нас, Аднан, ведь так? — медленно заговорила она. На её губах блуждала дерзкая улыбка. Бехлюль прищурился — она догадалась? Знаменитая интуиция женщин команды господина Мелиха? Аднан застыл, удивлённый её словами и одновременно завороженный этой улыбкой. — Узнал или догадался, но давно и планировал свою месть, — продолжала Бихтер вкрадчиво. — Именно поэтому ты так живо ухватился за мамин сумасшедсший проект — выдать Нихаль замуж за Бехлюля. Ты все видел, но играл в свою игру. После того случая с запиской, подброшенной Джемиле, ты решил быть осторожнее, чтобы опять не оказаться в глупом положении. Наказать нас, наказать племянника за посягательство на твою жену — вот основной мотив всех твоих поступков. Ты, может быть, и выгнал бы Бехлюля, но Нихаль выбрала его себе в возлюбленные, и у тебя не хватило духу возражать ей. Очень грамотно манипулируя его детской травмой — страхом потерять семью, ты хорошо вел свою партию, желая сохранить лицо перед всеми, но и наказать нас. Бехлюль бы женился на Нихаль и окончательно убил остатки себя, как человека, превратившись в марионетку для тебя и акссесуар для нее. Разводиться со мной, я думаю, ты надумал позже, после того, как я сказала, что сделала аборт. Тогда ты увидел, что у нас с тобой вместе уже точно ничего не получится, зацепок не оставалось, поэтому ты и решил избавиться от меня. К тому же, от отчаяния и безысходности я и в самом деле теряла рассудок, контроль надо мной от тебя ускользал… Ты потому и сказал мне о разводе перед самой свадьбой Бехлюля и Нихаль. Уже зная, что ты со мной разводишься, я должна была присутствовать на свадьбе и лицезреть публично, как любимый человек окончательно уходит от меня. И это было бы моим наказанием — потеряв его, осознавать, что мне больше негде укрыться и искать утешения. Это должно было окончательно растоптать меня. Но твой план в последний день сорвался. В тот день все пошло не так. Ты поговорил с Беширом, который поклялся Бехлюлю никогда не открывать тебе правду, но, разумеется, не сдержал клятвы, и понял, что, если знает он, то и прислуга в курсе, а значит, лица тебе не сохранить. Ты же не знал, что я уже на все решилась и готовилась рассказать все сама и так остановить эту лицемерную свадьбу! А тут ещё мама запаниковала из-за моего состояния и своего бессилия и отправила сообщение Бехлюлю, позвав его уговорить меня молчать. Он сорвался и приехал в особняк, я сбежала… Уфф! Тебе не удалось даже сорвать зло на нас в тот день. Бихтер поднялась из кресла и, шагнув, встала совсем близко перед Аднаном и заглянула ему в глаза. — Ты поэтому решил мстить именно сейчас? — Позвони мне сегодня вечером, и мы все обсудим, — тихо и хрипловато повторил Аднан, с трудом отрывая взгляд от Бихтер, стоящей почти вплотную к нему, и переводя его на визитку, которую он положил на стол минутой раньше. Он не возражал в ответ на предположения бывшей жены, Казалось, он даже не услышал ее слов. Сейчас он почти умолял ее ещё об одной встрече. — Нет! — решительно возразил Бехлюль, поднимаясь со своего места. Слишком близко к Аднану стояла Бихтер, слишком жарким взглядом смотрел на нее дядя, чересчур волнительно срывался его голос, когда он говорил с ней, чтобы Бехлюль сейчас оставался в стороне! — Все, довольно! Звонить никто тебе не будет, — его голос прозвучал неожиданно резко и отрывисто, — И встречаться с Бихтер ты больше не станешь. Я не позволю. Мы передадим твоим адвокатам результаты теста ДНК в следующие несколько дней. Аудиенция окончена! — он непроизвольно нервно дёрнул головой в сторону двери. Аднан медленно, словно не мог поверить в то, что он сейчас услышал, уставился на на Бехлюля так, если бы увидел его впервые. — Мерзавец, — медленно процедил он. — Очень вдохновился твоим примером! — не задумываясь, отпарировал Бехлюль, вводя и Бихтер, и дядю в одинаковое состояние, близкое к шоку. Неизвестно, чем бы это закончилось, но их прервал спасительный стук в дверь. Бихтер тронула Бехлюля за плечо, умоляя не натворить ничего, и побежала открывать, а дядя и племянник остались стоять друг напротив друга, казалось, готовые сцепиться в любую секунду. — Что это за безобразие? Мы давно закончили, вы не приехали, даже ребёнка не забрали, на телефонные звонки ни ты, ни он не отвечаете! Я вынуждена просить помощи у секретарши администратора подвезти меня, потому что такси со злосчастным креслом ждать долго, а у неё одной есть оно! Хороши родители! Госпожа Фирдевс влетела в гостиную, словно ураган, неся Эллу на груди, как знамя, и не сразу увидела Аднана. — Сейчас, моя прелесть, — мырлыкая с внучкой, которая начала хныкать, женщина пронеслась мимо него. Она бросила сумочку на диван и, плюхнувшись туда же вместе с девочкой, принялась расстегивать на ней куртку. Через несколько секунд полного молчания, она увидела чьи-то ноги перед собой, и, проскользив взглядом с начищенных ботинок вверх, остановилась глазами на лице Аднана. Он, опешив от неожиданного и громкого вторжения бывшей тещи, потерял свою мрачную грозность и теперь во все глаза рассматривал малышку, к которой торопливо бросилась Бихтер. Фирдевс быстро переводила глаза с одного присутсвующего в гостиной на другого, сканируя обстановку и живо пытаясь сориентироваться. Она отметила горячую заинтересованность в взгляде Аднана на Эллу, Бехлюля с покрасневшими от гнева скулами и саму Бихтер, которая выглядела подозрительно спокойно. — А я явно опоздала, — проговорила госпожа Фирдевс, насмешливо растягивая слова. — Что я пропустила? — игнорируя присутствие Аднана, обратилась она к дочери, которая в эту минуту раздевала Эллу, — Не так много, — коротко бросила та. Бихтер пыталась переключить все внимание на дочку, но чувствовала неотрывный, жгущий взгляд бывшего мужа, который зорко следил за всеми её движениями. Госпожа Фирдевс повернула лицо в сторону Бехлюля, с недоверчивым любопытством считывая эмоции с его лица. Яростная ревность бушевала в душе парня, но это ее не удивило, она это видела очень часто ещё во времена их проживания в особняке. Ей интересно было увидеть решительность, твёрдость и даже дерзость во всем его облике. Бехлюль казалось, был за пол-шага от того, чтобы взроваться. " Ух ты-ы-ы! А львенок-то наш подрос! Ну надо же какие метаморфозы могут произойти, стоит парню оказаться без опеки любящих родственников!» — с удовольствием подумала госпожа Фирдевс, усмехнувшись, и искренне пожалела, что пришла слишком поздно. Вот ведь как иногда судьба играет с людьми- если бы у Бехлюля была хоть половина нынешней смелости там, в Стамбуле, может быть все сложилось по-другому. — Господин Аднан уже уходит, — не сводя глаз с дяди и чётко выговаривая слова, произнес Бехлюль тоном, не терпящим возражений. Бихтер на этот раз даже не двинула бровью, в то время, как госпожа Фирдевс, явно забавляясь увиденным и услышанным, качнув головой, села удобнее и откровенно изучала отца своей внучки, словно лабораторный экспонат, подперев голову рукой. Ничего не ответив на слова племянника, но понимая, что ему в самом деле, здесь уже делать нечего, Аднан нарочито медленно взял свое пальто, прошёл к дверям, обернувшись, поймал взглядом глаза Бихтер и молча указал на стол, где все ещё лежала его визитка. — Что это было? — наконец спросила госпожа Фирдевс, когда дверь за Аднаном закрылась. Умыв Эллу прямо тут же, на кухне, Бихтер усадила дочку в высокий стульчик, разогрела детское пюре и начала сосредоточенно кормить ее, игнорируя вопрос матери. Бехлюль тяжело дыша, как после боксерского раунда, опустился в кресло. Его лицо озаряла лёгкая полуулыбка. Ему нравилось то, как он сейчас себя чувствовал, нравилось защищать Бихтер и ощущать себя сильным рядом с ней, чувствовать, что он нужен ей. — Чего хотел господин Аднан? — ещё раз нетерпеливо спросила Фирдевс, переводя взгляд с дочери на Бехлюля и обратно, ожидая хоть от одного из них услышать что-то внятное. — Я пришёл к концу разговора, — ответил Бехлюль. — Аднан хотел от меня объяснений, — холодно чеканя слова, ответила Бихтер. — Ещё, он поделился своими планами на ближайшее будущее — попытаться отобрать у меня дочь, устроить неприятности врачу, который помог мне со справкой о небеременности, а также подать на меня в суд об уплате какой-то компенсации из-за супружеской неверности. Это если кратко. Бихтер по-прежнему была невозмутима, сдержанна, почти равнодушна по отношению ко всему, сконцентрировав все свое внимание на Элле. Эта бесстрастность не нравилась госпоже Фирдевс, которая понимала, что на самом деле скрывалось под ней. Женщина коротко рассмеялась и покачала головой. — Компенсация из-за супружеской неверности? Чушь! При его-то страхе огласки? Смешно и неоригинально. Бихтер все также невозмутимо закончила кормить дочку и умыла её личико, напевая ей какую-то песенку в полголоса. Это ее спокойствие беспокоило сейчас и Бехлюля. Уж лучше бы она закатила скандал! — Мы идём наверх — переодеваться и ложиться спать, — сообщила Бихтер, глядя на дочь. Она что-то шепнула девочке на ушко, и Элла помахала Бехлюлю и госпоже Фирдевс ручкой. Оставшись с дочерью один на один, Бихтер наконец перевела дыхание. Вчера — Бехлюль, сегодня — Аднан. Прямо —таки своеобразное подведение итогов перед Новым Годом. Пока Аднан был в доме, она бросила все силы на то, чтобы сохранять внешнюю уверенность и спокойствие. Бихтер ходила по спальне с Эллой на руках. Она поглаживала спинку и голову дочки, успокаивая её перед сном, и, заодно, себя. Однако, необходимо было признать, что её попытка скрыться от всех и начать новую главу своей жизни вдалеке не удалась. Все-таки, прошлое имеет свойство настигать вне зависимости от того, в каком уголке мира ты от него прячешься! Оно настрйчиво просачивается сквозь зазор незакрытого гештальта отношений и предъявляет тебе счет. Аднан откровенно пугал ее. Ещё живя с ним, она имела возможность видеть, что за его спокойствием может прятаться жестокость, а за медлительностью — расчетливость. Мысль о том, что муж знал о её отношениях с Бехлюлем задолго до того, как Бешир рассказал ему об этом, пришедшая так внезапно в пылу разговора, не отступала и пугала ее ещё сильнее. Он ничего не сказал, но если это так, то Аднан — еще более хладнокровный и расчетливый, а следовательно, опасный противник. Она была неправа, когда считала, что оскорбленный изменой Аднан просто отпустит её, не попытаясь наказать за унижение. Думать об этом было невыносимо. Да, Элла не была его дочерью, и отнять её для него будет проблематично, но Аднан в состоянии устроить ей большие и маленькие неприятности, отравляющие ей жизнь, у него достаточно связей для этого. Отчетливое понимание собственной беспомощности угнетало ее. Бихтер прислушалась- внизу мама и Бехлюль говорили в полголоса, он пытался передать госпоже Фирдевс смысл разговора с Аднаном. Бихтер аккуратно положила полусонную дочь в кровать, на цыпочках вышла из спальни и спустилась в гостиную. — О чем вы говорили с Аднаном, пока не было Бехлюля? — повернувшись к ней, немедленно спросила госпожа Фирдевс. — Он хотел объяснений, почему у нас с ним ничего не получилось, а также он хотел знать, почему я ему изменила, — вздернув подбородок и открыто глядя в глаза матери, ответила Бихтер. — Что-то долго он собирался, — пробормотала себе под нос госпожа Фирдевс. — Что? — не поняла Бихтер. — Полтора года жил себе без объяснений, а сейчас вдруг…- госпожа Фирдевс взмахнула руками и округлила глаза. Поглаживая отманикюренным пальчиком бровь, она устремила взгляд на свои элегантные туфельки. Постукивая каблучком по полу, она о чем-то сосредоточенно думала. Фирдевс покрутила визитку Аднана в руках, сунула её в сумочку и, шумно вздохнув, поднялась с дивана. — Я поправлю макияж, — объявила она, направляясь в ванную. Бихтер посмотрела вокруг себя и увидела, что она продолжает стоять посреди комнаты. Бехлюль, до сих пор молча сидевший в кресле, медленно встал и порывался что-то сказать. Внезапно она почувствовала невероятную усталость, навалившуюся на неё тяжёлым грузом. Казалось, силы, которые помогли ей стойко держаться перед бывшим мужем, в один момент покинули её. Бихтер ощутила подкативший комок, царапающий и сдавливающий горло, и быстро задышала. Из последних сил пытаясь сдержаться, она медленно прошла на кухню, чтобы приготовить, наконец, что-нибудь на обед. — Я не показал тебе сразу, потому что… было не до этого, — услышала она голос Бехлюля совсем рядом, затем послышалось шуршание пакета. — Посмотри, — его голос звучал несмело, но по-детски восторженно. Она повернулась и увидела у него на руках сидящего в корзинке, полной цветов, большого щенка из миниатюрных бутонов белых роз, с полу-прозрачными сиреневыми крыльями за спиной и украшением на голове. Вот куда он так спешно убежал, как только они вернулись из супермаркета! Растроганная таким нежным подарком, она не знала, что сказать, только осторожно провела пальчиком по цветам. Этот цветочный щенок, подаренный сейчас Бехлюлем, стал последней каплей. Слезы душили, перехватывая дыхание. — Спасибо большое, он такой… — она пыталась улыбнуться, но у нее предательски дрожал подбородок, поэтому улыбка получилась плохо. — Он такой милый. Бехлюль дернул бровями, растерявшись. Видя, как уверенно и твердо Бихтер вела себя в присутствии Аднана, он восхищался её выдержкой и не задумывался, чего стоит ей это иллюзорное спокойствие. А сейчас он вдруг увидел, как она борется с собой, как пытается прогнать слезы и удержать лицо, и как подрагивает при этом её нижняя губа, и понял, что хладнокровие Бихтер — это защитная маска. Его рука непроизвольно потянулась к её волосам, ему хотелось погладить её по голове и хоть немного успокоить. Громко всхлипнув и не в состоянии больше сдерживаться, Бихтер расплакалась. Обычно она могла кричать, нападать, колоть обидными словами или насмехаться, и оппонент даже не подозревал о существовании совсем другой стороны этой стойкой женщины. Ловко отбивая все нападки, она укладывала своего визави на лопатки, и уязвить её, казалось, было невозможно. Но никто не знал, чего стоило Бихтер ее мужество! В свое время это послужило одной из причин, по которым Бехлюль совершил так много ошибок. Сейчас он видел ее хрупкой, ранимой девочкой, которая защищалась, притворяясь сильной. У него защемило сердце от нежности и жалости. Обняв Бихтер одной рукой, другой он гладил ее шелковистые волосы. — Все будет хорошо, ничего не бойся, я не дам тебя и Эллу в обиду, — тихо приговаривал Бехлюль. Он чувствовал, как Бихтер доверчиво уткнулась носом ему в грудь, самозабвенно проливая слезы, и волна нежности к ней затопила его. Вдыхая аромат от её волос, Бехлюль думал, что с удовольствием стоял бы так всю жизнь. Между тем, в дверях ванной появилась госпожа Фирдевс. Она уже поправила свой макияж и убрала все волосы в высокую прическу. Увидев плачущую дочь, Госпожа Фирдевс поймала взгляд Бехлюля и ткнула в его сторону указательным пальцем, вопрошая не он ли заставил плакать её дочь, грозно нахмурив одну бровь и взметнув вторую. Парень поспешно мотнул головой и, вращая глазами и дергая подбородком, попытался объяснить, что он здесь не причём, но Бихтер уже живо выбиралась из объятий Бехлюля, почувствов присутствие матери. — Слишком много волнений за одни сутки, — виновато улыбалась Бихтер, вытирая лицо руками. — Мама, посмотри, что мне подарил Бехлюль. Она быстро повернулась и показала на стоящего перед ней цветочную композицию. — Очаровательно! — Госпожа Фирдевс улыбнулась в ответ, а Бехлюль с облегчением выдохнул, понимая, что он вне подозрений. Фирдевс подошла к дочери, приподняла её лицо за подбородок и внимательно посмотрела на неё. — Не вздумай переживать из-за Аднана, у него ничего не получится. Он просто все ещё зол и ревнует, как собственник. Отпускать тебя он намерен только на своих условиях, но у него не получится испортить тебе жизнь. Это я тебе обещаю твердо, — сказала она абсолютно серьёзно. Бехлюль в очередной раз поразился нехарактерным ноткам в голосе этой женщины. Он помнил сложные отношения между ними, которым было трудно дать определение. А сейчас он наблюдал изменения в поведении холодной госпожи Фирдевс и даже немного завидовал Бихтер. По яркому блеску в глазах Фирдевс, он понял, что у нее появился какой-то план, который ей не терпится воплотить в жизнь, как можно скорее. — Мама, что ты задумала? — обеспокоенно спросила Бихтер, тоже почувствовав боевую готовность матери. — Я тебя прошу… — Тебе абсолютно не о чем беспокоиться, дорогая, — отмахнулась женщина, активно роясь в сумочке. — Мама, пообещай мне, что ты ничего не станешь предпринимать, не посоветовавшись! — не унималась Бихтер. Она понимала, что мысли матери направлены в сторону Аднана Зиягиля, хорошо знала её деятельную натуру и боялась, как бы в попытках помочь, госпожа Фирдевс не усложнила бы и так нелегкую ситуацию. — Я и так почти ничего не предпринимаю уже долгое время. Мне не о чем с тобой советоваться, дорогая! — её мать безмятежно распахнула глаза. — Всё хорошо. Ни о чем не волнуйся. Застегивая пальто, она направилась к выходу. — Ты сегодня едешь домой или вернёшься сюда? — спросила Бихтер. — У меня сегодня еще дела, встречусь с друзьями, поеду домой завтра, — ответила Фирдевс, которая мысленно уже была где-то далеко. — Я могу вас отвезти сейчас, куда вам нужно, а вечером мы могли бы поужинать вместе, — предложил Бехлюль и сам удивился своим словам. — Не нужно, — госпожа Фирдевс одарила его одной из своих очаровательных улыбок, выходя из дома. — Я позвоню вечером. — Мама что-то задумала. Я боюсь, как бы она не натворила чего-то. В её жизни слишком долго тянется спокойная полоса, — задумчиво проговорила Бихтер. Потом она подняла глаза на Бехлюля. — А ты удивил меня. Ты держался очень… достойно перед Аднаном. Даже дерзко. Я никогда таким тебя не видела. Ты всегда его боялся. — За прошедшие полтора года мне дважды сказали одну и ту же фразу, что страх — это чудовище, которое живёт внутри тебя, и поддаваясь ему, ты кормишь его, и оно растёт до тех пор, пока не поглотит тебя самого целиком. Со мной это уже было, поэтому больше я не кормлю монстров, — ответил ей Бехлюль с нескрываемой нежностью. — Первый раз это был врач в больнице, второй — очень красивая девушка- психолог, по имени Бекки, с которой мы общались в чате, — Бехлюль заговорчески подмигнул ей, и Бихтер смутилась. — Ты был в больнице.Уже после…всего? — Да. — Почему? Что случилось? — Это не так важно сейчас, — отмахнулся он. Может быть, позже он ей расскажет, но не сейчас. В эту минуту это не имело значения. — А ты, оказывается, плакса! Он все с той же ласковой улыбкой, не отрываясь, смотрел на Бихтер. Ранимая, чувствительная, прикрывающая свои страхи маской холодности, равнодушия и стойкости, она вызывала у него обажание. Заметив, как глаза Бехлюля наполнились умилением, и не найдя, что ответить, Бихтер занервничала, подошла к лестнице и прислушалась, почти надеясь, что она услышит голос проснувшейся дочки и сможет сбежать из гостиной, хоть не надолго. Новый Бехлюль, только что выставивший из дома своего дядю, перед которым всегда трепетал от страха, а теперь смотревший на неё вот таким хорошо ей знакомым мягким, тёплым взглядом, вводил её в неимоверное смятение. Она настороженно прислушивалась к себе и понимала, что, ещё полностью не согласившись с намерениями Бехлюля, не узнав его обновлённого обличия, она уже начала подчиняться ему, принимая его правила игры. Ещё немножко и… А ей хотелось подольше сохранить незатуманеный чувствами разум, чтобы понять Бехлюля. Не дождавшись звуков из спальни, Бихтер вернулась на кухню и принялась готовить обед, нарочно разводя бурную деятельность и стараясь не сталкиваться с Бехлюлем глазами. А он, видя шторм чувств на любимом лице, старался не переусердствовать и дать Бихтер возможность спокойно осознать, что он нашел её, чтобы остаться, что никуда больше не денется, что готов нести ответственность за её и дочкино благополучие. Он ощутил, что нить, связывающая их, не пропала, а наоборот, даже окрепла за это время, и осознания этого сейчас ему было достаточно.