Методология конспирологии

Мико не находила себе покоя. Поход в Рейксмузеум накрылся — Родригез к ней приклеилась намертво и любое отклонение от обычного маршрута согласовывала с Яном. Столько лет она верила, что её старший брат жив, и он придёт и заберёт её, и будет ей разрешать всё, что она захочет делать, и никогда не будет на неё кричать, не будет занудствовать «какая из тебя нахрен охотница за головами, ты стометровку пробегаешь за полчаса», не станет запирать её дома перед экзаменами, отнимая все телефоны и отрубая интернет, чтобы ничего не отвлекало… И ей сказали, что правильно верила, что пора им встретиться, а она не смогла это сделать, потому что нанятая Яном стерва, видите ли, посчитала внезапный интерес Мико к искусству подозрительным, и Ян с ней согласился. Второй день её жгла обида, которую она вымещала, лёжа в кровати и с джойстика раздавая люлей демонам в видеоигре. Руз постучалась в дверь её комнаты и сказала, что ужин готов, и Ян уже её ждал. Это означало, что если не спустится через пять минут, получит очередное замечание. Господи, да Ян жил ради двух вещей — своих ненаглядных гаджетов и отчитывания Мико. Сообщение с незнакомого номера — тебе чего надо, спамер? «Ты не пришла в музей. Передумала?» Мико чуть с кровати не грохнулась. Вцепившись в телефон, она спешно набрала ответ: «Нет меня не пустили». «Ожидаемо. Езжай в Америку. Подробности расскажу потом». Скинув «ок», Мико спохватилась: а как она узнает при встрече, что это реально её брат? Она ничегошеньки, кроме имени и смерти, об Августе не знала. Единственный способ узнать — развести Яна на разговор. Никогда Мико так стремительно не сбегала по лестнице к столовой. Ян, уже подтянувший к себе стейк, приподнял брови и вернулся к созерцанию смартфона. Терпения у севшей за стол Мико хватило помедлить всего несколько секунд: — А какой вообще Август был? — Ты знаешь правило, — ответил Ян экрану смартфона. — Да тупое это правило! Вот исполнится мне восемнадцать, придёт какой-то хрен, и скажет, типа, я Август, отдавай деньги. А я откуда знаю, он это или не он! — Не он, твой брат умер. — Вдруг выжил, тело-то с трудом опознали. Ян глянул на неё исподлобья. Чуял подвох, гад. — Ты так хочешь верить, что он жив, что самозванец в любом случае тебя обманет. — Да скажи нормально хотя бы, какие особые приметы у него. Что может знать только он. — Кто тебя на это накрутил? — Почему обязательно должен кто-то накрутить! — Не повёлся, план Б. — Да читала книжку. Там одна унаследовала состояние, нарисовался хрен, типа потерянный её брат, она и поверила. Он подождал, пока она всем подтвердит, что он брат, а потом её грохнул. Я так не хочу. — Тогда не верь никому. — Но вдруг это правда он? Это моя семья, а не твоя, придурок! Я имею право знать! У Яна уголок губы дёрнулся вниз. С недовольной миной он поднял взгляд к лицу Мико. — Внешность обычная, на отца был очень похож, а ты в его возрасте — на дедушку. Бородавка у него была вот здесь, у локтя, — показал он на правый рукав своей рубашки, под которым у него растянулся уродский ожог. — Очень стыдился её. И его любимой игрушкой была балерина. — Чего? — Не такой крутой, каким ты его себе рисовала, да? У мамы… его мамы была коробка. Раскрываешь её — а там сцена, и на ней крутится балерина. Её можно было на стол переставить, завести — и она будет танцевать. Падала постоянно, но ему всё равно нравилось. Он её с собой в тот день взял. — Ты откуда знаешь? — Отец говорил, по ней в том числе и опознали, нашли её обломки. — А как ещё опознали? — Не за едой, — поморщился Ян. Больше его разговорить не удалось. Мико это всегда удивляло: вроде друзья детства с Августом, а слова о нём приходилось клешнями вытаскивать. Ну да ничего, прогресс огромный. Похож на отца (хотя на его сохранившуюся фотку много кто был похож, сам Ян в том числе), есть бородавка и опознавательная история из детства. Уже что-то.

* * *

Один за другим они спрыгнули на другую лодку, а с неё — в воду в которой толпились круглые листки. У носа лодки из зарослей сверкнули жёлтые глазёнки. Ника с Андреем (которому выдали запасной прибор ночного видения) вылили жижу из кроссовок, и пираты повели их за собой. — Под ноги смотрим, никого не трогаем, особенно лягушек и паучков, — вполголоса велел главный пират-чекист. — И молчим. Да кто их услышит в хоровой трескотне насекомых и посвистывании ночных птиц, шорох шагов по опавшей листве тонул в ночной какофонии, здесь всюду шумела жизнь. От одной такой жизни Ника отдёрнула запаздывавшего Андрея за руку: он чуть не наступил на змею. — Не отрывайся от коллектива, — шёпотом сказала Ника. — Я им не доверяю, — так же шёпотом ответил Андрей. — Ведут хрен пойми куда. Игорь ничего не говорил о бразильских знакомых. — Давай спросим. И они нагнали капитана их пешего отряда. — Откуда вы знали, что мы здесь будем? — Тссс. — Нет, объясните, если не хотите драться. Пираты остановились, один стоял прямо под опухолью на стволе дерева — термитником. На всякий случай Ника прикинула траекторию удара. — Драться мы не хотим. Игорь на совещании попросил о содействии. Мы как увидели координаты, сразу вызвались. Еле успели вас встретить. — А почему, что такого? — И какое совещание? — присоединился к недоумению Андрей. — В логове расскажу. Полчаса идти, потерпите. Андрей и Ника переглянулись, вернее, повернули друг к другу приборы, закрывавшие их глаза. Деталей мало, но ничему не противоречат. Продолжат двигаться во тьме, буквально. — Я в детстве читал, — прошептал Андрей, — что в бассейне Амазонки живёт половина всей фауны Земли. Не хотелось бы её всю здесь встретить. — Не волнуйся, динозавры живут в Антарктиде. — Там тоже? — обернулся один из пиратов. Капитан шикнул на него, и разговор затих. Нике передалось опасение Андрея. Посреди Бразилии динозавра сбросить некуда. Словно для нагнетания тревоги зашатались кроны деревьев. — Обезьянки, — успокоил их знаток динозавров. По пути они успели уступить дорогу крохотной лягушке, осторожно обойти спрятанные под листвой капканы («Это местного племени, не трогаем, а то они нам потом мясо не продадут»), спугнуть стаю летучих мышей, шаркнувших при пролёте крыльями по волосам и плечам, и простоять статуями, пока мимо плёлся ленивый ягуар, сначала не посмотревший в их сторону, но потом упорно кравшийся за ними. Когда они останавливались обернуться, он то умывался, то высокомерно отворачивался, а стоило им продолжить идти, и он шёл следом. Типичный кот, успокаивала себя Ника, думай о нём как об очень большом котике. Который может одним прыжком тебя свалить. — Не нападёт, — уверенно сказал капитан. — Это ж горбатый. — Горба не вижу. — Его и нет. Один из наших смеха ради процитировал «Горбатый! Я сказал, Горбатый», — и он нарисовался. Поглазел на наших и ушёл. Мы его и прозвали Горбатым. Сейчас ему надоест, уйдёт. Предсказание сбылось через пару минут: серебряный хищник, мягко ступая, удалился в темноту. Ника с облегчением взъерошила волосы, стряхнув нападавшие туда листья и насекомых. Больше она без бейсболки никуда. Место их остановки ничем не было примечательно. Очередные густые поросли, которые они до этого оставляли без внимания. — Сохраняйте спокойствие, — поднял указательный палец капитан. — У вас вода начнёт подниматься к груди, наберите воздуха и падайте смело. Вас на той стороне поймают. — Подождите, а… — растерянно сказал Андрей в спины, за которыми сомкнулись заросли. Впереди слышались чавкающие шаги и слабые плески. — Надеюсь, они не врут, — сказала себе под нос Ника. Уж лучше пасть в битве с ягуаром, чем утонуть в болоте или быть растерзанной притаившимся крокодилом. Она схватила за шею змею, разлёгшуюся на сумке Андрея, и отшвырнула её подальше. Вот и мотивация нарастить расстояние между собой и сердитым шипением, а также тварью, которую Андрей стряхнул ладонью с её спины — она не собиралась спрашивать, какую именно. Заросли плотно обступали со всех сторон, врезаясь в лицо, в шею, в ладони, и чем выше поднималась вода, тем труднее было их проталкивать: увязшие ноги еле-еле протискивались между крепнувшими стволами. Вспомнив совет капитана и сделав поправку на свой рост, когда вода дошла до плеч, Ника набрала воздуха в лёгкие и ломанулась вперёд. Она поскользнулась на невидимом желе, которое рывком утянуло вниз. Чернота в полёте ударила локти, колени, плечи, а потом выплюнула на отпружинившую сетку. Рядом отпружинило второе тело, помешавшее подняться. Они очутились в комнате, где не было ничего, кроме огромной сетки, растянутой на столбиках метра два в высоту. На четвереньках они проползли по скользившим верёвкам к краю, их вытащила троица пиратов-проводников. По их совету они отключили очки. — Вам повезло, с миром познакомитесь. Считали своё скромное убежище целым миром. Капитан повёл их за собой, и Ника спросила: — А можете перестать глушить сигнал? Мне нужно сказать, что я в порядке. — На радиоточке передашь, всё остальное мы глушим. Одежда запасная есть? — У меня нет, у него есть. — Если не промокла, — прибавил Андрей. — Что-нибудь да найдём, уж голыми бегать не оставим, — сказал помощник капитана, задержав взгляд на груди Ники. — Выдадим фуфайку мира. Разговор они этот завели ясно, к чему: их путь лежал мимо доисторических кафельных душевых, мужских и женских. Ника охотно стянула с себя вымокшую и провонявшую грязью одежду и смыла прохладной водой всю ездившую по коже грязь и мелких непрошенных пассажиров. Она насчитала пять укусов насекомых на руках — как, когда успели? Из душа Ника вышла к порогу, где её одежда исчезла, а взамен появился свёрнутый в несколько раз бежевый парус — в этой домашней кофте могло уместиться две Ники плечом к плечу и для третьей место бы осталось. Длиной она доходила до щиколоток, рукава пришлось подвернуть несколько раз и носить как тяжести, полукруглый вырез получился солидный. Ну, зато ткань очень плотная, не обтягивающая. Поколебавшись, Ника рискнула надеть и трусы, которые ей подбросили. Впивались немного, но в целом пришлись в пору. Шлёпки ей надевать было ни к чему. Ей навстречу из противоположной душевой вышел Андрей в чёрной футболке и джинсах. А вот их спутники вышли в майках-алкоголичках и полосатых флисовых штанах на резинках. — Постираем вашу одежду и вернём, подождёте пару часиков. Идём. Мимо баррикад, через стальные двери, они вошли в одну большую коммуналку без стен. От плит поднимался пар, перед ними сидел бренчал на гитаре печальный бородатый мужчина, на растянутых под потолком верёвках висели на всеобщем обозрении палитра семейников и лифчики вперемешку с детскими футболками, и пацан со стремянкой какие-то отщипывал, какие-то развешивал, по разным углам трещали разное телевизоры, перед которыми собралось по четыре человека на одном диване, со всем этим фоном между кухней и тренажёрным залом, где на шведской стенке пыхтел старик, ухитрялась читать женщина, сидевшая на пуфике рядом с застеклённым книжным шкафом. Люди курсировали от одной секции к другой, обсуждая свои насущные дела и не обращая внимания на гостей. — Мир где? — отловил капитан пробегавшую мимо женщину в домашнем платье в горошек. — На стройке, где ж ему быть. Я ему говорю, ты хоть поспи, а он, потребности общего дела не спят. — Это хорошо, что не спит, — сказал капитан Нике с Андреем, двинувшись на противоположную сторону коммуналки. — Авария у нас произошла, трубы полетели, стенка обвалилась. Не было бы его, сами неделю бы возились, Ваське руку бы отпиливать пришлось, а он вовремя вытащил, голыми руками обломки раскидал. — Вы о ком? — спросила Ника. — О богатыре нашем. Свернув у очередного сборища телевизионщиков, они отодвинули занавеску в дверном проёме и очутились в туннеле с необтёсанными стенами, с балками, торчавшими наружу. — Тут на ладан всё дышит, ничего не трогаем. Они очутились в гроте, выдолбленном висевшими на стене кирками. Здесь едва хватало места согнутому в три погибели огроменному русому парню в тёмном кителе, брюках и шлёпках, вытаскивавшему руками трубу из стены под присмотром двух мужиков в алкоголичках. Зрители попятились высвободить место для складывания трубы с огромным ржавым пятном на боку. — Выговор Владиславу Николаевичу сделать, — отряхнул ладони парень. — Непригодные трубы закупил. — Да нам не до жиру, быть бы живу. — Так дела не делаются, прогниют не только трубы. — Мир! — воскликнул капитан. — Поздоровайся с гостями! Богатырь по имени Мир приставными шагами развернулся и подошёл к ним, подпирая плечами потолок. Лицо у него оказалось открытое, доброе, с россыпью веснушек — ни доли суровости, сквозившей от фигуры. Ника и Андрей по очереди представились и пожали ему руку. Ладони у него были горячие и шершавые, с забившейся в трещинки грязью. — Приехали со стройкой помогать? — Нет, мы здесь по другому делу. — В штабе обсудим, — сказал капитан, глянув на строителей, которые рассматривали трубу и проём в стене. Мир не возражал — наверное потому, что в коммуналке смог разогнуть спину и с наслаждением потянуться. Ему принесли безо всяких просьб большой стакан чая в железном подстаканнике и тарелку с пирожками, которые он с благодарностью взял после того, как помыл руки с мылом в ближайшем умывальнике. Штабом называли огороженную красной занавеской комнату со столом, пятью стульями (один шире остальных, с укреплённым сиденьем) и битком набитым старыми корешками книжным шкафом. На стене висела грифельная доска с выведенным мелом водоворотом стрелок. Подождав, пока все (Ника, Андрей и отпустивший свиту капитан) рассядутся, Мир сел последним и поставил тарелку с пирожками по центру стола. Андрей взял ближайший к нему, поморщившись от ожога, и вцепился в него зубами. Когда успел оголодать? Нике на такой жаре хотелось исключительно пить. — Можем Светлану Романовну попросить, — сказал Мир, обернувшись к занавеске, — она вам разогреет пюре с кайманчиком. — Давай, — кивнул Андрей. — Организуем, — встал из-за стола капитан. — И воды побольше, — попросила Ника. — Поболтайте пока. — Будет сделано, Леонид Васильевич, — улыбнулся Мир. К чаю он не притронулся. — Рассказывайте, откуда приехали, что делать собрались. — Ох, я не знаю, с чего начать, — подпёрла щёку кулаком Ника. — Ты нам не поверишь, — прибавил Андрей. — Вы сначала расскажите, а потом посмотрим, поверю или нет. — Это звучит как фантастика. — Моя история тоже. Давайте баш на баш. Я вам свою историю, вы мне свою. — А давай, — согласилась Ника. Он преувеличил невероятность своей истории. Советские учёные в одном из многих секретных бункеров вырастили из ребёнка сверхчеловека, который мотался по разным делам партии: помогал со стройкой, спасал экспедиции из завалов и всё такое прочее. После выращивания Австралии на обратной стороне плоской Земли действия учёных выглядели реалистичными и полностью оправданными. Единственное, что смутило Нику, — это несогласование времён. Мир говорил о делах партии «отправляет», «разрабатывает», «занимается». — Ты ведь знаешь, что Советский Союз развалился? — осторожно спросила Ника. — Не развалился, а ушёл в подполье. — Именно так, — внёс два стакана с водой Леонид. — Все образовавшиеся страны после его развала — не более чем официальная ширма. Даже внутренние расчёты до сих пор ведутся в советских рублях. — Но… зачем? — У партии были свои причины, — остался отдуваться Мир, пока Леонид ушёл за горячим. — Я думаю, это потому что победить тайное американское правительство может только другое тайное правительство. — Логично, — потянулся за вторым пирожком Андрей. — Но американцы. Они-то почему это до сих пор не разоблачили? А европейцы? — Их выгода на поверхности лежит: они себя выставили победителями, успокоили своих граждан, укрепили позиции капитализма. Теперь рассказывайте, что же у вас такое произошло. Мир наклонился к ним в ожидании — слушать ему было интереснее, чем говорить. Особенно он задержал внимание на Австралии. — До чего наука дошла, ты смотри, — в восхищении покачал головой он. — Жалко, вы чертежи не раздобыли. — Не до того было. В общем, нас смогли подбросить до Рио-де-Жанейро, поэтому отключаем вышку здесь. Как дальше перемещаться, ещё не придумали. — Придумаем, — уверенно сказал Мир. — Надо будет, Илью Абрамовича подключим, он и не такие головоломки щёлкал. — Илья Абрамыч, — повторил Андрей. — Не Ларионов часом? — Он самый, вы знакомы? — Как сказать, — почесал бороду Андрей. — Приходил иногда, показывал на кассетах всякую жуть со своих экспериментов по выращиванию экстрасенсов. Дед когда узнал, перестал его звать, но по телефону они до самой смерти деда общались. Ларионов в целом норм дядька, телевизор нам починил и учил, как радиоприёмник собирать. — Дед твой не Андрей Андреевич? — Андрей Андреич, да, ты его знаешь? — Как не знать, он герой! — Ха, — подозрительно ответил Андрей. — Вероника Батьковна, — зашёл с двумя вкусно пахнущими тарелками Леонид, — вы, помнится, на радиосвязь выйти хотели? Станция свободна. — Ника, — поправила она его. — Проводите? Радиоточкой, о которой Леонид говорил ранее, была единственная комната, отгороженная дверью. Ещё бы, она вся состояла из громоздких дорогущих приборов, серверов и охлаждающих систем — не хватало, чтобы сюда проникали жир, грязь и спиртовые пары. Девушка, переводившая ползунки на пульте, выслушала задачу Ники, вытащила из нижней части пульта маленький чёрный пластмассовый зонтик и поводила им возле уха Ники. Кивнув своим действиям, она вернулась к пульту и ползунками и переключателями настроила частоту. — Джонни, проверка связи, — сказала Ника. — Из изумрудов получаются лучшие серьги, — ответил наушник, и на экране перед девушкой пробежал транскрипт его реплики. — Не лучше, чем браслеты из пирита. — Фух. Ты куда пропадала? — Долго рассказывать, да и наверное это секретная информация? — Леонид кивнул. — Со мной всё в порядке, позднее выйду на связь. Мы будем обсуждать, как нам добраться до вышки. — С ней будет сложнее, чем с предыдущими. Координаты правильные, я уверен… — Но? — Я вас вёл по карте нашего источника. Потому что в прошлые разы они оказывались правильными, это просто я подумал, что они карту научного центра загрузили второй раз вверх ногами… Но я не нашёл объяснения, почему здесь огромное расхождение с другими картами. Если использовать любую карту, кроме карты нашего источника, координаты оказываются в океане. Возможно, мы ищем Атлантиду. — Не Атлантиду, — покачал головой Леонид. — Я Нике объясню на совещании. — Хорошо. А это кто сейчас говорит? — Знакомый Игоря. До связи. — До связи. Щелчки-ползки — и Нике в ухо врезался стрёкот обрубленного сигнала. — Вынужденная конспирация. Прошу на совещание. Андрей и Мир успели за время отсутствия Ники сцепить руки в армрестлинге. Покряхтев, Андрей обрушил руку Мира на стол и победоносно воскликнул: — Да! Говорил же, решает умение, а не сила! — Во дела, — улыбнулся Мир. — Культурно отдыхаете, я смотрю, — пододвинула к себе тарелку с пюре и растрёпанным поджаренным мясом Ника. От этого запаха и у неё разыгрался аппетит. — Обмениваемся секретными технологиями, — с важным видом ответил Андрей и тоже взялся было за вилку, но спохватился: — Ничего, если мы?.. — Ешьте, ешьте, — отмахнулся Леонид и отошёл к доске. Я буду говорить, вы — слушать. За компанию и Мир подтачивал пирожки с чаем. А Леонид тем временем рассказывал страшные вещи. Дескать, в девяносто первом году Штаты с одобрения секретного совещания ООН захватили практически всю бразильскую часть амазонских лесов и устроили под прикрытием деревьев военные базы. Для сокрытия этого от чужих глаз они расставили своих людей в роли экскурсоводов, спонсировали местных наркоторговцев, чтобы те взамен разворачивали лишних чужаков, и, конечно, отредактировали все карты и учебники. Поэтому на всех картах и глобусах Южная Америка выглядела намного уже, чем она была на самом деле: так военные заметали следы. Ни один журналист, ни один путешественник не смог продвинуться дальше, чем дозволяли Штаты. — И вышка находится на территории их военной базы, — заключила Ника. — Увы, — развёл руками Леонид. — Я пойду с ними, — решил Мир. — У тебя полно другой работы. — Знаю, но сначала вы должны разобраться с материалами и завезти новые трубы и сварочный аппарат. Посылка от Илья Абрамовича со схемой нового генератора пока не пришла. До сезона дождей герметизировать потолки успеем, даже если я отлучусь на пару дней. — А если с тобой что-то случится? — Раньше же не случалось. Ника понимала Леонида: Мир выглядел добродушным до наивности, совершенно не готовым к вылазкам, где могло понадобиться и сражаться за свою жизнь. Он больше походил на помогавшему отцу в автомастерской отличника, нежели на партизана. Но в диких зарослях им пригодится любая поддержка. — С нами тебе нельзя, опасно это, — возразил Андрей. — Поймают ещё, как потом тебя доставать товарищи будут? — Дорожку вам подрасчищу и вернусь. — Короче, — ударила ладонью по столу Ника. — Я как командир операции «Прометей» принимаю волевое решение. Мир помогает нам добраться до военной базы. Если вдруг с ним что-то случается, мы его возвращаем на базу и дальше сами. — Меня устраивает, — кивнул Мир. — Раз Ника так решила, я не против, — поднял руки Андрей. — Допрыгаешься со своими вылазками, — буркнул Леонид. — Но не могу же я тебя к стене приковать. — Не можете, стена несущая. — Как хотите, молодняк. У меня одно условие: дождёмся утра. Ночью вас точно поймают. — Условие принято, — сказала Ника, внутренне поёжившись от воспоминаний о ночной живности. — Славно. Где бы вам раскладушки выставить… Переночевав на месте стройки, где Мир вытаскивал трубу, и наутро получив свои высушенные вещи и обувь, Ника и Андрей собрались в дорогу. Леонид выдал им мачете, сухой паёк, фляги с водой и рации, пояснив, на какую частоту сбрасывать сообщения и на какой частоте получать ответ. — Вот это щедрость, — удивилась Ника, когда ей у глиняной лестницы, ведущей наверх, и бейсболку по её просьбе выдали. — Каждому по потребностям, — сказал Леонид. И, помолчав, прибавил: — Вы как-никак на нужды мировой революции лодку передали. — Но это не наша лодка, мы не можем её… — Вот именно, она не ваша, она общая. — Её владелец… — Ника, послушай меня. — Леонид подтянул её за рукав к себе и понизил голос, чтобы Андрей и Мир, разливавшие чай по термосам, не услышали. — Мне светит в лучшем случае выговор, в худшем арест и следствие за то, что я чужих людей в партизанский стан привёл и отпустил. Так я хотя бы смогу это подать, будто вы передали от Игоря лодку, а мы в благодарность вам немного помогли. — Игорь не говорил. — Потому что у нас не принято грузить людей своими проблемами. Его самого-то вызвали на ковёр за неуставный перегон ленинского поезда. Небось он и об этом не говорил. Моторная лодка, если вдобавок посчитать всё топливо, которое находилось на борту, влетит в копеечку, прикинула Ника. Для компенсации Балтазару придётся разбить виртуальную кубышку, счетами на рядовые расходы не обойдётся. Удивительно, год назад она бы спокойно послала Леонида: дружба дружбой, а табачок врозь, по деньгам проходила её граница. Но после Антарктиды что-то изменилось. — А как мы доберёмся до Штатов? — Придумаем что-нибудь. Вы на их военной базе будете как-никак, найдёте способ. Главное опасайтесь Фаэтона. Он давно экспериментирует с расщеплением на атомы, вы ему подойдёте как подопытные. Ну вот, очередной безумный учёный, чем им всем Ника приглянулась? Вышли с базы они в несколько другом месте, и слава богу, в этот раз не через воду. Их приветствовали истошные крики обезьян в вышине. Насекомые не прекращали треск ни на секунду, им подпевали птицы, слетавшие с одной ветви на другую, — их Ника замечала краем глаза, поскольку она смотрела исключительно себе под ноги. Это Андрей вертел головой по сторонам. Мир оделся в камуфляжные цвета, на шляпе и на плечах, над ремнём сумки Андрея, у него колыхались свёрнутые масксети — он готов был в любой момент упасть и слиться с листвой. Нике невольно вспомнились все сказки об островах, которые оказывались живыми гигантскими рыбами. — Скажите, а как вы узнали об этих башнях? — чуть громче шума вокруг спросил Мир. Он как ледокол таранил дорожку по листве и отсекал лишнюю листву, а они семенили за ним, еле поспевая за его широкими шагами. Да, Ника ведь выпустила из повествования Августа. Она вкратце пересказала роль «Хольт интернешнл» во всей этой истории. — Тысячи людей по всему миру обманывают миллионы для спокойствия десятка избранных, — покачал головой Мир. — Всё, что мне говорили про капитализм, правда. — У него есть и плюсы, — вяло вступился Андрей. — Даже у самой бесчеловечной системы есть достоинства и какая-никакая польза. Капитализм… — Тихо! — шикнула Ника на них. — Слышите? Она тоже ничего не слышала, ей просто никуда не упёрлись дебаты о капитализме, особенно потому что у неё в голове начинал играть гимн «Интернационала». И вовремя она Андрея выдернула из оттягивавшего его внимания спора: он опять порывался вывести отношения с местной фауной на новый уровень, поприветствовав змею подошвой кроссовка. Долго в тишине они не продержались, и вновь разговор завёл Мир: — Говорите, «Хольт интернешнл» — это все телестудии, радио, газеты и новостные сайты? — Не все, но очень многие. — То есть если журналист выступит против политики руководства одной газеты, ему будет трудно найти работу в других. — Ещё как. У Хольта влиятельные друзья, этот журналист и блогером быть нормально не сможет, если сильно его разозлит. — Держит своих людей в заложниках, — помрачнел Мир. — Вот, поэтому я ни дня и не работала ни на кого, кроме себя, — гордо сказала Ника. — Работать на дядю — значит принимать чужие правила игры и вылетать с треском, если глобально недоволен. — А как ты зарабатываешь себе на жизнь? У Ники язык не поворачивался ответить. Зато у Андрея легко повернулся: — Да профессиональная воровка она. Мир остановился. Он грустно посмотрел на Нику со своей высоты и двинулся дальше. — Крыса. — Не стыдно воровать — не стыдно должно быть об этом говорить, — отрезал Андрей. — Ты всё мне угон машины простить не можешь? — Я по работе езжу на свои, из-за таких вот раскольниковых. Один раз у меня машину угнали — другую на замену не выдали, спасибо что не обвинили в краже. — Теперь Мир меня ненавидит. — Я никого не ненавижу, — возразил Мир, не оборачиваясь и не сбавляя шага. — Это самое вредное чувство. Но я никогда бы не подумал, что милая девушка может воровать. — Так я только у богатых. — Разумно, у бедных взять нечего. — Слушай, я выросла в детдоме в девяностые, там было не до морализаторства, — закипела в лесной бане Ника. — И вы-то сами почему сидите в засаде? Хотите устроить мировую революцию. Раскулачить, отнять и поделить. Я при всём желании столько народу ограбить не смогу. — Мы не повторим ошибки наших… — И Мир замер, отведя руку за спину, мол, остановитесь. — Осторожно, началась их земля. Попадёте на их базу — сами не заметите. Они постоянно перемещают объекты, возможно ждут нас, с этим помочь не смогу. Ника выглянула из-за спины Мира, шагнув в сторону. Лес как лес. Она не видела ни подозрительных шевелений в земле, ни камер на стволах. Что же привлекло его внимание? Звуки. Чем дальше они ступали, чем тише становились насекомые, птицы, шелест ветвей — все шумы оставались за спиной. А вот заросли становились гуще и выше, никак не увидишь дорогу, которая тебе предстоит. С удивительной для своих габаритов ловкостью Мир лавировал между стеблями и плотными большими листьями, предпочитая протиснуться там, где мог себе позволить не работать мачете. Отличная защитная мера, подумала Ника, руками вытащив ступню, застрявшую между плотно сплетёнными корнями. Никаких датчиков не надо, сидишь на высоте, смотришь, не зашевелятся ли заросли, — никто незаметно к тебе не подкрадётся. Занятно, что Мир побрезговал протоптанной широкой тропой — не исключено, что она, подобно передвижному коридору в ЦЕРНе, вела посторонних, куда следует. — Готовы к полётам во сне и наяву? — спросил вдруг Мир, приобняв Андрея за плечи. — Это ты о чём? — насторожилась Ника, когда Мир и на её плечи возложил руку. Из неё вышибло воздух, в живот врезалась ладонь, хлестали листья, у неё заложило уши, сердце взлетело к шее, пока вокруг сверкали сменяющиеся краски, она боялась шелохнуться, чтобы её не выпустила удерживавшая в охапку рука, рядом орал Андрей. Мир с ними двумя подмышкой взмыл в голубое небо над плотным тёмно-зелёным ковром, блестевшим на солнце, дал перевести дух на секунду — и камнем полетел вниз. Они врезались в землю, как метеорит, и от поднявшейся волны пошатнулись жестяные стены вокруг. Ника упала на четвереньки и с усилием втянула воздух, боже, земля, как хорошо на земле, валяться, к чёрту всё, что выше уровня земли. — Прячьтесь, живее! — велел им Мир, а сам выбежал показываться всем и каждому. — Час твой последний приходит, буржуй! — О господи, это опять он! — раздался истошный крик на английском. — Соююююз нерушииимыыыый! Гул от выстрелов перекрыл протяжный стон металла, лязг и грохот. — Сукин сын бронетранспортёры ломает! Ника собрала ноги в руки и поднялась, шатаясь от плававших стен перед глазами. Мог бы предупредить. Не то чтобы это помогло бы. Андрей потихоньку подтягивал себя вверх по стеночке. — Джонни, — с трудом выдохнула Ника и почувствовала выдох животом. — Надеюсь, ты знаешь, что нам делать дальше.