Методология конспирологии

Ян испортил настроение с утра, сказав Мико, что она неправильно подобрала по цвету галстук к юбке и ей следовало надеть другие носки вместо грязных и дырявых. Как говорить с ней о её проблемах, так он слепой и глухой, но стоит надеть что-нибудь с пятнышком или не того тона — орлиное зрение включалось. Мико послала Яна со всеми его пожеланиями, указав на это. — С чего ты взяла, что я тебя не слушаю? — спросил он, не отрываясь от простукивания пальцами по смартфону. — Когда есть время, я счастлив с тобой поговорить. — Меня травят, а тебе пофиг. — Жалуйся учителям. — Не помогает, они ещё сильнее после этого обзываются. — Обзывают тебя — обзови их в ответ. Запусти слухи про их компашку, которые заставят их перессориться. Научись драться, в конце концов. — Лучше бы сто евро вместо каждого совета давал. — Мико, я веду наблюдение за развитием ситуации, на данном этапе ты в состоянии с ней справиться самостоятельно. Всё, заговорил с ней, как со своими рабами, Мико защитила уши затычками наушников. Родригез отвезла её в школу и на вопрос о том, как она поступала, когда её травили, засмеялась, мол, это только слабаки себя травить позволяют, а она не из них. Сплошная поддержка со всех сторон. У входа стоял Мишель, и впервые он ни с кем не болтал, стоял у кирпичной стены. Мико осмотрелась — ура, ни Лив, ни прихвостней, некому унизить её при нём. А на ней грязные носки и галстук дурацкий, куда бежать, куда от него спрятаться? О нет, он её заметил. Улыбнулся ей — смеялся над галстуком? Нет, подзывал к себе и что-то доставал и заднего кармана брюк. Вскрытый кремовый конверт. Сердце Мико быстро забилось. — Привет, тебе просили передать. — Кто? — Мико повертела в руке конверт и не увидела ни одой надписи. — Не знаю, взрослый мужик, немец кажется. — И ты согласился? — ужаснулась Мико. — А вдруг там бомба? Или сибирская язва? — Какая сибирская язва, Хольт, ты с ума сошла? — Меня убить пытались! — У тебя же дом горел из-за замыкания проводки? — Больше слушай Яна. Это могли его враги прислать. Отнесу охране. — Да нет там ничего такого. Я уже заглядывал. — В мой конверт? — Грешен. — А она не могла злиться на него, когда он смущённо улыбался. — Там записка, я не читал, честно, больше ничего. Разумнее было бы всё равно отнести эту записку охране или позвонить Родригез, чтобы она вернулась и разобралась. Но рядом с Мишелем уже не так страшно открывать непонятные послания, и ему явно хотелось узнать, что там внутри. Впервые она была ему интересна. Мико с загадочным видом вытащила сложенный пополам плотный лист и развернула его. Всего три напечатанных коротких предложения на английском. «Твой брат жив. Пришла пора вам встретиться. Рейксмузеум».

* * *

Ника гнала как сумасшедшая прочь от аэропорта, осмысляя на пару с ошалевшим Андреем случившееся. Его удостоверение агента Интерпола не помогло, оно не могло помочь, потому что с самого утра по всем французским каналам крутили репортаж о террористах, которые вторглись на территорию ЦЕРН и собирались взорвать Большой адронный коллайдер. Их с Андреем обозвали «Прозревшими», «радикальной православной группировкой», и для иллюстрации нарезали записи камер слежения с вырубанием начальника службы безопасности и выпиныванием стены телетрапа — выглядело страшно, хотя всю работу делал драматичный текст о недоделанных спасителях от конца света. Сюда же включили задымлённый кадр из ангара «Гермесовича» и пылающую лабораторию «Накамото индастриз». А мотивы группировки объясняли, врезав непонятного происхождения видео, на котором Андрей, в рясе и плоском золотистом шарфике, совершенно серьёзно заявил: «Добро должно быть с кулаками, иначе зачем это всё». После этого показали его угрозы Хольту на катке. Знала бы она, что такое начнётся, — в лионский аэропорт и не сунулась бы. Но Джонни спал, а Ника с Андреем были заняты визитом в съёмную комнату последнего и сбором его вещей: он особенно дорожил тремя рулонами фольги и записной книжкой в кожаной обложке с оттиснутой на ней звездой. Пока разыскали все вещи, притыренные отсутствовавшими соседями, пока закусили на ходу, там уже и на рейс до Кейптауна пора было выдвигаться. И на тебе, встреча в аэропорту при полном параде, сгребли жандармов по всей Франции, бросили их в погоню. Сонный Джонни дополнил картину тревожной деталью: их ждали на всех выездах из города, начиная с автодорог и заканчивая железнодорожными путями, в аэропортах ввели повышенную готовность, на реках поджидали катера. — Получается, нас взяли в окружение, — заключила Ника. — И никак не вырваться? — На машине самый надёжный вариант, не могут же они все-все-все выезды перекрыть. Другое дело, что в каждом городе будет то же самое. За твою поимку обещана награда, тебя везде будут… Да что ж такое! Его тоже отлавливали с удвоенным рвением. — Как думаешь, Хольт настолько отчаялся, что поднимет за угнанным самолётом истребители или… — Они уже на низком старте. — Сеть контактов у него что надо. И на земле, и в воздухе их ждали, подводные лодки в Атлантическом океане тоже, небось, пофыркивали в боевой готовности. Раздобыть бы карту плоской Земли — вдруг там через Северный полюс можно пробежать пешком в Северную Америку, ну и дальше до Южной Америки добраться дело техники. Потом сбегать назло Чуковскому в Африку погулять. — Одиннадцать вечера! — показал Андрей на часы. — Пора звонить нашему общему знакомому, он нас вытащит! — Хольту? — Я не долбанулся у него помощи просить. Ника изначально пошутила, но слова Андрея породили идею. Помощи у Хольта просить глупо. А если наоборот? Позвонить ему, подразнить, чтобы он думал, что она застряла в Лионе. Объяснив Джонни, как ему это обустроить, и закладывая очередной поворот в этих проклятых квадратах осточертевшего города, она спросила улетевшего в стену Андрея, что за общий знакомый у них такой. И удивилась, что сама не угадала ответ. Из машины на велосипеды, с велосипедов в машину, из машины на мотоцикл — и всё время они безостановочно гнали от сирен, куда бы ни въехали, сверху громко пыхтел вертолёт, прохожие молча за этим наблюдали. К списку преступлений их христианской радикальной группировки добавились кража мобильника на полном ходу прямо из руки владельца, наверняка порча имущества, которая произошла, когда Ника швырнула мобильник на асфальт, нападение на мотоциклиста с помощью стратегически открытой перед ним двери машины, утопление машины, которое они провернули для мимолётного отвода глаз и выигрыша считаных минут форы. — Метро! — перекрикнул громовой ветер Андрей и сильнее вцепился в Нику. Она прогнала мотоцикл по лестнице, подскакивая на ступеньках, проехала по вестибюлю до турникетов, огибая шарахавшихся пассажиров. Здесь они спрыгнули с мотоцикла, Ника пинком отправила створки турникета в небытие, и они побежали к платформе. У них оставались считаные минуты. Ника на бегу отметила собственное разочарование от архитектуры: типичные арки для поездов и стены, облицованные унылыми белыми плитами. Поезд с воем отчалил, и Ника мысленно понукала его неторопливую металлическую тушу: быстрее, быстрее, сюда долетало эхо полицейских сирен. Больше, чем они, полуночи ждал разве что сонный охранник, ушедший посмотреть, не померещился ли ему шум. — Десять секунд, — встрепенулся Андрей, заслышав нараставший гул. — Руку в сторону. — Зачем? — спросила Ника, вместе с ним вытянув руку к краю платформы. Охранник, обернувшись, закричал на них и побежал спасть их пальцы от снесения грохотавшим составом. Поезд нёсся с воем, Ника еле успела отдёрнуть руку — в ту же секунду тёмное пятно за талию забросило её в вагон. И вот уже она стояла, вжавшись в Федю, посреди знакомого бордового состава с бесконечными верхними поручнями, а за окном мельтешили ошалевшие охранник с парой пассажиров и высыпавшими на платформу полицейскими. Андрей обнимался с Игорем в следующем вагоне. — Мы в Москву? — спросила Ника, отшагнув. За окном, беззвучно крича, упал Троцкий. — По дороге заскочим в Бразилию, — ответил Федя и поправил рясу. Её-то на каком складе Сурков откопал? — То есть вы не обязаны носиться по кругу? — Не хотели об этом болтать при Гольте, — сказал подошедший Игорь. — Поезд отбывает с одной и той же станции и возвращается на неё же, а вот дорога может быть разной. Мы пока изучаем маршруты, и вас можем подбросить только до Рио-де-Жанейро и обратно. — А почему? — озадачился Андрей. — Не знаю, это единственный дальний маршрут на карте. — Подозреваем, что предыдущим машинистом был Остап Бендер, — прибавил Федя. — Кроме шуток, его мечта могла продолжить путь через коллективное… — Давайте без этой зауми, — поднял руки Андрей. — Хм, — задумалась Ника, — то есть вы выйдете опять в полночь в Москве, и вы как бы окажетесь в полночь в двух местах одновременно? — Лучше не думай об этом, — проворчал Федя. Через окно влетел большой чёрный ком, он врезался Нике в спину и повис у неё на плечах. Она с криком вцепилась в маслянистую шерсть, но не перекинула через себя нападавшего из-за криков Игоря и Феди «Стой, стой, стой». — Дружок, слезай, — сказал Игорь спокойно. Шерстяная масса с цепкими когтями спрыгнула с Ники. Это был чёрт с пятачком и ногами с копытами. Он поковылял мимо Ники и вставшего в боевую стойку Андрея к Феде и взобрался к нему на плечи, Федя подхватил его ноги. — Не узнала? — засмеялся Игорь. — А он тебя узнал. Чёрт и правда смотрел на неё выжидательно. — Я не понимаю, про то, что вы с ними дерётесь, тоже было враньё? — Нет. Чертёнок, которого ты пожалела, на следующую ночь вернулся и единственный не напал. Сидел, как порядочный пассажир. В итоге решили его не трогать, если он нас не тронет. И, как видишь, привыкли к нему. — Фигассе, ты чертей перевоспитывала? — с уважением спросил Андрей. — Я с ними только в кондуктора играл. Нет билета — пошёл в окно. То есть он был в курсе адского метрополитена имени В. И. Ленина и не раз на нём катался, но когда она ему рассказала про плоскую Землю, отказывался ей верить, потому что это бред, а в Швейцарии вещал, что ему не хочется иметь дела с «паранормальной хренью». Андрей такой Андрей. — Помню, помню тебя, — прошамкал чёрт. — Кулаки тяжёлые, голова лёгкая. — Гражданин, билетик предъявите. — Так вы умеете разговаривать? — удивилась Ника. — Почему раньше не пытались? — В аду не с кем толковать, не о чём, всё старое, ничего не бывает в новинку. Отучаешься. — Слушай, вот ты хорошо знаешь ад. А как его места с верхними, нашими соотносятся, знаешь? — Чего ж тут не знать, это наше наказание, за живыми подглядывать. — Тогда могу я тебя попросить кое о какой помощи? — За мной должок, помогу чем смогу. — А это уже наше воспитание, — заявил Федя. — Пытался он меня кидать, я его быстро отучил. Вот и славно. Потому что в этом важном деле ей нужно было выполнение обещания. Кто знает, выдастся ли второй шанс. Через окно запрыгнул пёс весь в шипах, с челюстью, отвисавшей до пола. Игорь медленно потянулся за крестом, заткнутым за пояс. — Ты их не трожь, — сказал чёрт уверенно, — они тебя не тронут. Повиляв костистым хвостом, пёс улёгся у ближайшей двери и свернулся калачиком. А над рамками окон уже поднимались пятачки и щупальца, все наблюдали за псом. — Ну проходите уж, раз пришли, — не выдержал Андрей. Они немедля воспользовались приглашением. Нечисть расселась и растеклась по свободным сиденьям. А единственного чёрта, который кинулся на Федю, свой же взял щупальцем за шкирку и выкинул в окно. — Кажется, у нас всё будет по-новому, — выдавил потрясённый Игорь. — Вот теперь я верю, что у нас получится, — сказал Андрей Нике. — Если ты смогла что-то изменить в аду, то и для всей Земли изменишь. У Хольта нет шансов! — Мы подъезжаем к вашей станции, — объявил Федя, глянув на астролябию. — Готовьтесь. Ника думала, что вышвыривание на платформу из поезда на полной скорости будет больнее. Она удачно приземлилась на ноги, инерцией и ветром её унесло на несколько шагов вперёд, и на этом всё закончилось. Андрей растянулся на мраморных плитах, проехал по ребристой жёлтой полосе на пузе и врезался в стену, но обошлось без потерь со стороны лица, ладоней или рёбер. — Выходить на Ленина мне больше нравится, — прокряхтел он, поднимаясь. — А если прилагается Хольт? — Сложно. Вдоль стены, завешанной подсвеченными афишами и рекламными постерами они пошли к выходу со станции. Огнетушитель висел прикрепленным к стене — скучно, Нике в прошлую поездку больше понравилась станция, где их складывали в вазочки из металлических прутьев. Зато текучие пластиковые голубые кресла расставили симпатичные. С противоположного конца станции, как раз оттуда, куда они направлялись, вылетел охранник и закричал на них. — Туристо! — крикнул Андрей, подняв руки. Это охранника встревожило ещё сильнее: он проорал что-то в рацию на плече и поднял пистолет. Ника прыгнула назад, к огнетушителю, пинком по донышку запустила в воздух и пнула его с разворота в сторону выстрела. «Бум», «Ау» и «Что за» прозвучали одновременно. — Быстрее, — побежала Ника, и Андрей неуверенно пошёл за ней. В коридоре с прочерченной по стене огромной пластиковой зелёной полосой пути к выходу им наперерез выпрыгнули ещё двое охранников. Ника не дожидалась пальбы: разогналась и вломила каждому огнетушителем, хватило по одному удару. — Ты аккуратнее. — Будет кто серьёзнее — буду аккуратнее. Салютовав огнетушителем встреченному за поворотом коридора механику, мол, мы здесь все делаем одно дело, Ника прошла к выходу. Джонни к этому моменту открыл им путь на свободу — к пёстрой мраморной площадке, пальмам и высоткам. От вязкости разогретого воздуха дышалось тяжело, как в бане. — Горы вижу, — задрал голову Андрей. — А статуя где? — Экскурсии в другой раз, — сказала Ника, смотревшая исключительно на городские камеры слежения. — Я вас прикрываю, охранникам отвечу, что дальше вас поймают другие, — сказал Джонни. — И сама знаешь кому позвонил с твоим голосом, ему высветилось, что ты в Лионе. Но копам на глаза не попадайтесь. Маршрут скоро построю. Без конкретных указаний они с Андреем просто прошли подальше от станции метро вдоль дороги под светом фонарей и вывесок, мимо высоких домов. Прохожие на них заглядывались, не пугаясь, а копошившаяся в урне мелкая обезьянка и вовсе посчитала мусор куда как интереснее. Её напарница запрыгнула на сумку к Андрею, но дала стрекача, получив отпор. Стоило им свернуть на тёмную, казалось бы, дорожку между домами — именно там нарисовался полицейский. Он свистком встревожил всю округу, прежде чем получил заслуженный пинок в висок. — Поздравляю, мы международные знаменитости, — бросила Ника через плечо на ходу. — Меня родная мать так быстро не узнаёт, как эти полицейские. Байкеры выбрали прекрасный момент для того, чтобы устроить слёт перед магазином. Под симфонию воя сирен и визга свистков Ника выцепила отбившегося от стаи байкера, скинула его с мотоцикла и запрыгнула в седло. Руль попался такой мощный, что севший сзади Андрей невольно потянулся к нему сам, мол, не удержишь. Пусть железный конь и попался слишком большой и сильный, оттягивая руки до боли, газовал он на славу. Они пролетели между двумя полицейскими машинами, которым предстояло иметь дело с кавалерийским полком рассерженных байкеров. — Джонни, нужен маршрут! — перекрикнула рёв ветра и мотора Ника. — Полиция подключается район за районом, скоро вас будут ждать везде. — Ты ничего не можешь? — крикнула Ника и ушла в крутой поворот от красно-синих отсветов впереди. Руки Андрея чуть не соскользнули. — Глушу внешние коммуникации, чтобы за пределами города вас не ждали. Полицейские выскакивали как черти из коробочек, красные и синие огни в жёлто-оранжевом мареве. И так будет везде. Точно ли везде? — Давай маршрут до фавел! В чуть более спокойной обстановке, если бы Ника не носилась на бешеной скорости между пальмами, бетонно-стеклянными великанами, машинами и отпрыгивавшими прохожими, Джонни бы попытался её отговорить, напомнив ей очевидное: это бандитские районы, ничего хорошего их там не ждало. Но сейчас он переключился на диктовку направлений без лишних комментариев: вправо, прямо, раз ты свернула — на светофоре возьми прямо, курс вон на ту чёрную гору, можно прокатиться вдоль побережья, потом обратно, шоссе безопасно, не успели перекрыть. — Охренеть! — крикнул Андрей, и Ника не обернулась узнать, по какому поводу. — Жалко, ближе не посмотрим! Статую Христа Спасителя, наверное, увидел — ну или пятно света на вершине горы, которое принял за неё. Ника бросила мотоцикл на шоссе, подпрыгнув на ямке. Руки отваливались, она словно висела на скале, летевшей бесконечно вверх. Но завывания сирен за спиной вдохновляли стискивать немевшие пальцы, отплёвываться от мошкары и ехать дальше. Кто знает, когда последний раз приезжий в Рио-де-Жанейро испытывал такую же сильную радость при виде восходивших по горному склону рядов подсвеченных домиков, походивших на небрежные нагромождения коробок-этажей. Чем выше они въезжали, тем тише становилось позади. Сирены и шины не торопились следовать за рёвом мотоцикла. Въехав в самые узкие крутые тропы между домами, Ника оставила полицейские огни далеко позади. На площадке перед церквушкой Ника развернула мотоцикл, остановила его, припарковала и замерла вместе с ним, прислушиваясь к ночным звукам. К звону в ушах прибавлялись эхо от излишне бодрых криков телевизоров и басистый мужской хохот, но не дисциплинированный топот, не приказы через мегафон и не рокот вертолёта. Оторвались. Ника отошла от мотоцикла, чувствуя прилив волны благодарности от рук, упавших висеть вдоль тела. — И что дальше? — спросил Андрей, которому не понравилось решительно всё, что он увидел вокруг себя. — Джонни? — Чем быстрее покинете город, тем лучше. Иначе успеют слететься стервятники. Час назад вознаграждение за тебя подняли до тридцати миллионов долларов, если живой. Десять за труп любого из вас. У наёмников по всему миру ажиотаж. — Тридцать лямов? Самой сдаться, что ли… — Не смешно. — Расслабься, они пытаются нас запугать. Хольт скорее удавится, чем заплатит за меня больше одного цента. — А это и не он обещает. — Кто тогда? — Попробую узнать, когда вы покинете Рио. Их сверху окликнул мужчина в майке, открывавшей вид на его татуированные бицепсы. За ним с горки важно спустилось четверо товарищей, разномастно одетых и носивших на поясах кто ножи, кто пистолеты. От этой картины нахлынула ностальгия по детству в Питере. Что конкретно от них хотели, Ника перевести была не в состоянии, Андрей — тем более, но общую мысль они уловили: эти ребята явились отнять всё, возможно в обмен на жизни. На случай, если главарь интересовался, как он может помочь заблудившимся путникам, Ника подняла руки и, повторяя за переводившим её слова Джонни, сказала, что им нужна помощь в отъезде из Рио, могут отдать мотоцикл взамен. — Мы не можем отдать мотоцикл! — возразил Андрей. — Он не наш! — Говорит, ты за помощью пришла не в то место. Да мог бы и не переводить, выставленный нож это сказал без слов. Что ж. Ника первым пинком отправила нож в полёт, вторым, в пузо, отправила главаря к его растерявшимся парням. Перекувыркнувшийся в воздухе нож она поймала за рукоятку и метнула в кисть придурку, взявшемуся за пистолет. Тут подключился и Андрей: он швырнул сумку сразу двоим, и те машинально попытались её поймать. Вдвоём с Никой они разбежались и врезались в потасовку — ну серьёзно, совсем как в детстве, не хватало только за спиной усталого вздоха Олега, на рассуждения которого о тактике все забили. Перестали они так делать, лишь когда однажды в руке Серёжи сверкнул нож, быстро обагрившийся. А теперь сама Ника широкими взмахами высекала брызги крови — неглубоко, чисто заставить отшатнуться и выпустить оружие из руки. Победу ознаменовало отшвыривание главаря к стенке церкви. Андрей держал его за майку и прижимал шею рукой, а Ника целилась из стащенного пистолета в каждого, кто подумывал подняться на ноги. Кряхтения, стоны и ругань стояла на всю фавелу — им ответил хохот и радостные возгласы из ближайших домов. Розданные удары вылепили из бандитов толковых собеседников. Главарь, морщась от боли, сказал, что сам безопасного пути из Рио не знает, но некий Жозе должен знать. Решили, что пойдут к Жозе. Смотреть на капавшую кровь всю дорогу Нике не хотелось, и она промыла рану на руке антисептиком и небрежно перебинтовала. Остальные сами разберутся, дал понять Андрей, толкнув главаря кулаком в спину. Как ни странно, они не поднялись к знаменитым кирпичным ульям, а спустились к чуточку более привычным домам, где второй этаж не разрастался вширь над первым, но чинно подпирал третий и остальные в едином вертикальном ряду. Подождав, пока мимо пронесётся мопедная троица, главарь встал под окнами над погасшей витриной магазина и громко крикнул имя Жозе, завершив вызов пронзительным свистом. На второй такой отклик в окне третьего этажа закопошился силуэт, стекло вздрогнуло, и на улицу, в тусклый свет единственного фонаря, высунулся кудрявый толстячок. Они то ли ругались, то ли объяснялись — главное, что закончилось это тем, что Жозе спустился к ним, одетый в футболку, шорты и шлёпки. — О, я вас по телевизору видел, — сказал он по-английски. И повторил эту реплику главарю, который выдавил раздражённую ухмылку, как от шутки, успевшей осточертеть. — То, что вы видели, ложь, — твёрдо сказала Ника. — Да я вообще не верю… Ооо, — заметил он налившиеся кровью бинты. — Это вы его так? — Он первый начал, — скрестила руки на груди Ника. — Верю. Есть у меня вариант, как вам покинуть Рио. — Жозе почесал шею и продолжил: — Давайте сначала отпустим Раймундо по своим делам. Ника сделала пренебрежительный жест, и Раймундо, сверкнув глазами на прощание, поковылял вверх по дороге к банде. — Спасибо! За мной. Он бодро шлёпал пешком до шоссе. И, не думая останавливаться, пошёл вдоль него. — Мы что, пешком уйдём? — шёпотом спросил Андрей. Ника повторила его вопрос. — А как ещё? — обернулся, округлив глаза Жозе. И усмехнулся: — Да нет, нет, у сестры там машина припаркована. Вертолёты угоняла когда-нибудь? — Нет, только кукурузник один раз, и то… Стой, это твой план? Жозе засмеялся: — Что ж вы такие серьёзные-то. Мой брат вас подбросит, ему не впервой самолёты угонять и всё равно давно пора мотать из города. Деньги же не проблема? — Не проблема. — Отлично, кину клич, — достал он в телефон из кармана. — Есть один момент. Нас в аэропорту узнает охрана. Можно как-то мимо неё? — Да провезу вас прямо до самолёта, у меня там зять работает. Время стёрло с помятого и проржавевшего седана все прежние признаки марки, года и цвета, в нём узнавалось лишь одно: его старость. Неудивительно, что сестра Жозе бесстрашно бросила машину неподалёку от въезда в фавелы. С третьего поворота ключа в замке и минут пяти уговоров мотор завёлся. Жозе с видом победителя крутанул руль, чуть не словил мотоциклиста в бок, крикнул ему ругань и влился в общий поток. — Доставлю вас в лучшем виде, почти с комфортом. Скажу, когда надо будет в багажник спрятаться. — Ха-ха. — Что «ха-ха», у нас с недавних пор аэропорты в Рио, в Бразилии, в Белеме — везде проводят проверки бесконечные, безопасность проверяют без конца, террористов как будто ждут. — ЦЕРН, — озвучил мысль Ники Андрей. — Кстати! Вы что, правда его грабили? — Не совсем, — уклончиво ответила Ника. — «Хольт интернешнл» что-то скрывали, и мы хотели узнать, что именно. Представляешь, оказывается, они там разводят утконосов-мутантов. — Красота! — расхохотался Жозе. — И что, много ещё на «Хольт инт» накопали? — Полно всего, мы потому и вторгаемся к ним. На полноценное разоблачение не набралось, они изворотливые. Слышал про отравленный рис в Японии? — Не-а. — Мы попытались доказать, что японская компания производит отравленную еду. Хольт выставил нас психами и террористами. Вот с ЦЕРН та же история. — Понятно. Ехать в тишине ему наскучило, и — видимо, чтобы не заснуть за рулём, — он завёл беседу о своих семейных делах. Мол, вот вы бы что сделали, подерись ваш дед с отцом любовника вашей тёти из-за того, что тот пытался всю вашу семью втянуть в ставки на спорт. При этом дед в прошлом году так же радостно всех зазывал в сетевой маркетинг. Андрей энергично включился в обсуждение, его эта история взволновала не на шутку, и он хотел знать все детали истории противостояния тёти с дедом, явно заняв сторону первой. — Про аэропорты правда, — сказал Джонни. — Более того, Ник, такой же режим повышенной готовности во всех аэропортах в Штатах и, не поверишь, в Африке. В Европе всё спокойно, России пофиг, Китай и Япония готовы принять тебя хоть сейчас. То есть иллюминаты защищали одни вышки. — Могли они… это я не вам, вы продолжайте, — отмахнулась Ника от вопросительного взгляда Жозе. — Как думаешь, на вышках остались наши… сувениры? — Да, потому что… Ладно, рано или поздно я должен был рассказать. Если их отлеплять не по инструкции, они могут сдетонировать. — Ты почему сразу не сказал? — тихо спросила Ника, отвернувшись. — А ты бы согласилась их налепить? У дяди Джека могут месяцы уйти на усовершенствование, у нас нет столько времени. Ты главное ему не говори, что мы вовсю используем прототипы, я схему у него взял «осмотреть». Второй раз убедилась: ступив на тропу борьбы с мировым заговором, ты либо погибаешь, либо сам становишься заговорщиком. Ника и раньше видела, что Андрей большой мужчина, но она не осознавала, как много места в пространстве он занимал, пока это пространство не сократилось до пыльного багажника. Казалось, каждый атом темноты был занят частицей согнутого в три погибели Андрея — в него упирались и затылок, и пальцы, и спина, и живот, и подбородок, Андрей нигде не заканчивался. Дышала Ника лишь благодаря тому, что удачно извернулась лицом к щели в крышке багажника. И поначалу она подозревала, что это у Жозе шутки становились жёстче, не требовалось на самом деле никого засовывать в багажник: больно плавно они ехали, никто и не думал их останавливать. Но чем громче становился рёв взлетавших самолётов, тем медленнее катился автомобиль. В конце концов Жозе остановился. Он дождался, пока к нему пройдут шаркавшие шаги, поговорил, посмеялся, похлопал дверьми — и вскоре они тронулись с места, чтобы минут через десять остановиться ради нового голоса. Каждое подобное тормошение раскачивало массу Андрея, его немыслимым образом становилось ещё больше, и Нику вжимало в крышку багажника до боли. Третья остановка, третий голос. Да сколько можно выставить блокпостов у одного аэропорта? Жозе опять рассмеялся. От удара по крышке багажника Ника вздрогнула, но затем набрала в грудь воздуха из расширявшейся перед ней щелью света фонарей на фоне ночного неба. Навстречу прекрасным просторам она и вывалилась из багажника: с онемевшими руками нечего было и думать о каких-то более сложных манёврах типа кувырка. — Ох, тихонько, тихонько. — Жозе помог ей подняться, и с каждым слогом на его зубах подпрыгивала сигарета. — Самое худшее позади. Максимо говорит, можете подождать на борту самолёта, его будет готовить полчаса. Максимо — тощая жердь, ничем не похожая на Жозе, — вытаскивал Андрея из багажника по частям, потому что сам тот разогнуться был не в состоянии. Его кряхтения наверняка услышали аж в здании аэропорта. — Спасибо за помощь, Жозе. — Э, хочешь отблагодарить — продолжай разносить «Хольт интернешнл». Жозе отчеканил это с непривычным холодом, на лице его впервые проступила серьёзность. — Мы постараемся. А тебе они чем насолили? — Да всем. Люди здесь всегда слушали много чуши. Про тайный заговор коммунистов, которые вот-вот поработят Бразилию, слышала? А про то, что амазонские леса нам не принадлежат, их оккупировали американцы с французами? Так это были теории заговора из хороших времён, оказывается. Столько говна нам льют в уши, не сосчитать. И оно везде. Телевизоры, радио, реклама, сайты, мессенджеры, выступления политиков — они тебя везде достанут, не убедят в каком-то дерьме, так накрутят, выведут из себя. Я знаешь когда психанул. У соседей дом загорелся, потому что проводку устанавливали криво, не по официальным каналам, понимаешь, да? Пламя на три-четыре дома успело перекинуться. Обгорела пара человек, но все живы, сначала думали, пацана завалило, воя было, а его дома не было, гулял он. Мы сняли об этом репортаж. Так мне бабушка звонила, рыдала, что я её позорю, что мы всё врём, по национальным новостям сказали, что пламя полыхало страшное, от бандитских разборок с огнемётами, и погибло пять детей. Я ей говорю, ба, ты что, это же наши соседи, ну позвони ты им, спроси, да? А она такая, они тоже врут, зачем ты их слушаешь, а мне сказали. Я кое-как до неё достучался, типа, да кто будет биться на огнемётах, ещё и рядом с детьми, которых чего-то слишком много, она же помнит, сколько их там живёт, ну. Представляешь? Она им верила больше, чем мне, чем людям, которых она знает! — Но зачем это им? — Полицейские-то суются к нам только по особым поводам, ну наш марионеточный мэр и хотел повод организовать, очков себе заработать. Ради этого они моей бабушке мозги засрали, до слёз довели, чуть с семьёй не рассорили. Гадюк надо остановить, — затянулся Жозе. — Я устал слышать истеричный белый шум из-за океана. Хочу вновь в Бразилии слышать один голос Бразилии. — Это вряд ли возможно, — осторожно сказала Ника. — Да, на их место придут новые. А на место новых ещё новые. Мёдом там мудакам намазано. Но им будет труднее, если ты предшественников отделаешь как следует. Вижу, что они тебя боятся. — Сделаю всё, что в моих силах. Жозе улыбнулся и на несколько секунд заключил её в объятья, похлопав по спине. Андрей перешёл от стонов и кряхтений к вопросам, мол, а куда собственно дальше. На этом они с Жозе распрощались и вбежали по трапу в самолёт, пока какой любопытный охранник с орлиным взором не засёк их на аэродроме. Ах, частные самолёты, давненько Ника не падала в кожаное кресло, откинув спинку назад до предела. На столике перед ней дожидалась своего часа стеклянная миска с фруктами. Хорошо было бы сначала прикорнуть на диване сбоку, но там уже растянулся Андрей — ладно, ему важнее разогнуться. Джонни скинул оплату со счетов Ники, и Максимо предложил своим пассажирам напитки. Андрей выбрал пиво, которое спустя минуту посасывал, как младенец молоко из бутылочки. — Как мало для счастья надо, — философски сказал он. — Не находиться в багажнике. — Так ты популярный статус «Вместе» никогда не напишешь, — ответила Ника, прикрыв глаза. Лететь предстояло пять часов, времени на сон хватит. — Один мой пост собрал ровно сто один лайк при тридцати друзьях! Под его басистую болтовню хорошо засыпалось. Вскрикнув, Ника проснулась. Её продолжало сдавливать, её вот-вот замуруют в кресле!.. Лапы кошмара соскользнули с её головы, и она поняла, что никто её никуда не вжимал, это самолёт шёл на посадку. — Кошмар? — спросил Андрей, уминавший в кресле напротив виноград из миски. — Да, бывает, — растёрла висок Ника. — Пойду умоюсь. — Расскажи. — Зачем? Скоро забудется. — Мне дед говорил, что чем меньше ты о своих кошмарах рассказываешь, тем сильнее они становятся. — Это не тот случай. Ника прокручивала в голове кошмар с самого начала, которое ей меньше всего хотелось вспоминать: она размазывала гипс по сидевшему в кресле Августу, пока он сидел улыбался, даже когда ему залепляли глаза и проводили гипсом по губам. Эту картину она унесёт с собой в могилу. И придётся вдобавок Андрея вводить в курс дела, что про ту инсталляцию «Изменения» ей всё объяснила куратор выставки Рима Тимофеевна, а сама Ника оказалась в числе слушателей-стажёров исключительно ради доступа к запаснику музея. Как сейчас помнила. Три кресла, в них по статуе без головы: одна в императорской тоге, одна в юбке из листьев и бусах, одна в деловом костюме. За ними на полках головы с подписями, какая что будет думать. И зрителям предлагается изменить жизнь кресел. Спинки у них с откушенной полукруглой верхней частью, удобно подойти сзади и подставить свою голову при желании. Одиночки так и делали, группы выбирали, какую из голов на полке выбрать, их выбор сопровождался фанфарами, мол, молодцы, теперь жизнь кресел радикально изменится. А тела статуй на самом деле вшиты в кресла, они их часть. Правильным ответом было не менять головы, а либо разломать кресла, либо с помощью потайных рычажков поподнимать подлокотники, раздвинуть спинку и сцепить все три кресла в диван. Только тогда статуи получалось выкорчевать. Единицы догадались, что никаких изменений не внесли, система осталась на месте, их фанфарами было не обмануть, а остальные… Ника, подобно остальным, не задумалась и оторвала голову статуе Августа. Отвернулась на секунду — в кресле сидела статуя Хисакавы младшего. Ника оторвала голову и ей — на смену пришла статуя сестры Августа. И так она отрывала головы снова и снова, статуи всё не заканчивались. А потом Август толкнул её в кресло. У него голова висела на шее, в люльке из галстука, и он сказал «Теперь ты часть инсталляции». Нику втягивало назад, она врастала в кресло, пока не проснулась. Холодная вода, подкинутая к лицу из ладоней, смыла гадливое ощущение, но не страх. Может, что-то в теории Андрея и было. Вернувшись в кресло, Ника поделилась главной своей тревогой, не пересказывая дурацкий сюжет, её воплотивший: — Я очень хочу разнести «Хольт интернешнл», но как мы это сделаем? Будем переставлять головы у одной и той же статуи. Победим Хольта — останется его компания, победим его компанию — на её место придут другие. И в какой момент это закончится? — Проблемы с мотивацией? Это потому что ты не умеешь правильно ставить цель. — Слона нужно съедать по кусочку, — прибавил Джонни. — И начинать день с поедания лягушки. — Успех — это умение двигаться от одной неудачи к другой без потери энтузиазма. Но для этого главное поставить грамотно цель. — Какую? — Я рад, что ты это спросила, — сказал гипсовый Андрей и вытащил из-под кресла коробку. — Всего за девятьсот девяносто девять реалов ты можешь купить курс Лукаса Феррейра и получить в подарок настольную игру «На пути к мотивации»… Ника проснулась от удара, подбросившего её в кресле. Самолёт приземлился, Андрей в кресле напротив ругался на капли крови, набухавшие на его большом пальце, — нашёл время чистить яблоко ножом. — Опять кошмар? — спросил Андрей и засунул кровоточивший палец в рот. — А я говорила?.. Запуталась. — Ника растерянно посмотрела на мельтешение за окном жухлой травы и взлётную полосу в розовом свете. — Второй сон был… я не уверена, что это кошмар. Я ходила умываться? — Не, сказала про кошмар и опять отрубилась. — Дай-ка угадаю. — Голос Джонни сопровождал Нику на всём пути до кабинки туалета и размазыванию холодной воды по лицу. — Тебе приснилась реклама, связанная с мотивацией. — Откуда ты знаешь? — настороженно посмотрела в зеркало Ника, словно там могла увидеть собеседника или границу между сном и реальностью. — Я обратил внимание, что в Бразилии у 5G-вышки намного больше связанных лабораторных отчётов и проектов, чем у остальных, и покопался. Её пытаются использовать как зомби-вышку, внушать людям всякое. Радиус покрытия у неё будь здоров. Но судя по записям Хольта, иллюминаты в финансировании проекта отказали, потому что, цитирую, «это антинаучный бред», и он пошёл искать других спонсоров. Он нашёл самых отбитых рекламодателей, которые способны повестись на обещание трансляции рекламы в мысли. Потом они нащупали, что могут пробиваться в сны, и дальше рекламу обещали в снах, собирались и в Европе тоже попробовать. Работает, между прочим! Продавец воздуха Феррейра, например, сообщил, что продажи курсов и настольных игр подскочили в сотню раз. — У инфоцыган все показатели успеха надо делить на десять. Но всё равно неплохо. — В общем, не бойтесь своих снов, это рекламная кампания. — Не бойтесь своих снов, — задумчиво повторила Ника и посмотрела на пальцы. Ей на секунду показалось, что с них капал размякший гипс. Максимо вызвался быть и водителем трансфера — никаких, мол, проблем с документами вам не грозит, в багажник прятаться не надо, он провезёт мимо всех проверок. Сначала Ника удивилась уровню сервиса у угонщиков, но затем Джонни ей сказал, что Жозе пошутил — Максимо официально работал пилотом, возил богатых туристов покорять дикую природу на поводке у гида. Это, впрочем, вызвало ещё больше вопросов насчёт его отработанного ловкого ухода от проверок. Они, увы, проехали мимо всех блистательных зданий, мимо зелени и набережных прямиком к накрытому огромным металлическим куполом рынку. На те секунды, что Максимо открывал и закрывал дверь, в машину вместе с запахом разогретой солёной воды вползла рыбная вонь. Вскоре он из недр суеты по раскладыванию продуктов по прилавкам вытащил сурового мужика, на ходу неохотно сбросившего фартук. Его Максимо представил как Балтазара, и им это знание пригодилось ровно на час: столько у них ушло, чтобы доехать до причала на окраине города, выслушать инструктаж по тому, как обращаться со скромной грузовой лодкой и где он напрятал запасные канистры с топливом, рассчитаться с ним и расстаться на неопределённое время. Ника спрыгнула на борт: обычно в грузовых лодках здесь находилась площадка-выемка, где и держали груз, но Балтазар добавил верхнее перекрытие, спрятать канистры от лучей солнца. Андрей прыгнул следом, да так, что лодку лихо покачнуло. На шатких ногах они пробрались к кабинке управления — козырёк укрывал от солнца, благодаря кондиционеру они не рисковали очутиться в теплице. Внезапно оказалось, что Андрей умел управляться с катерами, — дед много раз брал его на непонятные задания, на которых он рулил во время заплыва по Москве-реке, а дед рассматривал темноту. «Мы с Игорем по очереди дрыхли». И когда они развернулись в воде, Ника вышла из кабинки помахать их помощникам. Те угрюмо помахали в ответ. Остро не хватало веселья Жозе. — Так, — донеслось из-за спины, — теперь вспомнить, это ускорение или сброс груза… Куда интереснее уходившей вдаль глади реки и буйства зелени стоявшей на носу лодки Нике были мельтешения под поверхностью воды и скрежещущие крики, шорох, щебетания, доносившиеся из джунглей. — Да не бойся, — подбодрил её Джонни, — кайманы сами дуреют от жары и добровольно из воды не вылезут. — Могу их понять, — смахнула пот со лба Ника. Лучи солнца поджаривали ей спину, и три слоя солнцезащитного крема от этого ничуть не спасали. — Ты что-то сказала? — спросил Андрей, когда она вернулась в прохладу кабинки. — Ничего. Топливо не кончается? — Его с запасом. По подсчётам Джонни, с учётом будущей ночёвки они должны были попасть к вышке на следующий день. Скорей бы это произошло. Ника дурела от скуки — на них не нападали ни кайманы, ни пираньи, ни весело верещавшие обезьянки, в кабинке места хватало постоять или сесть, не вытянув ноги, виды бурлившей воды и ветвей деревьев осточертели. Солнце зашло за тучи, и Ника рискнула вновь выйти на металлическую площадку лодки, из прохладной сухой духоты в раскалённую и влажную. Отсюда было лучше видно, кто именно пробегал по разные стороны от них, по крайней мере когда берега приближались друг к другу. В деревянном ящике в кабинке нашёлся мачете, но не гамак, а сами они взять его не догадались. Поэтому ночёвка у них прошла на лодке, без остановки: один спал над канистрами топлива, другой в очках Ники с режимом ночного видения придерживался курса и удерживал лодку по центру. Зря они поторопились, надо было запастись в городе всем необходимым, подумала Ника, рассматривая серые краски вокруг. Нет, напомнила она себе, это лишний риск мелькнуть на радарах иллюминатов. Да сколько можно брёвнам биться об борт, достали раскачивать. — Остржн, — прошипел голос Джонни. — Сигшшл… Ника пригнулась, успев заметить силуэты, запрыгнувшие в лодку. К ней в кабину пока никто не рвался. Она приоткрыла дверь подслушать переговоры. — Где вторая? — спросил на русском ближайший к ней мужчина. Ника впервые в жизни видела пиратов в кителях, мешковатых брюках и кирзачах. А вот в очках ночного видения и раньше встречались. — Буди Радова. Один из них зажал Андрею рот рукой, и Ника с разбега врезалась в ближайшего к ней пирата, выкинула вперёд ногу — но сбитый ею пошатнулся и зашипел: — Тихо ты! Свои. — Какие ещё «свои» в джунглях Амазонки? — опустила Ника голос до шёпота. Серое пятно на месте Андрея возмущённо замычало. — Нас Игорь прислал вам на помощь. — Вы… люди Дзержинского? — Ну, в каком-то роде, — хмыкнул пират. — Собирайте манатки и за мной. Корыто ваше отбуксируем на базу. — Аккуратнее, это не наше корыто. — Общественное.