Поговорим?

Ну, вроде всё. Борис сморгнул выступившие слёзы. Вроде, ничего не забыл и ни с чем не переборщил. В меру эмоционально, в меру сдержанно. Все, как должно быть, все слова на своем месте. Почему же тогда Боря уже в четвертый раз бормочет их, эти тщательно подобранные слова, глядя то под себе ноги, то куда-то вдаль, а не в глаза ребятам. Почему не спешит возвращаться к команде в тепло, и выбирает стоять на морозе. Почему он здесь, когда они - там? Минута на размышление? Да что тут. Досрочный. Потому что страшно. Страшнее даже, чем за зеркальным столом, когда приходится отвечать самому, а ответа в голове нет, только пустота и отзывающийся эхом голос ведущего. Сейчас же всё есть. И никто не торопит. И за отчаянными попытками придумать хоть что-то не следят через экраны телевизоров. Так в чем же дело? Чего именно Борис так боялся? Потерять ребят? Это даже звучало абсурдно. Всё-таки их связывало слишком многое, чтобы позволить этому многому в один момент рассыпаться. В конце концов, в их жизни есть не только игра, где они команда, в первую очередь они… друзья? семья? точно нечто большее, чем просто 6 человек, отвечающих на вопросы. Они не разбегутся. Не должны разбежаться. Боря пока не очень представлял, реально ли это и насколько осуществимо, но в идею единства ему хотелось верить. Идея эта его грела, как грело знание о том, что у него, Бориса Белозёрова, есть свои люди. Он слишком долго учился верить в людей и полагаться на кого - то кроме себя. Слишком часто обжигался. И обжечься сейчас будет слишком больно. Невыносимо. Поэтому пока есть, за что держаться, нужно цепляться за это что-то из последних сил, даже если их почти не осталось. Ребята - точно останутся. А все ли - неизвестно. И как они отреагируют - тоже неизвестно. Вот оно. Неизвестно Страшное слово, от которого хотелось убежать далеко-далеко, туда, где неясность не настигнет. Больше всего в жизни Боря не выносил, не терпел и не любил чего - либо не понимать. Не любил и очень боялся, всегда стремился во всем разобраться, не жалея ни сил, ни времени. Это дарило ощущение контроля и, соответственно, безопасности, не давало упасть в омут неприятных мыслей и помогало предотвратить множество неудобных ситуаций. В конце концов, немалую часть своей жизни Борис посвятил интеллектуальным играм, а там без умения и, главное, желания думать - никуда. Что? Где? Когда? Если бы. Сейчас вопросов было намного больше. Думай, Боря, думай. Как там учили сложные вопросы брать? Представлять в голове картинку? Ну, попробуем. Допустим, он все же решился и сказал. Что тогда? Борис был готов поспорить почти на что угодно, что ребята выслушали бы его, не перебивая и не задавая вопросов. Может, только Даша бы изредка тяжело вздыхала, а Оля смотрела на капитана чистым светлым взглядом, который сейчас казался ещё пронзительнее и глубже из-за застывших слёз. Оля сильная, Оля не плачет. Оля вникает в каждое произнесенное Борисом слово и пытается в голове аккуратно разложить эти слова по полочкам. А как разложить то, чего абсолютно не хочется понимать? Как будто кто-то этот мысленный шкаф закрыл на замок, а ключ выбросил. Вот и остаётся - слушать и смотреть. Может, в глазах Бори удастся прочесть хотя бы что-то, что окажется яснее слов. Антон бы тоже сидел, как заворожённый. Только взгляд у него другой, не то более печальный, не то будто стеклянный, пустой и сжигающий этой пустотой дотла. Никита, наоборот, скорее всего, с трудом дослушал бы до конца, изредка бормотал что-то не то ребятам, не то самому себе, сдержанно жестикулируя , а потом, силой подавляя желание засыпать Борю вопросами спросил бы нечто вроде «Ты уверен?». Борис нервно хмыкнул. Наверное, это даже забавно, когда ты не знаешь, что отвечать на вопрос из собственной головы. В любом случае, в воображении реакция команды вырисовывалась примерно одинаковой и по-хорошему предсказуемой. Поняли бы, приняли бы. Все. Ну, почти все. То, как поведет себя Ким, было для Бори загадкой, ответ на которую если и придумывался, то именно на уровне выдумок с потолка, и далеко не факт что у этой идеи будет хоть малая общая с реальностью часть. Причем Ким точно не относился к людям, подходящим под категорию взбалмошных, грубых или лишенных самообладания. Он был другим и очень разным, при этом - всегда искренним. Ким удивительным образом совмещал в себе качества рационального, мудрого, сдержанного, думающего человека и экспрессивную творческую личность, яркую , чрезвычайно чувствительную и принципиальную. Наверное, за принципиальность и честность Боря уважал его сильнее всего, поэтому так боялся сейчас. Как - то так сложилось, что из команды с Кимом они особенно часто разговаривали, делились взглядами на игру, жизнь, принципы. А самым удивительным и приятным было замечать сходства в идеях и мнениях. Все-таки мало что может заменить чувство, когда ты ещё не закончил фразу, а собеседник уже с улыбкой кивает тебе - мол, да, я думаю также, да, я тебя понимаю. А если что-то не совпадало, дискутировать об этом оказывалось ещё увлекательнее. В отличие от хаотичного Бори, который, кажется, иногда сам путался в собственных мыслях, Ким объяснял свою позицию постепенно и подробно, а если не был согласен со сказанным Борисом, задавал вопросы. Много вопросов. Но это волшебное «я тебя понимаю» никуда не пропадало. Сейчас же, казалось, Ким не поймёт. Сейчас казалось, будто Боря сам предает принципы, которым следовал. И ещё сильнее предает того, с кем об этих принципах так долго говорил. И кому, получается, так долго врал. Борис облокотился на перила моста и уронил голову на руки И снова - ложь. Он ведь прекрасно знал, как Ким отреагирует. Выслушает, шумно выдохнет, и сразу же, молча, выйдет из комнаты, сославшись на духоту. И на него, Борю, даже не посмотрит. Никогда. Больше. Не. Посмотрит. И ничего ему не скажет. Ни хорошего, ни плохого. Да если бы Ким его обматерил прямо там, за игровым столом, было бы намного легче, чем оказаться стертым из воспоминаний и из чужой жизни. Вот только Ким не обматерит. И Борис это понимал. Что же это за день такой? Что же…Почему… Сдерживать слёзы больше не было сил, и Борис еле слышно бросал невнятные вопросы в воздух. Хоть бы кто ответил. Ти-ши-на. Обычно приятная успокаивающая и долгожданная, тишина сейчас придавливала к земле и перехватывала горло. я не могу - прошептал Боря. Не. Мо - гу. Я. Не. Могу. Ничего не могу. Ничего-ничего-ничего Будто кто-то нарочно оставил в голове только эти слова и подтолкнул Бориса к краю воображаемой пропасти. И Борис падает в пропасть слов, бормоча их, как в бреду. Не могу - не могу - не могу Падает. Как вдруг слышит совершенно другие слова, сказанное другим голосом. Не Бориным, но хорошо знакомым. - Можешь, Борь. Можешь.