Мгновения, украденные у войны

      — У тебя когда-нибудь был секс?       От тихого вопроса, заданного в полумраке комнаты хриплым мужским голосом, вкупе с несколькими бокалами вишнёвого сидра, играющими в её организме, внизу живота образуется сладкий вакуум.       Пальцы Драко, уже некоторое время блуждающие по женскому бедру, вмиг вызывают в ней острое желание начать ёрзать. И плотный джинсовый материал нисколько не помогает.       Сердце Гермионы делает болезненный кульбит, дыхание в мгновение ока сбивается.       Стоит ли ей классифицировать его поведение как провоцирующее? Определённо. Даже если они не впервые позволяют себе вот так вот лежать в объятиях друг друга на кровати в её комнате. Очередном временном убежище.       — Н-нет, — собственный голос подводит. — Никогда.       Крепкая горячая ладонь внезапно замирает. Обжигает внешнюю сторону бедра. Оставляет Гермиону с навязчивым, неудовлетворённым желанием ощутить его большой палец, покоящийся на грубом внутреннем шве джинсов, на несколько дюймов выше.       — Совсем?       Она чувствует прикосновение губ Малфоя к мочке уха и осмеливается предположить, что он выпил куда больше, чем ей казалось. Больше, чем она.       — Совсем.       Он мычит ей в шею, щекочет теплом дыхания, и на эту бесхитростную звуковую вибрацию тело красноречиво отзывается мурашками.       — А у тебя?       — Что?       Гермиона чувствует его улыбку своей кожей.       — Секс.       Тишина длится достаточно долго, чтобы она решила, что он уснул или просто не собирается отвечать.       — Устои моей семьи не разрешают это делать до брака.       Она совершенно точно испытала бы куда более сильную фрустрацию, не будь в ней сейчас пинты вишнёвого сидра.       Гермиона много читала об архаических традициях чистокровных, но сомневалась в их актуальности. По крайней мере, большей части. Проще говоря, ничего не мешало ей культивировать в сознании мысли о том, что вот у таких, не имеющих определения, объятий и поцелуев могут быть последствия. Даже если ни один из них никогда не переходил черту.       — Что ж… — ей сложно переварить эту информацию сейчас, когда она придавлена тяжестью мужской руки и силой собственного желания. — То есть ты…       Маленькие нежные поцелуи ползут вниз по её шее. Слишком невинные, чтобы унять странный ураган чувств внутри неё. Слишком порочные, чтобы она не сожалела о его аристократическом воспитании.       Зубы царапают её ключицу, и Драко сдавленно стонет, на мгновение прижимаясь тазом к её левой ноге.       Кожа, и без того горячая, вспыхивает огнём, а в животе завязывается тугой порочный узел.       — Никогда. Ни с кем, — бормочет он, запуская пальцы в её волосы. Скользит подушечкой большого по коже за ухом. — Всё верно, Грейнджер.       — Мм… Хорошо. Наверное, — междометия и односложные предложения — максимум, на что она способна сейчас.       — Думаешь, целесообразно продолжать блюсти целибат, когда вокруг то и дело носятся убивающие проклятия?       Сомнение размером с Хогвартс повисает в прошитой одной лишь лунной дымкой комнате. Жемчужный свет льётся в незанавешенное окно.       Когда она не находится с ответом, Драко вздыхает и спрашивает:       — Ты в курсе, что тогда, в ванной, украла мой первый поцелуй?       Гермиона в смущении вспоминает, как в один из дней осмелилась прижаться к его губам. В меру мягким, чуть более ярким и припухшим из-за воздействия перечной мяты в составе зубной пасты.       — Так вот, — кончиками пальцев он шагает вниз по её шее. — Если вдруг тебе захочется поступить точно так же с моей девственностью, то знай, что… — Бретелька простой хлопковой майки съезжает с плеча вслед за пальцами, а прохладный нос Малфоя утыкается ей в ключицу. — Я не возражаю.       У Гермионы голова идёт кругом. От внезапных откровений, сказанных интимным баритоном, от присутствия мужчины рядом, от слабых ноток его древесного одеколона. От возможных сценариев, которые бессовестно подсовывает ей воображение. От питающего кровь вишнёвого сидра и пьянящей усталости.       Кажется, Драко повсюду. И ей слишком много и слишком мало этого одновременно.       — Но не сегодня, — он аккуратно возвращает бретельку на место. — Я не хочу быть пьян, когда это произойдёт. Потому что мы оба заслуживаем запомнить свой первый раз. — А потом чуть тише: — Наш первый раз.       Немного колеблясь, Малфой добавляет:       — Если, конечно, тебе это интересно.       В его голосе сквозит привычная усмешка — обычная реакция, которая всегда служит ему щитом. Защитным рефлексом на любые обстоятельства, делающие Драко уязвимым. Наверное, поэтому Гермиона кладёт свою ладонь поверх его руки, бережно сжимает и выталкивает из гортани сиплое «да».       Она уверена, что не уснёт сегодня, но вишнёвый сидр и неторопливый поцелуй, в который её втягивает Драко, делают своё дело — мысли, как крошечные звёздочки на предрассветном небе, меркнут одна за другой, и она проваливается во тьму. Эфемерное полотно, сотканное из лоскутков сновидений.