К тебе, пять тысяч лет спустя

Сырость и побелка, мазут, солярка. Креозот. Конечно, запах подземелий двадцать первого века не может иметь ничего общего с запахом Нижнего мира. Здесь — современные бетон и железо, там — пышущие жаром лавовые озера и колдовские травы. Веннет ведет за собой Техно, стараясь держать его подальше от контактного рельса, будто он совсем еще маленький, будто Веннет и не растил его из крохи в красивого юношу долгие годы, и не отпускает, сколько бы Техно на это ни намекал. — Пап, — тонкие пальцы все же выскальзывают из его собственных. — Пап, да подожди ты!.. Веннет оборачивается, вглядываясь в почти кромешном мраке в светлые глаза Техно, и скрещивает на груди руки. Изящный силуэт моментально отзеркаливает его позу. Его любимый племянник. Абсолютно неуправляемый, не замолкающий даже во сне и ежеминутно пытающийся погибнуть мальчишка. Такая же строптивая отморозь, как он сам. — Тащишься, будто поезд товарный, — шипит ему Техно. — Остановить невозможно!.. Посвети, мне кажется, там что-то есть. — А ты почему посветить не можешь? — Ты же сам сказал мне беречь заряд!.. — Умничка. Техно топает и, едва не провалившись стопой между шпалами, шарахается в сторону. Веннет не глядя оттесняет племянника от контактного рельса; холодный белый луч выхватывает из темноты стену. Углубление низкое, небольшое, походящее больше на сколотый отделочный слой, чем на то, что они ищут, но Веннет не удивится, если даже простые крысы смогли найти путь в Нижний мир раньше пиглинов. Он склоняется к углублению, изучая его под тихие, полные бессильного раздражения причитания Техно. Затем — встряхивает в забарахлившем фонаре батарейки и выпрямляется во весь рост. Он помнит, какой ледяной казалась ему хрупкая, по-девичьи узкая ладонь племянника. Техно дожидался вместе с ним момента, когда дежурный по станции наконец объявит, что напряжение с контактного рельса снято. Техно понимает, что они пришли сюда тайком, помнит, что спрыгнули посреди ночи с платформы и прокрались, как воры, за спинами у дренажников. Техно тоже поглядывает на обесточенный рельс с опаской. Техно тоже страшно. — Просто яма какая-то, — Веннет с несвойственной ему нежностью гладит расстроенного Техно по волосам, пытаясь успокоить, приголубить. — Ты молодец, что заметил, родной. Идем дальше. Элитрианская свобода это ветер и чистое небо над головой, пиглинская — древние, мерно кипящие подземелья, где на каждую живую душу приходится по трем королевским рубинам и целому озеру золота. Техно никогда не станет частью Нижнего мира, Техно никогда не поймет его так, как мог бы понять когда-то в прошлом, но Нижний мир всегда примет его и всегда отпустит, едва придет время, обратно на поверхность. К элитрианской свободе, к гибнущим от жара розам, к воде и к арктическому холоду. Но сперва — пусть примет. Потому что, идя вслепую по сырому перегонному тоннелю, они возвращаются домой.