Гиностемма

Воздадим почести лучшей из нас, чей сад прекрасен, а помыслы чисты. Шаг за шагом из пустыря с сорной травой взрастила она цветник красоты и порядка. От взора ее не скрыться ни вероломному сорняку, ни настырному паразиту. Привитые ею дички плодоносят золотыми плодами, трудом своим несет она в мир баланс красоты и целесообразности. Садовники, поприветствуем поднявшуюся на высшую ступень Ордена, вставшую вровень с основателями, и наречем ее Роуз — императрицей садов! (Из церемониальной речи при вступлении в должность «матушки Роуз» — высшего из доступных для женщин рангов в Ордене вольных садовников) Мне снился чертовски странный сон. Виной ли тому смазливая юная Повилика с бесконечным потоком сумасбродных мыслей или тонкий аромат клематиса, затерявшийся в складках моей постели со времени ее пробуждения? А может это старый дом, впервые за столетие ощутивший тепло босых девичьих ног на деревянных половицах, подкинул сладкие грезы? Но если это и сон, то чертовски реалистичный — на губах ее вкус, а шелк простыней запятнан поллюцией словно в пятнадцать лет. Первые лучи рассвета едва успевают пробиться сквозь лиловые сумерки Халлербоса, когда я ставлю кофейник и залпом осушаю стакан ледяной воды. Дом еще спит, только шелестит молодой листвой буковая роща, да пичужки в ветвях выводят брачные трели. Но мне нет дела до мира вокруг и занимающегося дня — перед глазами она — порочно распластанная на постели, с задранной до пупа сорочкой, дрожащая от удовольствия под моими нескромными поцелуями. Так я хотел ласкать Викторию, раз за разом отдавая ей нежность, ловить стоны наслаждения и мольбы продолжать. Больше века Тори приходила ко мне во снах — манящая, будоражащая, недоступная. Вероломный Клематис без приглашения ворвалась в грезы и спутала мысли. Ведь я не испытываю к ней ничего — только интерес и что-то еще необъяснимое. Родственную связь? Приглушенный вздох раздается за спиной, вторит мыслям узнаванием — в дверях замерла она, все в том же банном халате поверх сорочки. Не успеваю прогнать образы — вновь вижу хрупкие плечи под моими пальцами, чувствую страх и желание в устремленных на меня глазах, мечтаю сорвать с нее ненужную одежду и продолжить начатое во сне. Попал в повиликовые путы, не иначе! Клематис испуганно замирает в проходе, явно не ожидала встретить меня. Прикусывает губу и смотрит, сканирует, будто подозревая во всех преступлениях мира. А в мыслях — я замер на коленях меж ее длинных ног… Дьявол! Нам снилось одно и то же! Теперь шапочка из фольги нужна мне — думать о погоде не выходит категорически! Повилика стремительно краснеет и отводит глаза. — Выспалась? — задаю вопрос, тут же прикусывая язык. Отличное начало нейтрального разговора, учитывая прошлую ночь! — Да, — отвечает тихо. Медлит, наливая воду, а затем оборачивается, с вызовом смотрит в глаза и выдает, — кажется, я вырастила клематис у тебя под окнами. Молча, не сговариваясь, мы выходим на террасу, как есть босые, в накинутых халатах, стараясь не соприкасаться рукавами, избегая смотреть друг на друга. Под окнами моей мастерской — ее спальни — молодая лоза, распустившаяся фиолетовыми цветами. Почувствовав хозяйку, растение стремится к ней, выпрастывает побеги, стелется к ногам, вьется по стене. Юная Повилика завороженно наблюдает за зеленым питомцем, одобряюще тянет руки. Сотни колокольчиков синего Леса приветственно звенят, встречая новичка. Цыкаю на особенно резвый стебель, с любопытством щекочущий меня за щиколотку. Девчонка оборачивается на звук, сияя как начищенная монета: — Я сама его вырастила?! — все еще не верит в реальность своих сил или ждет похвалы? Киваю, задумчиво разглядывая миловидное лицо: гордо задранный подбородок, чуть вздернутый нос, прорывающаяся сквозь нарочитую серьезность довольная улыбка. Повилика из пророчества, не постигшая саму себя, боевой клематис, еще не познавший мир. Что может этот хрупкий цветок, трепещущий под ветром только наступившей жизни? Садовники сорвут и разотрут в порошок невинную, первозданную красоту. Кто-то должен ее защитить, научить, помочь. Кто-то, кто не прячется посреди заколдованного леса, признав собственное поражение. Прошлое горьким комом застревает в горле. Отворачиваюсь и иду прочь, спиной ощущая недоуменный обиженный взгляд. Прости, девочка, я слишком эгоистичен, чтобы разделить твой триумф. В наше отсутствие кухня ожила. Мардж готовит завтрак, а развалившийся на стуле Стэнли вдохновенно зевает. Мне они лишь приветливо кивают, расплываясь в улыбках для той, кто идет следом. — Доброе утро, милая, — моя домработница наскоро вытирает руки о фартук и спешит заключить гостью в объятия. Удивительно, Клематис не сопротивляется и даже прижимается к старушке в ответ. Обезображенное шрамом лицо О’Донелли разглаживается до почти привлекательного, парень подбирается, подскакивает со стула и кланяется в попытке явить галантность. Повилика с милостивым кивком улыбается ему, садясь за стол. Во мне вскипает раздражение. Виной тому, разумеется, не Клематис, очаровательный в своей непосредственной жизненной легкости. Я злюсь на себя за неспособность радоваться звонкому весеннему утру, беззаботной беседе за чашкой кофе, безудержной вере в лучшее, исходящей волнами от молодости и заражающей всех вокруг. Будущее, как и прошлое, мрачно, полно боли и потерь. Зря я втянул девчонку в свою жизнь. Она, как молодой побег тянется к свету, теплу, а во мне остались только холод и тлен. Тридцать лет назад мое вмешательство не смогло предотвратить гибель Белой Розы. На что понадеялся сейчас? На древнее волшебство? Силу туманного пророчества? Или на пепелище чувств и надежд еще тлеет уголек любопытства? Бейзил увидел бы в этом проявление человечности и сострадания. Мелкий всегда был обо мне лучшего мнения, чем я сам. Щекастое улыбчивое лицо брата предстает перед внутренним взором, лыбится и подмигивает, как всегда, подмечая во мне смятение чувств. — Одежда высохла. Пестициды развеялись. Больше нет потребности терпеть навязанное гостеприимство. После завтрака Стенли отвезет тебя домой, — с максимальным равнодушием бросаю через плечо, избегая смотреть в глаза. Повилика закидывает ногу на ногу, скрещивает на груди руки и с вызовом заявляет: — Я не поеду! Вот так номер! — И с чего бы это, юная мисс? Позвольте поинтересоваться, — зеркалю ее позу, ожидая пояснений. — Мы не доиграли. У меня осталась куча вопросов и парочка несовершенных действий! — в устремленных на меня глазах пляшут огненные черти. Да она издевается! * «Вулканы спят. В круглых лагунах — тысячелетних кратерах — ушлые гиды катают на лодках шумных туристов. Те восторженно свисают с бортов и тычут пальцами в горизонт: «Киты, киты!» Прекрасные гиганты равнодушно всплывают с глубины, выпускают фонтаны в низкий утренний туман и скрываются в толще воды под восторженные крики соглядатаев. Непостижимый мир древних огнедышащих гор и загадочных морских великанов не замечает мелкую песчинку, катящуюся по склону короткой человеческой жизни. Скалистые острова посреди Атлантики надежно скрывают тайны от тех, кто даже не подозревает о загадках и секретах. Но одну из них вызвался разгадать безумец с зудящим от нетерпения сердцем, вытатуированном на предплечье», — Бастиан Керн тыльной стороной ладони смахнул с лица рассветную морось и повернулся спиной к океану. Мадалена, самый крупный город острова Пику, обнимал лагуну каймой разноцветных невысоких домов. За расшитыми занавесками, в уютных спальнях, спрятавшихся за палисадниками раскидистых гортензий, просыпались и готовились начать новый день две тысячи жителей — потомки китобоев и авантюристов, с необъяснимым упорством вцепившиеся в край земли, отвоеванной у дремлющего вулкана, чья вершина терялась в низких дождевых облаках. Над Азорами всегда морось и туман. Пока на одной стороне острова солнце, другую терзают штормовые ветра. Тучи, зацепившиеся за горные пики, норовят излиться скоротечным дождем и растаять без следа. Погода меняется со скоростью настроения ветреной красотки — ласковая и милая, в следующую минуту она показывает крутой норов, чтобы затем взорваться слезливой истерикой. Но доктору Керну не привыкать, ни к женским капризам, ни к внезапным переменам, требующим быстрых решений. Едва спустившись с трапа самолета и шагнув на борт старого парома, Себастиан почувствовал себя дома — ощущение дежавю усиливалось по мере приближения к точке, указанной магическим компасом. Неоднократно мужчина ловил себя на желании провести красавицу Zeil по узким проливам, проложить маршрут вдоль живописных берегов от каменистых вершин подводных гор, ощерившихся на поверхности острыми черными зубьями с насаженными на них белоснежными башнями маяков, до голубых лагун, утопающих в зарослях благоухающих гортензий — цветочного символа Азорских островов. Бас грезил наяву, вместо холодного поручня старенького парома, ощущая под ладонями теплую гладкую древесину яхтенного румпеля и с улыбкой кивая воображаемой спутнице, с которой более тридцати лет безнадежно мечтал разделить плаванье по океану жизни. Сейчас, впервые за долгие годы Керн позволил глупым беспочвенным надеждам взять верх над здравым смыслом. Вопреки опыту прожитых лет и скептическому складу ума, не верящему в чудеса, сердце бешено заходилось внутри, норовя вырваться из грудной клетки, и обвитый плющом двойник на предплечье вторил своему собрату ощутимой пульсацией. Прибыв на Пику, Бастиан зафрахтовал гида с хитроватой улыбкой и ржавым пикапом. Почувствовав легкие деньги, местный с нарочитым энтузиазмом вызвался показать приезжему островные красоты. Цена за экскурсию была завышенной, проводник не вызывал и капли доверия, а чихающее и коптящее авто явно считало, что отправляется в последний путь. Все это не имело значения — тату, не напоминавшее о себе весь перелет, разве что не срывалось с кожи от радостного предвкушения. То и дело перескакивая с корявого ломаного французского на свистящий язык нации мореплавателей проныра от туризма деловито отрабатывал полученные евро, катая заказчика по маленьким деревенькам на побережье, здесь, вдали от большой земли, гордо именуемым городами. Час спустя, когда доктор Керн уже откровенно терял терпение, в пятый раз сунув под нос водителю смартфон с координатами искомой точки, на горном серпантине, ведущем к потухшему кратеру, татуировка на предплечье ожила, запульсировала, прогоняя невидимую кровь, затрепетала листьями плюща под свежим ветром высокогорья. — Туда! — махнул Керн в сторону едва заметной грунтовки, уходящей в глубь лавровой рощи. — Ньо, сеньор! — эмоционально всплеснул руками гид, не думая останавливаться. — Частная территория! — Стой! — Бас резко схватил водителя за руку, пикап опасно вильнул к краю обрыва и, громко чихнув под протяжный скрип тормозов, встал на обочине. Переднее колесо выступало над бездной, сквозь грязные окна открывался прекрасный вид на городок в лагуне, а вцепившийся в руль, белый, как полотно, гид перемежал молитву всем богам смачными португальскими ругательствами. Не обращая внимания на провожатого, едва убедившись в безопасности выхода, Керн выскочил из машины и, сбиваясь с быстрого шага на бег, ринулся по дороге в чащу. Следом за ним, виртуозно матерясь и чертыхаясь, рванул разозленный гид. — Сеньор, туда нельзя! — прорывалось сквозь возмущенное непотребство тирады на португальском. — Частная территория! Пять уровней защиты! Вооруженная охрана! Посадят в тюрьму, сеньор! И вас, и меня… — последние слова прозвучали с жалобным придыханием. Запыхавшись и тяжело дыша, водитель скрючился в тени лавровых деревьев, уперев руки в колени и обреченно наблюдая, как чрезвычайно резвый турист не по годам споро седлает невысокие деревянные ворота. «Проезда нет!», «Штраф за нарушение», «Въезд только по пропускам» и другие запрещающие таблички и надписи на большинстве мировых языков плотно облепляли выкрашенные свежей краской створки. На одной из них, болтая ногами в полуметре над землей, точно деревенский сорванец из старинного фильма, сидел светило мировой хирургии доктор Себастиан Керн. Два горячих сердца Баса пылали жаждой продолжить эскападу, но мозг уже зацепился за услышанное, и серые глаза внимательно впились в бледное от страха и непривычных физнагрузок лицо сопровождающего. — Откуда знаешь про охрану и уровни защиты? — внутренний врач Себастиана на автомате поставил диагноз и прописал задыхающемуся от десятиметровой пробежки диету, режим дня и смену деятельности. — От бывшей жены старшего брата матери, — с готовностью, но все еще хрипло от сбившегося дыхания, сообщил гид. — Тетя Инеш работа в замке на вулкане. — Где работала? — Керн перекинул ноги обратно, ловко спрыгнул на землю и подошел к выдохнувшему с явным облечением водителю. Сумасбродный турист больше не выглядел сумасшедшим одержимым и явно не собирался совершать глупости в ближайшее время. Удовлетворить любопытство приезжего показалось мужчине наименьшей из возможных зол. Махнув в сторону скрытой за верхушками лавровых деревьев вершины дремлющего вулкана, гид попытался вернуть голосу привычный показательно-бодрый тембр опытного экскурсовода: — Еще в середине прошлого века земли с этой стороны пика скупил какой-то эксцентричный богач с материка. Старики поговаривали, что расплатился он кровавым золотом, а сам был то ли астрологом, то ли наркологом самого Адольфа Бас скептически хмыкнул, но вместо комментария вытащил из компактного рюкзака бутылку с водой и протянул говорящему. Тот благодарно кивнул, обильно смочил горло и завистливо оглядел бодрого, подтянутого клиента. Мини-спринт и лазанье по забору никак не отразились на размеренном дыханье и цвете лица туриста: — Нда, лет пять назад в вашем возрасте и мне бег с препятствиями был ни по чем! Вот бы скинуть годков десять, да килограмм двадцать накопленного опыта. Вам ведь около сорока? — Сорок восемь, — дружелюбно кивнул Бастиан и постарался сдержать ухмылку при виде округлившихся от удивления глаз гида. Азорец быстро совладал с собой и тут же, переведя тему, с удвоенным воодушевлением продолжил: — Прямо на склоне отгрохал настоящих замок, не побоялся. Что взять с чокнутых иностранцев, — на этой фразе туземец бросил на Бастиана косой взгляд, — здесь же постоянно трясет. Буквально за пару лет до моего рождения Санто-Антонио почти с землей сравняло, а это буквально десяток миль к востоку. Народ тогда со страху в Америку рванул, если не половина, так треть точно свалила. Мы ж тут в прямом смысле на вулкане живем, да… — мужчина и дальше мог бы продолжать тираду о превратностях жизни в сейсмоактивной зоне, но нервный и, как оказалось, слегка чокнутый приезжий уже нетерпеливо скрестил руки на груди и постукивал кончиками пальцев по яркой татуировке сердца на предплечье. — Ясно дело, природа не щадит ни богатых, ни бедных. Замок порушило, но сынок нациста отстроил по новой, круче прежнего. Там и вертолетная площадка, и гигантская оранжерея, и секретная лаборатория…. — Похоже не особо секретная, раз о ней всем известно, — за скептической улыбкой доктор Керн спрятал настоящий интерес. Убежище таинственного миллиардера сильно смахивало на обитель злодеев из старых фильмов про Джеймса Бонда, но магическое тату и влюбленность в ведьму вынуждали верить в иррациональное. — Моя тетка видела своими глазами! — обиженно засопел гид. — Она работала в замке сиделкой и рассказывала разное. — Например? — Бастиан подобрался, ухватившись за нужную нить разговора. — Например, что там все из камня, стекла и металла, только в оранжерее есть зелень. Помню, как она возмущалась: «Приехать на Азоры и не посадить у дома ни одной гортензии?! Неслыханно!» — А что с лабораторией? Местный пожал плечами: — Да кто ж знает. Вроде жена у графа больна, и он все лекарство ищет, только видать без толку, раз сиделки до сих пор в замок требуются. «Бинго!» — чуть не выкрикнул Бас, но, постаравшись сохранить нейтральное выражение, вслух произнес: — Вы сказали «граф»? Кто сейчас кичится титулами? Довольный эффектом и тем, что заинтересовал, гид с готовностью выдал: — Ага, граф, так его называют. Хотя может он барон какой, или принц. Никто же не просил титул предъявить. Но лично я думаю — никакой он не граф, а просто богач, не знающий какую еще придурь от избытка денег учудить. — А жена у него, какая она? — в ожидании ответа Себастиан от напряжения прикусил изнутри губу. — Понятия не имею, — пожал плечами собеседник, — Инеш не рассказывала. А когда кто, как вы сейчас, много вопросов начинал задавать про замок, про графа, да про малохольную жену его, тетка злилась, сообщала, что подписала договор о неразглашении и меняла тему. — Жаль, — искренне выдохнул Бас. — Сдался вам этот дом на горе! Едем дальше, с другой стороны открываются отличные виды на лагуну, я покажу вам левады, почти как на Мадейре… Но Бастиан Керн погрузился в раздумья и не проявлял интереса к завлекательной речи о местных красотах и достопримечательностях. Сев в пикап, он в десятый раз отказался от настойчивого предложения продолжить поездку и, уже на обратном пути к городку Мадалена, не выдержав, спросил: — Ваша тетя, где она сейчас? — Уехала. Пару лет как перебралась в Лиссабон, поближе к внукам. Бас задумчиво посмотрел в окно. Наметившаяся путеводная нить натянулась и лопнула, истонченная неумолимым временем. Сердце на предплечье болезненно кольнуло. Привычным жестом доктор Керн потер тату. Он мучительно боялся опоздать к той, которая числилась мертвой вот уже тридцать лет. — Если вам настолько интереснее капризы богачей, чем тайны истории и красота природы, отвезу в одно место. Найдете там местных сплетников и приличную выпивку, — гид обиженно надулся, и только заметно повеселевший клиент и щедрые чаевые примирили островитянина с вышедшими из-под контроля планами по обдиранию бестолкового туриста. * — Пожалуй, это пиво с лучшим видом за всю мою жизнь, — Бастиан смотрел на лагуну сквозь наполовину опустошенный бокал. Сидящий рядом на скамье местный согласно кивнул: — С большой земли за этим и едут. За видами и покоем. — Ищут уединения, — поддержал Бас и как бы между делом ввернул, — или прячутся с глаз подальше, как чудаковатый нувориш в доме на вулкане. Убежище загадочного богача было у местных одной из любимых тем. За час активных возлияний в питейных заведениях от барменов и завсегдатаев доктор Керн узнал немало, но по большей части информация была бестолковая и повторяющаяся — про дом из стекла и камня, больную жену и золото третьего рейха. Точно кто-то заложил в сознание рассказчиков одну историю, заставляя переделывать ее на свой лад, но скрывая главную суть. Сидящий рядом Криштиан откровенничать не спешил, хотя вездесущие сплетники уверяли — добродушный бородач с обветренным загорелым лицом, точно переместившийся в настоящее с борта китобойного судна, знает больше всех на острове. Две женщины из его семьи работали сиделками в загадочном особняке. Сперва, покойная уже несколько лет как жена, затем дочь, спешно покинувшая архипелаг как раз накануне прибытия Керна. Последняя не только побывала в особняке сиделкой, но еще и замутила роман с одним из охранников, и, если верить слухам, одновременно с ним и получила расчет. В качестве причины увольнения любители перемывать чужие кости единогласно сходились на страстном совокуплении в неположенном месте. Где именно — версии расходились. Одни с пеной у рта доказывали, что влюбленные предались пороку прямо в господской спальне, другие рьяно качали головами, заявляя, что разврат происходил на посту охраны перед мониторами видеонаблюдения. Были и те, кто скептически кривился и со знанием дела укладывал парочку на кровать к больной графине. К вечеру Бастиан окончательно убедился — несмотря на кучу разговоров, никто из местных толком ничего не знает о происходящем. Уверенным можно было быть только в одном — третий день старый отец сбежавшей с охранником медсестры не вылезал из прибрежных баров, в редкие моменты трезвости и просветления жалуясь на одиночество и тоску. — С жиру он бесится, а не уединения ищет. Народ меняет как перчатки! — собеседник раздраженно дернулся, расплескивая пиво. — Три года девочка работала без единого нарекания, а Хорхе на хорошем счету лет десять числился. В один миг обоих вышвырнул, как ненужные тряпки. Поглядим, где он в этой дыре еще такую найдет — моя Элиса в Штатах училась, потом весь мир с «Врачами без границ» объехала. А сюда вернулась только из-за меня. Переживала, как я после смерти ее матери один справлюсь… — горечь слов мужчина запил щедрым глотком. — Хорошую вы дочь вырастили, — Бастиан согласно покивал рассказу. — Лучшую, — буркнул островитянин, уставившись повлажневшими глазами в алеющий закатом горизонт. — С персоналом здесь, наверно, не очень, — Керн осторожно прощупывал почву. — Многие разъехались… — Не то слово! — подхватил местный. — Нормальная больница в Понта-Делгада, а у нас что врач, что ветеринар — все едино. Хорхе вон быстро замену нашли — благо на крепких парней эти земли щедры. А вот медика… Граф всех подряд брать не будет. Жена моя месяц одобрения ждала, пока эти из безопасности все ее документы проверяли, а Мария с острова-то всю жизнь даже не выезжала… — старик замолчал, погруженный в воспоминания. Бастиан одобряюще похлопал его по плечу, но, не получив никакой ответной реакции и констатировав дефицит пива в бокале, вернулся в полумрак бара. — А как богач с вулкана персонал набирает? — спросил в лоб бармена, сопровождая вопрос чрезвычайно щедрыми чаевыми. * В девять утра, поеживаясь от пришедшего с лагуны тумана, Бас потягивал из бумажного стакана крепкий, по местной традиции обжаренный почти до горелого, кофе и внимательно изучал вход в неприметную контору, зажатую между отделением банка и садоводческим магазином, тротуар перед которым был плотно заставлен горшками с гортензиями разнообразных видов и оттенков. На двери висела эмблема с изображением перекрещенных ножниц и совка, а витиеватые буквы на вывеске гласили «Лавка вольных садовников с 1946 года». Выглядел Керн неважно. Выпитое накануне и полная размышлений и разговоров бессонная ночь не прошли даром. Голова потрескивала, а сердце ухало в груди с шумом обиженного филина. Вдобавок, от предстоящей авантюры мужчину слегка лихорадило, как в далеком детстве перед ответственным концертом или экзаменом. В девять ноль пять грузная женщина средних лет открыла дверь и повернула на дверях табличку с «заперто» на «добро пожаловать». Спустя десять секунд, три глотка кофе и семь размашистых шагов доктор Бастиан Керн вошел внутрь. Дама за старомодной высокой конторкой удивленно вздернула густо подведенные брови: — Сеньор? — Я на собеседование на вакансию медбрата, — Бас непринужденно облокотился о край столешницы, одаривая подозрительно нахмурившуюся женщину самой очаровательной из своих улыбок. — Вы опоздали. Вакансия вчера закрылась, — поджав ярко накрашенные губы, женщина демонстративно отвернулась к еще выключенному монитору. — А если, гипотетически, ваш соискатель внезапно передумает? — Бастиан игриво подмигнул, чем спровоцировал на лице собеседницы гримасу,как от редкой кислятины. Вероятно, так выглядела саркастичная улыбка. — Молодой человек! — размеренно начала дама, нетерпеливо постукивая длинными ногтями по клавиатуре. Керн невольно улыбнулся — по всем признакам он был не просто не моложе женщины, но, скорее всего, старше ее лет на десять. Служащая относилась к той породе, которая в погоне за солидной серьезностью утрачивает легкость молодости и блеск в глазах еще в пору юношеских прыщей. — Ни гипотетически, ни практически подобных случаев не происходило в моей практике. Работа в особняке слишком престижна, а отбор кандидатур чрезвычайно тщателен. Случайности такого рода просто невозможны. — Все бывает в первый раз, — Себастиан не переставал улыбаться. Он-то знал, что Карлос Менеда, счастливчик, получивший работу мечты, уже упаковал чемодан и отбыл с первым паромом. Доктор Керн сам купил ему билет и помог погрузить вещи, а еще выписал весьма солидный чек, оплатил на полгода виллу на побережье Флориды и договорился с университетским приятелем об оплачиваемой стажировке в одной из частных клиник Майями. — Зачем вам это? — недоумевал мужчина от невиданной щедрости странного чужака и внезапно свалившейся на голову фантастической удачи. — Пытаюсь осуществить давнюю мечту, — пожал плечами Бас. Сейчас он точно так же пожал плечами и привычно потер рисунок на предплечье. Тату отозвалось поддерживающим покалыванием. Женщина за конторкой смерила его внимательным взглядом, дольше прочего разглядывая дневную щетину, пиратскую серьгу в левом ухе и яркое сердце в побегах плюща. — Окажите мне небольшую любезность, — Бас максимально дружелюбно заглянул в почти прозрачные рыбьи глаза служащей. — Изучите мое резюме, так, на всякий случай. Женщина недобро прищурилась. — Леди Сезария, доброго утра! — сильный молодой голос раздался от двери. Там с большим букетом мелких белых роз стоял мускулистый высокий парень и очень пристально разглядывал Бастиана. Четкие движения и профессиональный сканирующий взгляд вошедшего подходили военному или охраннику, но никак не продавцу цветов, о чем сообщал яркий бейджик на переднике. — У вас сегодня, вроде, не приёмный день? Думал предложить выпить капучино на растительном молоке, но вы заняты? Молодой человек не спешил покидать дверной проем, лишая Бастиана путей отхода. Женщина поднялась во весь свой невысокий рост. Белые розы заполняли помещение дурманящим сладким ароматом. Доктор Керн не отводил глаз от мелких цветов — шипастая плеть вилась из глубин памяти от щиколотки до бедра, белоснежная на смуглой кофейной коже. Два сердца ритмично отсчитывали секунды. Воздух густел. Атмосфера накалялась. Телефонный звонок раздался выстрелом, заставляя всех троих вздрогнуть. Леди Сезария отвечала лаконично и сдержанно. Оба мужчины весь разговор не сводили с нее глаз. — Решу в ближайшее время, — женщина положила трубку и смерила Керна очередным сканирующим взглядом. — А вы везунчик. Менеда не вышел на смену. Давайте свое резюме. — Уже у вас в почте, — Бастиан улыбнулся, расслабляясь. — Ну, я попозже зайду, — бросил накачанный флорист, ставя букет в вазу на подоконнике. Щелкнула включающая монитор кнопка. Через минуту женщина уже читала почти правдивое резюме доктора Себастиана Керна, с каждой строкой бросая на мужчину все более удивленные взгляды. Бас ждал. Терпеливо изучая штукатурку на стенах и обильный слой тонального крема на лице служащей. Придуманный в азорской ночи план претворялся в жизнь. Незадолго до рассвета в материковом Генте на прикроватной тумбочке завибрировал смартфон: — Пора вставать, соня! — бодрый голос приятеля заставил Влада Эрлиха продрать глаза и быстро покинуть постель, чтобы не разбудить сладко спящую Лику. — Мне срочно нужен хакер и специалист по фейкам. — С чего ты решил, что звонишь по адресу? — часы показывали половину шестого утра. Мозг отказывался просыпаться раньше привычного времени. — С того, что ты еще в школе взламывал сеть ради ответов на тесты. Сейчас задача проще — надо фиктивно уволить меня из клиники и разместить в новостях нескольких СМИ статью про внезапное прекращение карьеры светила мировой кардиохирургии доктора Себастиана Керна и его сумасбродное и спонтанное желание отправиться в странствие по миру. — Бас, ты пил? — Да, но это трезвое решение! Давай уже, расчехляй свои вай-фаи, буди мозги и приступай — надо успеть к девяти утра по-местному, то есть к одиннадцати часам по вашему. — Объясни, что за спешка? — Влад уже покорно доставал из сумки ноутбук, походя нажимая кнопку на кофемашине. — Кажется, я ее нашел! — Кого? — Белую розу! Полин — мою Повилику. * В клинике подтвердили отсутствие доктора Керна на рабочем месте и наличие заявления о досрочном расторжении контракта. Директор — давний приятель Баса и поклонник его музыкального дара — весьма убедительно врал о затяжной депрессии, предшествующей увольнению, и всячески характеризовал «бывшего» работника, как ответственного и надежного. Поисковый запрос по фамилии выдал материалы в авторитетных СМИ, с излишним пафосом сообщающие о прискорбном уходе светила кардиологии. Возникало ощущение, что доктор отправился на вечный покой в иной мир, а не просто уволился. «Стервец слегка перестарался», — мысленно ухмыльнулся Бас, для наглядности разводя руками на вопросительное: — С чего такие перемены, доктор Керн? — женщина за конторкой сменила враждебную холодность на живой интерес. — Захотел посмотреть мир, пока для этого есть силы и желание. Сбережений у меня достаточно, семьи и близких нет — отчего не позволить себе небольшую авантюру? — Зачем тогда устраиваться к нам? Путешествуйте, наслаждайтесь. Вы же только начали? — в прозрачных глазах плескалось подозрение. — Понравилось мне тут, — искренне улыбаясь, ответил Бастиан и добавил почти интимным шепотом, — познакомился с местной девушкой, решил задержаться. Ну, вы понимаете. А без работы сидеть не могу. Нашел вчера вашу вакансию, хоть что-то близкое к медицине, и график удобный — не перетружусь, сил и времени на все хватит. Женщина сощурилась, еще раз пристально оглядела одного из лучших мировых кардиологов, внезапно пожелавшего поработать сиделкой на маленьком острове посреди Атлантики, затем нажала вызов на смартфоне и около минуты молча слушала собеседника с другой стороны трубки. Затем резко поднялась, протянула Басу пластиковую карту доступа и констатировала: — Поздравляю, доктор Керн, вы приняты. Но считайте сегодняшний день неоплачиваемой стажировкой. К завтрашнему утру служба безопасности проверит все данные и граф примет окончательное решение о вашем трудоустройстве. Пока ознакомьтесь со стандартным контрактом и договором о неразглашении и отправляйтесь в особняк. У первых ворот вас встретит машина сопровождения. Надеюсь, мне не придется пожалеть об этом решении. * Бас старался запоминать все детали — каждый изгиб дороги, имена и лица охранников, количество машин на служебной парковке за третьими ворота, число шагов по асфальтовому плацу от джипа до стеклянных входных дверей… Но он не был ни шпионом, ни специальным агентом — просто очень хорошим врачом, посредственным саксофонистом и великовозрастным идиотом, безнадежно влюбленным в недостижимую мечту. Любовь и мечты — вечная движущая сила самых ярких безумств и свершений. В конце концов, Бастиан оставил попытки пересчета охраны и камер наблюдения. Не запутаться в плане здания оказалось более актуальной задачей. Молчаливый мужчина из сопровождения привел доктора Керна в раздевалку для персонала. В личном ящике лежал именной бейдж, одноразовые тканые тапочки и большое банное полотенце. — Всю одежду, телефон, часы, нижнее белье оставляете здесь. В шлепках с картой и полотенцем следуйте в бокс очистки, — ровным безэмоциональным тоном выдал сопровождающий. — Бокс очистки — это душевая? — Бас улыбнулся, сглаживая неловкость обнажения перед незнакомцем. — Это — бокс очистки, — так же механически повторил мужчина. В боксе, на поверку действительно оказавшемся душевыми стоял сладковато-приторный аромат миндаля и каких-то цветов. «Запах на любителя, могли бы нейтральный выбрать», — наспех обмывшись, Бастиан вытерся полотенцем, обмотал его вокруг торса и попробовал выйти. Сама помывочная представляла собой длинный коридор, по одной стене которого шло темное матовое стекло, а вдоль другой ряды душевых кабинок. Из бокса вели две двери — одна в раздевалку, где стояли шкафчики с одеждой, другая, диаметрально противоположная, вглубь особняка. Обе оказались закрыты. Дернувшись пару раз, Керн задумчиво потер подбородок. — Минимальное время очистки — десять минут, — раздался механический голос из скрытого динамика. Спустя положенный срок дверь автоматически отворилась, выпуская Баса в идентичную раздевалку, где в именном шкафчике обнаружился костюм медбрата и бутылка с питьевой водой. Ровно в тот момент, когда мужчина облачился в робу за его спиной раздался приятный, хорошо поставленный женский голос: — Здравствуйте, доктор Керн. Меня зовут Роуз, и я управляющая островного филиала корпорации «Баланс», — миловидная пожилая женщина улыбнулась и протянула ладонь. Рукопожатие вышло сильным и продолжительным, точно оба участника проверяли друг друга на стойкость духа. — Все, что вы увидите в ходе краткой ознакомительной экскурсии, а также весь полученный инструктаж и должностные обязанности — является коммерческой тайной. Сегодняшняя смена испытательная. Я буду сопровождать вас и контролировать. Если по итогу суток будет принято решение о вашей непригодности — к вам применят процедуру забвения. — Женщина предостерегающе подняла ладонь, пресекая возможные вопросы. — Это безболезненный процесс, основанный на разработках корпорации, частично стирающий из памяти выбранные события. Если кратко — выбудете помнить все, кроме происходящего за порогом душевой. — Удобно. — Бастиан хотел добавить про стоимость подобной разработки и востребованность ее у военных и политиков, но Роуз равнодушно отвернулась и жестом велела следовать за ней. — Прошу вас воздержаться от комментариев, задавая вопросы только в случае острой необходимости. Мы ценим тишину, — говорить Керну вмиг расхотелось. «Удивительно. Слова крутятся на языке, но совершенно не хотят сорваться с губ. Гипноз? Вряд ли, скорее навязчивая аромотерапия в душевой», — Бас задумчиво потер тату. Сердце отозвалось тревожной пульсацией. — Туалет. Кухня для персонала, каждые четыре часа вам положены тридцатиминутные перерывы на еду и гигиену. Питание бесплатное. Каждое помещение оборудовано кулерами с питьевой водой. — По мере движения по коридору одна за другой отъезжали в сторону металлические двери, демонстрируя идеальный порядок в стерильных помещениях. — Медпункт и выход на террасу, если вы решите подышать воздухом и насладиться видом на океан. Ко всем этим замкам подходит ваша ключ-карта. Еще на этаже: комнаты охраны, зал видеонаблюдения и оранжерея, в которой вам предстоит находиться основное рабочее время. Запомнили? Бастиан кивнул. Роуз уже прикладывала ладонь к биометрическому замку у высоких дверей из черного то ли стекла, то ли металла. — А дальше по коридору? — вопрос сорвался неожиданно, гулким эхом отразившись от полированных стен. Управляющая взглянула на Керна точно на не усвоившего команды непоседливого щенка. — Лаборатория, кабинет и покои графа, а также мои апартаменты. Все вне уровня вашего доступа. Мы пришли. В огромной оранжерее были собраны сотни редких и экзотических растений со всего мира. Но Бастиана интересовал только один цветок. В центре на кушетке, опутанная проводами и трубками, проткнутая катетерами и облепленная датчиками лежала она. Неизменная героиня грез. Белая роза. Пропавшая Повилика — Полин Макеба.