Почти

      Ферайе не удается поговорить с Яманом наедине. А все началось с того, что фотограф, наконец, отдал фотографии со свадьбы Окана и Джейран. Все семейство, за исключением Окана, задержавшегося на фирме, с удовольствием рассматривало фотографии в гостиной, рассевшись на диване, и Ферайе даже не чувствовала неловкости. Она вполне искренне радовалась удачным фото молодоженов, смеялась над забавными кадрами и даже немного отвлеклась от тех проблем, что навалились на семью Гюльсой после того, как Яман бросил в них правду о происхождении Атеша.       Они с Атешем вернулись в особняк вдвоем вечером того же дня, как он узнал правду. Ферайе было плевать на недовольные взгляды, которые то и дело бросали на нее свекровь и господин Омер. Она без стыда стояла рядом с Атешем, пока он задавал один вопрос за другим, выпытывая правду у деда и матери. Госпожа Гюльфем как обычно ударилась в слезы и бросилась сыну в ноги, умоляя о прощении. Господин Омер был более сдержан, но и на его лице Ферайе видела страх перед Атешем. Ферайе радовалась тому, что не она была причиной его гнева. Потому что в тот момент Атеш был совсем не похож на того чуткого, заботливого, нежного мужчину, которым он был рядом с ней. Его глаза полыхали черным пламенем, грозная фигура нависала над скорчившимися от страха дедом и матерью, в низком голосе звенела едва сдерживаемая ярость. Но Ферайе не боялась его. Он имел право испытывать эти чувства. И вся их мощь обрушилась на господина Омера и ее свекровь.       Узнав всю правду, Атеш немного успокоился. Гюльфем бросилась было обнимать сына, но тот выставил перед собой ладонь, пресекая ее порыв. — То, что теперь я знаю всю правду, не означает, что я вас простил, — выдавил он из себя, с трудом удерживая взгляд на заплаканной матери. — Сынок, умоляю, только не уезжай! — Кричала Гюльфем, вцепившись в его руку. — Кричи, ругайся, ненавидь меня. Но делай это здесь, чтобы я могла видеть и слышать тебя, Атеш. Прошу. — Я не уеду. Пока. У нас с Ферайе есть незаконченные дела с Яманом, — ответил Атеш матери. — Какие дела? — Тут же спросил господин Омер. — Я подаю на развод, господин Омер. — Тепло во взгляде Атеша придало Ферайе сил, чтобы противостоять свекрови и Омеру. — Почти четыре года я терпела унижения и оскорбления в этом доме. Но и это время закончилось. Я не позволю вашему внуку продолжить топтать себя и мою дочь. — Что такого тебе сделал Яман, чтобы так говорить?! — Вспылила Гюльфем. — Прекрати этот спектакль, мама. — Вмешался Атеш, закрывая Ферайе собой. — Вы все прекрасно знали об изменах Ямана. Даже сейчас он развлекается с Дамлой вместо того, чтобы проводить время с семьей. — Откуда об этом знаешь ты? — Спросил Омер, глядя на внука с подозрением. — Ты что, шпионишь за своим братом? — Мне кажется, что вы не в том положении, чтобы в чем-то меня не обвинять, Омер Гюльсой.       Ферайе удивилась выдержке Омера, который лишь поморщился от прожигающего взгляда Атеша. Сама Ферайе под этим взглядом уже давно превратилась бы в кучку пепла. — Сынок, неужели ты пойдешь против брата ради этой… Ради этой недостойной девки?! — Воскликнула Гюльфем, вновь закипая от раздражения. — Не смей так обращаться с Ферайе!       Гюльфем вздрогнула от холода, которым пронизан голос Атеша. А Ферайе, напротив, ощутила давно забытое чувство спокойствия. И безопасности. С Атешем ей ничего не было страшно. — Ферайе пока еще твоя невестка. Она мать твоей единственной внучки. Но самое главное, она — человек, который заслуживает такого же уважения и понимания, как и любой другой. И я не позволю никому об этом забыть. Ни тебе, мама, ни тебе, Омер Гюльсой. — Ты же понимаешь, что никаких денег при разводе ты не получишь, Ферайе?       Омер перевел взгляд с Атеша на нее. Ферайе выпрямилась и встретилась с ним глазами. — Мне не нужны никакие деньги. Я подпишу любые бумаги, касающиеся раздела имущества в вашу пользу. Всё, чего я хочу — это забрать свою дочь и навсегда забыть тот кошмар, который я пережила в этом особняке. — Ты думаешь, я позволю так легко забрать у меня внучку? — Нервно усмехнулась Гюльфем. — Не неси ерунды, мама. — Оборвал мать Атеш. — Я здесь два месяца, и за все это время ты не проявила ни малейшей заинтересованности в Гюнеш. Все, что я видел от тебя в ее сторону — это безразличие и неприязнь. Тебе должно быть стыдно. Она ведь твоя кровь и плоть. — А как еще мне относится к ребёнку, которого она нагуляла вне брака? — Взорвалась Гюльфем. Ее полубезумный взгляд остановился на Ферайе. — Думала, мы тут все идиоты, которые поверили в байку о преждевременных родах? Да ты в свадебное платье с трудом влезла из-за того, что у тебя живот уже выпирал! Но я это проглотила! Пыталась полюбить этого ребенка, но видела в нем только плод греха! — Не вам говорить о благочестии, госпожа Гюльфем!       Ферайе удивилась тому, как громко и злобно прозвучал ее крик. Но она не собиралась больше терпеть это унижение. — Я хотя бы вышла замуж за отца своего ребенка. Вы знаете, что Гюнеш — дочь Ямана, ведь вы тайно провели тест ДНК, чтобы убедиться в том, что ваш сын не растит чужого ребенка. Я была в браке с отцом Гюнеш, тогда как вы вышли замуж за друга отца Атеша лишь потому, что он был богаче вашего возлюбленного. По крайней мере, я не продалась! — Ах ты маленькая дрянь!       Ферайе зажмурилась, приготовившись к удару от Гюльфем. Но глухой звук заставил ее открыть глаза. Атеш держал руку ошарашенной матери, которой она хотела уладить Ферайе. Ферайе видела, с какой силой он сжимал ее запястье, заставляя женщину кривиться от боли. — Кажется, вы не в первый раз это делаете, госпожа Гюльфем?       Голос Атеша звучал почти ласково, когда он обратился к матери по имени. Вспышка страха в глазах женщины вызвала у Ферайе ухмылку. — Она довела меня, сынок! Как ты можешь защищать ее после того, как она оскорбила твою мать? — Причитала Гюльфем, пока Атеш все еще держал ее руку мертвой хваткой. — А разве она где-то солгала? — Хищно улыбнулся Атеш, разжимая пальцы. — Ты говорила, что мой отец был твоей первой любовью, самой сильной любовью. А дед сказал, что он уехал из города, когда ты вышла замуж за Ахмеда Гюльсоя. Что это, если не жажда денег? — Сынок, давай успокоимся. Сядем и спокойно поговорим, — пытался уговорить Атеша Омер. — Нам не о чем больше говорить, господин Омер. Я уже все понял. — Атеш отошел от матери и вновь встал рядом с Ферайе. — Я останусь здесь до тех пор, пока не закончится бракоразводный процесс. В ваших интересах повлиять на Ямана и уговорить его не совершать новых глупостей. — А если мы не согласимся на условия этой соплячки? — Злобно оскалилась Гюльфем, потирая руку, на которой наверняка останутся синяки от хватки Атеша. — Помни об уважении, госпожа Гюльфем. — Тихо прорычал Атеш. — Если же Яман все же станет препятствовать разводу и хотя бы попытается забрать Гюнеш у Ферайе, я сделаю его жизнь невыносимой. Поверьте, у меня достаточно рычагов и ресурсов для того, чтобы добиться этого. Если вы не хотите, чтобы я пустил имя Гюльсоев по миру, вы будете со мной сотрудничать. Надеюсь, я все предельно ясно объяснил.       Ферайе хотелось обнять и зацеловать этого невероятного мужчину. Никогда еще она не чувствовала себя такой защищенной, такой ценной, такой любимой, как в этот момент. Атеш стоял перед ней, как нерушимая глыба, которую не одолеет ни один враг. И даже взгляд Гюльфем, полный ненависти, не напугал её. — Довольна? — Спросила она Ферайе. — Смотри, ты стала причиной раздора между двумя братьями. — Не я довела ситуацию до предела. Не я вела себя неподобающе, позоря себя и своего супруга недостойным поведением. Не я игнорировала собственного ребенка, который уже начал мечтать о другом отце. Во всем этом вам нужно винить Ямана, а не меня. — Ответила ей Ферайе, гордо вскинув подбородок.       Улыбка в уголках Атеша стала наградой за ее смелость. — Хорошо. Мы поговорим с Яманом. Только не горячись, сынок, — примиряюще сказал Омер, становясь между ними и Гюльфем. — Боюсь, ты дал мне неправильное имя, Омер Гюльсой. — Насмешливо отозвался Атеш.       От воспоминаний о том вечере Ферайе отвлекает звук захлопнувшейся двери. — Где они? Где эти мерзавцы?!       Крик Ямана раздается по всему особняку. Атеш встает со своего кресла в дальнем углу и подходит к Ферайе и Гюнеш, сидящим на диване рядом с Джейран. В гостиную влетает Яман. Он шарит по комнате безумным взглядом, пока не находит Ферайе. На его лице появляется широкая улыбка. У Ферайе все холодеет внутри. — Ах вот вы где! — Яман раскрывает руки, будто бы желая их обнять. — Посмотрите на них! Настолько бесстыжие, что не стесняются при всех друг с другом стоять! — Яман, сынок, о чем ты говоришь? — Омер подходит к внуку и сжимает его плечо. — Это вы мне скажите, о чем я говорю! — Яман бросает в Ферайе стопку фотографий. — Оказывается, мой брат и моя жена на свадьбе Окана позорили меня, а мне никто об этом не сказал!       Ферайе смотрит на фотографии, лежавшие на полу. На них изображены они с Атешем во время танца. На фотографиях не было ничего неприличного, но Яману был нужен только повод. — Брат Яман, это была ошибка тамады. — Неожиданно к разговору присоединяется Джейран, вставая рядом с Ферайе. — Просто брат Атеш и Ферайе встречали гостей с моей стороны вместе с Оканом, вот тамада и принял их за супругов. Поэтому и вытащил их на танец. А Атеш с Ферайе решили не смущать гостей и просто станцевали. Не стоит из-за этого так переживать.       Ферайе чувствует прилив благодарности к девушке, которая могла промолчать, но решила вступиться за нее. Яман переводит взгляд на Джейран. — Ты кто такая? Кем ты себя возомнила, чтобы указывать мне, что делать и как себя вести? Ты в этом доме всего лишь младшая невестка, которая должна молча стоять подле своего мужа, пока старшие решают свои дела. Заткнись и не высовывайся, — злобно шипит он Джейран. Атеш делает шаг вперед, но холодный голос Джейран его останавливает. — Кто я такая, господин Яман? Я скажу тебе. — Она обходит Атеша, становясь перед младшим деверем. — Я — жена Окана и совладелица контрольного пакета акций всех фабрик семьи Гюльсой. Я — та, кто спасет твою семью и тебя в том числе от банкротства и бедности. Может, ты привык общаться с девицами, которые смотрят тебе в рот из-за твоей фамилии, но я не такая. Ты не стоишь и пыли под подошвой моей обуви, господин Яман. Ты сам знаешь, кто ты? Я тебе расскажу. Ты — разочарование. Для всех. Для деда, для матери, для братьев, для жены. Самое ужасное, что ты — разочарование для собственного ребенка. Дети любят своих родителей сильнее, чем кто-либо еще, но ты умудрился даже такую сильную любовь убить своим безразличием. Каково это — быть настолько бесполезным, Яман Гюльсой? — Спрашивает Джейран, глядя на него своими холодными голубыми глазами, похожими на две льдинки. — Никчемный внук, разочаровывающий сын, плохой брат, недостойный муж, отвратительный отец. Вот кто ты, брат Яман. Я в этой семье всего месяц, но уже поняла твою натуру. А эти люди жили и мирились с ней долгие годы.       Джейран выстреливает словами как пулеметной очередью, заставляя лицо Ямана кривиться от гнева. — Не зарывайся, госпожа невестка. Ты не можешь так разговаривать со старшим братом своего мужа, — осаждает Джейран Омер. — У моего мужа один старший брат. И он стоит за моей спиной. Он выводил меня из дома вместе с Оканом, он дал больше всего денег моей младшей сестре в качестве выкупа, он веселил и развлекал гостей на моей свадьбе. В конце концов, он единственный из ваших внуков додумался сделать подарок своей будущей невестке и её семье, тогда как господина Ямана я видела от силы три раза за те полгода, что шла подготовка к свадьбе. — Джейран не позволяет Омеру испугать себя. — Это все результат вашего с госпожой Гюльфем воспитания. Видимо, брату Атешу повезло уехать в Америку и стать нормальным человеком. А Окану повезло, что он встретил меня. Иначе вы и его превратили в такую же тряпку! — Джейран.       Атеш мягко сжимает плечо Джейран, закрывая её от закипающего деда и ошеломленного Ямана. — Дорогая, можешь забрать Гюнеш в вашу с Оканом комнату и отвлечь ее. Будет плохо, если она увидит своего отца таким, — тихо просит он невестку.       Джейран открывает рот, чтобы возразить, но, увидев взгляд Атеша, она сдается и кивает. Она идет к Гюнеш, что сидела на диване с глазами, полными слез. — Тетин цветочек, пойдем со мной. Поиграем с твоим кукольным домиком, хорошо?       Гюнеш соскакивает с дивана и бежит к Атешу. Она вцепляется в его ноги, а Ферайе сгорает от чувства вины перед дочерью, которая стала свидетелем всего этого кошмара. — Ну же, солнце мое, ты почему плачешь?       Атеш тут же забывает о Ямане и наклоняется, чтобы взять Гюнеш на руки. — Я только с тобой и с мамой пойду, дядя Атеш. Не хочу с тетей Джейран уходить, — хнычет Гюнеш, обнимая его за шею. — Прекрати!       Яман пытается расцепить руки Гюнеш на шее брата, сверкая своим безумным взглядом. — Это не он твой отец! Я твой отец, я! — Вопит Яман, пугая Гюнеш еще больше. — Атеш тебе никто! Ты моя дочь, не его! — Оставь Гюнеш! — Ферайе встает между Атешем и Яманом, с силой, удивившей ее саму, отбрасывая его руки. — Я не хочу, чтобы ты был моим папой! Хочу, чтобы моим папой был дядя Атеш! — Кричит Гюнеш, отмахиваясь от ополоумевшего Ямана.       Из кухни на шум прибегает Несрин. Атеш тут же отдает Гюнеш ей. — Забери Гюнеш к вам в дом. И не возвращайся сюда до тех пор, пока я сам не позвоню вам, — велит он.       Несрин подхватывает плачущую Гюнеш и почти бегом семенит к выходу. Когда за ней закрывается дверь, Ферайе облегченно выдыхает. Хотя бы за дочь она могла не беспокоиться. А когда Атеш привычно встает за ее спиной, спокойствие накрывает ее, придавая сил. — Что вы за балаган устроили? — Ревет Омер, глядя них троих. — Еще и передо мной, старшим в доме! Посмотрите! Вы довели мать до слез!       Омер кивает на Гюльфем, которая продолжала сидеть на диване, глядя на сыновей с заплаканным лицом. Но Ферайе эти слезы не трогают. Она смотрит на каменное лицо Атеша и понимает, что и он не поверил слезам матери. — Прости, мамочка. — Яман поворачивается к матери. — Ты была права. Жаль, что я не послушался тебя и женился на Ферайе. Кто ж знал, что она окажется шлюхой, которая будет крутить шашни за моей спиной с моим братом!       Ферайе не успевает и глазом моргнуть, как Ямана отбрасывает к стене от удара Атеша. Звук удара кости об кость доходит до нее с запозданием. Атеш припечатывает его к стенке и еще раз бьет по лицу. Ферайе немного стыдно за то, насколько ей нравится вид разъяренного Атеша, выбивающего дурь из Ямана. Но ей нужно остановить его, чтобы потом проблем не было уже у Атеша. — Сын собаки! — Рычит Атеш, хватая Ямана за грудки. — Как такие слова вообще посмели вырваться из твоего грязного рта?! После того, как ты столько лет обманывал Ферайе, развлекаясь с разными женщинами по съемным квартирам. Где твоя хваленая любовь, из-за которой ты грозился себя убить? Где уважение, где забота, где поддержка? — Защищаешь её, да? — Яман широко улыбается, показывая окровавленные зубы. — Конечно, у тебя ведь тоже рыльце в пуху. Ты еще тогда хотел её у меня забрать, да? Нравится подбирать за мной всё, да? Настолько отчаялся, что готов был взять Ферайе даже порченной?       Следующие слова Ямана тонут в болезненном стоне, когда Атеш вновь бьет его по лицу. Омер бросается оттаскивать Атеша от Ямана. Гюльфем тоже вскакивает с дивана и пытается разнять сыновей. Лишь Ферайе стоит, глядя на окровавленное лицо мужа, и мрачное удовлетворение разливается по ее венам. Джейран подходит к ней и приобнимает, оглядывая сочувствующим взглядом. Ферайе благодарно кивает ей. Омер и Гюльфем все еще пытаются оторвать Атеша от Ямана, но у них это слабо получается. Она подходит к Атешу. — Атеш. — Зовет она, прикасаясь к его плечу. — Прекрати.       Атеш поворачивается к ней. Ярость в его взгляде уступает место сожалению. Он отпускает Ямана и тот сползает вниз по стене. — Смотри, Атеш, моя женушка защищает меня. Все еще хочешь ее для себя? — Ухмыляется Яман, вытирая кровь с разбитого носа. — Ты жалок. — Обрывает его Ферайе. Она становится перед Атешем так, как он бесчисленное количество раз становился перед ней, защищая ее. Теперь настала ее очередь защищать возлюбленного. — Ты просто не стоишь того, чтобы Атеш пачкал об тебя руки. — Знал бы я, какая ты дрянь, никогда бы не женился, — выплевывает Яман и встает, морщась от боли. — Знала бы я, какой ты ублюдок, даже в твою сторону не посмотрела бы, — парирует Ферайе. Она смотрит в озлобленные глаза мужа. — Я развожусь с тобой, Яман Гюльсой. Я освобожу и себя, и свою дочь от твоего отравляющего присутствия. И постараюсь выкинуть из памяти то время, что было украдено у меня тобою.       Ферайе разворачивается и идет к двери. Всё, что ей нужно было, уже находилось в ее отчем доме. Документы Гюнеш она собрала еще вчера и отправила домой через Алейну. А своего у нее в этом особняке не было ничего. Немногочисленные драгоценности, подаренные ей Яманом и свекровью, одежду и обувь, купленные на деньги Гюльсоев — всё она оставляет в этом проклятом доме. Даже сейчас она уходила в одежде, которую купила себе сама до брака. Даже одежду для Гюнеш она забрала только ту, что купили ей Атеш с Алейной, не желая, чтобы её дочь была хоть что-то должна этой семье. Атеш догоняет её и открывает перед ней дверь. Ферайе затапливает волной нежности. Она дарит ему улыбку, на которую тот отвечает легким кивком. Из особняка Гюльсой они выходят вместе. И Ферайе чувствует себя почти свободной. Но только почти.