Почти

— Ты стала больше улыбаться, дочка.       Ферайе застывает после слов отца, обращенных к ней. Она поворачивается к отцу, который смотрит на нее внимательным взглядом. Внутри все холодеет от проницательности отца. — Это всё потому что дядя Атеш приехал! — Радостно сообщает дедушке Гюнеш, вертя в руках очередную игрушку, подаренную Атешем. — С ним и мама, и я всегда смеемся.       Ферайе смотрит на дочь, которая играючи облекла в слова то, что она испытывала рядом с Атешем. За все то время, что он был здесь, она плакала лишь однажды. В тот день, когда он утешал её, узнав правду о ее выкидышах. А после он всегда был причиной их с Гюнеш улыбок и смеха. — Ты полюбила дядю Атеша, да, мой цветочек? — Спрашивает Мухсин у внучки. — Очень! — Гюнеш поднимает глаза, чтобы посмотреть на деда. — Я хочу, чтобы он был моим папой! Он меня любит, играет со мной, покупает мне игрушки и платья. Совсем как мама. Почему он не может быть моим папой?       Сердце Ферайе будто сжимает невидимый кулак. Сочувствующий взгляд отца вызывает в ней волну стыда.       «Если бы твоя мать сразу разглядела, какое сокровище ей судьба преподнесла на блюдечке, ты бы называла отцом правильного мужчину, моя девочка», — с сожалением думает Ферайе, не в силах найти ответ на такой правильный и простой вопрос Гюнеш. — Папа Мухсин, Ферайе, пойдемте ужинать!       В комнату входит Алейна, но, увидев серьезные лица отчима и сводной сестры, замирает. Она бросает на них короткий взгляд и, кивнув Ферайе, тянет руки к Гюнеш. — Гюнеш, бусинка моя, пойдем. Бабушка Джемиле приготовила очень вкусную сарму. Ты же любишь ее? — Завлекает девочку на ужин Алейна. — Да!       Гюнеш спрыгивает с дивана и вприпрыжку несется к Алейне. Ферайе благодарно кивает ей, и она уводит Гюнеш, оставляя их с отцом наедине. Ферайе заставляет себя посмотреть отцу в лицо. — Да, я и правда стала больше улыбаться, — соглашается она, боясь сказать лишнего. — По той причине, которую озвучила твоя дочь? — Мягко спрашивает отец.       Ферайе смотрит ему в глаза и не видит в них осуждения. Лишь поддержку и заботу. Поэтому неуверенно кивает, подтверждая слова Гюнеш. Мухсин тяжело вздыхает, складывая руки в замок. — Когда Атеш пришел ко мне просить твоей руки, сначала я испугался. Подумал: «Раз они так ужасно отнеслись к Алейне, то и моя Ферайе пострадает от жестокости господина Омера и госпожи Гюльфем». Не захотел давать согласия. Но потом Атеш попросил поговорить наедине. Знаешь, что он сказал?       Ферайе отрицательно машет головой. — Он сказал, что не позволит своим матери и деду тебя обидеть. Пообещал, что защитит тебя от них. И я ему поверил. Он говорил правду, дочка. Я видел это в его глазах. В глазах того мальчика, которого я вызволял из кладовки, куда он был заключен из-за своего упрямства и нежелания отступать. Я знал, что эти его качества не позволят ему отойти от данного мне слова. Поэтому согласился выдать тебя за него. Согласился отдать мою единственную девочку в этот страшный особняк Гюльсоев, который мало кому принес счастье. — Мухсин задумчиво трет лоб, вспоминая дела давно минувших дней. — А спустя несколько дней Атеш явился к нам ночью и стал рассказывать какие-то страшные вещи про покушение на тебя сына Вурала Бакырджиоглу, про то, как Яман и Окан защитили тебя, про то, как Яман женился на Алейне, чтобы Вурал ни за что не связал тебя с человеком, напавшим на его сына… Много страшных вещей рассказал мне в ту ночь Атеш. Он говорил, а я видел лишь слезы, которые стояли в его глазах. И каким бы хорошим лжецом он себя не считал, именно эти слезы выдали его. — Что? — В недоумении спрашивает Ферайе. — Я стар, дочка, да. Возможно, мои глаза не так остры, как раньше, но я не ослеп. Разве мог я поверить в то, что Атеш сделал тебе предложение по просьбе Ямана, чтобы защитить тебя и увезти в Америку? Разве я мог поверить в вашу с Яманом историю про преждевременные роды, из-за которых вам пришлось остаться в Стамбуле на два месяца, пока жизни Гюнеш ничего не будет угрожать? Вы привезли из Стамбула здорового двухмесячного ребёнка, который совсем не выглядел так, будто родился недоношенным. Но ты с твоим мужем продолжали лгать всем, чтобы скрыть свою ошибку. Я стар, дочка. Но еще я прожил долгую жизнь. И у меня много опыта. Но я промолчал. Теперь я сожалею об этом. Потому что из-за моего молчания моя любимая внучка страдает и мечтает о другом отце, а моя дочь вынуждена терпеть унижения от своего мужа и его семьи ради того, чтобы не быть разлученной со своим ребенком.       Ферайе становится тяжело дышать. Она не может выдержать сожаления в глазах отца. Она вскакивает с дивана и начинает ходить по комнате, пытаясь вдохнуть воздух.       «Он знал. Он сразу все понял. Как я могла только подумать, что мы с Яманом кого-то обманули? Как же стыдно. Глупая идиотка!» — Вопит в ней голос совести.       Она падает на колени перед отцом. Слезы катятся по ее лицу, пока она трясется в рыданиях, сжимая ткань брюк отца. — Прости, папочка. Прости меня за то, что я так опозорила тебя. Прости за то, что была недостойной дочерью. Я была глупой дурой, которая повелась на красивые слова и жесты, не подкрепленные никакими действиями. Если бы я была достойной тебя дочерью, то не оказалась бы в такой ужасной ситуации. Прости…       Она плачет, стоя на коленях, выплескивая все разочарование в самой себе и Ямане. Теплая рука отца в ее волосах становится соломинкой, которая не позволяет ей утонуть совсем. Выплакавшись, Ферайе отстраняется от отца, и на дрожащих ногах поднимается, чтобы сесть на диван. Мухсин берет обе ладони дочери в свои руки и ободряюще сжимает. — Я не такой слабый и хрупкий, как ты думаешь, дочка. Я бы предпочел узнать, что моя дочь поддалась соблазну и лишилась невинности с недостойным мужчиной, чем видеть теперь как она страдает в браке с этим самым мужчиной. Жаль, нельзя вернуть время вспять. Я бы воспрепятствовал вашей свадьбе с Яманом, — печально произносит Мухсин. — Если бы я могла отговорить саму себя от этого шага, папочка, — шепчет Ферайе, вытирая слезы. — Ты была моложе и наивнее. Вы с Яманом были молоды и влюблены. — Нет!       Ферайе удивляется резкости этого слова. Любовь и Яман никогда больше не смогут стоять для нее в одном предложении. — Мы не любили друг друга, отец. Я была глупой девочкой, которая мечтала о любви, описанной в романтических книжках. Яман казался мне рыцарем, а я его прекрасной дамой, которой он посвящал стихи и пел песни. На деле же я оказалась пленницей в башне, а Яман — драконом, охраняющим свою жертву. И когда появился настоящий рыцарь, который мог меня спасти, я сама решила остаться с драконом. За это решение я и моя дочь расплачиваемся до сих пор. — И что же ты будешь делать теперь?       Ферайе задумывается над вопросом отца. Точнее над тем, как ей рассказать о том, что Атеш в курсе всего и собирается вырвать ее из мерзких рук Ямана. Она решает сказать правду. — Атеш поможет мне развестись с Яманом. Он пообещал, что защитит нас с Гюнеш. И я решила довериться ему, — отвечает она. — Просто доверилась? Или за этим стоит что-то большее, дочка? — Щурится Мухсин. — Что-то большее, папа. — Ферайе чувствует, как румянец заливает её щеки. — Прошу, не заставляй меня говорить об этом, это смущает меня, отец. — Хорошо-хорошо, дочка. Если Атеш тебе обещал, то я не буду беспокоиться, — соглашается Мухсин.       Ферайе улыбается ему и помогает добраться до обеденного стола. Ужин проходит в приятной атмосфере. После ужина Четин провожает их с Гюнеш до особняка. В доме лишь госпожа Гюльфем, которая привычно игнорирует их присутствие. Она демонстративно уходит в свою комнату. Окан и Джейран еще не вернулись из свадебного путешествия. Яман снова шлялся непонятно где. Ферайе вновь ощущает себя одинокой в этом большом доме.       Слышится звук подъезжающей машины. Ферайе молится, чтобы это был Атеш, а не Яман. И ее молитвы услышаны. Атеш входит в дом с пакетом в руках. Завидев их, он ослепительно улыбается. Ферайе ничего не может с собой поделать и улыбается в ответ. — Дядя Атеш!       Гюнеш несется к нему, и он едва успевает присесть на корточки, чтобы обнять её. Она оставляет звонкий поцелуй на щеке Атеша и уже привычным движением приглаживает его бороду после поцелуя. — Надо погладить, чтобы борода на место вернулась, а то некрасиво будет, — приговаривает она, продолжая гладить Атеша по щеке.       Атеш хватает её ладонь и оставляет на ней поцелуй, заставляя Гюнеш смущенно улыбнуться. — Как прошел день у дядиного солнышка? — Спрашивает Атеш у малышки. — Мы почти весь день провели у дедушки Мухсина. Сначала мы сходили с мамой с тетей Несрин на рынок, потом бабушка Джемиле приготовила нам вкусную пахлаву, потом мы с Эреном играли, а потом мы поели сарму и вернулись домой. Вот! — С тяжелым вздохом заканчивает рапорт Гюнеш. — Сколько дел ты переделала. Не устала? — Атеш нежно треплет Гюнеш по щеке.       А у Ферайе от вида счастливых Гюнеш и Атеша разрывает сердце. Она вспоминает слова дочери.       «Почему он не может быть моим папой?» — Звенит в ушах голосом дочери. — Не устала. — Качает головой Гюнеш. Она тянется к пакету, стоящему на полу. — А что это? Подарок для меня? — А ты знаешь, что в сказках делают с любопытными носиками? — Атеш легонько щелкает Гюнеш по носу. — Знаю. Отрывают, — Гюнеш закрывает свой нос руками.       Атеш смеется и целует ее в щеку. Он открывает пакет и достает из него большую коробку. Ферайе сразу понимает, что это кукольный домик. Она внезапно вспоминает, как Гюнеш жаловалась на то, что просила у папы на день рождения кукольный домик, но тот проигнорировал ее просьбу. А Атеш просто взял и купил ребёнку желанную игрушку. — Это кукольный домик! — Гюнеш поворачивается к матери с радостной улыбкой на лице. — Мама, смотри, точно такой, как я хотела! — Конечно, моя сладкая, — улыбается ей Ферайе. — Что нужно сказать дяде Атешу? — Спасибо!       Гюнеш встает на носочки, чтобы обнять мужчину за шею. Атеш оставляет поцелуй на ее темной макушке, радуясь ее искреннему восторгу. Малышка отрывается от него и, схватив коробку обеими руками, быстро идет в сторону лестницы. Ферайе и Атеш одновременно срываются с места, чтобы помочь ей донести ее домик до комнаты. Атеш хватает Гюнеш на руки и несет девочку в сторону ее комнаты. Оказавшись в своей комнате, Гюнеш перестает обращать внимание на мать и дядю, полностью погрузившись в распаковку новой игрушки.       Ферайе заходит к дочери. Атеш поворачивается к ней. От его теплого взгляда внутри все переворачивается. Совсем некстати голову заполняют воспоминания о поцелуе на кухне. Ее взгляд невольно падает на рот Атеша. Она облизывает пересохшие губы, вспоминая о том, какое наслаждение он дарил ей. Ей вновь становится трудно дышать. Глаза Атеша темнеют, когда он переводит взгляд на ее собственные губы. Ферайе хочется подразнить его. Хочется, чтобы он вновь сорвался и уже не останавливался. Но она понимает, что им нельзя рисковать. Сегодня они были в доме не одни. Поэтому она просто подходит к нему и коротко обнимает, безмолвно благодаря за его поддержку. Атеш позволяет себе обнять ее в ответ. Ферайе делает глубокий вдох, пытаясь надышаться его запахом до следующей возможности прикоснуться к нему. Она чувствует его губы на своих волосах и жмется к нему еще крепче. Вдохнув его в последний раз, она отстраняется. Всполохи желания за расширенными зрачками Атеша заставляют ее довольно улыбнуться. Ей было приятно осознавать, что она вызывала у него такую же реакцию, как и он у неё. — Спокойной ночи, — тихо произносит он своим бархатным басом. — Спокойной ночи, — шепчет она.       Атеш уходит из комнаты Гюнеш. Ферайе присоединяется к дочери, помогая ей собирать ее домик. Она даже почти не думает о том, как ей хочется, чтобы между ней и Атешем не осталось никаких преград. Но только почти.