Огонь и Лунный свет

      Хазал смотрит на неё округлившимися от священного ужаса глазами. Ферайе виновато опускает взгляд и теребит тонкое одеяло на кровати. Когда-то это была её кровать и не было места, где она чувствовала бы себя уютнее. Теперь Ферайе засыпает и просыпается на кровати Атеша и ощущает себя невероятно счастливой лишь потому, что он спит на расстоянии пары шагов. Она подолгу смотрит на его спокойное, расслабленное лицо, когда он спит, и горько сожалеет о том, что Атеш так долго был далеко от дома. Ведь если бы он здесь… Если бы он был здесь, она, несомненно, полюбила бы именно его! И не было бы всей этой грязной кутерьмы с Яманом!       А теперь она беременна от его брата и не имеет права трогать его, такого чистого, своими нечистыми руками. И от этого её сердце разрывается от боли. Быть так близко и, в то же время, быть настолько далёкой от него! Ферайе думает, что она сильно ошибалась, когда считала, что предательство Ямана убило её.       Невозможная любовь к Атешу — вот что капля за каплей выдавливает из неё жизнь.       — Ты не можешь говорить этого всерьёз, — рассудительно шепчет Хазал. — Он — брат Ямана. Это неправильно!       — Ты думаешь, я не твержу себе это каждую секунду?! — зло замечает Ферайе. — Я просто ничего не могу поделать! Да, я ветренная идиотка, без капли чести, но он… Он такой особенный, Хазал! Добрый, отзывчивый, готовый прийти на помощь. Интересный собеседник, который всегда внимательно выслушает. Мужчина, который всегда подставит плечо и спасёт от падения. Я не знаю, чем заслужила такого отношения, но хоть раз распробовав его, я не могу теперь отказаться. Я буду гореть в аду, да?       Ферайе не может сдержать слёзы и плачет, закрыв лицо руками.       — Ну что ты, дорогая!.. — Восклицает Хазал, приобнимая Ферайе и гладя её по спине, пока истерика постепенно сходит на нет.– Возможно… Возможно это просто твои гормоны шалят, а Атеш всегда рядом — такой идеальный. Как бы то ни было, пожалуйста, хорошо подумай, прежде чем что-либо решать по поводу этих чувств.       — Да что тут решать, Хазал, — устало говорит Ферайе. — Он никогда не будет моим.             Атеш горит желанием разгадать причину странного поведения Ямана и свести нас обратно.       — Похоже, я слишком перехвалила господина Атеша, — шутит Хазал, но Ферайе не смеётся. Он действительно идеален, раз заботится о брате после всего, что о нём узнал.       — Ладно, хватит уже о моей Санта-Барбаре. О чём таком ты хотела мне рассказать, Хазал? Причём, так скрытно, что вызвала из особняка в дом папы?       — И правильно сделала, что вызвала, ибо сейчас весь змеиный клубок расположился в этом особняке: начиная с твоей невыносимой свекрови и заканчивая этой глупой дурындой Алейной. Не хочу, чтобы у нашего разговора были лишние уши, даже если я хочу рассказать тебе о любимых сортах мороженого.       Тут Ферайе позволяет себе слабую улыбку. Хазал как всегда точна и метка в своих выражениях.       — Но ты не мороженое хотела обсудить, не так ли? — проницательно замечает Ферайе.       — Да… Ферайе, я переезжаю в Стамбул, как мы изначально и планировали.       — Что? — вздыхает Ферайе. — Но как ты?..       — Место в универе уже за мной, а дядя вдруг стал щедрым и решил, что оплатит жилье. Конечно, это связано с тем, что Дамле приспичило перевестись вслед за мной…       Хазал замолкает, виновато глядя на бледное лицо Ферайе. Та торопиться придать лицу выражение поприветливее. Она не может держать при себе подругу на поводке, как бы сложно ей не было. У Хазал своя жизнь.       — Я очень рада за тебя! — наконец восклицает Ферайе, стараясь звучать-ка можно более искренней. Она тепло обнимает подругу, и та отвечает на объятия.       — Спасибо, —в голосе Хазал всё ещё полно напряжения. Видно, что она не слишком-то верит словам Ферайе, но не заостряет на этом внимание. — Прости меня, что оставляю тебя одну, но с тобой идеальный господин Атеш, а мне, возможно, больше не выдастся такого шанса…       — Я всё понимаю, — Ферайе успокаивающе гладит подругу по спине. — У меня всё будет хорошо.       — Возможно, когда вы с Атешем закончите эту игру, ты приедешь ко мне? — заглядывая Ферайе в глаза, спрашивает Хазал. — Я как раз буду работать, заработаю деньжат и буду готова принять тебя и нашу девочку!       Ферайе хочется кричать о том, как она не желает, чтобы их с Атешем «игра» заканчивалась! Вместо этого она проглатывает эти правдивые слова и кивает, улыбаясь подруге. Ей не хочется омрачать их последние часы своими любовными терзаниями. Хазал итак всегда была тем, кому она выливала свои переживания во время отношений с Яманом. Казалось, что о жизни подруги они никогда даже не разговаривают. Хазал слишком тактична, чтобы прерывать охи-вздохи Ферайе о Ямане. Только сейчас Ферайе понимает, какой влюблённой дурочкой она была, и какой сопливый бред о подаренных шапках, конфетах и снежных шарах, несла. Её едва заметно передёргивает от омерзения.       — Вот и хорошо, — окончательно успокаивается Хазал. — Кстати, как ты решила назвать дочку? Ягмур?       Ферайе отрицательно качает головой. Её дочь не будет носить имя, которое придумал человек, принёсший столько боли её матери.       — Гёкче, — тихо выдыхает Ферайе. — Это имя нравится Атешу.       — А тебе нравится Атеш, — закатывает глаза Хазал. — Понятно. Только, прошу тебя, не наделай глупостей. Обещаешь?       — Обещаю, — кивает Ферайе.              По правде говоря, ей немного обидно. Хазал, которая усиленно поддерживала Ферайе во время их отношений с Яманом, вдруг так негативно отнеслась к чувствам Ферайе к Атешу. Или дело было в том, что она так быстро полюбила вновь после столь разрушительных отношений? Она вдруг вспоминает о словах Зейнеп и ей нестерпимо хочется узнать, что же всё-таки скажет Зейно? Поддавшись внезапному порыву, Ферайе звонит новой подруге и договаривается о встрече. Та с радостью сообщает, что ждёт её в очень миленьком, уединенном местечке как раз для душевных разговоров. Ферайе незаметно выскальзывает из особняка и с тяжёлым сердцем едет к Зейно, одновременно ожидая и страшась предстоящего разговора.       Зейнеп встречает её крепкими объятиями и тёплой улыбкой. Усаживает рядом с собой, заказывает чай, а затем мягко спрашивает:       — Ты решилась мне всё рассказать, не так ли?       Ферайе хватает только на то, чтобы кивнуть. Она до боли сжимает ладони в кулаки. Зейно накрывает её правую руку своей и легонько пожимает. Но Зейно ничего не говорит: она просто сидит рядом и терпеливо ждёт.       И Ферайе начинает говорить: в начале — с трудом, стараясь подобрать слова, а потом — всё быстрее и быстрее, будто захлёбываясь ими. Она изливает душу Зейно и понимает, что именно сейчас она окончательно отпускает всё свое прошлое с Яманом. И это приносит облегчение и удовлетворение. Когда Ферайе заканчивает, Зейно ещё долго сидит, буравя задумчивым взглядом открывающийся с веранды кафе, где они обосновались, вид. И с каждой секундой её молчания, Ферайе волнуется всё сильнее.       — Так значит, Атеш знает обо всём? — наконец переспрашивает Зейнеп.       — Да! — быстро и искренне отвечает Ферайе. — Я не могла ему врать.       — И он всё равно женился на тебе?       — Как видишь, — Ферайе горько усмехается. Видимо, сейчас она получит свою дозу упрёков.       Но вместо этого получает очередные порывистые и душевные объятия.       — Я понимаю тебя, — шепчет Зейно ей в волосы и этих трёх слов оказывается достаточно, но подруга продолжает: — И люблю Атеша ещё сильнее. Яман… У меня нет слов, чтобы выразить моё отношение к нему. Щадя твои чувства и чувства Атеша, не буду этого делать.       — Мои чувства можешь не щадить, — улыбается Ферайе. — После платья моей матери я не жалею Ямана. А после его истерики в спальне Атеша в нашу первую брачную ночь — и подавно. Любовь не может быть такой. И только рядом с Атешем я это поняла.       — Ты действительно любишь его? — затаив дыхание, спрашивает Тунахан.       — Да! — Ферайе не задумывается ни на секунду. — Я сама не знаю, как так получилось… Хотя нет, знаю: он спас меня. Он был рядом, он был добр ко мне, он искренне мне сочувствовал, даже зная всю правду. Он заботился обо мне и Чечевичке. Он всегда вставал на мою сторону. А его улыбка!.. Господи, эта его прекрасная, маленькая улыбка, затрагивающая лишь уголки губ! У меня сердце заходится, когда я вижу её. То, как он хмурится во сне, и тёмная чёлка падает ему на глаза… То, как защищает меня перед самой любимой своей женщиной — мамой… Я просто не имела шансов не полюбить его. И не имела права это сделать. И вот я здесь, беременная от его брата, размазываю слёзы и жалуюсь его лучшей подруге на свою жизнь.       — Ну-ну, успокойся, девочка моя, — Зейно ласково гладит Ферайе по голове, когда та вытирает мокрое лицо. — Это всё гормоны. Я сама реву, как не в себя, временами. Барыш в таких случаях заваривает чай и держит меня в объятиях днями напролёт. И Атеш будет.       — Будет, — Ферайе шумно сморкается. — Только вот, как маму Гёкче и возлюбленную брата. Он вознамерился нас «соединить».       — А вот это уже глупости, — фыркает Зейно. — Этому не бывать. И пусть господин Атеш готовится прожить с тобой долгую и счастливую жизнь.       — Ты думаешь, я этого достойна? Достойна быть любимой им, быть счастливой с ним? — в голосе Ферайе так много надежды, что Зейно улыбается ей сквозь слёзы.       — Да! И я помогу тебе с этим! — Зейно хитро улыбается подруге.              Этим же вечером госпожа Тунахан начинает приводить свой план в действие. Она сурово напоминает мужу и другу, что работа работой, а все данные обещания должны быть исполнены. Поэтому этим вечером они все вчетвером отправляются любоваться закатом с высоты птичьего полёта. Воздушный шар уже заказан и подготовлен и ждет их. Они осторожно забираются внутрь. Шар, ярко-алый, с большой удобной корзиной для пассажиров, отрывается от земли.       — Не упусти свой шанс, — шепчет Зейно, ненароком оказываясь рядом.       У Ферайе от этих слов пробегают мурашки по спине.       Что она должна сделать? Она совершенно точно не знает!       Они поднимаются всё выше и выше, а солнце над Каппадокией медленно садится. И это просто незабываемое зрелище. Ферайе даже на мгновение забывает, что она здесь с любимым и их друзьями, так её захватывает окрашенное в мягкие оттенки небо и холмы, пылающие в лучах закатного солнца. Она разворачивается к Атешу и видит, что он поражён, также, как и она. На губах у мужа — та самая улыбка, о которой Ферайе рассказывала Зейно, и девушку затапливает горячая волна. Она вздрагивает.       — Тебе холодно? — тут же встревоженно спрашивает Атеш и распахивает полы чёрного плаща, собираясь его снять и водрузить на плечи девушки.       Но она не даёт ему этого сделать: Ферайе прижимается к его груди, обтянутой синей рубашкой, и смыкает руки на его спине, под пальто.       — Так теплее, — поражаясь собственной наглости, прерывисто говорит она, замершему как истукан Атешу. — Можно, я постою так?       Тот на секунду задумывается, но затем заторможено кивает и обнимает её в ответ. Ферайе становится жарко, но она ни за что не скажет ему об этом. Атеш смотрит на окружающую их красоту. Человек, управляющий шаром тактично поворачивается к ним спиной. Ферайе нежится в руках любимого. Зейно подмигивает ей, стоя рядом в объятиях Барыша.       — Атеш, дорогой, думаю, это отличное место, чтобы поцеловать жену, — честным голоском пай-девочки говорит Зейнеп. — Как ты думаешь, дорогой?       — Совершенно с тобой согласен, милая, — Барыш целует Зейнеп в подтверждение своих слов.       Атеш лишь закатывает глаза, но делает вид, что не расслышал поддразнивания друзей. Ферайе чувствует, что, в отличии от неё, ему максимально неловко стоять с ней в обнимку. Но Зейнеп и Барыш не отстают от них после того, как заканчивают целоваться.       — Похоже, нам придётся это сделать, чтобы они успокоились! — громко и притворно сердито говорит Атеш и наклоняется к Ферайе. Он определённо хочет невинно клюнуть её в щеку, но у Ферайе другие планы.       Она поворачивает голову и их губы встречаются.       Всё вокруг будто перестаёт существовать. Звуки исчезают, краски блекнут.       Есть только он и его тёплые, слегка шершавые губы. И пара мгновений до того, как Атеш отпрянет. Ферайе, не помня себя, не веря, что это делает она, встаёт на цыпочки, прижимается крепче, обхватывает руками его шею, и умоляюще проводит языком по нижней губе мужа. Атеш вздрагивает, его губы от удивления размыкаются. Язык Ферайе тут же проскальзывает в его приоткрывшийся рот, мягко касаясь его собственного.       Атеш потрясённо выдыхает, будто сдаваясь, а потом внезапно расслабляется и целует её в ответ. И тут Ферайе вспыхивает. Каждое движение его языка отдаётся жаркими мурашками в кончиках её пальцев и приятной тяжестью внизу живота. Его аккуратная борода слегка царапает нежную кожу девушки, но это лишь усиливает ощущения.       Ферайе целует Атеша будто в последний раз. Она запоминает его руки, которые переместились с её талии на её же щёки. Его тихий стон, когда она осторожно прикусывает его нижнюю губу.       Его вкус. Его запах.       И пусть он сейчас отодвинется от неё, разрывая желанные объятия. Пусть потом будет долго извиняться, когда они останутся наедине. Пусть назовёт это слишком реалистичной игрой в любовь.       Пусть.       Ведь теперь с Ферайе навсегда останутся воспоминания, как её целовал Атеш Гюльсой — мужчина, которого она так нежданно и негаданно полюбила. Целовал, а позади них догорал закат. Целовал, прижимая к себе, будто самое ценное сокровище.       Целовал так, будто тоже любил.