Огонь и Лунный свет

             То, как Яман рвёт на куски мамино платье, даже спустя много часов стоит перед глазами Ферайе. Её до сих пор трясёт и даже мягкие увешивания Хазал, пришедшей помочь с подготовкой к хне, не спасают. Человек, которого она безумно любила сначала стал человеком, растоптавшим её бедное сердце, а затем тем, кто лишил её единственной памятной вещи, что осталась от матери. Ферайе кажется, что боль от осознания того, какого эгоистичного негодяя она полюбила, будет жить где-то глубоко в её внутренностях до конца её дней. До конца своих дней она будет помнить его удовлетворённый взгляд и его: «Не плачь передо мной! Даже хорошо, что так получилось, теперь ты не вываляешь это платье в грязи!».       Тогда у Ферайе просто не хватило сил бросится на него и выцарапать ему глаза. Она была так ошарашена и сломлена, что подхватила жалкие остатки платья и зашагала прочь, ничуть не заботясь, куда она идёт. Небольшая прогулка, наполненная слезами и сожалением, помогла ей немного прийти в себя и осознать, что человек, который без сожалений уничтожил всё, что дорого ей — не стоит ни её слёз, ни её любви. Поступки Ямана за последние пару дней полностью перечеркнули всё то хорошее, что между ними было. А его расправа над свадебным платьем стала просто вишенкой на торте.       — Не хмурься, сладкая моя, — просит Хазал, которой уже надоело то и дело корректировать макияж из-за того, что Ферайе не может сидеть с расслабленным лицом. — А то выйдешь к жениху раскрашенной, как клоун.       Ферайе, наконец усмехается и немного расслабляется, давая себе установку забыть о злости хоть ненадолго. В конце концов, ей придётся играть роль счастливой невесты. Это она тоже твёрдо решила. Ей во что бы то нужно доказать всем окружающим, что она спокойна, влюблена и что брак у неё — самый что ни есть настоящий. Только так её Чечевичка будет в безопасности и её не коснётся ни одна сплетня. Конечно, тут могут возникнуть проблемы с Атешем, который теперь вряд ли будет готов играть с ней в любовь, после того, что узнал, но она надеется, что ради племянницы (теперь и Ферайе уверена, что у неё будет девочка) он готов будет терпеть. Ему, конечно, не плевать на чувства Ямана, в отличие от неё, но Ферайе постарается, чтобы это не стало проблемой.       — Я только одного не пойму, почему ты не рассказала Атешу обо всех его угрозах? — возмущённо спрашивает Хазал, дорисовывая ей стрелки.       — Я не хочу лишний раз провоцировать их столкновения, — говорит Ферайе, стараясь сидеть спокойно. — Атеш очень привязан к братьям. Не хочу разочаровывать его.       — Ну да, судя по тому, что он вознамерился докопаться до истины, а потом сватать тебя обратно этому маньяку — так оно и есть. Но истина в том, что Яман — моральный урод, который использовал тебя, а затем выкинул за ненадобностью и женился на другой. А теперь в нём играет ревность, потому что ты не посмела оставаться бедной, несчастной и одинокой до конца своих дней!       Слова подруги больно бьют по Ферайе, но она старается этого не показывать. Хотя, от Хазал точно ничего не скроешь:       — Прости, дорогая, это слишком жестоко с моей стороны, — спохватывается она, обнимая Ферайе.       — Ничего. Это горькая, но правда. Только давай забудем об этом хотя бы на один вечер, пожалуйста?       — Замётано! — восклицает Хазал и дальше они не касаются этой темы, беззаботно обсуждая мастерство женщины, что будет наносить хну на Ферайе.       Но эта беззаботность идёт прахом, когда Яман показывается в окне спальни.       — Выйди, мы должны поговорить, — приказывает он.       — Да пошёл ты! Она никуда с тобой не пойдёт! — взрывается от гнева Хазал.       — Не вмешивайся, — бросает ей Яман.       — Хазал права, я никуда с тобой не пойду! — отрезает Ферайе. — Уходи. Внизу сидит отец.       — Если не хочешь, чтобы я тебя перед ним опозорил — выходи!       Ферайе накрывает очередной волной отчаяния. Яман вновь пытается загнать её в ловушку и ему в очередной раз это удаётся.       — Будь в саду, — шипит она и вылетает из комнаты.       Она стремительно выходит из дома, кипя от негодования. Яман уже ждёт её в условленном месте.       — Не смей угрожать мне моим отцом! — практически кричит она.       — А что, дорогая, не хочешь, чтобы дядя Мухсин узнал, какой гулящей ты стала? — Ферайе замахивается и отвешивает ему пощёчину.       Яман ошарашенно хватается за щёку, Ферайе удовлетворённо выдыхает, и тут за их спинами раздаётся:       — Что здесь происходит?       Атеш широкими шагами идёт к ним, неотразимый в своём чёрном костюме. Ферайе на секунду забыв обо всём, любуется им, и только потом отпускает глаза, лихорадочно придумывая, что ему сказать. Интересно, сколь многое он слышал?       — Ничего, братец! Просто твоя невеста вышла из себя, когда узнала, что её бывший прознал о том, что она выходит замуж и что сегодня — Ночь хны.       — Он здесь? — строго спрашивает Атеш после секундной заминки. Ферайе замечает, как ему сложно держать лицо и скрывать от брата, что он всё знает. И она неимоверно благодарна ему за это.       — Здесь!       — И кто же это? — в голосе Атеша Ферайе слышится тайная надежда. Он надеется, что Яман во всём признается.       Тот переводит взгляд на Ферайе и выплёвывает:       — Скажи ему сама. Он достоин узнать это от тебя.       Сердце Ферайе ухает вниз. Если бы она не рассказала обо всё Атешу днём раньше, то Яман подставил бы её перед ним. Насколько бесчестным он может быть!       — На самом деле я знал, что у Ферайе есть прошлое. Просто имя этого человека мне не известно. Но меня это не волнует. Я — будущее Ферайе, а она — моё. И ещё, брат, если ты ещё раз посмеешь сказать что-то унизительное о моей будущей жене, то ты познакомишься со зверем, что живёт внутри меня. Пойдём, Ферайе, я провожу тебя домой, чтобы ты могла продолжить подготовку к празднику.       Атеш протягивает ей руку. Она хватается за неё, как утопающий — за спасательный круг. Они стремительно уходят, оставляя Ямана позади. Но Атеш ведёт её не домой. Вместо этого он тянет её в ещё один тёмный уголок сада. Они становятся под раскидистым деревом, вдали от людских глаз, освещённые лишь бледным светом дворового светильника. Он бросает причудливые тени на серьёзное лицо Атеша и Ферайе понимает, что её ждёт очередной серьёзный разговор.       — Есть то, что ты не рассказала мне, Ферайе, — утверждает, а не спрашивает. — Мой брат… Как он воспринял наш брак?       — Ты знаешь, как, — нервно говорит девушка. — Ты видишь, насколько он не доволен.       — Я не это имел в виду, — Атеш засовывает руки в карманы, желая казаться невозмутимым, но Ферайе видит насколько он напряжён. — Он что-нибудь сделал тебе? Ферайе торопиться отпустить взгляд, чтобы он не успел прочесть ответ в её глазах, и обдумывает, как ответить так, чтобы не ранить его словами о том, каким бессердечным оказался Яман. Но Атеш не даёт ей времени на размышления: он берёт её за подбородок и приподнимает голову девушки так, чтобы полностью видеть её лицо.       — Расскажи мне всё, прошу тебя, Ферайе, — проникновенно говорит Атеш и мягкости в его голосе больше, чем требовательности.       И она тает. Сдаётся нежности в его интонациях, его искреннему переживанию. Как жаль, что её слова в очередной раз причинят ему боль!.. Она скупо, почти без эмоций, рассказывает ему обо всех действиях Ямана, после того, как тот узнал о их с Атешем помолвке. И даже несмотря на отсутствие подробностей в её признании, она замечает, что с каждым сказанным ею словом, его лицо становится всё мрачнее и мрачнее. Он сжимает зубы так, что становятся видны желваки.       — Прости, я огорчила тебя! — печально говорит Ферайе, виня себя в том, что переложила очередной груз на его плечи.       — Ты здесь не причём, Ферайе, — замороженным голосом говорит он, опуская руку, держащую её за подбородок. Ферайе вдруг становится холодно. Она внезапно понимает, какими обжигающе горячими были его пальцы и что волны тепла бежали от них по всему её телу. — Я просто не могу поверить, что мой брат, кровь от моей крови, способен на такое!       Длинные пальцы мужчины зарываются в его уложенные волосы.       — Я не должен был уезжать и бросать их наедине с дедом, — помертвевшим голосом заключает он. — Находясь под тлетворным влиянием Омера Гюльсоя, мой брат вырос тем, кто способен причинить боль той, кого любит. Это ты должна простить меня, Ферайе!..       — Это не твоя вина, Атеш! — восклицает девушка. — Каждый сам выбирает свой путь, несмотря ни на что. Ты тоже рос подле господина Омера, но стал совершенно другим человеком, ибо смог понять, что правильно, а что — нет.       — Мне понадобились для этого долгие годы вдали от семьи. У моих братьев этой возможности не было, — с надрывом говорит Атеш и вот уже он склоняет голову, бессильно опустив руки. — Я виноват в том, что бросил их.       Это момент наивысшего откровения поражает Ферайе до глубины души. До этого момента она не думала, что они настолько близки. Она полагала, что их связывают только партнёрские отношения и ненавязчивая дружба, да её слёзы, намочившие его рубашку. Но, теперь, когда он начинает открываться перед ней… Ферайе испытывает и страх, и восторг одновременно.       И совершенно не знает, что делать.       Хотя нет… Знает.       Ферайе делает шаг вперёд, проскальзывает под его руками и крепко обнимает, прижимаясь щекой к мягкой ткани, и ощущая лихорадочное биение его сердца. Атеш опять замирает.       — Ты ни в чём не виноват, — выдыхает Ферайе в его грудь.       Он вздрагивает и, наконец, прижимает её к себе. Прижимает так сильно, что ей на мгновение становится больно дышать. Но она молчит, лишь сильнее вцепляется в его пиджак.       Они стоят так пару минут и Ферайе поражается тому, насколько ей тепло и спокойно в его объятиях. Они становятся её личным островком спокойствия, посреди жизненной бури. Она надеется, что и для Атеша — тоже.       Он первым делает шаг назад, но всё почти невесомо удерживает её за локти. Ферайе успевает заметить смущение и растерянность на его лице, но Атеш тут же становится собранным и невозмутимым.       — Нам не следует этого делать до того, как получим свидетельство о браке. По крайней мене, на территории особняка. — В своей привычной манере шутит он. — Иначе Четин придёт искать меня с ружьем.       — Не придёт. Брат от тебя без ума, — деланно бурчит Ферайе. — Будто заколдовал парня, честное слово!       — Так оно и есть, Лунный свет, — Атеш подмигивает, а затем внезапно делается серьёзным. — Обещай мне, что впредь будешь рассказывать мне обо всё, что будет делать Яман. Я должен знать, что бы суметь защитить тебя.       — Хорошо, — легко соглашается она. — Я просто не хотела делать тебе больно…       — Это я должен защищать тебя и госпожу Чечевичку, — строго говорит Атеш. — Но мне очень приятно, что ты беспокоишься обо мне, Лунный свет.       Теперь настаёт черёд Ферайе смущаться от его медового голоса. Она чувствует, как румянец заливает её щёки. Хорошо, что в неверном свете это не слишком бросается в глаза.       Атеш тихо усмехается и отпускает её.       — Иди, Ферайе. И помни, что сегодня я вместе с Оканом и парой друзей приду на твою хну. Дед настоял. И, думается мне, он придёт вместе с нами, чтобы проверить соблюдение всех традиций.       — Омер-бей это может, — улыбается Ферайе. — До встречи.       — До встречи, — вторит он.       Ферайе уверена, что он неотрывно смотрит ей вслед.              Хна, несмотря на переживания Ферайе по поводу того, что Яману хватит наглости явиться и испортить всё, проходит спокойно. И даже весело. Девушка уверена, что отсутствием бывшего, она обязана Атешу. И невероятно благодарна ему за это. Слишком много Ямана за один несчастный день.       Хотя день, в итоге, оказывается не так уж и несчастным.       Ей расписывают руки и Ферайе на мгновение больно от понимания, что её первая хна делается на фиктивную свадьбу, но прозорливая Хазал тут же отвлекает её от этих мыслей, утаскивая танцевать. Ферайе ест сладости, слушает песни подруг, сидя на стуле под алым полупрозрачным покрывалом, и временами даже чувствует себя счастливой.       Особенно остро чувствует, когда Атеш появляется во дворе их дома. Он приходит в компании Окана и ещё двух молодых людей, которые тут же вливаются в их маленький женский кружок. Господин Омер идёт следом, а за ним — служащие с подарками. Атеш ловит её взгляд на деда и подмигивает, будто намекая на их недавний разговор и Ферайе едва сдерживает смех.       — Ну, давай, жених, посмотри на ладони невесты, — задорно говорит Омер. Сразу видно, что он наслаждается ситуацией.       — Лунный свет, ты покажешь мне узоры? — хитро спрашивает Атеш, наклоняясь над сидящей девушкой.       — Только после платы, Атеш-бей, — в тон ему отвечает Ферайе.       Она понимает, что они разыгрывают весь этот спектакль для одного зрителя, но ей почему-то безумно нравится говорить с ним так шутливо, будто они… Будто они действительно влюблены, счастливы и вступают в брак по-настоящему.       Атеш достаёт две золотые монеты и протягивает ей. Ферайе раскрывает ладони. И вместо того, чтобы положить на них блестящие монетки, Атеш подхватывает её руки с тыльной стороны, изучает алый рисунок. Любуется им.       И улыбается.       У Ферайе в очередной раз перехватывает дыхание от красоты этой улыбки, а руки покалывает от мурашек.       Она смотрит на него снизу вверх, сквозь тончайшую красную ткань, и впервые с начала всего этого ужаса с Яманом, ей кажется, что она действительно сможет стать счастливой.