Огонь и Лунный свет

      Выходка Ямана на помолвке стоит Ферайе нескольких лет жизни. Когда он берёт её за руку на глазах у всех сердце Ферайи пропускает удар, а внутренности — холодеют. Сейчас он опозорит её перед своей семьёй и её семьёй.       Опозорит перед отцом. Опозорит перед Атешем.       Ферайе задерживает дыхание, когда бывший возлюбленный со злобной улыбкой вещает о том, как он рад назвать её сестрой, потому что она делает его брата счастливым. Затем он достаёт кольцо, то самое кольцо, которое хотел ещё несколько дней назад украдкой надеть ей на палец в тёмной подворотне и назвать своей. Говорит, что этот сапфир передаётся в их семье по наследству: от старшей невестки к старшей невестке. И теперь он принадлежит ей. Ферайе мельком замечает, как наливаются яростью лица Алейны и госпожи Гюльфем, а затем дедушка Гюльсой подхватывает идею вот уже на пальце Ферайе красуется кольцо, надетое им.       — Хорошо, что ты вспомнил, Яман, — насмешливо говорит дед. — Не ожидал от тебя. А теперь, дети, надевайте помолвочные кольца.       Когда Омер Гюльсой разрезает красную ленту, Ферайе встречается с задумчивым взглядом Атеша. Тот сначала смотрит на неё, а затем на Ямана, что стоит у неё за спиной. Ферайе понимает, что он что-то подозревает. Вот теперь её сердце точно готово остановится. Ей страшно.       Страшнее становится лишь от слов Ямана. Его объятия, которые раньше были самым желанным подарком, домом и защитой, вдруг становятся невыносимой тюрьмой. А губы, что раньше шептали лишь слова любви, теперь говорят о мести. Ферайе хочется разрыдаться от обиды и боли. Как он может вести себя так, если первым предал её любовь? Если из её постели прыгнул прямо в постель её сестры? А она лишь пытается защитить своего ребёнка! Если раньше Ферайе и задумывалась на секунду, что это неправильно, не говорить Яману, что это он скоро станет отцом, то теперь твёрдо убеждена в этом.       А ещё она решает, что расскажет всё Атешу. Бесчестно держать его в неведении, когда он столько всего сделал и делает ради неё. И если он после этого не захочет иметь с ней никаких дел… Ну что ж, она примет и это. Лишь будет умолять его не говорить ни о чём Яману. Сама же заберёт отца и уедет в Стамбул. Она пока слабо представляла, как осуществит это, но дальше врать Атешу дальше было просто невыносимо. Особенно, после его внимательно взгляда. Нельзя, чтобы он узнал всё от младшего брата. Или, не дай Всевышний, от кого-то постороннего.       — Ты в порядке? — в очередной раз спрашивает Атеш, после того, как они уходят после помолвки, взявшись за руки. Её рука всё ещё дрожит в его ладони.       — Да, — сглатывает почему-то ставшую горькой слюну Ферайе. — Нам… Нам нужно поговорить, Атеш.       Он ничуть не удивлён. Кивает спокойно и везёт её в ещё одно уютное местечко. Ферайе мельком думает, что его так долго не было на Родине, но он все равно ощущает себя здесь, как рыба в воде.       — Ну, и о чём ты хотела поговорить? — с едва заметным любопытством спрашивает Атеш, когда они устраиваются поудобнее и делают заказ.       Ферайе опускает взгляд и мнёт подол платья, собираясь с мыслями. Как он воспримет её рассказ? Она, конечно, не врала ему в лицо, просто не договаривала, но и этого достаточно. Ферайе осознаёт, что она всё-таки встала между братьями и это тоже делает ей больно. И если бы не её дитя, нуждающееся в защите, она бы ни за что не пошла бы на это.       — Ну же, Ферайе, — мягко подстёгивает её Атеш. — Обещаю, что спокойно выслушаю тебя и постараюсь помочь, если будет такая необходимость.       На этих словах плотина, что сдерживает её чувства, с громким треском ломается и Ферайе говорит, едва сдерживая слёзы:       — Ты, наверно, никогда меня не простишь. Я знаю, как ты не любишь ложь. И мне нет никакого оправдания, кроме того, что я хотела спасти своего малыша и не огорчать своего отца. Прости, меня, пожалуйста, я такая дура!..       — Лунный свет, тише-тише! — Атеш мягко берёт её руки в свои и бережно пожимает. — Ты так и не сказала в чём дело.       Ферайе зажмуривается и делает глубокий вдох, будто перед тем, как шагнуть в бездну:       — Отец моего ребёнка — Яман.       Атеш тут же отстраняется. Её пальцы выскальзывают из его рук. Он на секунду сжимает их в кулаки, а затем кладёт на стол, ладонями вниз.       — Я подозревал нечто подобное, — глухим голосом говорит он. — Яман знает?       — Нет! — отчаянно шепчет Ферайе. — Прошу тебя, ничего не говори ему! Разорви помолвку, ты в своём праве! Можешь освободиться от этого бремени, только, пожалуйста, ничего не говори ему! Я заберу отца и уеду, больше никогда не потревожу семью Гюльсой, но Яман не должен ничего знать.       — Что между вами произошло, Ферайе? — тихо спрашивает Атеш, протягивая ей платок, который достал из внутреннего кармана пиджака. — И, пожалуйста, не плачь. Иначе люди подумают, что я мучаю тут свою невесту.       Только сейчас девушка замечает, что по её лицу льются слёзы. Она с благодарностью принимает платок и утирает их. Слова о невесте дают ей тайную надежду и она с новыми силами принимается рассказывать:       — Я любила его с детства. Он был не таким как все. Добрый и внимательный, он общался со мной на равных, не считая что дочь прислуги не достойна этого. Его глаза, полные любви… Я тонула в них, клянусь. Была самой счастливой на свете. А потом он принёс пистолет в ваш домик, отдал его мне в руки и сказал, что любит Алейну и женится на ней. Сказал, что всё то время, что он был со мной, он думал о мой сестре. Мечтал о ней. Сказал, что ничего не может с этим поделать. Сказал, стреляй, если хочешь покончить со мной. Но я не стала. Я не смогла. Он уничтожил меня, а я всё ещё боялась причинить ему боль. Я глупая, да?       — Нет, — успокаивающе говорит Атеш и ничего больше не добавляет. Но и этого достаточно. Он предельно сосредоточен: брови нахмурены, челюсти сжаты. Ферайе молится про себя, чтобы он не злился на неё слишком сильно. Этот мужчина стал ей близким человеком за короткий срок и она не хотела терять его дружбу.       — Яман уходит в тот вечер из домика, который стал местом нашей любви, а я совершаю самую страшную глупость, поджигая его вместе с собой. И если бы не ты, то я бы унесла невинную жизнь и была бы проклята навеки. Спасибо тебе. Я знаю, что за это не смогу расплатиться с тобой за самой смерти. А я ещё решаюсь воспользоваться твоей добротой и довожу до помолвки. Мне очень жаль.       — Ферайе, прекрати, — прерывает её Атеш. — Ты делала это, чтобы обезопасить своего малыша. Да, я не в восторге от этой ситуации, но не могу винить тебя. И я рад, что ты нашла в себе силы признаться мне. Это очень ценно для меня. Спасибо.       — Ты… ты не злишься на меня? — с удивлением спрашивает Ферайе.       — Злюсь, но не на тебя. На вас обоих. Вы как два идиота вместо того, чтобы сесть и поговорить, ведёте себя, как дети. Я мог бы помочь…       — Нет! — практически кричит Ферайе. — Мне не о чем с ним разговаривать. Он сделал всё, чтобы уничтожить всё то хорошее, что между нами было.       — Я думаю, что причины здесь намного глубже, чем тебе кажется… — Атеш задумчиво поглаживает нижнюю губу. — И дело здесь совсем не в Алейне.       Ферайе опешивает: как он мог прийти к такому умозаключению?       — С чего ты взял? — осторожно спрашивает она.       — Он говорил, что любит Алейну, но по его поведению этого не видно. Сравни с тем… — здесь идёт секундная заминка в словах Атеша. — Сравни с тем, как он вёл себя с тобой.       — Он не брал меня за руку и не приводил к семье, назвав женой, — упрямо откликается Ферайе.       — Ладно-ладно, можешь думать как хочешь, маленькая госпожа, но я полагаю, что здесь не чисто. И если Ямана заставили так поступить, то вполне возможно, что он до сих пор тебя любит, но боится всё рассказать. И вы сможете быть вместе, когда мы распутаем этот клубок лжи.       Он смотрит выжидающе и Ферайе на секунду задумывается над его словами, а затем с сожалением качает головой:       — Нет, Атеш. Этого больше не случится. Каковы вы не были его причины, кого бы он не спасал, я больше не смогу ему доверять, даже если и буду любить больше жизни. А теперь я совершенно точно знаю, что отношения без доверия обречены. Он не доверял мне настолько, чтобы рассказать о своей проблеме. Я не доверяла ему настолько, чтобы подвергнуть сомнению его слова о Алейне. Как бы не болело моё сердце, между нами всё кончено.       — Значит, теперь сначала доверишься, а потом полюбишь? — с улыбкой спрашивает он.       У Ферайе перехватывает дыхание. Она кладет подбородок на сложенные руки и смотрит на эту прекрасную улыбку, не веря, что он может вот так красиво ей улыбаться, не смотря на всё то, что сейчас узнал.       — Да, — отвечает она. — Сначала доверие.       — Я помогу брату вернуть твоё доверие, если выяснится, что его вина не столь велика, как ты считаешь. — твёрдо говорит Атеш.       Ферайе прикусывает губу и отводит взгляд. Его слова почему-то не вызывают в ней радости, но она спешит отбросить эти мысли.       — А пока, что мы будем делать, Ферайе?       — Я думала, что может, мне с отцом лучше уехать, как я планировала изначально? Я не смогу оставить его тут, рядом с Джамиле. Никогда не знаешь что придёт ей в голову в следующий момент. Хазал поддержит нас.       — А что будет, когда у тебя начнёт расти живот? Что скажет дядя Мухсин? Что его дочь разорвала помолвку, но перед этим успела лечь со своим женихом? Или помолвку разорву я, перед этим бессовестно воспользовавшись тобой? Ну уж нет, Лунный свет, так не пойдёт!       Ферайе чувствует, как у неё начинают гореть щеки от стыда.       — Я ему всё расскажу. Он не будет плохо о тебе думать. Я знаю, как он важен для тебя. И благодарна за твоё отношение! — Ферайе видит, как при этих словах вновь смягчается его непримиримое выражение лица.       — Но я не хочу, чтобы он думал плохо и о тебе.       — Я заслужила это. Подумать только, какой я была идиоткой, когда ждала серьёзных шагов от Ямана столько лет. А единственный серьёзный шаг он сделал в сторону постели! — Ферайе закрывает лицо руками, вдруг понимая, что обсуждает всё это не абы с кем, а с братом своего бывшего возлюбленного. — Прости, я не должна была на тебя выливать и это. Он же всё же твой брат.       — Он глупец, в первую очередь. Но ничего, это можно исправить. Только дай мне время. А пока, если ты не против, наша фиктивная помолвка и фиктивный брак остаются в силе? Я хочу, чтобы Чечевичка была в безопасности и я мог её этой безопасностью обеспечить. Как никак, теперь я стал дядей. Когда я докопаюсь до истины, я дам тебе развод, обещаю. Яман — не глупый парень. Он всё поймёт. До тех пор я буду молчать о том, от кого ты ждёшь ребенка.       — Ты слишком хорошо думаешь о людях, Атеш-бей, — нахмуривается Ферайе, а затем уже сама берёт его за руку. — Спасибо тебе. Еще никто не делал столько хорошего для меня. Я никогда этого не забуду.       Он лишь улыбается и пожимает её пальцы в ответ. Огромная ноша падает с плеч Ферайе. И лишь мысль о том, что теперь эта ноша стала грузом Атеша не даёт ей расслабиться окончательно. Но Ферайе твёрдо решает, что сделает всё, что в её силах, чтобы больше не подвести больше этого замечательного человека. Станет его опорой, даже не смотря на то, что никогда не станет его настоящей женой.