Сон заблудшей души

У Се подозревал, что не все так просто с этой гробницей. Пришли, вскрыли, посмотрели, ушли – это не про них история. Он не мог вспомнить ни одной экспедиции, в которой они бы не столкнулись с потайными ходами, монстрами, загадками и обязательным последующим разрушением хотя бы части гробницы. Нет, У Се не стремился что-то разрушить, просто само так получалось. А здесь… все было слишком гладко. Это не могло не настораживать. Усилиями всей команды крышку гроба сняли, перевернув её, и положили рядом с гробом. Внутренняя поверхность была, как паутиной, оплетена красной нитью. Нить создавала слишком знакомый узор, но слишком чуждый этому месту. В некоторых местах, где нити сходились, образовывая узлы, были подвешены небольшие колокольчики. Но звона они не издавали – ни в одном колокольчике не было язычка. - Этого здесь быть не должно, - Сяогэ присел, рассматривая нити. А У Се удовлетворенно выдохнул: вот теперь все было так, как должно быть – что-то было неправильным. - Мне это что-то напоминает, но это уже совсем из другой области, - У Се ещё не до конца понимал сути происходящего, но было четкое ощущение, что не просто так его сны были столь информативными и не благодаря лишь играм его собственного разума. Словно кто-то извне вел его дорогой к этому месту. Кто-то непосредственно связанный с миром снов. - Ловец снов? Предположу, что из-за этих колокольчиков, он сработал совсем не так, как должен был. Возможно ли, что душа, запутавшись во снах, застряла в этом ловце? - Потому, тебе снятся кошмары? – У Се вскинул взгляд на Сяогэ. Цилин в ответ кивнул. – Ты выглядишь уставшим. - Увидел бы меня Пань Цзы, отругал бы за отвратительную актерскую игру, - разочарованно вздохнув, посетовал У Се. Но поймав на себе укоризненный взгляд, лишь виновато улыбнулся в ответ. – Похоже, кто-то очень не хотел, чтобы душа принцессы отправилась на перерождение. Или, считая её не совсем человеком, хотели запечатать для иных целей? - Мы можем её освободить? - присел рядом Толстяк. Под вопросительным взглядом У Се, Чжан Цилин поднялся и отошел фрескам. Он долго сканировал, в некоторых местах касаясь пальцами. Обойдя всю усыпальницу по периметру, он вновь склонился над скелетом и кивнул. - Уничтожить ловец. - Дядя будет в ярости, - усмехнулся У Се, подцепляя ножом край нити и разрезая её. - Отлично! Хоть что-то мы здесь сломаем, Железный Треугольник снова в строю! - кажется, Толстяку тоже было не по себе от отсутствия неожиданностей. Клубок красных нитей полыхнул ярким пламенем, искрясь разноцветными вспышками. В гробнице повис неприятный запах паленых волос. По мере того, как разгорался небольшой костер, от нагрева колокольчики начали издавать низкий гул. В какой-то момент У Се серьезно начал опасаться, что этот гул может вызвать вибрацию пород и обрушение сводов. А потом раздался хлопок, и колокольчики разом раскололись на части. Толстяк обернулся к гробу, сложил ладони, внезапно склоняясь в поклоне. - Молодая Госпожа, прошу прощения, что побеспокоили твой покой. Пусть душа твоя обретет свободу. - Одного не могу понять, усыпальница не была вскрыта, а значит, они сюда не входили. Тогда куда они делись? Или не эту гробницу искали? - Что ? – Толстяк откровенно ничего не понимал, но по напряженному взгляду У Се, направленному на Сяогэ, он понял, что что-то по пути сюда привлекло их внимание. Чжан Цилин лишь мотнул головой. - Что? – повтори Толстяк, глядя уже на Сяогэ. - Старые знакомые. По всему пути сюда попадались их путевые засечки, - оставлять Толстяка в неведении было нечестным, и откровенно опасным занятием. У Се не стал вдаваться в подробности. - Но я думал, что это мне лишь кажется, из-за привычки видеть их везде и откровенного недосыпа. Но… - Я тоже их видел, - подтвердил Сяогэ. Шум за спиной прервал их разговор, оставляя невысказанными ругательства Толстяка. Вторая команда прибыла на место, и усыпальница наполнилась тихими разговорами и суетой.

***

Каменные стены, словно кишка, то сужались, то немного расширялись, петляя по совершенно непонятной системе. Казалось, У Се знал принципы построения лабиринтов, они чрезвычайно редко строились абы как, в целом укладываясь в некоторые общие схемы. Но в этом лабиринте тоннелей, ему никак не удавалось ни уловить принцип построения, ни сориентироваться. Он бесконечно брел вперед, доходя до очередной развилки, ставил метку, и снова брел вперед. Но ещё ни разу он не уткнулся ни в тупик, ни в собственные отметки на развилках. Он словно попал в бесконечную паутину. Но даже в паутинах была строгая система, а здесь – казалось, что тоннели постоянно меняются местами, достраиваясь по ходу движения. По началу, У Се казалось, что красная нить, натянутая вдоль стены, должна что-то означать, и по всем законам жанра должна хоть куда-то привести. Пусть не к выходу, но хоть куда-то. Но по мере продвижения вперед, он понял, что эта нить была здесь везде, куда бы он ни повернул на развилке, нить уходила во все стороны. У Се глянул на часы, но электронный дисплей был выключен, и даже механические стрелки и те стояли на месте. Другими словами, он не представлял ни сколько сейчас времени, ни сколько он уже провел в этом лабиринте. Хуже было то, что, не имея привязки ко времени, сложнее было ориентироваться и в пространстве. В животе предательски заурчало. Обычно, увлеченный каким-то делом, он мог не чувствовать голода сутками. Означало ли это, что он провел здесь уже больше пары дней? У Се присел у стены и вытащил из кармана энергетический батончик. В бутылке на поясе оставалось ещё половина запаса воды – значит, у него ещё было время разобраться в хитрости этого места. Некоторое время назад, он достал небольшой блокнот, и начал набрасывать примерный план лабиринта, отмечая приблизительную длину проходов от развилки до развилки, количество развилок и поворотов. И судя тому, что он ещё ни разу не наткнулся на место, где он уже был, это было совершенно бесполезным занятием. Он окончательно заблудился. Но это занятие для У Се было гораздо привычнее, чем просто бесцельно плестись вперед. Это не позволяло укорениться в голове мыслям, что, возможно, выбраться ему не удастся. Помимо того, что плана действий, кроме как идти вперед у него не было, очевидна стала и ещё одна проблема, которая все больше подстегивала невеселые мысли: чем дальше в тоннели он продвигался, тем становилось тяжелее дышать. Он даже пытался идти назад, насколько это было возможно, но проблемы это не решило. А значит, в обозримом будущем убьет его не голод или жажда, а банальное отсутствие воздуха. По всему выходило, что вход в тоннели был запечатан, и других отверстий для поступления воздуха больше не было. В его распоряжении был лишь тот воздух, которым был наполнен лабиринт до запечатывания. Мысли роились вокруг причин строительства такого сооружения, самих строителей, попыток определить хотя бы приблизительный временной период его строительства. Но зацепиться было попросту не за что. Следующее, на что переключался рой мыслей, это куда делась команда, где Толстяк с Сяогэ и почему он практически не помнил, как здесь оказался. Он регулярно отстукивал по стенам сообщение, но никакого ответа не приходило. Тишина была почти ватная, только звук собственного дыхания оглушал. А чем труднее становилось дышать, тем громче звенело в ушах. Но У Се не останавливался, продолжая брести вперед, иногда делая в блокноте какие-то пометки. Несколько раз, полностью выбившись из сил, он опускался на землю и отключался. Но пробуждение приносило удручающее разочарование, потому что окружающее пространство оставалось неизменным, а озарений все так и не случалось. Холодно не было. Наоборот, со временем становилось все жарче, а воздух был на столько сухим, что все чаще приходилось делать глоток воды, но, что было неожиданным, он совсем не потел. И когда в бутылке больше ничего не осталось, У Се понял, пошел обратный отсчет. Что бы в такой ситуации сделал Толстяк?! Вытащил бы из-за пазухи динамит и что-нибудь взорвал. Неважно что, главное, это могло бы хоть что-то изменить в этом неизменном тоннеле. А ещё, он бы бесконечно причитал, болтал, сетовал на судьбу и выдвигал бы гениальные и совершенно бесполезные гипотезы и планы. А Сяогэ? Как бы поступил он? У Се усмехнулся. Почему-то полностью уверенный, что Сяогэ бы в такой ситуации даже не оказался. Его уникальное чутьё, У Се был уверен, предупредило бы его об опасности за долго до того, как он оказался бы в этом лабиринте. А если бы и оказался, то, скорее всего, не стал бы двигаться вперед, а сразу прошиб бы стену насквозь и выбрался. В этом плане отсутствие у Сяогэ любопытства, присущего У Се, в ста процентах случаев спасала ему жизнь. А вот сам У Се прибавлял Сяогэ головной боли тем, что всегда шел на поводу у своего любопытства. Почему-то, У Се был уверен, что Сяогэ сейчас находится в безопасности, но при этом ищет любые пути, чтобы попасть в этот лабиринт. У Се вспомнил времена, когда не встречал в хмуром Чжан Цилине ни единого отклика эмоций. Тот просто шел туда, куда было нужно, делал то, что было нужно, и не выглядел хоть сколько-нибудь обеспокоенным судьбой окружающих его людей. Так было сильно проще жить: не переживая ни за кого, зная, что и за тебя никто не переживает. Но времена изменились. Нет, Чжан Цилин не изменился, просто У Се научился видеть в нем то, чего никто не видел. Милосердие и сострадание. Легендарный Чжан Цилин искренне стремился обеспечить безопасность окружающих. В этот момент У Се вдруг увидел, на сколько на самом деле их Сяогэ сам нуждался в защите, хоть того и не осознавал. - Надеюсь, ты не сможешь найти сюда вход, - внезапно, У Се остро ощутил безвыходность своего положения. И хотя многими часами ранее ещё надеялся, что в какой-то момент, по своему обыкновению проломив стену, появится Сяогэ и покажет выход, сейчас же он желал только чтобы ни Сяогэ, ни Толстяк не смогли сюда попасть. Иначе этот лабиринт получит на много большую плату, чем жизнь одного У Се. Прямо лабиринт минотавра, только нити Ариадны У Се сейчас остро не хватало. Мифы разных народностей проносились в его голове, и во многих фигурировала спасительная нить. Вот только в его случае, имеющаяся у него - не вела ни к чему. У Се снова посмотрел на натянутую вдоль стен красную нить. На развилках на ней были завязаны узлы, из которых она продолжала свой путь в разные направления... И тут наконец произошло то, чего У Се так долго ждал - озарение! Эта нить с узлами так сильно напоминала тот самый ловец снов, развешанный в гробу Дочери Гуна. Так мог ли этот ловец быть картой того самого лабиринта, в котором он оказался?! Вот только Сяогэ так быстро предложил его уничтожить, что У Се не успел разобраться и запомнить схему. Да и в голову ему даже не пришло, что это может ему понадобиться. Тем не менее, с подачи Чжан Цилина, ловец снов был разрезан и сожжен, и теперь от озарения У Се толку было не много. Но что если... Что если просто довериться словам Сяогэ и уничтожить красную нить и здесь? Это было абсурдно на грани безысходности, но часто ли их абсурдные идеи были совсем бесполезны?! У Се вытащил нож и перерезал ближайшую к нему нить, скомкал и, дойдя до развилки, обрезал узел. Так он проделал ещё несколько раз на нескольких развилках. Но как и ожидалось, ничего не произошло. Прилив адреналина от внезапной идеи схлынул, оставив после себя безумно колотящееся сердце, а дышать стало ещё тяжелее. У Се устало опустился на землю, признавая, что война с обрезками красной нити была в большей степени актом отчаяния. Снова откидываясь на стену и прикрывая глаза, на грани сознания У Се вдруг почувствовал легкое движение воздуха. Это был не сквозняк, словно кто-то просто пошевелился рядом. Решил, что это просто галлюцинация, из-за того, что он слишком явственно представлял себе сейчас своих друзей. Как оказалось, привычка чувствовать их всегда рядом никуда не пропала, не смотря на десять лет осознанной отстраненности У Се. Но через несколько секунд это движение повторилось так отчетливо, что на видение это списать было уже сложно. Распахнув глаза, он остолбенел. И если раньше он не чувствовал холода, то в это момент даже изо рта пошел пар. Напротив него что-то сидело. Это был не зомби, это не было и человеком, это не было существом вообще. У этого практически не было очертаний. Оно выглядело, словно воздух перед ним уплотнился и начал искажать лучи света, исходящего от его фонаря. У Се не решался пошевелиться, даже вздохнуть, только широко распахнутыми глазами продолжал смотреть на то, что внезапно составило ему компанию. Сгусток воздуха колыхнулся, и искажение протянулось к его руке, обжигая таким холодом, словно его руку окунули в жидкий азот. Невероятным усилием У Се заставил себя не отдернуть руку. На самом деле, на его лице не дрогнул ни один мускул. Сгусток колыхнулся в сторону прохода и снова протянулся к руке. Затем искажение повторило это движение ещё раз, и в этот раз, словно указало на что-то в противоположной стороне. В тот момент не было ничего сложнее и страшнее, чем просто оторвать взгляд от сгустка воздуха и повернуться в противоположную сторону. Казалось, что если У Се выпустит это из поля зрения, то случится что-то ещё более страшное. И он даже не мог решить, страшнее будет, если это бросится на него, или просто исчезнет. Превозмогая себя У Се обернулся. В тоннеле, откуда он недавно пришел, мерцал желтовато-красный отблеск. И по мере того, как усиливалось свечение, из тоннеля начало тянуть жаром. Огонь?! Или где-то из трещин сочится лава… Значит вот что так стремительно выжигало кислород! У Се повернулся, и увидел, что сгусток воздуха медленно отодвинулся и сместился в сторону противоположного тоннеля. Он медленно выдохнул. Оказалось, что все это время он практически не дышал. Но на страх времени не было, чем бы ни было это искажение пространства, но огонь был реальной опасностью. Подняться на ноги оказалось не так просто, голова нещадно кружилась. Справившись с подкатившей к горлу тошнотой, У Се ещё раз осветил своего неожиданного «компаньона» и двинулся за ним. Спустя какое-то время, пришлось перейти на бег, казалось, что этот сгусток энергии уверенно ведет его куда-то. К спасению ли или к смерти, было уже не так важно – это было движением вперед. Ему так осточертело топтаться на месте без цели и понимания, что делать, что просто бежать вперед, стараясь не упускать из виду сгусток воздуха, стало вполне подходящей целью, чтобы не сойти с ума. Ноги свело сильной судорогой и У Се, споткнувшись, упал. Сил подняться больше не было. Как бы быстро он не бежал вперед, желто-красное свечение все подступало уже с нескольких сторон. Он перевернулся на спину и попытался размять ноги. Уплотнение воздуха нависло над ним, словно разглядывая. Странно, но У Се больше не чувствовал исходящей от него опасности, только любопытство. И только сейчас он вдруг опознал в этом сгустке, ту самую тень, что преследовала его всю дорогу. Это она вела его во снах, это она преследовала его среди деревьев, и именно она спасла его от ловушки при входе. И теперь, эта тень вела его прочь от огня. Не очень успешно, но это была уже не её вина. - Спасибо, - прохрипел У Се, задыхаясь и понимая, что ноги его совсем перестали слушаться. – Иди, я догоню… И глядя в рассеивающуюся тень он улыбнулся. Воздух стал очень горячим, а вдыхать приходилось все глубже, чтобы насытить легкие остатками кислорода. При следующем вздохе на грудь что-то очень сильно надавило. Но при выдохе это давление ослабло. И снова вдох встретил сопротивление. У Се зажмурился, отчаянно борясь за собственное дыхание. - Дыши. В ушах сквозь гул крови и огня послышался знакомый голос. Так далеко, словно он слышал его за многие километры. - У Се, дыши. У Се захрипел и распахнул глаза. Все плыло, но он различил знакомые очертания. Сяогэ склонился над ним, прижимая ладонь к его груди. - Дыши, - прозвучал его низкий тихий голос практически над самым ухом. И У Се сделал глубокий вдох. Давление ладони на грудь не пропало, но легкие заполнились свежим и почти сладким воздухом. Сведенные судорогой мышцы расслабились, и он задышал спокойнее, успокаивая бешеное сердцебиение. Только после того как дыхание перестало быть судорожным, Сяогэ убрал руку. У Се лежал на скомканном спальнике, отчаянно запутавшись в нем, а из двери палатки лился теплый свет от горящего невдалеке костра. Занимался рассвет, освещая окружающее пространство теплым золотистым светом. - Сяогэ… ты даже не представляешь… из какой задницы ты только что меня вытащил… - прохрипел У Се, расплываясь в счастливой улыбке. - Как всегда - ты. Сяогэ лишь улыбнулся в ответ и кивнул. У Се хотелось смеяться, но воздух был таким вкусным и свежим, что он просто не мог надышаться.

***

После возвращения из гробницы, в первую же ночь У Се, и так валившийся с ног, ушел в палатку, не дожидаясь второго дяди и провалился в глубокий сон. Чжан Цилин, не смотря на вопросительные взгляды окружающих, спустя не больше получаса отправился в ту же палатку. Сны У Се его беспокоили с самого начала экспедиции, как только стало понятно, что из-за них с каждым разом он выглядит все более изможденным и напряженным. И беспокоили, как оказалось, не напрасно. Спустя ещё час У Се начал задыхаться во сне, его дыхание стало на столько глубоким, что легкие словно норовили сломать ребра изнутри и лопнуть под давлением воздуха. Разбудить У Се оказалось непросто: он не реагировал ни на что. Оставалось только ограничивать движение грудной клетки. Что он и делал, продолжая звать У Се. - Я всегда знал об уникальной способности нашего Наивняшки заинтересовывать своей персоной всякую нечисть, но думал, что это просто капитальное невезение, - причитал Толстяк, сидя у костра, и отпаивая чаем У Се, которого колотило крупной дрожью после пробуждения. – Но почему душа прекрасной принцессы опять к нему прилипла?! - У Се восприимчив к подобным вещам. Это свойство его разума и крови. - Да-да, комаров отпугиваю, а нежить притягиваю, - усмехнулся У Се поверх кружки. - Чур в следующей гробнице все красотки – мои! – зычный хохот и болтовня Толстяка как ничто другое могли вернуть У Се чувство умиротворения. Все дальнейшие предположения, конечно были чистой воды домыслами, но У Се был уверен, что именно так и закончилась жизнь молодой принцессы – не ограничиваемые более рёбрами, легкие порвались под напором воздуха, наткнувшись на осколок кости. А ещё У Се был уверен, что во сне он оказался в том самом ловце, в котором застряла её душа. И то чувство безысходности, что он испытал там, было тем, что чувствовала душа принцессы все эти века. Так и осталось неизвестным, кто поместил эту ловушку для души в гроб, но по всему выходило, что это был кто-то из похоронной процессии, ещё до запечатывания гробницы. Возможно, такое странное состояние принцессы, и сами обстоятельства её смерти, были расценены как одержимость демонами. Об этом косвенно и говорили фрески в гробнице. И кто-то посчитал своим долгом этого демона запечатать. Могли ли они представить, что таким образом обрекут невинную душу на вечную ловушку. Теперь уже сложно судить благие ли намерения были у этих людей или нет. Но было понятно, что с уничтожением ловца, душа обрела покой. На обратном пути У Се всеми силами старался больше не спать, опасаясь снова таких реальных кошмаров, но сдавшись под уговорами Толстяка и Сяогэ, все же рискнул. И, впервые за долгое время, провалился в глубокий сон без сновидений.

***

Содержимое гробницы было тщательным образом задокументировано и описано. Эта усыпальница стала ещё одной страницей в истории темного времени древнего Китая. Безымянный Князь получил то, чего так желал своей дочери после смерти – бессмертие. Её история стала известна потомкам, а её прах все так же покоится в созданной с такой заботой гробнице. А значит, все было не напрасно. Искатели же эликсира бессмертия, если таковые были в их экспедиции, снова столкнулись с тем, что под бессмертием в древние времена понимали совсем не то, к чему стремятся люди современности. По итогу, эта экспедиция имела и ещё одно значение для У Се. Вопрос, который он сам себе никогда не задавал, но с завидной регулярностью звучащий от окружающих его людей, получил однозначный ответ. Опасность, которую представлял собой Чжан Цилин практически для всех, кто встречался на его пути, никогда не была таковой для самого У Се. Наяву ли или во сне, Сяогэ был для него тем, кто всегда будет рядом. И не смотря на то, что во всех его кошмарах Чжан Цилин был непосредственным участником или причиной, даже во сне У Се продолжал идти за ним, невзирая на намёки подсознания. У Се не отрицал того, кем являлся Чжан Цилин, и давно смирился с опасливыми взглядами окружающих. Но борьба его безоговорочного доверия, здравого смысла и мнения окружающих подошла для него к концу с безапелляционной победой веры и интуиции. Не смотря на удачное завершение этой кампании, разделившись с людьми второго дяди, Железный Треугольник домой так и не вернулся. Но это уже совсем другая история…