Обойдёмся без трагедии

-…уломаю Пушкарёву на свидание с продолжением и окончанием, всё как положено. -Ты белены объелся, Денчик? Катька – девица с принципами, до свадьбы ни-ни. Мы с Витьком пробовали к ней по приколу подкатить, да куда там – «от ворот вам поворот, мальчики, вот и весь сказ». Так что зря теряешь время, дружище. -Спорим, что ваша «мисс девственность и нравственность» не только в моей постели окажется, но и продолжения просить будет? -Ну если тебе своих кровных не жалко, то без базара. Вить, разбей. И учти, Дениска, времени у тебя – всего до нового года. Столько мерзости за один раз умница-отличница Катерина Пушкарёва не слышала ещё ни разу за свою размеренную и спокойную жизнь, поэтому, задержавшись в библиотеке и случайно подслушав разговор одногруппников, с трудом сдерживает тошноту, будто со всего маху вляпалась в зловонную жижу. И не страшно этим гамадрилам озабоченным такие разговоры в общественном месте вести? Они ведь даже не подумали, что объект их внезапного пари чисто случайно может находиться рядом… Природа, обделившая девушку зрением, щедро компенсировала сей недостаток острым умом и отменным слухом, благодаря которому Катя и стала свидетельницей (точнее, невольной слушательницей) коварного заговора. Тихо, как мышка, прошмыгнув между столами, она с огромным трудом покидает библиотеку незамеченной, что даёт ей ещё одно преимущество и время спокойно обдумать услышанное. Итак, задача среднего уровня сложности. Дано: три дебила мерзкой наружности и поведения, думающие детородными органами вместо головы и вообразившие, что нормальная девчонка может посмотреть на них без брезгливости. Найти: способ отшить их раз и навсегда, не меняя места учёбы и не привлекая к этой истории всеобщего внимания (закомплексованной забитой особой Пушкарёва не была, но и скандала вокруг собственной персоны создавать не желала). Решение… А как его найти? Может, с приятельницами посоветоваться? Хотя… Женька сейчас летает на крыльях любви вместе со своим пятикурсником Гришей, вряд ли ей будет дело до проблем соседки по общежитию. А оторва Лерка покачает головой и скажет, что Катя сама виновата – нечего парней отшивать и синим чулком ходить, на подобные сплетни и споры провоцируя. Ну а что ей – к первому встречному без любви в койку кидаться? Поняв, что подружки вряд ли подскажут в такой ситуации что-то дельное, девушка тяжело вздыхает и направляется в единственное место, где ей могут помочь – в соседний корпус общежития. Благо, комендантша Тамара Дмитриевна хорошо её знает и не выпроваживает, понимая, что уж кто-кто, а Пушкарёва сюда не разврату предаваться ходит. Вот и сейчас, увидев развёрнутый перед нею студенческий билет, кивает и машет рукой, пропуская гостью. На второй этаж Катерина поднимается быстро и легко, насколько позволяют удобные кроссовки, и, найдя нужную дверь, легонько стучит. Остаётся надеяться, что её персональная «скорая» там, не пожалеет для неё лишних пару часов, оторвётся от своих вечных кодов и по-хозяйски крикнет из-за двери… -Катюх, заходи, открыто! – услышав знакомый голос, она резко выныривает из своих раздумий и послушно заходит. Её шаги и манеру стучать этот гениальный товарищ уже успел выучить – ещё бы, за два-то года дружбы с горем пополам. -Ты один? – риторически спрашивает Катерина, примостившись на старенькую кровать рядом с жильцом сей комнаты. -А ты что, ещё кого-то видишь? – привычно язвит Колька, но, вглядевшись в лицо боевой подруги, понимает, что она вляпалась во что-то серьёзное, и мгновенно отбрасывает шутовской тон, - Пушкаридзе, что случилось? -Да то же, что с начала года! – здесь, в комнате Зорькина, она расслабляется полностью и может говорить всё как есть, не боясь быть осмеянной или проигнорированной, - Нашим двум болванам всё моя невинность покоя не даёт. А теперь к ним присоединился ещё этот новенький, как его, Денис, кажется... Вот он и поспорил со Стасом, что уломает меня, а я… А мне так противно, Коля! – всё-таки эмоции настигают её, вырываясь наружу слезами, - Я не могу! Ну почему они такие мерзкие? Неужели вы все такие? Ну не хочу я с кем попало, не могу! Что я после этого – недочеловек? Ханжа? Ископаемая из средних веков? -Была бы ты ископаемой, ты бы уже сто раз рассыпалась на части, - вновь подкалывает подругу Николай, но видеть её рыдающей настолько невыносимо, что он готов тут же надавать самому себе тумаков за длинный и острый язык, - Катюх, ну прости, прости. Ты самая лучшая, а я придурок без мозгов. И они придурки без мозгов, не ценят скромность и верность, - приговаривает, прижимая расклеившуюся девушку к себе, - Они же всё своими мерками меряют. Понимаешь, в их картину мира не укладывается, что ты такая вот красавица, умница, компанейская, с характером – а всё одна. Вот и надеются, что им не мытьём так катаньем что-нибудь обломится. -Скажешь тоже – красавица, - обиженно фыркает Катя, вспоминая прозвища, которыми её наградила ненавистная парочка – «монашка», «ботаничка», «синий чулок» и далее по списку. -А разве нет? – парень размыкает объятия, чтобы помочь подруге встать, и подводит ту к старенькому зеркалу, - Ну-ка, посмотри на себя. Что ты видишь? -Девчонку как девчонку, - бубнит всё ещё всхлипывающая Пушкарёва. Из зеркала на неё смотрит самая обыкновенная, невысокого роста шатенка с удлиннённым каре, заплаканными золотисто-карими глазами, растерянно глядящими из-за прямоугольных очков в тонкой оправе, в стареньких джинсах и бордовом свитере, неприлично, по её мнению, обтягивающем грудь размера так на два больше, чем нужно. -А я вижу повзрослевшую гостью из будущего, - ни к селу ни к городу улыбается Зорькин, будто впервые посмотревший на подругу не братским, а обыкновенным мужским взглядом, - которая каким-то чудом попала в Москву нулевых и не понимает, откуда здесь столько идиотов. -Коленька, да ты, оказывается, тайный романтик, - негромко смеётся Катерина и непонятно почему смущается. -Ну, предположим, что стратег из меня получше, чем романтик. -Это ты к чему? -А к тому, Пушкаридзе, что твои чуткие уши сослужили тебе неплохую службу, - Николай назидательно поднимает вверх указательный палец, - Раз ты услышала раньше времени то, чего слышать не положено – мы с тобой можем сыграть на опережение. -Как? – девушка всё ещё ничего не понимает, вытаращив на друга изумлённые глаза. -Смотри. Раз этот Денис заключил пари, он и вознамерился тебя совратить. Значит, будет пытаться проявить к тебе своё высочайшее, как он считает, внимание. Обхаживать начнёт, иначе говоря. А где обычно парни кадрят девчонок? -Да много где. В клубах, на дискотеках, вечеринках… - перечисляет Катя, загибая пальцы. -Вот. А какое у вас на курсе ближайшее подобное мероприятие? -Зачётную сессию сдадим и отмечать будем в следующие выходные, - пожимает плечами Пушкарёва и тут её осеняет, - Так ты думаешь, что… -Не думаю, а знаю, Катерина свет Валерьевна, что охотник за твоей девичьей честью активизируется именно там, - торжествующе подмечает Колька, отчего подруга сникает ещё больше: -И что ты предлагаешь? Не ходить? – она расстроенно разглядывает носки собственных кроссовок, - А я так хотела с нашими пойти, хоть развеяться, музыку послушать… Женькин Гришка так здорово битловские хиты под гитару исполняет – закачаешься. -Я предлагаю совершенно обратное. Тебе прямо жизненно необходимо туда пойти. И не просто пойти, а в самом умопомрачительном наряде. И веселиться, и общаться, и Битлз в Гришкином исполнении слушать. Только не в одиночестве, - Зорькин делает театральную паузу, - а в скромном обществе вашего покорного слуги, - заканчивает он, показав на себя. -Ты… Ты хочешь пойти на нашу тусовку в качестве моего парня? – наконец доходит до Кати. -Бери выше – жениха! – пафосно восклицает Колька и тут же серьёзнеет, - Кать, ты же знаешь, я за тебя куда угодно, а уж защитить тебя от обидчиков – дело чести. -Коль, спасибо, но… - девушка нерешительно мнётся, ей отчего-то становится неловко принимать такую помощь. -Пушкаридзе, успокойся, обещаю рук не распускать и держаться в рамках приличия. Я твой старомодный целомудренный жених, который смиренно ждёт свадьбы, так что будем держаться за ручки, шептать друг другу нежности, ну, может, поцелуемся разочек на глазах у этих твоих приматов – но максимально невинно, обещаю, - уверяет парень, но Пушкарёву, как ни странно, смущает совсем другое: -Коля, я тебе доверяю и у меня и в мыслях не было, что ты можешь на меня как-то посягать. Я другое хотела спросить – а как же Вика? -Вика, - Николай мгновенно мрачнеет, - Вика с вашим Ильёй Германовичем натурой за зачёты расплачивается. Вчера видел, как он её до общаги на своей машине довёз и краем уха услышал что-то вроде «теперь, Викуся, можешь пересдачи не бояться». -Не может быть! – Катерина даже с места вскакивает, дёрнувшись, как от удара, - Криницкий… Его же вся наша группа так уважает, доктор наук, профессор… -Мужские слабости не чужды никому, включая докторов наук, - горько усмехается Зорькин, - Так что моё сердце разбито, но свободно, и ничто мне не помешает помочь близкому человеку в беде. -Коль, - сентиментальная Катя вновь начинает всхлипывать, - Мне так жаль, я не знала… Прости. -Ну что ты в самом деле? Вот просто с ума с тобой сойдёшь, – тяжело вздыхает парень и вновь заключает в объятия эту ходячую Ниагару, пока она не затопила ему всю комнату. А память против воли уносит его в прошлое годовалой с лишним давности... -Зорькин, вы будете жить в этом корпусе. Ваш блок – на втором этаже, комната тридцать два, - монотонно вещает бессменная Тамара Дмитриевна, - Правила, думаю, понятны. Не курить, не сорить, посторонних не водить, тишину не нарушать. «Было бы с кем нарушать,» - с тоской думает худощавый очкастый паренёк, не слишком-то избалованный всеобщим вниманием. Впрочем, его такой расклад не слишком расстраивает, главное, чтобы соседи попались адекватные и пьянок-гулянок по ночам не устраивали. -Извините, как заселиться в общежитие? – из раздумий его вырывает тихий голос – спокойный, с небольшой хрипотцой. Обернувшись, Николай встречается взглядом с миниатюрной тоненькой девушкой в зелёном платье до колена и с огромной, явно не по размеру и слишком тяжёлой дорожной сумкой. Каштановые волосы девушки собраны в конский хвост, а золотисто-карие глаза с любопытством взирают из-под узких очков на всё происходящее, включая его, Тамару Дмитриевну и кадку с фикусом, стоящую у входа. -Фамилия? – так же бесстрастно спрашивает комендантша. -Пушкарёва Екатерина, экономфак, первый курс, - так же коротко, чётко и по делу сообщает девушка. -Экономисты живут в соседнем корпусе, он через дорогу и направо, - машет рукой пожилая женщина, - Тамошнего коменданта зовут Полина Евгеньевна, за вас будет отвечать она. -Спасибо, - кивает симпатичная незнакомка, которую, оказывается, зовут Катей, и страдальчески морщится, взваливая свой «баул» на себя. -Простите, - неожиданно вмешивается Николай, не представляющий, как такая маленькая девчонка дотащит такую тяжесть до нового места жительства, - Катя… Катерина, позвольте, я вам помогу? Я не маньяк, честно! – заверяет он, заметив в огромных глазищах новой знакомой испуг, - Просто вы же не донесёте её одна. Усталость в Пушкарёвой перевешивает привитую отцом излишнюю бдительность, так что «тяга» моментально перекочёвывает в тонкие, но не такие уж и хилые руки Зорькина. А дорога до корпуса номер три оказывается куда короче, если идти вдвоём. Потом выясняется, что пресловутая Полина Евгеньевна – едва ли не идентичная копия своей коллеги из соседнего общежития. Приняв Катины документы, комендантша отправляет девушку на четвёртый этаж. На Кольку косится недоверчиво, но, увидев студенческий билет, сменяет гнев на милость и позволяет и ему подняться наверх и дотащить дотуда вещи. Парень выполняет свою миссию до конца и, не желая стеснять Катерину и её соседок, вежливо прощается. Встреча у общежития как-то стирается из памяти обоих – в следующий раз они сталкиваются через пару месяцев в библиотеке, где Николаю срочно потребовалась монография по информатике. Получив необходимую литературу и полностью погрузившись в работу, он внезапно приходит в себя от звенящего в негодовании голоса, раздававшегося в коридоре, но слышного даже из читального зала: -Цыпин, я уже сказала, что ни тебе, ни твоему дружку решать контрольные не буду! Есть время ерундой страдать и к девчонкам приставать – появится время и учиться. Я всё сказала. «Ну, молоток!» - проносится в голове парня, смутно уловившего в голосе что-то знакомое, а миг спустя на пороге библиотеке показывается и сама Пушкарёва. -Извините, пожалуйста, за нарушение тишины, этого больше не повторится, - уже тихим и даже несколько виноватым голосом обращается она к библиотекарше, сдаёт читательский билет, заполняет формуляр, и, не найдя свободного места, присаживается рядом с Колей: -Привет. Не возражаешь? Везде всё занято… -Ой, привет. Это ты, Катя-экономист? – теперь, приглядевшись к смутно знакомой девушке, Зорькин узнаёт её уже наверняка. -Я. А ты Коля-информатик, грузчик и не-маньяк, - обрадованно кивает Катерина, - Приятно встретить хоть одного адекватного знакомого человека. За учёбой, иногда прерывающейся на разговоры, проходит почти два часа. В результате Коля успевает найти необходимую для реферата информацию, а Катя – перевести с немецкого выжимку из статьи по экономике, почти не заглядывая в словарь. Сей факт немало удивляет Николая, но потом выясняется, что «маленький гений в юбке» также владеет английским, французским языками и лишь немного хуже – высшей математикой. А ещё – что она приехала из Забайкалья, очень скучает по родным и явно не в восторге от мужской части своей группы, состоящей, цитируя дословно, «из павианов и бабуинов, живущих инстинктами». Коля понимающе хмыкает, услышав извиняющееся «я знаю, что вы не все такие, просто с группой не повезло», и как-то легко начинает рассказывать сам. О Москве и Московской области, маме, школе, информатике и иногда здоровающейся с ним в студгородке красивой девушке Вике, похожей на Эсмеральду из «Собора Парижской Богоматери». На упоминание Виктории Пушкарёва реагирует настороженно и насколько может вежливо предупреждает, что репутация у её однокурсницы – так себе и что та ищет себе мужчину обеспеченного и постарше. Но больше ничего не говорит, щадя Колины чувства. Так и начинается их дружба. А продолжается – случайными встречами в той же библиотеке или студенческой столовой, посиделками в комнатах друг у друга под многозначительные смешки Колькиных соседей и хихиканье Катиных приятельниц, уже, казалось бы, выросших из возраста дразнилок вроде «жених и невеста, тили-тили-тесто». На сплетни и перешёптывания ни парень, ни девушка не обращают внимания, не желая портить искренние отношения всякой межполовой банальщиной. Тем более Николай всё никак не оставлял попыток завоевать прекрасную, но коварную Викторию, а Пушкарёва вообще слышать ничего о мужчинах не хочет, отбиваясь от омерзительных подкатов одногруппничков и парней-экономистов постарше и с каждым днём всё больше разуверяясь в мужской порядочности… Видимо, сегодня разуверилась вконец. Как и он – в наличии сердца и совести у Виктории Клочковой, виснувшей вчера вечером на шее у профессора Криницкого. А что теперь? Теперь ему предстоит играть роль фиктивного жениха той, что плачет сейчас, как девочка-дошкольница, сжавшись в комочек в его объятиях. Ходячий комочек боли, обиды и несправедливости. Взять бы да по шее надавать каждому, кто посмел ей эту самую боль причинить! Он бы и накостылял – хоть силой и не блещет, но в критических ситуациях, коих, к счастью, в его жизни было наперечёт, привык следовать поговорке «глаза боятся – а руки дают сдачи». Но она, упрямая гордая Катька, всячески препятствовала его знакомству с этими неандертальцами, видать, за него самого и опасаясь… Господи, какой стыд! Ну, если только на этой самой тусовке хоть один озабоченный мужлан пристанет – огребёт по самое не балуй. О собственной внезапной реакции на расклеившуюся подругу он подумает потом, когда они с Катькой щёлкнут по носу зарвавшихся недоумков. Если подумает вообще – он всё-таки не самоубийца и не животное безмозглое, чтобы рисковать дружбой ради низменных мимолётных эмоций… В назначенный день он появляется на пороге пушкарёвской комнаты при полном параде и с букетом георгин, стоивших ему гонорара за курсовую для одного лоботряса из соседней группы. Интересно, а что же выберет для нового образа сама Катерина? Результат, однако, превосходит все его ожидания – пред его очи девушка предстаёт в простом белом приталенном платье без рукавов, такого же цвета туфельках, в которых держится немного неуверенно, не привыкши к каблукам (ничего, он всё-таки не для мебели и подстрахует в любую минуту), и с мягкими локонами до плеч, делавшими её хрупкий образ ещё больше похожим на ангельский. Зорькин засматривается настолько, что едва не забывает, как дышать. -Ну как? – опасливо спрашивает Катя. Видно, что в вечернем наряде, пусть даже и таком невинном, ей не по себе и она смущается. -Знаешь, не сочти меня жалким подобием твоих одногруппников, но их повышенный интерес к твоей персоне я понять могу, - наконец отдышавшись и откашлявшись, сиплым голосом выдаёт Николай. -Слишком откровенно, да? – пугается девушка и кутается в полупрозрачную шифоновую накидку, оставленную ей специально для такого случая доброй душой Женей, - Я лучше так пойду, не хочу, чтобы глазели… -На свою невесту я кому попало глазеть не позволю, - авторитетно заявляет Колька, пытаясь не пялиться на неожиданно преобразившуюся подругу так уж неприкрыто – иначе чем он будет отличаться от её обидчиков? Хотя, казалось бы, что в ней изменилось? То, что Катерина хороша собой и при этом скромна и естественна, видно каждому, у кого глаза не на затылке. Но в своих обычных джинсах-рубашках-свитерах-кроссовках она казалась вооружённой до зубов, а сейчас будто сняла доспехи и предстала перед ним такой, какая есть на самом деле – трогательной, беззащитной, ранимой. И вот это эфирное создание хочется оберегать и не давать в обиду всяким Витькам, Денисам и Стасам, которые ноготка на её мизинце не стоят, а туда же – зарятся… -Пошли? – Катя непривычно робко берёт его за руку и только сейчас обращает внимание на букет, - Ой, а это… Зачем? -Ну если я твой жених и мы оба такие воспитанные и правильные, - посмеивается Зорькин, - то разве могу я нарушить правила хорошего тона и не подарить своей невесте цветы? -С-спасибо, - одна мысль о том, что сейчас придётся играть на публику, изображая из их отношений то, чем они по факту не являются, вгоняет Катю в ужас. Она убеждает себя, что только в ужас и только эта необходимость. Поддержка друга почему-то не даёт обычного облегчения. Тем не менее, на студенческой вечеринке, грянувшей в этот раз не в общаге, а на квартире мажора Стаса, фиктивная парочка появляется вовремя. Цыпин и компания, едва завидев преображённую Катю, да ещё и в компании малознакомого субтильного очкарика, даже забывают о своих планах перейти в наступление, а увидевшая Зорькина не в одиночестве Вика ошалело таращит глаза, словно норовя спросить «а что это сейчас такое было?». Впрочем, вчерашнюю зазнобу Колька игнорирует, причём как будто даже искренне, а не демонстративно. Кого, в самом деле, интересуют дешёвые клочковские шашни с преподавателями за зачёты, когда к нему жмётся дрожащая, как осиновый лист, Катерина, закутавшаяся в свою накидку едва ли не по глаза? Колька уже на все лады себя костерит за свой идиотский план – вон она как напугана, а чем он, несчастный очкастый хлюпик, ей поможет, если кто-нибудь из этой уже порядочно поднабравшейся шпаны её сейчас зажмёт? -Кать, если тебе здесь плохо, мы можем уйти хоть сейчас, - шепчет на ухо, позволив себе лишь немного приобнять её за талию. Со стороны, конечно, это выглядит как нежное воркование влюблённой парочки, что и замечает подоспевший Денис: -Екатерина, а я смотрю, вы не одна? Очень жаль, так хотелось познакомиться поближе с самой умной девушкой нашего курса, да ещё и такой, как оказалось, красавицей. -Эта самая умная и красивая девушка – моя невеста, - неподдельно закипает Николай, и сам не понимающий, что с ним такое творится, - Так что руки прочь. -Понял-понял, - умывает руки Старков, переводя беспомощный взгляд на стоящих позади Стаса с Витькой, - Прошу прощения, чужая дама для меня табу. «Ещё интеллигентом прикидывается, мерзавец!» - Катю едва не выворачивает от отвращения, - «Где ж была твоя интеллигентность, когда вы втроём пари на моё совращение заключали?» Зорькин, заметив состояние подруги, приобнимает её крепче и, не встретив сопротивления, отводит в сторону. Девушка же сопротивляться и не думает, чувствуя себя в безопасности с единственным человеком здесь, кому можно доверять. Хотя сегодня с ними обоими что-то не так, определённо… -Прости, Кать, - он виновато опускает глаза, взяв её руки в свои, - Я не должен был придумывать этот дурацкий план и приводить тебя сюда, - шепчет, опасаясь быть услышанным -Почему дурацкий? – таким же шёпотом отвечает Пушкарёва, - Всё отлично, надеюсь, несвятая троица от меня отстанет на веки вечные. А ты – самый лучший друг. Просто у меня голова кругом от всего этого, я не привыкла одеваться так… по-вечернему, быть невестой напоказ… -Ещё и моей, - мрачнеет Колька, истолковав её смятение по-своему, - Давай пойдём отсюда? Катерина кивает и уже делает шаг к двери, потянув верного «пажа» за собой – но тут раздаются знакомые аккорды: местечковая звезда гитары Григорий, которого позвала с собой добрая душа Женя, начинает играть битловскую «Imagine». -Коль, - девушка останавливается по пути, - Давай потанцуем, как… Как они все, - кивает на формирующиеся парочки. Разве может он отказать такому просящему взгляду? И да, они тоже становятся в пару и танцуют, как какие-то несуразные неуклюжие девятиклассники, самый неуклюжий и несуразный медляк на свете. Но она кладёт голову ему на плечо, он обнимает её за талию и все эти Денисы, Витьки, споры, Клочковы катятся куда-то в тартарары. Так вот что с ними не так! Сейчас, прижавшись в полумраке друг в другу, в центре чужой гостиной стоят не боевые товарищи-пионеры Пушкарёва и Зорькин, а растерянные, смущённые, застигнутые врасплох непонятными какими-то чувствами парень и девушка. Просто Коля и просто Катя, увидевшие друг друга впервые и не знающие, как себя друг с другом вести. И отстраняться не хочется – вот ведь какая штука… Зорькин, конечно, тот ещё кадр – когда музыка заканчивается, приближается к ней ещё на полшага, обнимает ещё нежнее и – целует, то ли подтверждая легенду, то ли непонятно что своей забитой компьютерами головой себе надумав. А она-то куда – с собственным лучшим другом, которому потом в глаза будет стыдно смотреть, ещё и на виду у всех, будто сама вжилась в роль влюблённой невесты… Нет бы отпрянуть, сослаться на первый попавшийся выдуманный предлог, а она – мамочки! – отвечает. И, кажется, по-настоящему. В общем, то ли они заигрались, то ли это магия Битлз, но отсюда надо делать ноги, пока не произошло ещё что-нибудь из ряда вон! В итоге она всё-таки приходит в себя, хватает с вешалки просторное пальто, на ходу в него кутается и опрометью выбегает из квартиры Стаса. Зорькин, привыкнув к роли верного воздыхателя, срывается за ней, настигнув на лестничной клетке и крепко прижав к себе. Она опять плачет. И почему он не удивлён? Впрочем, в этот раз он и правда перестарался, кретин! Такой же озабоченный, как её одногруппнички. Но почему тогда сейчас она не вырывается из его объятий, а почти мгновенно затихает, лишь немного ещё хныча? Час спустя они сидят на кухне общежития, пользуясь отсутствием всё ещё зависающих на вечеринке соседей. Катя, успев успокоиться, кутается в уже свою тёплую шаль и виновато на него косится, будто прося прощения за истерику. Сам же Колька на скорую руку сооружает нехитрый ужин, состоящий из чая и московских с сахарной обсыпкой булочек, и присаживается рядом. -Так, Пушкаридзе, ты меня теперь можешь ругать, материть или игнорировать, но только не реви. И давай поговорим спокойно, - он вновь возвращается к привычной манере общения, - То, что произошло на тусовке – мой косяк и оплошность и больше никогда не повторится. Я по-прежнему не маньяк и не насильник и не сделаю ничего, чего бы ты не хотела. Можешь послать меня прямо сейчас или надавать мне по шее, я заслужил. -А если не заслужил? – тихо спрашивает Пушкарёва, в который раз за вечер заставив его опешить, - Я же тоже принимала в этом некоторое участие... Просто там, среди всей этой толпы, мне было очень не по себе, а ещё мне буквально на секунду показалось, что… - она осекается, не решаясь продолжить. -Что ты мне нравишься не как подруга, а как девушка? – заканчивает за неё Зорькин. Катя безмолвно кивает. -Да, нравишься. И, наверное, всегда нравилась, просто ты же меня знаешь, я тугодум ещё тот, а тут ещё и Вика кругами ходила… - поняв, что начал заговариваться, он в отчаянии замолкает и обхватывает голову руками, - То есть, тьфу, прости, при чём тут вообще Вика? Просто вчера ты не только имидж сменила – я тебя изнутри другой увидел. Застенчивой, робкой, сентиментальной… Увидел – и… и пропал, наверное. И теперь, я так понимаю, прощай дружба? – он смотрит на неё с таким похоронным выражением лица, что ей становится смешно: -Кто тебе сказал? Катя ничегошеньки не знает о любви. Она, душа книжная, даже по детству и глупости не влюблялась ни разу, деля парней на «друзей-приятелей» и «скучных посторонних типов». И чудаковатый растрёпанный гениальный информатик Колька Зорькин ну никак не мог стать исключением из правила – но вчера именно он был настолько близко к ней настоящей, насколько она даже в мыслях не позволяла никому. Поэтому и ответила на его поцелуй, тоже надеясь узнать его настоящего. Какой он вне своего привычного образа заучившегося ботаника, Николай Антонович Зорькин? Добрый, заботливый и преданный, вот какой. А ещё сильный – не побоялся заступиться за неё перед Денисом и был готов даже к худшему, невзирая на численное и физическое превосходство этой троицы. И её хотел увести подальше не из трусости, а потому что почувствовал, что она вот-вот упадёт в обморок при всей честной компании. А в том, что случилось потом, наверное, просто виноваты Битлз и их общее помешательство. Будет ли оно мимолётным или перерастёт во что-то большее – кто знает? Узнают только они сами, если решат попробовать что-то новое… -Т-то есть… Ты же потом убежала, я подумал, что напугал тебя, - парень решительно ничего не понимает, - Я не хотел никак тебя обидеть и тем более довести до слёз. -А ты меня и не пугал. Я сама себя напугала, Коль, - грустно улыбается Катя, - Мы с тобой, кажется, немного сошли с ума. А, может, так и надо? -Ты хочешь сказать, ты тоже что-то почувствовала сегодня, когда… -Начнём с того, что если бы я ничего не почувствовала, я бы в конце концов собралась и двинула тебе по физиономии, - усмехается Катя, - Просто никто не знает, что будет дальше. А сейчас есть мы. -И мы сидим сейчас на кухне, давимся смехом, слезами и московскими булочками и пытаемся понять, кто из нас больший тормоз, - правильно понимает её мысль Колька. -Вот. А значит, пора прекратить философию, доесть несчастные булочки и обойтись без трагедии. А не ошибаемся ли мы – это уж мы поймём сами со временем. Зорькин даже в сторону кондитерское изделие откладывает, взирая на боевую кажется уже не совсем подругу во все удивлённые глаза. Кажется, как минимум сегодня его по прямому адресу не пошлют. …На своё первое официальное свидание они сбегают на следующий день, впервые в жизни прогуляв пары. И да, целоваться у них получается и в дневное время суток, без кучи народа и Битлз в Стасовых надрывающихся колонках.