Фамильяр Соляриса Лестренджа

***

Сколько Солярис себя помнил, отец всегда проводил обряды в ночь Самайна. Праздник Хэллоуин использовали для прикрытия, чтобы создать видимость, антураж; Самайн же проводился в ночи у костра в отдаленном уголке мэнора. Тихо и только для своих. Когда Солу исполнилось три, отец впервые позвал его с собой. Их тогда было четверо: Рудольфус, Сол, Рабастан и его Мадлен, беременная первым ребенком. Солярис мало что запомнил с той ночи, но вот касание чего-то потустороннего, но не злого, а скорее защищающего, теплого и надежного, осталось с ним надолго. Потом Сол сопровождал отца каждый год. Иногда они проводили обряд вдвоем, иногда — с Рабастаном, Мадлен и их детьми. Кассиопею на Самайн Лестренджи не приглашали ни разу. Она уезжала к матери загодя, в конце октября, и там, на Гриммо, Блэки готовили тыкву, наряжались, раскрашивали лица и праздновали Хэллоуин. Во всяком случае, так рассказывала Касси. Бабуля Вэл если и проводила какие-то обряды, то ни Сириуса, ни Кассиопею к ним не привлекала. По поводу маменьки Сол не был уверен. Беллатрис была женщиной непредсказуемой и обычно действовала под влиянием момента. В один день могла истово изучать темные искусства, а в другой — активно с ними бороться. Сегодня до фанатизма любила цветное, завтра выкидывала яркие платья и начинала носить только черно-белое. То беззастенчиво нарушала древние традиции, то скрупулёзно следовала кодексу, соблюдая каждый шаг. Спрогнозировать ее поведение или предсказать настроение было решительно невозможно. В этом году младшие Лестренджи пошли в школу, и Хэллоуин, по идее, должны были отмечать вместе с другими учащимися в стенах замка, но Сол отчего-то был уверен, что ночь Самайна проведет не в Хогвардсе. Так и вышло. Хотя и не совсем так, как он предполагал. Рудольфус написал официальное письмо с просьбой отпустить Соляриса на два дня «по семейным обстоятельствам», а когда ответа от директора своевременно не поступило, в Хогвардс заявились разозленная маменька Бель собственной стервозной персоной и накрученный ею до состояния крайней агрессии Сириус, только и мечтающий спустить пар. К тому моменту, как Солярис и Кассиопея пришли по вызову в кабинет директора, Дамблдор укоризненно качал головой и восстанавливал разбитый витраж. — Дети! Мы немедленно отправляемся на Гриммо! — категорично приказала маменька. — Бабушка Вальбурга особенно хотела вас увидеть! Обычно словосочетание «особенно хотела» обозначало, что человек находится при смерти, но Солярис отчего-то был уверен, что бабуля Вэл жива и здорова. — Ступайте-ступайте! — добрым голосом разрешил директор Дамблдор, покивав для пущего значения. — Старость надо уважать, и раз уж это так необходимо… Хотя, конечно, жаль, что вы пропустите такой прекрасный праздник! Хогвардс в Хэллоуин особенно красочен! Эти летучие мыши, яркие свечи, огромные тыквы… — … вонючие тролли, — очень четко вставил Сириус и чуть заметно щелкнул пальцами. Директор Дамблдор осекся, скривился от спазма и звучно пукнул. — Прошу прощения. Сириус такой шалун! — пропела Беллатриса. — Мародер, одним словом. Вы должны помнить банду мародеров, правда? Вы так восхищались их проказами! Директор раздул ноздри и открыл камин. — Прошу! — сухо предложил он. — И проследите, чтобы дети не опоздали на завтрашний ужин. — Пренепременно, — пообещала маменька со сладкой улыбкой и подтолкнула замешкавшегося Соляриса острым кулачком в спину. Дом на Гриммо встретил их непривычной для Хэллоуина аскетичностью. — Сегодня без лишней мишуры, — предваряя вопросы изумленной Кассиопеи, сообщила маменька. — Сири, узнай, у тетушки все готово? Сириус стряхнул с рукава сажу и молча свернул в подвал. — А что случилось-то? — шепотом спросила Кассиопея. — Где отец? — тут же потребовал ответа Сол. Беллатриса обняла обоих за плечи. — Солярис, сегодня ты участвуешь в Самайне с нами. Лестренджи останутся в своем мэноре. Если есть вопросы или возражения, воспользуйся каминной связью или переговорным зеркалом. Рудольфус все тебе объяснит. Касси, подготовься. Надо распустить волосы и надеть специальную одежду, она у тебя в комнате на кровати. И освежи в памяти вторую часть кодекса, параграф третий. — Мы будем проводить обряд Самайна? — радостно удивилась Кассиопея. — Самый настоящий? — Да. Это не страшно, спроси брата, он через него каждый год проходит. — Что? А почему я не знала? Ты почему мне ничего не говорил? — обиженно обернулась Касси к Солу. Тот озадаченно нахмурился: — Потому что ты не спрашивала. Дай свое переговорное зеркало, пожалуйста. Мое осталось в спальне факультета. Кассиопея надулась, но зеркалом поделилась. Рудольфус подтвердил: — Да, Сол, в этот раз ты будешь нужен Вальбурге. Она собирает всех, в ком течет кровь Блэков. Там что-то изменилось на родовом гобелене, ей нужна вся возможная поддержка рода, — он немного помолчал и добавил куда-то в сторону: — Надеюсь, среди предков-Блэков не все сумасшедшие. Орион вроде был нормальным. Только тут Солярис сообразил, что на прошлых Самайнах общался только с духами по линии Лестренджей: скупыми на эмоции, надежными и молчаливыми. Потому и ощущения оставались такими приятными. Чего ждать от темпераментных Блэков, особенно в такой ситуации, как сейчас, было непонятно. — Предлагаю поужинать, — поднимаясь по лестнице, хрипло сказал Сириус. — Критчер приготовил пастуший пирог и салат. Поллукс и тетя Ирма в столовой. Гарри тоже сейчас подойдет. — Так мне пока не переодеваться? — оживилась Кассиопея. — А Гарри с нами, потому что он тоже немного Блэк? Беллатриса нервным жестом поправила волосы и посмотрела на Сириуса: — Да, давай поедим. И выпьем вина. Блэки едины и чисты навек, — и совсем другим, жалобным тоном добавила: — Сири, я волнуюсь. Сириус шагнул вперед и крепко ее поцеловал. — Все будет хорошо, милая. Просто потому, что плохо уже быть не может. Все плохое позади. Этот Самайн для Соляриса прошел как-то тревожно. Торопливо, сумбурно, ужасно непривычно. Непривычно было видеть такую серьезную мать, не ерничавшего Сириуса, растерянного от происходящего и оттого молчаливого Поттера, простоволосую бабушку Вэл в холщовой робе вместо длинного облегающего платья. Перепуганную до нервной дрожи Касси, которая все цеплялась за его руку, пока их не накрыл тяжелый и душащий дым разведенного в ритуальном круге костра. Непривычно было сидеть в каменном зале с высоким потолком, а не под открытым небом, и жертвовать не фрукты и злаки, как это делали Лестренджи, а свежеубитых голубей, которых Сириус разрывал руками и передавал по кругу. Чувствовать еще теплую кровь, текущую по пальцам, обтирать ее о пышную лепешку, которую надо было обмакнуть в соль и надкусить, прежде чем кинуть в огонь. Они проводили не традиционный нейтральный обряд, а какой-то особый, подходящий лишь Блэкам и рассчитанный только на Блэков. Но Солярис смело порезал руку, когда надо было пожертвовать огню свою кровь, и толкнул плечом Касси, которая все никак не решалась кольнуть булавкой палец. У мужчин были кинжалы, у женщин — длинные серебряные булавки, и мать с бабушкой Вэл воткнули свои так глубоко, что острие окрасилось полностью. Даже старая Ирма Блэк, которую Сол раньше видел всего один раз, уколола руку с каким-то торжественным остервенением. Потом бабуля снова быстро зашептала что-то — она весь обряд проговаривала слова торопливым шепотом, словно кто-то мог подслушать, и предки Блэков наконец-то пришли. Они выглядели темными стремительными тенями, мелькающими в языках пламени, и их было много, очень много. — Бабушка, — как-то беспомощно пролепетал Поттер, и Солярис увидел на его лице следы слез. Должно быть, он никогда раньше не участвовал в таких обрядах, не чувствовал объятий вернувшихся из-за грани родителей, не принимал добрых пожеланий пращуров. И только в этот раз встретил бабушку-Блэк. Сол надеялся, что это была добрая к Поттеру бабушка. Что чувствовала Кассиопея, он даже не представлял. Ему самому было немного тревожно, но ощущение принадлежности к силе, к непостижимому, огромному, бескрайнему могуществу наполнило сердце гордостью за род. Блэки были древними, страшными, темными. И они не скрывали ни амбиций, ни мощи, ни властности. Все, кто пришел, не просто отдавали, они еще и требовали. Неудивительно, что и маменька, и Сириус стали такими своевольными и неуравновешенными — попробуй выдержать этакий вес обязательств и остаться нормальным человеком. Нет, все же это прекрасно, что он наполовину Лестрендж! Причем, судя по характеру, на большую половину. Вальбурга затянула очередной катрен, кинула в костер горсть травы, и случилось то, ради чего, похоже, все это и затевалось. Между смазанных теней появилась очень четкая фигура человека. Призрака. Полупрозрачного, но отличающегося от прочих духов, как карандашный набросок отличается от написанной маслом картины. Это был совсем молодой парень. Лет семнадцать-двадцать, не больше. Он сделал шаг вперед, посмотрел на Соляриса и Кассиопею и беззвучно шевельнул губами. «Рудольфус? Беллатриса?» — не услышал, а скорее уловил Сол. Потом парень обернулся, глянул на Вальбургу, пошатнулся и схлопнулся, как взорвавшийся воздушный шар. Бабуля Вэл вскрикнула, прижав руку к лицу, быстрее замелькали тени, и Сириус, сидящий между Беллатрисой и матерью, почти силой уложил бабушку головой к себе на колени, поглаживая по волосам. Очнулся Сол, когда костер уже догорал. Беллатрисы и Поттера в зале не было, прадедушка Поллукс медитировал, откинув голову на каменную стену, Кассиопея спала прямо на полу, свернувшись в клубок и подложив под голову ладони, и Сириус, все еще придерживающий одной рукой Вальбургу, жестом показал Солярису, чтобы тот уходил. Тот поднялся из подвала по стертым ступеням, с наслаждением вдыхая нормальный, не отравленный дымом и благовониями воздух, и пошел сперва в направлении выделенной ему спальни, но потом чертыхнулся, очень по-блэковски дернул плечом и свернул к камину. В отличие от проводимого Лестренджами Самайна, этот обряд высосал все его силы до дна. Так что дражайшие родственнички по материнской линии могли думать что угодно, ругаться и читать нотации, фырчать по поводу отсутствия воспитания, — как так, почему ни с кем не попрощался? — но сейчас он отправится домой. Туда, где ему хорошо и спокойно, и где поддержит сама магия. Сегодня Солярис как никогда раньше ясно осознал, что он все же полноценный Лестрендж, а не половинчатый Блэк.