Мы шальной удачи дети

      Дождь приветственно стучал в окна, напоминая умеренным ритмом о времени горячего шоколада и одеяльных гнёзд, а ещё о конце осени. Совсем скоро отступят противная промёрзглость, ловушки грязи и ещё тысяча и одна причина не любить это время года, особенно после ухода самого весёлого праздника. Дальше только стабильно серое небо, твёрдая земля и пелена белой детской радости. («Нет, не кокс, Сири.») Запах хвои, шуршание обёрточных бумаг, потрескивание камина, мокрые перчатки и заливистый смех. Ожидание гораздо вкуснее последнего кусочка рождественского пирога, хотя бы по той причине, что есть возможность помечтать о начинке. Но это всё потом, а пока время противной мороси и скользких дорог. Спальня царила похмельем выходного дня, беспорядком маскарадных костюмов на кроватях и готовящимися зельями на скорую руку. Питер тяжело разливал божественное спасение для двоих по колбам, глубоко наплевав на вероятность подожженой комнаты, пока Сириус с силами собирался в душ. Римус в свою очередь скучающе писал эссе о надлежащем поведении и проникался небывалой тишиной. —Нужно снова сварить запас, — угрюмо констатировал Питер, отлевитировав одну колбу Сириусу, что в мгновение жадно её опустошил. Они оба недовольно сморщились от терпкого кислого вкуса, отчаянно ожидая скорое прекращение их мучений. —Или просто закупиться порошком в магловском магазине: не дорого и не так противно, — задумчиво шуршал пергаментом Рем, прикидывая цены на ингредиенты, которые им нужны очевидно в большом количестве. —Ну уж нет, Луни, я отказываюсь снова ждать полдня, чтобы эта штука сработала. Лучше разориться на зелья, но быть бодрячком уже через полчаса. Тем более платим не мы, а Хвост как проштрафившийся, — проворчал Сириус, лениво закидывая на плечо полотенце. —Возможно это связано с тем, что ты пьёшь спирт как воду? —со вздохом пространственно сообщил Ремус. Он ликующе поставил точку и сгреб эссе, призывая к самым кончикам пальцев взбодрившуюся кровь. —Я почти близок к чуду Иисуса! — задорное ерничание, коснувшееся губ, и сверкающие пятки. —Ты близок к алкоголизму, Бродяга, и я уже заплатил за свой проёб, — вставил замечание вместе с фактом Питер и получил одобрительный кивок от Римуса. —Хвост ты на чьей стороне? — возмущённый крик из душевой, и если бы была возможность, то и изогнутые в укоре брови, скандирующие об одинаковом положении. —На стороне принятия ошибок, — автоматически развёл руками Пит, пока очищал палочкой котёл и складывал ингредиенты. — Рем, а где Сохатый? Глаза Римуса перестали блаженно разглядывать потолок и он вернулся в реальность. —Эх, хаха, хороший вопрос, — нервно смеясь протянул парень, всеми правдами и неправдами пытаясь уйти от объяснения конфликта масштаба звездопокалипсиса под авторством Джеймса, — хороший вопрос! —Я что-то пропустил? —Точно, но думаю ты ничего не упустишь, когда наш блудный сын вернётся. —Кто звал папочку? Именно с такими словами Джеймс впорхнул в гриффиндорскую спальню, определённо пропустив всё кроме последних слов. Снимая с себя остатки костюма, он без изящества плюхнулся на кровать. Питер и Римус переглянулись, и первый решил осторожно начать: —Сохатый, ты в курсе что вечеринка накрылась? —Да, видел постные и кислые мины. Что случилось? Кто стуканул? —К сожалению, Питер перебрал и полез гладить Маккошку. Тебя тоже записали в организаторы карандашиком, хотя мы с Хвостом и отнекивались на ковре раз не пойман-не вор. —Ты с Хвостом? А Бродяга? Римусу потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами. —Он видел. Всё. Когда вы сняли маски. Джеймс почувствовал как внутри что-то падает. А Римус понял, что не в силах назвать всё своими именами. —Вот чёрт… И именно в этот момент Сириус вышел из душа. Буря была неминуема. Римус подтянул к себе непонимающего Питера, чтобы не дай бог не попасть под горячие руки, и незаметно ушёл чуть вглубь кровати, так он мог быть рядом в случае, если что-то пойдёт не так. А пойти не так могло всё с двумя истинными гриффиндорцами. Быстро схватив витающее в воздухе напряжение, Джеймс осторожно начал: —Сири? И этого было достаточно, чтобы звезда взорвалась. —Где ты был прошлой ночью? Где ты блять был прошлой ночью? — он сверлил тем самым взглядом, который марадёры видели лишь однажды и негласно поклялись друг другу никогда не доводить до него Сириуса. Тот самый особенный взгляд всего рода Блэк, который проклинал адресата на медленые и долгие муки до пятого колена. У каждого из присутствующих внутри что-то опустилось и застыло в немой ледник. —Где. Ты. Был. Тишина, дробящая каменные стены. Гул с нарочитой лёгкостью наростал у каждого в ушах. Кажется закончился дождь. Сириус нервно засмеялся, видя ступор и, о основатели, страх Поттера. Миг и он уже схватил поистине шута за грудки, практически перейдя на рык: —Мордред тебя дери, ты без моего ведома затащил блять моего брата в постель! И давно? Ещё осенью? Или может с блядского лета, Джеймс? Когда ты собирался об этом рассказать мне, а?! —Сириус, я… —Что ты, Джеймс? Что ты ничего не знал? Что ты не знал какие у меня сейчас с братом отношения? Что это не ты меня собирал летом?! Что, Джеймс?! —Сири, дай м… —Дуэль. —холодно и почти хрипло. — Сегодня. В полночь, у леса. Если, конечно, ты ещё полностью не проебал своё понятие чести. Он грубо оттолкнул Джеймса, едва сдерживая себя от удара ему в челюсть, и хлопнул дверью. —Пиздец. — только и смог сказать Питер. Листья неприятно липли к волосам и одежде, которая почти полностью промокла. Дыхание то и дело сбивалось, а горящие лёгкие постепенно налаживали привычный ритм. Всё болело и немело от холода. Они закончили в ничью, а после друг друга катали по земле. Сириус полностью согнал себя весь гнев вместе с обидой. По-крайней мере у него не осталось на них сил. Вставать абсолютно не хотелось. Да и говорить тоже. Внутри было пусто и гадко от всей ситуации. Первым поднялся Джеймс и протянул руку. На что получил тотальное игнорирование. —Сириус, вставай и давай поговорим по-человечески. Снова молчание. Парень даже бровью не повёл и продолжал смотреть в глубокое тёмное небо. Ему было гораздо интереснее думать о том, когда небо начнёт вглядываться в него. —Сири, я ничего не забыл, давай поговорим за огневиски. Взгляда Джеймс всё-таки удостоился. —Ты решил купить меня за огневиски? Какие ещё в тебе хранятся сюрпризы? —Бродяга, я серьёзно. —Я тоже серьёзно. Я всё думал о каком невероятном подарке ты говорил. Сейчас понял. Мы же были все как кофе 4 в 1, никаких секретов, только доверие. Ты, я, Рем и Пит. Сириусу потребовался глубокий выдох, чтобы продолжить: —Друзья на экс-братьев друзей не меняют, Поттер. Спасибо за подарок на день рождения, как всегда бесподобен и неподражаем. Джеймс невольно сглатывает ком в горле. —Огневиски и разговор, пожалуйста, Сириус, даже если после него мы можем перестать быть...       Несказанное и страшное «Нами» так и повисло между ними, ощущаясь ужасной горечью.       Сжатые кулаки и губы. Они оба понимали, что если не пойдут хотя бы навстречу друг другу, несмотря на очевидную боль, их история, такая яркая, живая, и такая необходимая на всю жизнь, может закончиться. Готов ли кто-то из них зачеркнуть всё и жить без части души? Без шуток? Без легендарных трюков и экспериментов? Без равного соперника? А лучшего друга? —Если от тебя каким-то чудом залетел Рег и это сюрприз, я тебя зааважу. Пошли. Джеймс просиял, едва не захлебнувшись воздухом, и принял протянутую руку, привычно ощущая вес. —Но это не значит, что я хочу с тобой разговаривать и видеть тебя. —Без проблем, могу накинуть мантию невидимку, пойдёт? —Придурок. В тени деревьев облегчённо вздохнули два студента и осторожно поспешили обратно в замок, изредка обмениваясь переживаниями, тревогой и надеждами. Они понимали, что ни один и ни два разговора не способны устранить пропасть. Их ждёт сложный путь. И почти никто не знал повороты этой тропы. Так и закончился октябрь, застлав листьями дорожки Хогвартса.