Замена

Когда сидящий за рулём гелика Джокер перестраивается в правый автомобильный ряд, Шрам на полном серьёзе опасается, что от таких резких и быстрых манёвров схватит инфаркт раньше, чем запустит пятый десяток годиков. А он ещё слишком молод, чтобы умирать. Времена, когда Комолов летал по городу и за его пределами на скорости, которую даже Виталя себе не позволял, должны были кануть в лету ещё лет пять назад, когда Джокер под давлением отчима изменился настолько, что Шрам после этого преображения назвал его по имени отчеству. За что получил по шее и осознал, что перемены произошли исключительно внешние. Остальные подключились постепенно, но это уже другое. Однако, если раньше он строил из себя шумахера с улыбкой киношного одноименца, то сейчас выражение его лица выражало абсолютное ничего. И это было максимально странно. — Где-то пожар? — ненавязчиво интересуется Шрам, едва не размазываясь по стеклу на очередном повороте. — Кого-то должны убить особо жестоким способом, и ты хочешь посмотреть? — Хорошо бы, конечно, — отвечает Джокер, не меняясь в лице, — но увы. Диану предупредить надо, что Тельцов лезет, куда не просят. — Ворону рассказал, — с понимание кивает Виталя. — Он мне вечером звонил, спрашивал: видел я участковую новую или нет. — А ты что? — Он делает разворот и едет в обратном направлении, а Шрам ловит первые позывы тошноты. Отвык он от этих сухопутных полётов. — Как ты и сказал: в опорник не заходил, участковую не видел. — Молодец, — хвалит Саша, совершая очередной резкий манёвр. Виталя удивляется, что на них ещё никто не наехал за такое дорожное безобразие. Он бы наехал, если бы не знал, кто за рулём сидит. Радуясь, что, приехав на место, не оставит в подарок участковым свой завтрак, Шрам зевает. Разумеется, он совершенно не против, что в гостиную, где он отсыпался после вчерашней разборки, ранним утром влетел Джокер, больше похожий на Бэтмена в своей чёрной мантии — привет из прошлого — и едва не за ноги стянул с дивана, когда Виталя отказался просыпаться в половине восьмого. Ему вообще-то разрешили спать до десяти! Продрав глаза, Шрам даже подумал, что все те пять лет были одним длинным сном, потому что мимо него в третий раз пронёсся пацан двадцати трёх годиков с всклокоченными волосами и серьгой в левом ухе. И с теми же красными кругами под глазами. — Какой сейчас год? — на всякий случай спросил Шрамов. Мало ли, вдруг действительно приснилось. — Какой и вчера был, — не внёс никакой ясности Джокер, запихивающий что-то в большую сумку. — А вчера какой был? Саша посмотрел на него как на бухого идиота и вздохнул. — Вставай и поехали, у нас мало времени. Выбравшись через окно на первом этаже и перемахнув через забор, они добрались до машины, припаркованной у ворот. Всю дорогу до неё Шрам не сводил глаз со спины Джокера, пытаясь не до конца пробудившимся мозгом обдумать происходящее. Разницы между прошлым Комоловым и Комоловым перед ним идущим не было никакой, и Виталя всё больше убеждался, что ему всё это почудилось. Но гнал он с абсолютно безэмоциональным лицом и знал Диану как участковую. Значит не почудилось. — А маскарад этот зачем? — Рассматривает он кольца, браслеты и цепочку на шее. — Будем Тельцова с ума сводить, — отвечает Саша, коварно хихикая, и совершает последний поворот. Когда гелик останавливается на парковке опорника рядом с тёмно-синим Ленд Крузером, Виталя распахивает дверь и глубоко вздыхает. Ура, не помер. — Так вы спите? — всё же решается поинтересоваться Шрамов. Он определённо заслужил право задать этот вопрос и не быть тут же убитым. Не зря же терпел допрос без пристрастий от Ворона и эти гонки в одно автомобильное рыло на голодный желудок. Хорошо, кстати — блевать нечем. — Не лезь ко мне в кровать, любопытный мальчик, там и так слишком много зрителей.

***

— Зря ты, Гордеева, — нервно усмехается Тельцов и сглатывает, — со мной дружить надо. — Разумеется, — протягивает Диана, включая ноутбук, и добавляет себе под нос. — Как ж с такой тварью дражайшей не дружить. — Что, прости? — поднимается с места таки услышавший Виктор Андреевич. — Прощаю. — Ты… Возмущению Тельцова не предела. Он даже забывает, что за несколько дней знакомства с очередной Гордеевой натерпелся столько, что впору увеличивать ежедневную дозу алкоголя и количество визитов к Вениамину Сергеевичу — нервное потрясение и всё такое. Только вот после того, как Джокер заставил его усомниться в собственных воспоминания и выставил перед Вороном каким-то психом, который говорит о том, чего не было, реализация второго валялась под гигантским знаком вопроса в позе звёздочки. — Я, — кивает Гордеева, с громким хрустом разгрызая хлебец, и едва не давится, когда резко распахивается дверь. — Здрасьте, — улыбается ей с порога Джокер и привычной расслабленной походкой заходит в кабинет. Дианы хватает только на то, чтобы кивнуть, уронив остатки хлебца на стол. Тельцов же радует Комолова куда больше: медленно садится на стул и крестится сначала сам, потом Джокера. — Телец, я те щас руки оторву, если не свалишь, — бросает Саша, приближаясь к столу, и корчит максимально недовольную физиономию. — Давай, давай, мне с бабой побазарить надо. — Так я это… — бормочет Виктор Андреевич, полными ужаса глазами смотря на него снизу вверх. — Ты не понял, что ли? — Резко выхватывает из-за пояса пистолет и целится ему в голову. Щёлкает предохранитель. — Вышел, пока я в тебе дырок не наделал! Заикаясь, Тельцов хватает сумку и под злым взглядом Джокера вылетает из кабинета. Саша же, проследив его путь до первого поворота, запирает дверь на ключ. — Пардон. Не обращая внимания на шокированную Гордееву, обходит её стол и открывает настежь окно. Наблюдая за тем, как Джокер сочетает в себе внешний вид прошлого и поведение и речь настоящего, Диана невольно начинает тихо посмеиваться. Всё это смотрится странно, непривычно и… удивительно. Словно перед ней актёр, отыгравший свою роль. И Диане определённо нравится то, что она видит. Через окно в Комолова с парой нецензурных слов прилетает увесистая чёрная сумка. — Погоди пару минут, — кивает он и захлопывает окно. — Ты чего творишь? — выдыхает Гордеева, широко улыбаясь. — Сейчас объясню, — обещает, подходя с сумкой к дивану в углу кабинета. Разъезжается молния, на обивку вываливаются несколько вещей, поверх которых приземляются высокие ботинки. Осознание приходит лишь тогда, когда Джокер снимает мантию и запихивает на дно сумки. — Ясно… — Глянув на него с немым подозрением, Диана медленно отворачивается к окну. — Приличную что ли из себя строишь? — хмыкает он. — Ну типа того. Так что происходит? — Короче, — вздыхает Саша, — Тельцов вчера заявился в офис к Ворону и за каким-то чёртом сказал ему, что мы спим. — Чего? — Со смехом, переходящим в возмущение, Гордеева резко разворачивается и хлопает руками по столу, в то время как Джокер уже натягивает футболку. — Что с ним не так вообще? Пожав плечами, Саша снимает кольца и достаёт серьгу из уха. — Всё. Было бы хоть что-то так — мы бы знали. — Переходит к браслету, но замок упорно сопротивляется даже при применении зубов. — Но на работу же его взяли, — резонно замечает Диана и идёт на помощь. Ногтями застёжка поддевается куда проще и быстрее, и вот браслет отправляется следом за остальными вещами. Подняв взгляд, она с улыбкой сдвигает брови. — А с глазами ты что сделал? — Да так, применил некоторые позаимствованные навыки. — Он вновь открывает окно и выбрасывает в него сумку. С улицы доносится нецензурная брань. — Салфетки есть? Диана преподносит Саше упаковку влажных салфеток и наблюдает за тем, как он стирает с век грим. Очень хочет спросить, для чего он использовал этот навык раньше, но как-то не решается. Не убьёт, конечно, да и не покалечит, но от греха подальше. Зашнуровав ботинки, надевает пиджак и приглаживает волосы. — Как я выгляжу? — Идеально, — отвечает Диана, щёлкнув языком, и соединяет в жесте большой и указательный пальцы. Джокер растягивает губы в привычной широкой улыбке. — Короче, я убедил Ворона, что Тельцов после встречи с тобой поехал кукухой пуще прежнего. Так что он уверен, что между нами ничего нет, и настоятельно просит, чтобы и не было. — Печаль какая, — хмыкнув, наиграно огорчается Гордеева. — Не то слово. Он ещё и Шрама приплёл. — Третьим? У кого из вас такая большая кровать? — У тебя. Нет, у Тельцова на такое фантазии не хватит. Просто решил выдвинуть его в качестве свидетеля нашего знакомства. Но, так как Шрам всё время нашего общение проторчал в машине, свидетель из него как из меня Бэтмен. Диана давится смехом. — Ты себя в зеркало в этой своей мантии Снейпа видел? — Ой, заткнись. Её захватывает чувство, что за эти годы их отношения ни капли не изменились. Что за восемь лет произошло много перемен, но не в этом. Только на самом деле Диана просто не хочет думать о потерях. И о том дне, когда пришлось от многих отказаться. Но усмешка на её губах ни капли не искажается, потому что именно сейчас всё в порядке. — Так что, — он встаёт со стула и слегка наклоняется, разворачиваясь к ней лицом, — будь готова к тому, что он и Коробицыну с Завьяловым чего-нибудь подобного наболтает. — Стоять. — Гордеева поднимает указательный палец и берёт в руки новую салфетку. Приподнимается и стирает с уголка глаза Джокера остатки грима, задерживаясь на долю секунды. — Всё. — Салфетка летит в мусорное ведро. — Спасибо, что предупредил. — Беспокоюсь за совпадение показ… — Оно вернулось! — раздаётся оглушительный вопль Тельцова из другого конца коридора. — Роман Евгенич, я серьёзно! — Твою ж… — Джокер подбегает к двери и, отперев замок, быстро возвращается на место у стола участковой. — Ещё и заперлись! — Дёргает ручку и ойкает, когда она легко поддаётся. Тело, не ожидавшее подобного поворота, летит вместе с отломанной дверной ручкой в противоположную стену. Гордеева вытягивается по стойке смирно. — Здравия желаю, товарищ полковник. — Здравствуйте, Роман Евгеньевич, — встаёт за компанию Комолов. — Вольно. — И смотрит на Джокера. — А ты что здесь делаешь? — Поздороваться зашёл. А-то в прошлый раз нас прервали, даже познакомиться толком не успели. — А ты… — Влетевший в кабинет Тельцов смотрит на Джокера выпученными глазами и совершенно не понимает, когда и как он успел вернуться в своё ныне обычное состояние. — Ты ж вернулся?! — Ну, если я здесь, значит вернулся. Логично. — Да к этому своему! Саша мастерски делает вид, что до него слова Тельцова ни в полной, ни в частичной мере не доходят, и взглядом просит Завьялова расшифровать всё, что несёт его подчинённый. Полковник только сочувственно вздыхает, как бы намекая, что он и сам бы хотел разобраться, но подчинённый, причём их общий, всегда несёт какую-то ересь во благо деградации умственной активности окружающих. И умирает ли в нём, как и в Джокере, талант актёра, или он и правда ничего не понимает — никому не известно. — У… у него пистолет! — кричит Тельцов, тыча в Комолова пальцем. — Только разрешение на ношение, — отвечает Саша и демонстрирует пояс брюк и отсутствие кобуры, тем самым показывая, что нет ни оружия, ни места его хранения. — Роман Евгеньевич, я накатаю на вашего участкового заявление за клевету. — Милости просим, — улыбается Завьялов и утаскивает Джокера под руку вон из кабинета. Диана усмехается. — Вот это развлекуха.