Замена

Если бы каждое утро начиналось с чая со сливками и кусочка медовика или тыквенного пирога, Диана была бы самым счастливым человеком на свете. Только ничего из этого в холодильнике не присутствовало, а доставка даже из самой ближайшей кофейни — не вариант. Самостоятельное приготовление тоже не рассматривалось, потому что это точно не то занятие, которому она хотела посвятить единственный выходной. К тому же первая половина дня у неё и так практически по минутам расписана. — Значит с молоком и парой тостов, — кивает Диана сама себе и приступает к первому на сегодня делу. В десять двадцать, как и договаривались, к воротам подъезжают грузовик с новой мебелью и машина с грузчиками и мастерами по сборке. Гордеева, стоя на балконе с кружкой чая, замечает их ещё на подъезде и, оставив уже почти остывший напиток и мобильный на столике, спускается на первый этаж. Когда старая мебель покидает дом и отправляется в просторный гараж, гостиная становится непривычно просторной — Диана её такой даже не помнит, хотя дом покупала абсолютно пустым. Мастера приступают к сборке, и Гордеева поднимается на балкон, чтобы допить уже холодный чай и просмотреть почту. Последнее она хотела сделать ещё вчера, но рабочие моменты и неожиданные встречи как-то вытолкнули эту мысль из головы. Однако сейчас ничто не мешает ей ответить на письма бывших коллег и немного покопаться в старых рассылках, которые так и ждали полёта в электронную корзину. — Так, посмотрим. Один почтовый ящик — явно не про неё. Рабочий, личный, зарегистрированный для определённого круга лиц и настолько старый, что она даже при всём желании не сможет вспомнить пароль. Это ещё не считая тех, которые были созданы исключительно для указания на различных форумах и площадках. Диану же интересует только личный, куда приходят письма от членов семьи, друзей и коллег по нерабочим вопросам. В несколько кликов подчистив ненужную рассылку, находит позавчерашнее письмо от московского друга, работавшего в соседнем отделе. «Привет. Ты вне зоны — ни смску послать, ни позвонить, поэтому кидаю сюда. Надеюсь, прочитаешь вовремя. Когда ты уволилась, пришли два каких-то мужика, тебя искали. Представились фсбшниками, но нас тут всех терзают смутные сомнения. Галина Николаевна их отфутболила, конечно, но сказала тебя предупредить. Ты ж никуда не вляпалась, надеюсь?» — Интересно, — бормочет Диана, перечитывая письмо. — Вот уж действительно вовремя. Привычки регулярно проверять личную почту у неё никогда не было, и им обоим очень крупно повезло, что она вообще её открыла, а так и не увидела бы этого предупреждения ни на этой неделе, ни даже на следующей. Не самый удачный способ связаться в этот раз неожиданно выстрелил как та самая палка. «Привет. Спасибо, что сообщил. Понятия не имею, зачем я кому-то могла понадобиться, и никуда я не вляпалась. Возможно, это как-то связано с одним из моих старых дел. Расскажи подробнее, что за мужики», — отправляет она в ответ на письмо и продолжает листать почту. Но ничего не бросается в глаза, а уже просмотренное тут же забывается. Голова теперь забита только предупреждением, которое на самом деле очень тревожит. Хотя странно, что лично с ней до сих пор так никто и не связался. Если это действительно люди из ФСБ, то давно бы уже нашли способ до неё добраться, кроме расспросов бывшего руководства. Тогда кто и зачем? Один вариант всё же был, кроме того, что она указала в письме: звоночек из две тысячи двадцатого года. Только с тем вопросом уже разобрались. В кружке разве что льдинки не плавают, хотя на улице плюс двадцать три. В тени нависающей над балконом крыши настолько комфортно, что не хочется уходить. Когда-то Диана хотела вместо стула и столика поставить сюда кресло-качалку, но руки так и не дошли. Сейчас, отвлекаясь от мыслей о письме — нужно больше информации, тогда можно будет и подумать, — она пополняет список потенциальных покупок для дома уютным креслом для расслабления на свежем воздухе. Казалось, прошло не так много времени с того момента, как она засела в телефоне, но снизу доносится громкий оклик: — Хозяйка, принимайте работу! Она бросает взгляд на часы — 11:19 — и спускается в гостиную. Через десять минут, сидя на новом диване, Диана возвращается к почте, ожидая ответа. Но новых писем пока нет и она невольно начинает переживать. С ним же ничего не случилось? Бывшую начальницу беспокоить не хочется, у неё всегда забот сверх меры — ещё бы, руководить целой организацией. Другим же бывшим коллегам писать тоже не хочется — не они же её оповестили. Поэтому Диана ждёт, надеется и верит, что в ближайшее время узнает достаточно. А сейчас нужно разобрать коробки, об которые только ленивый не споткнулся, и заказать таки доставку продуктов.

***

Когда Ворон вызывает Джокера к себе в кабинет, у того начинает закрадываться подозрение, что виной тому излишне болтливый язык Тельцова, которому давно пора его либо укоротить, либо вырвать к чертям собачьим. Потому что это паразит слишком часто последнее время не видит берегов и не догадывается, где лучше промолчать ради собственной же безопасности. «Камикадзе, блин», — думает Саша, скрипя зубами, и выплывает прямо перед носом у Стаса с выражением лица а-ля «морда кирпичом». Тот вздрагивает, будто не обучен быть готовым к любым неожиданностям. — Это всего лишь я, — вздыхает Джокер и проникает в рабочее пространство отчима. — Что случилось? В кресле напротив сидит Тельцов, прижимая к себе сумку участкового, и выпученными глазами смотрит то на Ворона, то на Сашу. — Да вот, — Вениамин Сергеевич указывает на него кивком головы, — Виктор Андреевич утверждает, что ты спишь с новой участковой. Желание не только обезъязычить участкового, но и руки оторвать, чтобы написать ничего не мог, перекрывается мысленной речью, настолько изобилующей нецензурной бранью, что Саша даже не знает — откуда таких слов нахватался. Однако Саша мальчик культурный и, в отличие от некоторых, за языком следить умеет. — Странно, что я не в курсе таких подробностей своей же жизни, — произносит он с тем же выражением лица, словно маска безэмоциональности приклеилась. — У меня нет привычки тащить бабу в постель после первой встречи. — С каких это пор? — с усмешкой интересуется Ворон. — С тех самых, — отвечает Джокер, на долю секунды натягивая широкую улыбку. — Откуда такие мысли, Витя? — Я всё видел! — выкрикивает Тельцов, отбирая у Вениамина Сергеевича неизменно стоящий на столе бокал с коньяком и глушит залпом. — А-а-а, — протягивает Саша, — ну раз видел, то пора мне замки менять, чтобы всякие по хате не шлялись и не подсматривали. — То есть ты с Дианой Ильиничной не спал? — уточняет Ворон, на что Джокеру очень хочется ответить в духе: «Вот, ещё один у ту же кровать лезет!» Но он только устало вздыхает. — Наш единственный разговор продлился от силы минут пятнадцать. Даже при большом желании я бы не успел. Относительно оправдавшие опасения свернули в настолько неожиданные кусты, что Саша едва удержался от смешка. И откуда Тельцов вообще эту чушь взял? Или решил, что быть просто знакомым с любой рандомной девушкой Джокер не может? Это как-то даже немножечко огорчало? — Веня, он её знает! — не унимается Виктор Андреевич, а Саша задумался, не научился ли читать чужие мысли на опережение. Или это участковый настолько предсказуемый. Ворон переводит на пасынка взгляд, ожидая ответа. — Да, — кивает тот, — знаком. С момента вчерашнего визита в опорник. — Вздохнув, хмыкает и подходит ближе, вынуждая Тельцова вжаться в кресло. — Я и предыдущую твою Гордееву знаю, что ж я и с ней что ли спал? — А вдруг! — выпаливает Виктор Андреевич. — Неизвестно, от кого она рожала. — Вообще-то известно, — сдержанно смеётся Ворон, которого, видимо, ситуация очень забавляет. И Джокер этому рад, потому что правда, которая отчасти ложь, оказывается на его стороне. Однако держится из самых последних сил, потому что ещё одно тупое предположение от Тельцова, и он за себя не ручается. — Шрам её тоже знает! Он в этом признался! — Кому? — Продолжает вздыхать Саша, занимая второе кресло, и смотрит на Виктора Андреевича так, что ещё немного и тот поседеет. Его взгляд иногда пугал даже Ворона, что уж говорить об участковом. Только у первого седеть уже нечему. — Ну т-там, в опорнике, — начинает заикаться Тельцов, сглатывая. При желании Джокер может дотянуться и втащить, и ему это не нравится. — Он её по имени даже назвал. Саше же не нравится, что этот и Виталю пытается приплести к разговору. Насколько знает, Ворон с ним не разговаривал на этот счёт и даже не видел после возвращения из опорника, в противном случае Шрам бы Джокеру всё тут же доложил. — Шрам не выходил из машины и ни узнать её, ни назвать по имени не мог. Вить, ты перенервничал что ли? Мельком брошенный на Ворона взгляд позволяет определить, что верит он всё же именно Джокеру, а вот во вменяемости двойного агента сомневается всё больше и больше. И роль в сем действии сыграли ещё и подозрения в отцовстве, озвученные непонятно за каким лешим. Как бы там ни было, всю остальную восклицательную болтовню Тельцова Вениамин Сергеевич не слушал, предпочтя прогнать его на работу и удалиться к столику для коньячных посиделок. — И ты иди, — обращается он к Саше, наполняя бокал. — Только чур с участковой не спать. — Ну пап. — И вылетает из кабинета под смех отчима, едва не сбив Стаса с ног.