Времена грёз 3 том

… тот последний бесформенный кошмар в средоточии хаоса, который богомерзко клубится и бурлит в самом центре бесконечности — безграничный султан демонов Азатот, имя которого не осмелятся произнести ничьи уста, кто жадно жует в непостижимых, темных покоях вне времени под глухую, сводящую с ума жуткую дробь барабанов и тихие монотонные всхлипы проклятых флейт, под чей мерзкий грохот и протяжное дудение медленно, неуклюже и причудливо пляшут гигантские Абсолютные боги, безглазые, безгласные, мрачные, безумные Иные боги, чей дух и посланник — ползучий хаос Ньярлатхотеп. «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» Г.Ф.Лавкрафт — Ты жаждала откровенности. Длинные пальцы веснушчатой длани степенно коснулись красного, наливного бока яблока на ветви, позволив плоду упасть в раскрытую ладонь так мягко и аккуратно, будто дерево само отпустило свой малый дар. Расшитая цветными нитями ткань просторного одеяния осторожно стерла едва заметный налет на кожуре, невольно переливаясь в свете уходящего солнца узорами разнотравья и переплетением полевых цветов. Простой, незамысловатый рисунок притягивал взгляд, его линии на неровной травянистой поверхности выглядели почти живыми, незаметно меняясь под косыми лучами. Под тихий стрекот сверчков и пение ветра в кронах Мундус протянул мне яблоко в знак перемирия. Его медные, волнистые волосы снова стали пылающим нимбом над головой, а в ярчайших глазах цвета лета отразилось спокойствие и уверенность. Впервые для меня он предстал божеством, возможно таким, как его видели другие, все его многочисленные верующие, но каким бы ни был его лик особенным, я не испытала ничего кроме трепета и странного взаимопонимания. Он не казался мне далеким или надменным, сводящим с ума, как Луна, или недосягаемым, как Нокс и Солар. И, конечно, он не пугал, как-то, что я видела иным божественным проявлением, Мундус просто был здесь, передо мной, открытый, как книга, и загадочный, как сама природа. — Я никогда не желал тебе зла, поэтому, пожалуйста, прими мой скромный подарок. — Едва ли я почувствую вкус во сне. — А ты попробуй. Поверь, я уж постараюсь, чтобы он был достаточно сладким. Тонкие, четко очерченные губы растянулись в улыбке, с трудом оторвав от них взгляд, я посмотрела на яблоко, настолько крупное и алое, что едва помещалось в руках, а его невесомая кожица с трудом удерживала спелый сок в округлых боках. Сахарный аромат притягательно коснулся носа, не выдержав, я позволила себе первый укус. Чужой голос прозвучал чарующе ласково. — Мой путь, как и многих других, начался в лоне сгорающей в лихорадочном огне звезды, что потерялась в далекой туманности никому незнакомой вселенной. Я впервые осознал себя, будучи лишь скоплением выброшенной в космос энергии. Ни тела, ни целей, ни того, кто мог проложить мой дальнейший вектор, лишь мысли в бескрайнем холоде и пустоте, безликая душа в черной бездне. Зажмурившись на мгновение, я позволила сладкому соку стечь по подбородку и с удовольствием посмаковала первый кусок. Яблоко, сочное, яркое, заняло все мои мысли, магическим образом отвлекая от чужих слов. Тихое дыхание и отголоски слов слегка касались моего уха. — Мне пришлось придумать свой путь самому, с самого первого шага, я долго размышлял об этом, возможно, не одно человеческое тысячелетие, но так или иначе, в сознании загорелось моё первое желание, первое намерение. — Какое же? — Стать чем-то. Чем-то большим, нежели таящая в невесомости пыльца, ставшая следом чужой смерти, я пожелал… невероятно смело и дерзко, стать весомым, осязаемым, настоящим, чтобы думы моей бестелесной сути обрели вместилище. Достойное и полноценное, насколько это возможно. Его ладонь едва коснулась моих пальцев. Опустив глаза, я вновь посмотрела на яблоко. Его внутренность, к моему удивлению, не было обычной фруктовой мякотью, совсем нет, оно было полупрозрачным, красным, кристальным, словно кому-то вздумалось создать плод из цельного рубина. Оно исходило соком, оно переливалось в моих руках, но как бы я ни была удивлена, мой разум вдруг потребовал еще. Еще кусочек. — Так ты стал богом? — Увы, пока нет, только чем-то отдаленно похожим, мне пришлось из ничего создать первые конечности для полета, и боюсь, они не выглядели хорошо, если их вообще можно было постичь и назвать как-то… Я осознал, что мне нужно найти нечто, чтобы при помощи этого чем-то стать, так я стал искать «место». — Место? — Оно обязательно должно быть, без него не будет никакого воплощения, а в открытом космосе я мог стать разве что камнем, а у них не очень с умственными способностями. Последнее прозвучало с легчайшей, но безумно заразительной усмешкой, заставившей меня невольно улыбнуться и с предвкушением, не спеша, сделать новый укус, почувствовав, как новая порция сока и спелой мякоти коснулась языка. Едва не замычав от удовольствия, я прикрыла глаза, краем сознания отметив, как чужая длань осторожно, лишь кончиками пальцев, убрала локоны от лица за ухо, невесомо, совсем немного, коснувшись его. — Тогда я еще не знал, что есть Древние и Внешние боги, способные обходиться без таких формальностей, но я был юн, наивен и, сделав первый шаг, приобретал знания на ходу, стараясь изучать всё, что попадется под руку. Не раз это оказывалось смертельно опасно, но вселенная даровала мне не только опыт, но и союзников. — Солара и Нокса? — Да, и не только их, хотя со мной остались только эти двое, туманности, старавшиеся держаться вместе и ни в коем случае не желавшие разлучаться. Я подозревал, они были созданы из одного «теста» и от того так дорожат связью. По человеческим меркам, их можно было бы назвать братьями. — И погибли они тоже вместе. Слова сорвались с губ прежде, чем я поняла, насколько они могут быть тяжелы и болезненны для того, кто потерял своих самых старых «друзей». Постыдно замолчав, я опустила взгляд на кристальный плод, чей сладчайший нектар медленно тек сквозь пальцы. Мундус выдержал небольшую паузу, словно собираясь с мыслями или подбирая слова для моего нахальства, но его голос нарушил затянувшуюся тишину спокойно и уверенно: — Не совсем. — Что? — Они не совсем… погибли. Это сложно объяснить, но на то, чтобы уничтожить подобные создания, потребовалось бы намного больше сил и времени. Давай обо всем по порядку. Разогретый летний воздух снова наполнил стрекот сверчков, мелодичное пение птиц вдалеке и шелест… Последнее мгновение солнца затянулось так неприлично долго, что стало ощущаться где-то в глубине души фальшивым. Бросив мимолетный взгляд на яркий небесный диск над кронами, я вдруг осознала, что до боли в груди хочу увидеть дождь, теплый ласковый дождь, какой бывает только в середине сезона, умывающий раскрасневшиеся от солнца щеки и вдыхающий новую силу в уставшее от забот тело. Прикрыв веки, я подняла лицо к небу, первые крупные капли влаги упали на лоб и скулы, будто здороваясь. — Ты… Как?! — Объединив усилия, мы однажды отыскали подходящее «место», оно лежало достаточно далеко от источников проблем, а жизнь здесь едва зарождалась. Это и стало отправной точкой для Арбора и огромной работы, заложенной нами здесь. Словно не услышав вопроса, Мундус продолжал говорить, увлекая мое сознание куда-то далеко, к старым покинутым звездам, скрытым голубой пелериной и путешествию, которое я не могла себе представить. Плотная, бархатистая ткань мелькнула на грани видимости в руках божества и аккуратно легла мне на плечи, закрывая от ласкового, но настойчивого дождя и отдавая остатки тепла чужих рук. — Желая получить как можно больше собственной плоти и возможностей, я эгоистично объявил, что только моя суть станет основой мироздания, в то время как остальные должны будут служить поддержкой, обеспечивая дальнейшее развитие. И как бы нагло это не звучало, я не прогадал. Мы каждый были на своем месте, я упивался новообретенным телом и тянул многочисленные ветви ввысь, я рос и позволял полям цвести, я опускался в жуткие глубины вод и забирался ввысь на самый пик любой горы, я щедро отдавал энергию так быстро, безрассудно и смело, что лишь разошедшись от души, осознал вдруг, что Арбор кончился, и места силе больше не найти… Мне предстояло умерить пыл и опустить едва обретённые руки, давая жизни вокруг течь степенно и независимо от моих хотелок. — Но ты не стал. — Не стал и задумал новый шаг. Длинная ладонь чуть коснулась моей, давая знак продолжить прерванную трапезу. Прозрачные капли на кристаллической мякоти поблескивали будто случайно оброненные слезы. Не в силах противиться, я сделала укус. — В одночасье весь мир стал моим продолжением, но столь простым и малым, что пришлось задумать еще одну есть часть, разумных созданий, живущих на новой земле. Через них я смог бы существовать в еще большем объеме, проживая жизни мириады раз. Я бы не ограничился лишь бытием бога, позволив себе познавать, создавать и учиться. Учиться, представляешь? Первые народы, подчиняя себе землю, воду, огонь и ветер были намного умнее и опытнее меня, их бога, знающего лишь то, как можно влить силу в росток, но не ухаживать за ним. Так было со всем, пока я не получил первые воспоминания. — Ты до сих пор их получаешь? — Конечно. — Все? — Почти, после появлениях Иных многое изменилось. Опустив взгляд, я обдумала всё сказанное. К сожалению, в голову шли только неутешительные выводы и вопросы, которые я не слишком хотела бы задавать, но промолчав, сделала бы только хуже. Мысль о том, что благодаря Мундусу появились такие мерзавцы как Фоули или Мелоуни-старший, буквально разъедала разум. — И ты доволен тем, что вышло? Получил, что хотел? Какого получать воспоминания от разных подонков, ежедневно мучающих других? Видеть войны с каждой из сторон? Сжав оставшуюся половинку яблока, я смотрела за тем, как капли дождя скачут по листьям яблони, срываясь вниз к мокрой, зеленой траве и наполняя воздух запахом влажной земли. Сладость на языке постепенно таяла, проясняя мое затуманенное сознание. Удивительно, каким ярким и легким наше общение было всего минуту назад, пока я не вспомнила собственный пройденный путь среди тех, кто лучше бы никогда не появлялся на этом свете. В затянувшемся молчании я робко повернулась к Мундусу, с удивлением заметив его посерьезневшее лицо. Промокшее одеяние и отяжелевшие волосы словно стерли божественное обаяние, явив передо мной просто уставшего и расстроенного человека. — Это тяжело. Я знал, что ты спросишь, знал и все равно не представляю, как объяснить все так, чтобы это не звучало как оправдание. — Набрав в грудь воздух, Мундус замер на миг, протянул ко мне руку, но почти сразу ее отдернул, словно не знал, куда ее лучше деть. — Я не доволен тем, что вышло, и что самое отвратительное, не имею возможности повлиять на это или исправить. Как я и сказал ранее, в моих силах было создать жизнь, боги-близнецы взяли на себя труд направлять умы в нужное русло: один наказывает, другой поощряет. Все так просто и так сложно одновременно. И… нет, они не умерли, их воплощение в Арборе уничтожили, остались лишь какие-то обрывки, осколки, а сами они где-то вне мира, собирают воспоминания по кусочкам и вновь учатся осознавать себя. Дело не быстрое даже по божественным меркам. — Но как же гласы? Посланники. — Часть памяти, часть силы, какие-то жалкие крохи того могущества, что поддерживало это место раньше. Лениво растерев глаза и убирая скопившиеся на них следы дождя, бог ссутулился и опустил голову, закрыв свой лик соскользнувшими вперед локонами. Глядя на него, я переложила яблоко в одну руку и, позволив каплям быстро смыть остатки сока на ладонях, неловко коснулась расшитой ткани плеча, в робкой попытке поддержать того, кому, возможно, не нужна поддержка смертной. Ощутив прикосновение, он чуть вздрогнул и спустя мгновение раздумий позволил себе положить голову поверх моей руки, довольно прикрыв веки. — А что стало с тобой, Мундус? — Я? Что ж, меня ждала бы участь куда хуже смерти, безумная, дикая магия иных едва не поглотила душу. Я бы не умер, ни в коем случае, скорее съели бы, поглотили, и, может, какая-то крохотная часть уцелела бы, окончательно потеряв рассудок и став еще одним отвратительным монстром, что живет среди останков первой цивилизации. Я бы ел путников, сводил с ума Луну и изредка вспоминал, кем был когда-то. Представить создателя целого мира в роли еще одного Лесного Царя было, мягко говоря, сложно, особенно сейчас, после этого странного разговора, после той силы, что он показывает во сне, после откровения о том, что даже Нокс и Солар выжили, хоть и немного не в своем уме. Как-то совсем не верится, что Мундуса так легко одолеть, но… вспоминая Черный океан, я примерно понимаю, чего опасался бог. Если вся эти твари изольются на сушу, в Арбор, начнут поедать всё, что движется, то боюсь здесь не останется ни капли магии и ни единой жизни. Или если Каро стало бы больше, бесконтрольно высушивая земли. Погубило бы оно Мундуса? — Но ты избежал подобной участи. — Избежал огромной ценой. Об этом в следующий раз, Софи. — Почему? Озадаченно повернувшись к Мундусу, я встретилась с ним взглядом. Он уже не выглядел таким печальным, как раньше, дождь тоже по ощущениям постепенно затихал, но самое главное, в ярких зеленых глазах наконец-то отразилась не вселенская усталость, а виденный мной ранее задор, словно мой вопрос отчего-то рассмешил бога. — Уже давно настало утро. Тебе пора просыпаться. Растерявшись на миг, я рассеяно кивнула, убрав ладонь с чужого плеча. — А… ясно. Рядом послышался тихий смешок, я отчаянно постаралась сделать вид, словно его не заметила, но Мундус, будто назло, пододвинулся ближе, оказавшись совсем впритык и, прежде чем я успела возмутиться, неожиданно, с сумасшедшей легкостью подхватил на руки и плавно, словно пушинку, опустил на землю с ветки, быстро позволив встать на ноги. Всего какая-то пара мгновений, и сердце застряло где-то в горле. — Боги, тебе стоило бы предупредить о таком! — Да, прости, я же обещал, в следующий раз точно предупрежу. Он улыбнулся открыто и честно, словно и правда собирался исправить ошибку в будущем, но я не поверила ему ни на йоту. Этот бог явно любит пошутить, пускай и так глуповато, но разрешение и разговоры точно не позволили бы ему так просто хватать меня, когда вздумается. Стоило бы найти упругую ветку, чтобы шлепнуть по рукам в случае опасности. — Когда мы теперь увидимся? — В следующую ночь, если ты придешь. — Мне снова придется тебя искать? — А ты искала? Прикусив язык, я постаралась ответить как можно естественнее: — Нет. На веснушчатых щеках снова появились ямочки. Сегодня, кажется, вообще не мой день, обычно я вру куда лучше и изобретательнее, а сейчас остается лишь делать хорошую мину при плохой игре. Пускай только попробует смутить меня ещё больше. — Доброго утра, Софи. В зачарованном райском саду вдруг стало совсем тихо, природа замерла во внимании, и даже капли дождя постеснялись шуметь, опадая на землю. Мундус вежливо поклонился мне как желанной гостье, и спустя миг всё пространство удивительным образом исказилось.