Времена грёз 3 том

Не к добру это, не к добру. Анари встрепенулась и рефлекторно прижала сына к себе, осоловело и растерянно оглядываясь по сторонам. За стенами домика шум постепенно нарастал, отчетливее слышны стали глухие перестуки, подобные шагам, но какие-то жутковато неправильные, тревожные, будто шагал не человек, а непонятное существо с копытами, медленное и кричащее, подобно кому-то разумному. — Софи… Кажется, раньше меня осознав, что происходит, Анари встала с постели, напоследок тихо попросив сына не поднимать головы и не смотреть в окна. Накинув на себя шаль, тонкой рукой эльфийка подхватила стоящий у дровяной плиты топор и готова была даже сунуться вперед меня к выходу, но я ее остановила, дала знак молчать и первой приоткрыла едва скрипнувшую дверь. Луна на небосклоне благосклонно засияла ярче, мне много стало видно перед собой, но за краем пустынной дороги остались неясные тени, движение, будто в такт ветвям кустарников на ветру, но никакого ветра не было и в помине. Воздух мертвый и затхлый застыл, потревоженный лишь пылью из-под старых колес. Сухие деревья затрещали, перешептываясь с кем-то в темноте своих крон. При виде их у меня сердце в груди сжималось от омерзения. Настороженно и аккуратно, я прошла по коротким ступенькам крыльца, стараясь не делать резких движений. Копье доставать пока было рано. Лошадь, переступая с ноги на ногу, нервно фыркнула, но тоже затихла, у меня создалось впечатление, что те, кто скрывался во тьме, пришли за ней, едва ли за нами. Приготовившись к атаке, я выставила правую ладонь вперед, но до последнего надеялась, что незваные попутчики уйдут, почуяв опасность. — Натани! Заглушая голос Анари, что-то рядом громко хлопнуло, зазвенело, стукнулось о деревянные стенки дома. Обернувшись всего на мгновение, я застала, как створки окна распахнулись, являя в темном проеме серьезное лицо мальчика. Он тоже выставил руку вперед, и прежде, чем первая тварь выскочила на дорогу, я даже успела застать, как с детских пальцев срывается темный сгусток магии. Некромант! То, что когда-то вполне определенно было эльфом, в один прыжок приземлилось перед домом, едва затормозив шишковатыми культями рук и ног. Вспышка некроса ослепила чудище на краткий миг, позволив мне призвать Ненависть и прошить металлом болезненно вздувшееся туловище с серой, потрескавшейся от сухости кожей. Тварь вновь завопила, надрывно и тошно, во вред себе дернувшись с лезвия и разлив вокруг странную жидкость, очень похожую на воду, но с отвратительным зловонным запахом. Из зарослей нечестивых кустарников послышался ответный вой, на дорогу вышли еще несколько калек разной степени разложения, кто-то из них был просто иссушен и хрупок, едва опираясь на переломанные конечности, кто-то вздулся от жидкости, плескавшейся в неестественно огромном животе, кто-то не так давно потерял рассудок и еще мог относительно шустро передвигаться прямо на ногах. Один их последних удивительно быстро оказался у крыльца, стрекоча сухой глоткой, я дернулась к нему, вытаскивая копье из притихшего тела мерзости, но Анари оказалась шустрее, резко взмахнув топором, она с заметным трудом, но довольно точно опустила лезвие на чужую серую голову. Хрупкий череп лопнул, как пробитая арбузная корка. Повернувшись к Натани, я заметила еще одного мерзавца, подошедшего слишком быстро. — Натани, закрой окно! — Я помогу! — Живо закрывай! Упрямо поджав губы, мальчишка насупился и отправил в ближайшую тварь еще один сгусток магии. Слов он не читал, полагаю, даже не знал о них, и едва ли понимал, как управляться с энергией в руках, просто черпал ее голыми руками, как воду из полноводной реки. Весь в отца. Подскочив к ослепленному чудищу, я ударила лезвием хлипкую шею. Послышался неприятный хруст, она согнулась под странным углом, но тварь пала на землю, больше не подавая признаков жизни. Самое время, за моей спиной у крыльца с Анари вновь послышался шум. Эльфийка опустила топор на чью-то костлявую спину, заставив хрупкий хребет переломиться, сложив хозяина бесформенной серой кучей ветоши и угловатых обломков костей. От иссушенной плоти в воздух мерзким облаком взвилась пыль, внутри давно не было ни крови, ни влаги, но ползучие мумии всё равно двигались, пускай хаотично и неосознанно, до последнего сохраняя подобие воли. При первом взгляде я подумала, что какой-то нехороший некромант мог поднять бренные тела из склепа и направить их, но у нападавших не чувствовалось ни капли магии, и деревья эти… Поймав очередную тварь у самых ступенек, я проткнула ее и отшвырнула к краю дороги. Ближайшее подобие клена с тонкими пластинками блеклых листьев зашуршало, поразительно неприятно засветившись каким-то пепельно-фиолетовым, коричнево-фиолетовым цветом, и перебирая в воздухе острыми паучьими жилами на ветках. Выглядело это так гадко, что я поспешила отвернуться, насаживая на копье еще одну мумию, отросшие ногти чудом сохранившихся пальцев чиркнули по ноге лошади в последней попытке достать ее и немало напугали. В холодном свете Луны выступившие капли крови показались совсем черными, ярко контрастируя с выцветшими телесами нападавших. — Успокой ее, Анари. Оттащив разваливающийся труп, я приготовилась вновь драться на два фронта, давая себе обещание намекнуть Натани на то, что защищать только один вход в домик было бы намного проще, но тут послышался новый вскрик, и это была даже не обезумевшая тварь, а мальчишка, испугавшийся и резко захлопнувший ставни. Особенно шустрое и умное чудовище нечеловеческим прыжком приземлилось прямо на крышу, немилосердно стуча по ней своими гипертрофированными культями. Услышав сына, Анари бросилась было обратно к дому, но я остановила ее, вновь указав на лошадь. Приготовив копье, я попросила у Дианы немного ее меткости, совсем чуть-чуть, чтобы не пробить и без того пострадавшую черепицу. Огненная стрела, пущенная без лука, призывно сверкнула, прежде чем длинное лезвие прошило искореженное туловище. Громко и надрывно вскрикнув, но не получив ответа от сородичей, тварь испустила дух, отправив в воздух новое облачко пыли и с жутким грохотом упав за край дорожного оврага. Судорожно выдохнув, я с удивлением огляделась, осознав, что врагов больше не осталось, по крайней мере тех, что не скрывали своего присутствия. Хлипкие останки павших, будто растеряв последнюю силу, рассыпались прахом на серой, такой же безжизненной и пустой как они сами, земле. Жуткие деревья едва зашедшиеся в только им понятном танце, постепенно стихли. Хотелось бы спросить у Анари, что за проклятье окутало местные земли, но с гибелью нападавших проблемы не кончились. Вернувшись к лошади, я привычно потянулась за магией света, ошейник на горле предупреждающе нагрелся. — Я не могу использовать заклинания из-за блокатора, но, если ты что-то умеешь, могу поделиться кровью, так заживет быстрее. — Нет-нет-нет, не в коем случае, никакой крови, я… у меня есть мази, точно, перевяжу ногу. Подожди, пожалуйста, здесь, я сейчас вернусь. Последний раз погладив скакунью по длинной шее, Анари быстрым шагом прошла в дом. До меня донеслись отголосок ее голоса, ласкового и строгого, Натани, кажется, попытался оправдаться, но всё равно получил небольшой выговор. — Пожалуйста, больше не повторяй подобное, сиди тихо, пока я не вернусь, а лучше спрячься под кровать или в душевой. И никакой некромантии, ты меня слышишь? — Но мам, она помогает. — Там, куда мы едем, это запрещено. У нас могут быть проблемы, милый. Выпорхнув из дома в обнимку со склянками и восковой шайбой чистого бинта, эльфийка присела у раненой ноги лошади и, расстелив на коленях ткань, наспех смазала ее травяной мазью. Ловкие, пусть и чуть подрагивающие пальцы скоро перевязали царапины. — Ничего серьезного, я думаю, мы можем продолжить путь, пока сюда не добрался еще кто-нибудь. Послушно кивнув, я огляделась и обошла дом, напоследок проверяя, не притаился ли кто-то в тени стен. Еще через пару минут Анари сняла поводья с специальной ручки на крыльце и дала лошади отмашку. Медленно и заметно устало она вновь потянула за собой повозку. По-хорошему, для животного стоило бы найти ночлег и дать воды, но явно не здесь, не сейчас, среди пугающе мертвых и подвижных зарослей. — Ты знаешь, что это за твари были? Облегченно рухнув обратно на стул в маленькой кухонке, я вытянула ноги, блаженно ощущая, как напряжение, охватившее тело, постепенно отпускает меня под натиском какого-то особенного уюта и тепла в новом жилище. Удостоверившись, что Натани не пострадал и совершенно цел, эльфийка мягко приземлилась рядом за обеденный стол и с некоторой неловкостью вновь потянулась к стазисному ящику, выудив оттуда хлеб и открытую банку солений. — Порождения серой гнили, когда Каро появилось на нашей земле, оно тянуло остатки магии из земли, когда почвы стало мало, в ход пошли жертвы, но корни, длинные и ветвистые, продолжали расти, добираясь даже в самые отдаленные уголки. Когда мы с сестрой уехали в Сомну, появились первые слухи о яде, отравляющем наиболее обедненные районы. Там, где исчезала магия Мундуса, лежащая в основе мироздания, появлялось нечто иное, оно вытягивало виту из всего живого, оставляя такие… такое. — Значит, яд? Гниль? — Если бы у нас остались ученые, они наверняка сказали бы точнее, но к этому времени все, кто мог, бежали отсюда. Отрезав несколько кусочков хлеба, Анари протянула их мне вместе с ложкой. Странно и неловко было приступать к еде после увиденного, но желудок уже потихоньку скручивало от голода. Булочки на ужин не хватило надолго. Выудив из банки нарезку какого-то салата, я положила ее на хлеб и не без удовольствия попробовала. Отголоски воспоминаний далекого прошлого шептали мне о лете в деревне у бабушки и ее многочисленных засолах на зиму. Удивительное чувство. — А ты почему вернулась? — Я… Сбежать из Соларии легально можно было только выполнив определенное поручение в Кадате, а там рано или поздно обо всём узнали, и Малкана пропала. Наш театр закрыли. Малкана… Малкана… С неохотой обратившись мыслями к иному времени моей жизни, я припомнила одну из десяти приглашенных в поместье Блэквудов. Большинство тогда погибли, в том числе и Малкана, пытка, как ее назвал кто-то. Двуличная эльфийка с тяжелой рукой, возможно даже чем-то похожая на сестру. Тогда же я впервые встретила Элея, должно быть, он был крайне удивлен, почувствовав присутствие Ньярла в ином теле. Если так подумать, мой верный друг мог бы погибнуть в тот день из-за того, что когда-то провел венчание Аван и Эреба, благо, ему хватило ума не трогать яблоки. Семейная чета Кефалидис, помощников Каина, ушла с обеда первыми, их ребенку должно быть примерно столько же, сколько и Натани. Ульвар, как наставник, отдувался за нападение Гибриса на поместье и сговор со светлыми. Доев первый кусок хлеба, я с сожалением выдохнула, прекрасно представляя, что поручением в Кадате было то милое зубастое чудо, что мы обнаружили с Деем во время рейда. — Ах вот что, театр. Опустив взгляд и заметно покраснев, Анари передернула плечами, сосредоточено накладывая салат на свой ломтик. — Да… я была хорошей актрисой и никудышной шпионкой. — Но неужели он бы не защитил тебя? Встревоженно глянув в сторону уже уснувшего сына, эльфийка на миг поджала губы, явно обдумывая степень откровенности темы и то, как много позволит себе рассказать. — О Натани я узнала только прибыв на родину, да и, будем честны, ему никогда не нужны были дети. — Твоя правда, хотя с подросшим отпрыском может быть и иначе. — Может, но я не желаю сыну жизни под гнетом моего прошлого в Сомне, злые языки, нелюбимый ребенок вне брака от… актрисы. Такое клеймо сложно смыть, и уповать на чужую милость я не могу, слишком большая роскошь, — в глазах Анари блеснула влага. — Мой дорогой супруг погиб, он защитил сына от дани, прямо как когда-то моя мать, отправившаяся к Каро добровольно, лишь бы не тронули меня. — Я поняла тебя. Отправив в рот новый кусок хлеба, я с усталостью отметила, что вся тяжесть ситуации незримой ношей легла на мои плечи. Не отрицаю, что когда-нибудь я встречу Каина, хотя бы при возвращении за Элеем, но стоит ли говорить нынешнему королю Сомны о бастарде? Едва ли ему это нужно, и Анари явно не желает знакомить сына с отцом, но эльфийка останется одна, и, возможно, в Кадате или в Ултаре ей будет намного безопаснее. Топора и капли некроса сегодня им точно не хватило бы отбиться. — Натани стоило бы освоить хотя бы азы своей магии. — Я думала об этом, но боюсь, привычка погубит нас в светлом аббатстве. Если он не станет привыкать к работе с некросом еще хотя бы пару лет, не призовет ее случайно, позабыв про запрет по невнимательности или из-за детской веры, что его точно никто не застанет за этим, я успею встать на ноги на новом месте и выйти из-за стен монастыря в собственный дом. Нам нужно временное пристанище, и мы не можем еще несколько лет ютиться в обнимку на крохотной постели. А там… может, и найдется учитель для Натани. Как же всё не вовремя, неправильно, как ни крути. — Допустим, но нужно показать ему самые простые упражнения, чтобы не было случайных вспышек некроса. — Я не могу. — Я могу. — На тебе же ошейник. — Да, но рот не зашит, так что кое-что я объяснить сумею. Заканчивая поздний ужин, Анари закрыла банку с салатом и, встав из-за стола, убрала ее обратно в короб с остатками хлеба. Легкая, молчаливая задумчивость вдруг сменилась удивлением на лице эльфийки. — Если тебе несложно. Боги, ты и так взялась нас защищать, я благодарна тебе за эту помощь. — И тебе спасибо за ночлег, еду, одежду и доставку к границе. Я бы даже сказала, что ты сделала для меня намного больше. — Глупости, — щеки и лоб Анари снова слились по цвету с волосами. Посмотрев на меня, она опустила взгляд на шею. — Если хочешь, я могу посмотреть ограничитель, вдруг пойму, как его снять. — Обычно освободить может только владелец обруча, на нем должна быть метка. — Но если король погиб, то разве замок не должен открыться? Или ты теперь навсегда в нем? — Хороший вопрос, видимо, блокатор не принадлежал Трейну. Быстро сполоснув руки под краном, эльфийка подошла ближе и аккуратно взяла в руки ошейник, ненадолго освободив меня от его тяжести. Тонкие прохладные пальцы осторожно покрутили металл, подставляя его под свет единственной лампы. — Должно быть… хм… — Что? — Это странно, кажется, ограничитель вовсе поддельный, ты пробовала его снять? — Он вполне рабочий. — Тогда я не понимаю. Ты точно была только здесь, в Соларии? — Еще за Завесой, но это наверняка не считается. — Ну да. Моей макушки коснулся тихий вздох Анари, она вдруг показалась такой же безмерно уставшей, как и я сама. Неверные тени придали ей какой-то особенно болезненный, изнеможённый вид. — Так что там? — Там… если разум и глаза мне не врут, а я надеюсь так и есть, то здесь отметка королевского двора. — Трейна? — Авеля. Его печать. Я ожидала какого угодно ответа, но не этого. — Точно? Может, это ошибка или кто-то намеренно скопировал печать? — Если и так, то этот мастер очень искусен, повторить подобное было бы почти невозможно. — Но шанс есть. Эльфийка взглянула на меня почти с жалостью, как на наивного ребенка, узнавшего, что чудес не существует. Отпустив обруч, она покачала головой и легонько коснулась моего плеча. — Ты так уверена, что это не может быть Авреллиан? — Мы расстались на дружеской ноте, почти, хотя я уже ни в чем не уверена. Кто знает, что творится в головах целестинцев. — Мне жаль. — Всё хорошо, главное, копье при мне, с ним я точно не пропаду. — Но жить с ограничителем… — Не переживай, со временем ко всему привыкаешь, и потом, возможно появится способ снять ошейник. Кто знает. Грустно улыбнувшись Анари кивнула и, оставив меня, прошла к постели. В окнах домика уже брезжила розовая полоска света на горизонте, стоило поспать, пока есть время. Расположившись на своем покрывале, я не без удовольствия вытянулась, ощущая и усталость, и долгожданный отдых. Пускай это будет ночь без снов, пожалуйста, без снов. Закрыв глаза и медленно выдохнув, я позволила себе провалиться в блаженную темноту, словно в темное, теплое море, невесомо держащее меня на своей безмятежной глади. — Софи? Знакомый голос окликнул где-то рядом, но сознание затопило смирение, отчужденно отметшее все лишние мысли и чувства. Мне чудился лишь бесстрастный покой. — Софи. Звук вдруг показался настойчивей, я знала, кому принадлежит голос и подспудно, в тайне от разума, сердце неверяще сжалось отголоском тоски. — Какой цвет лучше подойдет? — Что? — Для стен. Розовый или голубой? Может, вообще зеленый? — Желтый. — Желтый, как солнышко? Распахнув веки и чуть дыша, я увидела до боли уютную комнату: теплый свет гирлянд, висящих под потолком, тьму за окном, нарядную елку в углу, увешанную яркой цветастой мишурой и старыми советскими игрушками, хранимыми Максом как главное наследство от родителей. Чуть потертые шарики, шишки и сосульки отражали маленькие огоньки, как россыпь звезд. — Можно еще рисунок подобрать, мишек там, лишь бы не тракторов. У однокура ребенок круглыми сутками слушает песенку про синий трактор, парень скоро с ума сойдет. Задумчиво взлохматив и без того неряшливые локоны, Макс покрутил в руках свой старый полароид и со вздохом отложил его на комод к остальным вещам. С лаконичных светлых рамок на меня посмотрела непоседливая, чумазая троица дошколят. У комода примостилась коляска цвета охры, настолько новая, что на ручках еще осталась упаковочная пленка. Я хотела что-то сказать, спросить, может быть, заплакать, в душе боролось столько чувств, начиная от непонимания и заканчивая отчаянием смешанным с… счастьем. Не доверяя своему видению, я осторожно прикоснулась к руке Макса: чуть грубая, со сбитыми костяшками, вполне настоящая. Оглядев детскую, парень весело улыбнулся и обнял меня за плечи, его мягкие губы коснулись виска. — Пошли делать салаты что ли, а то скоро бой курантов, а у нас даже оливье не готов. Не порядок. — Целый тазик наготовим? — О, да, чтобы не вставать с дивана всю неделю. Я бы и телефон выключил, но родственники с ума сойдут. — А мы их предупредим, пускай пишут, мы всё с компьютера посмотрим. — Как же, у моей бабки интернет, это от лукавого, он мозг разъедает. Она даже микроволновкой не пользуется. — Шапочку из фольги не носит? — Ну если у нас что-то останется после запекания, я ей сделаю и подарю. Невольно усмехнувшись, я обняла Макса в ответ и спрятала лицо на его груди. Мерное биение сердца совсем рядом пролилось бальзамом на душу. Он здесь, со мной, я чувствовала это четко и ясно. Под пальцами ощущалась крупная вязь свитера, подаренного на день рождения, носа коснулся запах его одеколона, терпкого, как аромат моря, до ушей доносилось дыхание и отдаленные звуки новогодних телепередач, кто-то из артистов кого-то поздравлял, вещал очередной тост. Макс сжал меня крепче, щеки коснулась его чуть колючая щетина. Мне хотелось столько всего рассказать ему, по-человечески пожаловаться, поныть, наябедничать, как много случилось и как несправедливо это было, но… я боялась, что с первого слова о ином мире это маленькое чудо растворится, растает, как первый снег под окном. — Макс… Мой голос заглушил звонок в дверь, не помню, чтобы мы кого-то приглашали, некого было, но Максим, посмотрев в сторону выхода, покачал головой так, будто на пороге должен быть его запоздавший друг. Подмигнув мне, парень заметно повеселел: — Откроешь ему?