Невесомость

Нет и семи утра, когда Элен заканчивает упражняться в стрельбе из лука. Рассветное солнце играет лучами в капельках росы, осевшей в высокой траве, а густой молочный туман все еще путается в ветвях огромных деревьев магического леса. Однако птицы уже щебечут во всю, предвещая начало нового дня. Элен с силой вырывает стрелу из деревянной мишени, укладывает в колчан и бросает внимательный взгляд в сторону леса. За неделю, проведенную здесь, она так и не привыкла к низкому, устрашающему гулу ветра в объемных зеленых кронах, темной потрескавшейся коре и толстым корням, словно огромные змеи вырывающимся из-под земли. Ее родной лес, в котором живет ее народ, растет на склонах гор. Он тоньше, прозрачнее, с ковром из цветов под ногами и сочной зеленью листьев, перемежающейся с серыми скалами и валунами. Там она знает каждую тропинку, каждый родник, помнит, где какие травы и ягоды собирать, как обойти опасный обрыв и где открываются лучшие виды. Здесь же, вокруг Обители, лес кажется зловещим. Впрочем, Элен быстро отметает эту мысль прочь и, подхватив колчан со стрелами и тяжелый лук, составлявший половину ее роста, спешит обратно. Обитель одновременно похожа и на дворец, какой могли создать бы эльфы, и на творение искусных архитекторов из народа гномов. Здание, будто бы вырезаное из огромного валуна, изобилует окнами, арками и башенками, но вместе с тем кажется легким и изящным. Серый камень блестит на солнце, словно сталь, а витражные окна светятся всеми цветами, будто зачарованные драгоценные камни. Элен взлетает по ступеням узкой лесенки, придерживая одной рукой простое грубое платье, и проскальзывает в арку, в один из многочисленных входов в лабиринт коридоров Обители. Горному эльфу, выросшему во дворце, освоиться здесь легко — а вот подруги Элен с первого дня так и ходят за ней по пятам, боясь потеряться. — Доброе утро, Софи, — весело бросает она, заходя в спальню. — Все нежишься в постели? Сонная человеческая девушка выныривает из-под груды одеял и тут же падает обратно на подушки, страдальчески простонав. — Все тебе неймется. Спала бы. — Не могу, светло, — Элен кивает на окно, состоящее из множества маленьких кусочков стекла всех оттенков голубого. Свет преломляется и причудливым узором ложится на пол из светлого дерева, полки с книгами и горшочками и две кровати, одна из которых уже аккуратно застелена. Софи бормочет что-то в ответ и, откинув одеяло, собирается выбраться из постели. Пока соседка медлит, Элен исчезает за ширмой и сбрасывает на пол платье, чтобы умыться и протереть тело полотенцем, смоченным в освежающем отваре из трав. Здесь уже побывал кто-то из заботливых гоблинов и оставил все для утренних процедур. На смену простому невзрачному платью приходит другое, золотистое, из тонкой ткани, довольно простое, но тем не менее элегантное. Элен крутится перед зеркалом, заправляя за острое эльфийское ухо прядь волнистых белых волос. После строгих одежд по правилам школы, в которой она училась дома, возможность наряжаться на уроки кажется настоящим подарком. И наконец-то не нужно мучаться на каком-нибудь нуднейшем сложении баллад: здесь ты сам выбираешь искусства, которые хочешь изучать, будь то бой на мечах или изготовление зелий. Чего выбрать нельзя, так это расписание. А поэтому Элен приходится подгонять Софи, чтобы та скорее одевалась — до занятий хочется успеть позавтракать. Наконец, с книгами наперевес, умытые, но голодные, подруги спешат сквозь коридоры к обеденному залу. Издалека уже тянет сладкой медовой выпечкой, бодрящими отварами из трав и чем-то незнакомы, но аппетитным. На завтрак с ними тянется целая вереница таких же студентов — следуя за ними, потеряться уж точно невозможно. Привыкшая всегда быть внимательной и осторожной, Элен резко тормозит, едва не врезаясь в кого-то. Более рассеянная Софи громко ойкает и падает, с грохотом роняя книги. Кто-то шипит, видимо, получив книгой по ноге, а кто-то усмехается. Присев на колени рядом с подругой, Элен вскидывает голову, стремительно реагируя на смешок, и тут же натыкается взглядом сразу на три довольно наглого вида морды. Один, человек с пшеничными волосами и злым взглядом светлых глаз, все еще неловко прижимает руку к груди — видимо, это в него врезалась Софи. Второй, здоровяк с грубыми, отдаленно напоминающими гномьи, чертами лица, тупо пялится на девушек. Третий ухмыляется, и Элен сразу догадывается, что смеялся он — лицо у него самое наглое, взгляд ярких зеленых глаз внимательный, цепкий, несмотря на почти до неприличия расслабленную позу. Она быстро опознает в нем своего: довольно короткие и лохматые волосы не прикрывают острых ушей, и в теле его, облаченном во все черное, ощущается нечеловеческая магия. Но что-то не так с этой магией, она другая, не спокойно текущая в жилах, дарящая покой и ощущение силы, как у нее. Это нечто резкое, порывистое, дикое. Однако до того, как Элен успевает понять, что не так, похожее на эльфа существо ухмыляется, обнажая клыки, и насмешливо интересуется: — Куда это мы так спешим, девчата? Элен подбирает последнюю книгу и, потянув Софи за локоть вверх, встает, попутно поправляя платье. Хочется ляпнуть что-нибудь дерзкое в ответ этому невоспитанному юноше, но эльфийка вовремя одергивает себя: она давно не ребенок, и это не дом. Здесь она, уже восемнадцатилетняя девушка, обязана представлять свой народ в лучшем свете, и там, на родине, в горах, все верят верят в нее и гордятся ей. Поэтому Элен одаривает компанию ледяным взглядом и тянет Софи в сторону, чтобы обойти их и продолжить путь. — Завтракать, да? Таким красоткам вредно много есть, растолстеете и станете похожими на троллей, — существо не дает девушке пройти: юноша плавно подается к ней, преграждая путь. Удивленная, эльфийка неосознанно опускает взгляд, и наконец обнаруживает, в чем дело: незнакомец левитирует буквально в нескольких сантиметрах от пола. Лодыжки его скрещены, стопы расслаблены. Кажется, он именно висит в воздухе всем телом, будто русалка в воде. — Я бы на твоем месте тоже не увлекалась завтраками. Летать не сможешь, — Элен изображает самую очаровательную улыбку из всех возможных. Толстый приятель этого наглого склочного феи давится смехом, вовремя прикрыв рот рукой, человек злее щурит глаза, а сам фея только шире ухмыляется. Но Элен уже нет дела до его веселья. Минуя юношей, она увлекает Софи дальше по коридору. Та, едва успевая за эльфийкой, сбивчиво и взволнованно интересуется: — Как он это делает? Ты что, тоже так умеешь? — Нет, ты не поняла, — мотает головой Элен, сворачивая в узкий залитый светом коридор. Запах выпечки усиливается. — Он фея, а не эльф, как я. Злобный и ленивый народ. — Серьезно? — восклицает она. — С ума сойти, я слышала о них только в балладах. — Ты просто не замечаешь их, они часто прикидываются эльфами или людьми и живут обычной светской жизнью. Если не увидишь их магию, то и не поймешь, — поясняет Элен. Самой ей уже нет никакого дела до мальчишки — она приехала сюда не для того, чтобы тратить время на склоки с подобными ему. — А где же его крылья? — интересуется Софи, но вопрос тонет в гуле голосов. Девушки оказываются в большом зале, освещаемом солнцем через огромный витраж на потолке. Мозаика из стекла изображает облака и причудливых драконов, а подпирают ее резные каменные колонны, увитые зеленью и цветами. За разбросанными по залу столиками сидят студенты всех возможных рас, а между ними снуют ловкие официанты, толкая перед собой тележки, заставленные разными блюдами. — Эй, давайте к нам, — с одного из столиков им приветливо машет парень. Элен бросает на него короткий взгляд и на секунду видит волчью морду. Наваждение быстро проходит, являя симпатичное человеческое лицо юноши-оборотня. Недолго думая, девушки опускаются за столик, и неприятная утренняя встреча быстро выходит у обеих из головы.

…

Той же ночью Элен долго ворочается, то кутаясь в легкое пуховое одеяло, пахнущее травами, то раскрываясь, но наконец проваливается в зыбкую дрему. Софи на соседней кровати давно спит — ей не мешают ни свет яркой полной луны, ни далекий тревожный гул ветра в магическом лесу, который виден из окна их комнаты. Какая-то мысль резко вырывает эльфийку из сна. Элен садится на кровати и трет руками сонные глаза, пытаясь понять, что же не так, а потом вспоминает — она забыла удобрить росток ядовитой лозы, который выращивает в качестве проекта по ботанике. Интервалы между поливом менять нельзя, иначе растение не станет давать ценный ядовитый сок, или вовсе засохнет. Этого допустить нельзя. Взволнованная, Элен быстро выбирается из постели, набрасывает прямо поверх ночного платья легкую накидку из струящейся серебристой ткани и неслышно выскальзывает в коридор. На секунду она чувствует себя маленькой девочкой в родном дворце в горах: бывало, ночью ей снились плохие сны, и она так же бежала по извилистым каменным коридорам выделенной их семье королем части дворца к матери и отцу, чтобы ее заверили, что бояться нечего. Но Элен уже слишком взрослая для детских страхов: она стремительно пересекает несколько залов, не обращая внимания на сгустившуюся в углах тьму, и наконец оказывается в кабинете ботаники. Само помещение с партами и стеллажами со всевозможными книгами и образцами растений под стеклом тонет в темноте, зато за панорамным окном хорошо видна огромная оранжерея, примыкающая к кабинету. Недолго думая, Элен вытаскивает из-под своей парты ящичек с инструментами и удобрениями, распахивает стеклянную дверь и так и замирает на входе. Свет луны заливает накрытый куполом зимний сад сквозь покатый стеклянный потолок, голубым мерцают светлячки, шустро летающие между всевозможными цветами, кустиками и деревцами в многочисленных горшках. Порыв свежего ветра отбрасывает распущенные волосы эльфийки назад, пробирает до мурашек приятной прохладой. Ветер пахнет цветами, травами, и какой-то невероятной, неуловимой чистотой — дышится легко, будто на склоне горы у источника. Но в закрытой оранжерее не может быть ветра. Ветер пахнет магией, и от этой стихийной, необузданной силы все тело охватывает возбуждение, до дрожи, до того, что перехватывает дыхание. Элен думает, что лучше бы ей уйти прямо сейчас, пока ее не заметили, но не может отвести взгляд от мальчика-феи, зависшего в воздухе в центре сада. Он будто бы стоит на краю обрыва, откинув голову назад и расправив руки, как крылья, глаза его закрыты, ноги босы, ветер треплет темные волосы. Ветер стихает. Еще колышутся огромные пахучие белые цветы, но кожей уже ощущается привычная для этого места влажная духота. Фея открывает глаза, принимает привычную расслабленную позу, скрещивая лодыжки и засовывая руки в карманы черных штанов, и опускается ниже. Его глаза светятся в темноте, и невозможно не понять, что он смотрит именно на нее. Бежать поздно. Поэтому Элен отводит взгляд и, глядя прямо перед собой, решительно движется к стеллажу, на котором один из горшочков подписан ее именем. Затем торопливо опускает ящичек с удобрениями на полку рядом и принимается рыться в нем, стараясь не думать, о том что может происходить позади. Чужая магия все еще ощущается кожей, и это кажется почти интимным: будто они медитировали вместе, обмениваясь силами. Не успевает Элен найти нужную склянку, как ее снова обдает ветром, а потом жаром: совершенно бесшумно он подбирается до неприличия близко, оказываясь прямо за ее спиной. Теперь Элен не сомневается в детских страшилках о феях, которые воруют детей прямо из рук уснувших матерей — если бы он захотел, то мог бы остановить движение воздуха рядом с собой и остаться незамеченным. Однако ему, напротив, и нужно привлечь к себе внимание. — Элен, — он читает надпись на горшочке с маленьким зеленым ростком ядовитого плюща. — Испугалась? — Я не боюсь ветра, — равнодушно отвечает она, находя наконец нужное удобрение. И это правда: дома, в горах, ветра было много, часто такого сильного, что он сдувал незадачливых путников с троп в скалах. — А у меня ничего не растет. Сорная трава, — говорит он почти ей на ухо. Болтать попусту, менять темы на полуслове, лгать в мелочах — такова природа фей, непостоянного, хитрого, мелочного народца. У них мало законов, мало понятия о морали и принципах. — Эш, — Элен читает наклейку на соседнем горшочке, полном сорняков. Сквозь них, однако, пробиваются ростки земляники. Простовато для для проекта по ботанике. — Где твои крылья, Эш? Вопрос подруги, на который она так и не нашла ответа, сам возникает на языке. Ведь это так глупо — скрывать крылья и при этом летать. — Там же где и твои, — лениво отвечает он. — Я же чувствую твою магию. И тебе тоже не спится ночью. А эти дураки поставили почти все занятия с утра… Эш описывает в воздухе дугу и, скрестив ноги в позе лотоса, зависает над полкой с горшками. Элен упирается взглядом в его коленку, и тут же опускает глаза обратно к своему растению. В голове проносятся сотни мыслей: от отвращения, вызванного тем, что ее принимают за фею, до почти ребяческого веселья, какое бывает, когда придумываешь какую-нибудь проказу. — Растворишь в теплой воде и польешь после того, как вырвешь все сорняки, — эльфийка ставит рядом с его горшком стеклянную колбочку, а сама вспоминает занятия по атакующей магии. Эльфы не только лечат: можно заставить корни растений вырваться из-под земли и свалить противника с ног, можно задушить врага диким плющом, можно впитать магию в лук и заставить стелу лететь, пока она не попадет жертве прямо в сердце, где бы та не пряталась. Такая магия ощущается куда ярче, чем искусство исцеления. Чуть-чуть постараться, и можно заставить Эша почувствовать нечто похожее, что бушует в нем самом — то есть, выдать себя за фею. Эш улыбается. Он верит, Элен уверена, и сама едва не ахает, с волнением ощущая, как бурлит боевая магия у нее в крови — это уже гораздо ближе к стихийной магии фей, чем к эльфийской, тягучей и спокойной. — Вот видишь. Летай, — говорит он, и голос его кажется более низким и хриплым. — Зачем подражать заносчивым эльфам, если можно быть собой? Элен мечется между отвращением к самой себе за подлый, бессмысленный обман, и радостью, что провела этого наглеца: полезно проучить его за недостойное поведение, которое он показал при Софи. — Пойду лучше спать, — деланно равнодушно бросает она вместо ответа и, наконец закончив поливать росток, улыбается, подняв глаза на фею. Путь даже не смеет думать, что она оробела или испугалась его, оказавшись здесь с ним один на один. — Эй, мы же ночные существа! — Эш легко выпрямляется и взлетает, чтобы через секунду преградить ей путь. — Неужели тебе приятно все делать по их расписанию? — Лучше отнеси на место, под мой стол, — Элен снова одаривает его очаровательной улыбкой, хотя все внутри нее содрогается от его яростного взгляда и всплеска магии, и вручает ему ящичек с садовыми принадлежностями. — Доброй ночи. И до того, как вмиг растерявшийся фея успеет что-либо предпринять, Элен обходит его и устремляется прочь из оранжереи.