Сокровенные чувства

      Махидевран лежала на мягкой кровати, положив голову на грудь любимого мужчины, и с каждой минутой чувствовала, как ее все больше клонит в сон. Служанки хотели оставить пару в одиночестве и отнести ребенка в другие покои, но новоиспеченные родители отказались — в особенности был против Хасан, который все никак не мог поверить в то, что у него теперь есть дочь. Пока султанша отдыхала, мужчина смотрел на Разие, которая спала в своей кроватке и даже немного улыбалась во сне. Приняв удобную позу, Хасан задумался — в течение долгих месяцев он раз за разом прокручивал в голове порядок действий, которые нужно было предпринять после отъезда из Бурсы, однако в один момент все идеи улетучились из его головы. На тот момент у мужчины был один план: они с госпожой должны были отправиться в Манису, а Фидан — остаться в Бурсе с новорожденной малышкой, по крайней мере, до тех пор, пока отец девочки не придумает какую-нибудь хитрость. Больше всего Хасан надеялся на то, что Мустафа ничего не заподозрит, поскольку пребывание хранителя покоев «в гостях» у матери шехзаде немного затянулось. Но затем Хасан ставил себя на место наследника и понимал, что ни за что бы не подумал о чем-то непотребном. Глядя за спящую госпожу, мужчина блаженно улыбался, словно не до конца осознавая происходящее. Он знал, что на утро обнаружит Махидевран все так же рядом с собой, и им хотя бы на протяжении пары дней не придется ото всех скрываться. С этими приятными мыслями Хасан постепенно погрузился в сон.       Утром они проснулись одновременно — причиной для пробуждения пары стал плач новорожденной малышки. Тут же в комнату тихо пробрались служанки, стараясь не потревожить госпожу и ее возлюбленного, однако получили приказ удалиться. Хасан осторожно взял ребенка на руки и начал бережно качать дочку в попытках успокоить. Мать девочки невольно расплылась в улыбке, наблюдая за этим зрелищем, и выражение ее лица не осталось незамеченным. — Что тебя так обрадовало? — с долей удивления поинтересовался мужчина, улыбаясь в ответ. — Я просто задумалась, — ответила Махидевран, поведя плечами, — И вообще тебе очень идет… быть отцом, — от ее слов Хасану стало еще радостнее — до такой степени, что он даже немного смутился, — Разие невероятно повезло. И через несколько лет она поймет, насколько, — женщина опустила глаза к полу, — Наша дочь будет жить вдали от дворцовых интриг, покушений и склок. Я сделаю все для того, чтобы она была счастлива, — решительно произнесла госпожа, — Как жаль, что ей никогда не удастся познакомиться со старшим братом, — они с Хасаном почти синхронно вздохнули. Какое-то время пара провела в молчании, наблюдая за поведением малышки, но их семейная идиллия была внезапно прервана вбежавшей в комнату повитухой — той самой, которая принимала роды у Махидевран Султан и впоследствии стала ей близкой подругой. — Госпожа, — женщина поклонилась султанше и коротко кивнула Хасану. Ее лицо было покрасневшим от волнения, и лекарша все никак не могла отдышаться. — Что такое, хатун? — нетерпеливо вопросил мужчина, — На тебе лица нет… Что произошло? — Шехзаде Мустафа здесь! — выпалила повитуха и тут же схватилась за сердце. Хасан и Махидевран шокировано переглянулись и не смогли вымолвить не слова, а испуганная женщина тем временем продолжила: — Я не знаю, зачем он приехал, но это явно не к добру. Служанки попытаются задержать шехзаде, но вам нужно торопиться! — Унеси ребенка, хатун, — скомандовал Хасан, придя в себя. Султанша же стояла чуть поодаль с побледневшим от волнения лицом. Лекарша быстрым шагом проследовала к хранителю покоев наследника и взяла из его рук малышку, после чего, раскланявшись, собралась к выходу из комнаты, но резко замерла на месте. На пороге стоял Мустафа. Шехзаде оглядел скромные покои, в которых вот уже больше полугода жила его матушка, озадаченно посмотрел на Махидевран и ее любовника, а затем перевел взгляд на новорожденную девочку, лежавшую на руках пожилой повитухи. Поначалу Мустафа впал в ступор — наследник не знал, как реагировать на то, что он только что увидел собственными глазами, а поэтому многозначительно молчал в течение минуты, однако, осознав происходящее, наконец смог выдавить из себя несколько слов. — Выйди вон отсюда, — приказал Мустафа, обращаясь, очевидно, к Хасану. Мужчина хотел было что-то возразить и даже собирался подойти ближе, но шехзаде остановил его, подняв ладонь, — Я сказал, выйди отсюда, — еще тверже повторил наследник, даже не удостоив хранителя покоев взглядом, — Иначе ты прямо сейчас лишишься головы, — проговорил Мустафа с долей горечи в голосе, впервые в жизни ощущая настоящее предательство. Хасан бросил взгляд на возлюбленную, видимо, опасаясь за здоровье госпожи, которое могло пошатнуться от последующего разговора с сыном, а затем, получив от нее одобрительный кивок, в спешке покинул комнату, приказав повитухе с ребенком на руках идти следом. Мустафа медленной поступью приблизился к матери и встал напротив нее, расправив плечи. Махидевран вела себя довольно сдержанно — султанша не стала прятать взгляд, а наоборот, смотрела сыну прямо в глаза, не боясь своей дальнейшей участи, поскольку, в любом случае, терять ей уже было нечего. Наследник молчал какое-то время, выбирая слова, но затем прервал молчание: — Как долго продолжается этот позор? — с деланным спокойствием поинтересовался Мустафа, и его спокойный тон немного шокировал госпожу. Махидевран ожидала, что ее сын начнет кричать, размахивая руками и ругая женщину на чем свет стоит, но шехзаде говорил слишком равнодушно для сложившейся ситуации. От растерянности султанша даже потеряла дар речи, и Мустафа, не дождавшись от матери ответа, произнес: — Я видел ребенка. Похоже, что это то, о чем я думаю, — горько усмехнулся шехзаде и перевел взгляд на стушевавшуюся Махидевран, которая смущенно опустила голову, сминая ткань платья кофейного цвета, — Выходит, я оказался прав в своей догадке, — сделал соотвествующий вывод Мустафа, отворачиваясь к окну, — Это продолжается не меньше года, полагаю, — женщина слабо кивнула в ответ, вызвав у сына очередную усмешку, с помощью которой он пытался сдерживать гнев. — Мустафа, послушай, — несмело начала Махидевран, — Я хотела тебе обо всем рассказать, но все никак не подворачивался подходящий случай, — она даже не надеялась оправдаться перед шехзаде, однако хотела хоть немного облегчить судьбу себе и возлюбленному, — У нас столько проблем и печалей было в то время, что я не знала, как все объяснить… — Аллах свидетель, я никогда не лгал Вам, матушка, — Мустафа укоризненно посмотрел на госпожу, — Не лгите и Вы мне, — от его взора женщина еще больше смутилась, однако в следующую секунду смогла пересилить себя и внезапно опустилась на колени перед шехзаде, который смерил мать непонимающим взглядом. — Со мной будь, что будет, — покорно произнесла султанша, — Но если в твоей душе осталась хоть капля любви и сострадания ко мне, — Махидевран сделала паузу, — Сынок, умоляю, пощади Хасана. Все это, — она неопределенно развела руками, очерчивая помещение, — Было моей инициативой. Я хотела этих отношений, а ему оставалось лишь подчиниться моей воле. Прошу, Мустафа, — госпожа приблизилась к наследнику, все так же стоя на коленях, и взяла его за руку, — Не казни Хасана, молю тебя… — Прекратите этот спектакль, мама, — устало проговорил шехзаде, пытаясь поставить госпожу на ноги, — Вы знаете, что я буду любить Вас несмотря ни на что. Да и Хасан мне дорог — он ведь спас меня однажды, — внимательно слушая сына, Махидевран наконец поднялась с колен и выпрямилась, тут же почувствовав, как в глазах защипало, — Но этот грех, который совершили вы оба, не останется забытым мной. Даже не надейтесь. — И ты казнишь Хасана? — громко вопросила Махидевран, стараясь убедить сына принять другое решение, — Прошу тебя, Мустафа, не надо… — Перестаньте наконец, — наследник поднял ладонь, жестом призывая султаншу к молчанию, — Его судьбу я решу позже. Сейчас мне нужно все обдумать, — с этими словами шехзаде собирался было покинуть комнату, и, уже стоя на пороге, вновь услышал голос матери. — Мустафа, — осторожно окликнула наследника Махидевран, — Ты всегда был добрым, милосердным и совестливым мальчиком. Умоляю, не убивай Хасана. Он немало сделал для нас и для тебя в частности, — женщина сделала паузу, подбирая слова, — Прими верное решение, — вопреки ее ожиданиям, шехзаде ничего не ответил. Несколько секунд он медлил, не решаясь ступить и шаг, а затем молча вышел, оставив мать в неведении. Как только за Мустафой закрылась дверь, Махидевран опустилась на кровать и заплакала.       Хасан пребывал в покоях, находившихся в противоположной части небольшого дворца. Мужчина сидел на полу и нервно теребил рукав, ожидая своей участи. Он внимательно прислушивался, надеясь уловить голоса шехзаде и госпожи, но комната, в которой происходил их разговор, находилась далеко, и поэтому Хасану не удалось ничего услышать. Подойдя к окну, мужчина окинул взглядом зеленый сад и тяжело вздохнул. В его голове, словно кошка, проскользнула мысль о побеге — Хасан мог бы открыть окно и скрыться, но прежде он никогда не убегал от судьбы, а в тот момент, к тому же, боялся оставлять возлюбленную в одиночестве. В конечном итоге мужчина отказался от побега и принялся ждать своей участи, которая, впрочем, не заставила себя долго ждать — через считанные минуты двери со скрипом отворились, и перед Хасаном предстал шехзаде собственной персоной. На его лице читались обида и разочарование, и это лишило хранителя покоев дара речи — он ожидал от наследника куда более бурной реакции, а поэтому удивился, когда не увидел ярости и злобы в глазах Мустафы. Опомнившись, Хасан поклонился как можно ниже, выражая почтение. Шехзаде подошел к своему соратнику, но не стал смотреть в сторону хранителя покоев, предпочтя любоваться пейзажем за окном. Какое-то время Мустафа молчал, но затем нарушил тишину, все так же стоя спиной к Хасану. — С нашей первой встречи я понял, что ты толковый человек, — негромко произнес он, — В тот день, когда пришел на конюшню, а ты предоставил мне коня. Я увидел в тебе некий потенциал и решил, что нуждаюсь в таком умном и рассудительном соратнике, — от его слов Хасан почувствовал угрызения совести и виновато опустил взгляд, — Затем на охоте ты спас меня, чем доказал свою преданность. И тогда все мои опасения относительно тебя исчезли, — Мустафа вздохнул и принялся мерить комнату шагами, — Кстати, матушка с самого начала тебе не доверяла, — с долей печали хмыкнул наследник, — Какая ирония… После того случая, когда ты был готов спасти меня ценой своей жизни, я назначил тебя хранителем покоев. Доверился. Познакомил тебя с отцом-повелителем и искренне радовался, узнав, что он, как и я, посчитал тебя достойным человеком, — продолжал Мустафа, — И каково было мое удивление, когда оказалось, что все это время ты нас обманывал, будучи лазутчиком, подосланным Хюррем Султан, — он обернулся к Хасану, который все не решался взглянуть в глаза господину, — К счастью, ты выбрал нашу сторону. И до, и после твоего освобождения из темницы, я думал, почему ты принял такое решение. Днями ломал голову, сомневаясь в твоей беспрекословной преданности, но затем все подозрения вновь ушли, — Мустафа остановился и усмехнулся, — А теперь все стало предельно ясно. Выходит, ты служил мне исключительно из-за запретных чувств, которые питаешь к моей матушке, — кулаки наследника сжались, и он начал медленно подходить к Хасану, — Что ж, она еще довольно молода и, к тому же, очень красива. Несмотря на то, что влюбляться в султанш запрещено, я бы смог тебя понять и простить. Но, как оказалось, все не закончилось безобидными чувствами с твоей стороны, — шехзаде подошел к мужчине почти впритык, — Вы столько времени состояли в отношениях, — хранитель покоев медленно поднял голову и посмотрел на собеседника. В глазах Мустафы читалось уже не разочарование и даже не что-то похожее на него, а лишь бесконечное негодование, — Кроме того, ты умудрился заделать моей матери ребенка, — с яростью прошипел шехзаде. Хасан хотел было что-то сказать в свою защиту, но внезапно получил удар прямо в челюсть и, потеряв равновесие, рухнул на пол. Поморщившись от боли, мужчина почувствовал, как по его подбородку стекает тонкая струйка крови, и сделал вывод, что наследник, к тому же, разбил ему губу. Тем не менее, Хасан понимал, что полностью заслужил это, а поэтому смиренно опустил глаза и не спешил вставать. — Шехзаде, — прохрипел он, осторожно дотрагиваясь кончиками пальцев до больного места, — Можете еще раз меня ударить, можете избить, можете даже казнить, — мужчина исподлобья взглянул на наследника, который молча слушал его, тяжело дыша от накатившей ярости, — Но простите свою матушку. Не упрекайте ее ни в чем. Это я во всем виноват, — произнес Хасан и закашлялся. — Молчи, — бросил Мустафа, не желая больше слушать оправдания хранителя покоев, — Лучше молчи, пока я не взял грех на душу и не убил тебя собственными руками, — с этими словами шехзаде отвернулся и потер пальцами переносицу, силясь успокоиться и прийти в себя, — Как забавно получается, — он вновь посмотрел на лежащего перед ним Хасана, — Мама сказала не жалеть ее, но пощадить тебя, — наследник усмехнулся, стараясь не сойти с ума от гнева и обиды, — А теперь и ты не говоришь ни слова в свою защиту, но зато беспокоишься о ней, — казалось, что Мустафу еще больше злило осознание наличия такой сильной привязанности между его матерью и приближенным, — Поначалу я и правда хотел казнить тебя на месте, — проговорил он, немного успокоившись, — Но потом решил, что это было бы слишком опрометчиво. Однако не думай, что я забуду обо всем, и мы все будем жить, как раньше, — произнес шехзаде уже более строгим тоном, — Чуть позже я сообщу о своем окончательном решении, — бросил он напоследок, после чего быстрым шагом покинул помещение, не желая больше смотреть на виноватое лицо Хасана и выслушивать его оправдания.       После разговора с хранителем покоев Мустафа почувствовал себя еще ужаснее, чем до этого — шехзаде не покидало ощущение, что его предали и обманули, растоптав его собственное достоинство. Кроме того, это сделали два близких наследнику человека: мать и товарищ. Мустафа был намерен до последнего скрывать эту тайну от всего мира, поскольку знал, чем может обернуться ее раскрытие. Однако шехзаде беспокоила угроза в лице человека, который подкинул ему ту записку, благодаря которой наследник узнал о греховной связи Махидевран и Хасана. Мустафа размышлял над этим, пока разгуливал по скромному дворцу, и пришел к выводу, что тот, кому было известно о романе госпожи и хранителя покоев, решил неспроста сообщить об этом шехзаде — возможно, в будущем этот человек планировал шантажировать наследника престола, вымогая у него золото или нечто иное. В любом случае, как казалось Мустафе, неизвестный отправитель послания был скорее недоброжелателем, чем наоборот, однако в тот момент мысли шехзаде занимал не столько незнакомец, написавший письмо, сколько сам факт отношений Махидевран и Хасана.       Придя в себя, шехзаде проследовал к комнате, в которой, как ему доложили, жила пожилая лекарша. Чуть раньше эта женщина столкнулась с наследником в дверях, а затем ушла прочь, держа на руках новорожденного ребенка. Приблизившись к дверям, ведущим в скромную спальню повитухи, Мустафа задумался о том, стоит ли вообще входить и смотреть на своего единоутробного брата или сестру, но затем, вздохнув, все же толкнул хлипкие деревянные двери и прошел внутрь комнаты. Пожилая женщина, до этого сидевшая на тахте и успокаивающая хнычающую Разие, вскочила, чтобы поклониться, но наследник остановил ее и жестом позволил присесть. — Как зовут ребенка? — повседневно спросил он, словно несколько минут назад не пребывал в состоянии аффекта от нахлынувшей на него ярости. — Разие, шехзаде, — тихо молвила повитуха, не поднимая головы. Судя по бегающему взгляду женщины, она была не на шутку испугана и ожидала от господина самого жестокого наказания, какое только могло быть. Однако Мустафа оказался вовсе не таким жестоким, каким его в тот момент рисовал разум взволнованной лекарши — наследник подошел к ней и взял ребенка из рук служанки, стараясь не потревожить чуть успокоившуюся малышку. — Разие, — спокойно повторил Мустафа, улыбаясь кончиками губ. Это не скрылось от взора повитухи, и она тоже смущенно улыбнулась, наблюдая за тем, как шехзаде беседует с новорожденной девочкой, — Выходит, это моя сестра? — задал риторический вопрос он, с нежностью глядя на ребенка, — Что ж, она будет настоящей красавицей, когда вырастет. Да дарует Всевышний ей здоровья и счастья. — Аминь, — негромко произнесла повитуха, — Красотой она явно пошла в свою мать, — сказала она и тут же осеклась и побледнела, не зная, уместно ли было такое говорить. Лекарша боялась разгневать шехзаде, а поэтому уставилась в пол, словно надеясь «слиться» с окружающим пространством, однако Мустафа, похоже, пропустил ее слова мимо ушей или же просто не принял их близко к сердцу. — Сколько ей уже? — поинтересовался наследник, бережно кладя девочку обратно в ее колыбель. Получив ответ, что ребенку недавно исполнилось две недели, Мустафа многозначительно поджал губы. Он мог винить свою мать и Хасана в страшном преступлении, однако новорожденной малышке даже сочувствовал — на протяжении всей жизни Разие предстояли различные испытания, связанные с ее происхождением. К тому же, винить в чем-то младенца было бы настоящим абсурдом, ведь, в конце концов, никто не выбирает, в какой семье родиться. Что делать с сестрой, Мустафа пока не знал и даже не хотел об этом думать. На тот момент шехзаде планировал разобраться в ситуации и вынести решение относительно Хасана.       Все время, прошедшее с того момента, когда госпожа в последний раз видела сына, она просидела на кровати почти неподвижно. В голове султанши нескончаемыми потоками роились мысли, и Махидевран казалось, что вот-вот она узнает печальную весть. Однако часы шли, и за все это время госпожу навестили лишь безмолвные служанки, которые не стали донимать ее, молча поставив на стол поднос с едой, к которой Махидевран так и не притронулась. Ее сын всегда имел доброе сердце, и султанше оставалось уповать лишь на то, что его милосердие не ушло с годами. Госпожа уже смирилась с тем, что, скорее всего, больше никогда не увидит своего любимого, но молилась, чтобы Мустафа сохранил ему жизнь. В раскрытой ладони женщины лежал браслет с алыми камнями, ранее подаренный Хасаном, и султанша полагала, что эта вещь — последнее, что у нее останется от возлюбленного. Солнце уже начало клониться к закату, когда Махидевран наконец услышала заветные шаги за дверью — и вот, наконец, в покоях оказался шехзаде. Женщина встала и, взволнованно сжимая браслет в руках, подошла к сыну. — Что с Хасаном? — только лишь смогла вымолвить она, почувствовав, как в горле встает неприятный комок, — Что ты решил, сынок? — молчание Мустафы не сулило ничего хорошего, и госпожа почувствовала, как дрожат ее руки. — С ним все в порядке, — спокойно проговорил наследник, глядя куда-то в сторону. Махидевран шумно выдохнула и улыбнулась, а по ее щекам потекли слезы радости и облегчения. — Благодарю тебя, сынок, — воскликнула женщина, бросаясь к шехзаде с объятиями, — Я всегда знала, что ты добрый и великодушный человек, — Махидевран поцеловала сына в щеку и отошла в сторону в попытках успокоить сильно бьющееся сердце. — Если сейчас я решил не казнить Хасана, это не означает, что я простил его, — невозмутимо произнес Мустафа, — И Вас, — немного промедлив, добавил он, — Мне непонятно, почему даже в такой ситуации Вы, матушка, думаете о нем, а не о себе, — нахмурившись, шехзаде проследовал к окну и повернулся к султанше спиной, — Что ж, похоже, между вами и правда возникла любовь, — в его голосе отчетливо прослеживалось недовольство и какая-то странная, похожая на детскую, обида, — Еще хорошо, что я обо всем узнал. А если бы Хюррем Султан кого-то подослала или вас увидели бы люди Повелителя? — с гневом вопрошал Мустафа, — Мама, вас обоих тут же приговорили бы к казни! А я до конца жизни отмывался бы от позора! — негодовал шехзаде, время от времени бросая взгляд на Махидевран, которая стояла поодаль, виновато опустив голову и молча кивая в ответ на слова сына, — Хотя я должен был догадаться обо всем раньше, — Мустафа развел руками и начал говорить немного тише, — По вашим взглядам, разговорам наедине и выходам из дворца под покровом ночи можно было что-то понять… Почему я ничего не замечал? Каким же слепым глупцом я был все это время! — воскликнул наследник и замолчал, пытаясь перевести дух. Наконец, немного успокоившись, шехзаде с долей растерянности спросил: — Но как же отец? Разве вас с ним не связывала любовь? — О какой любви ты говоришь? — осмелев, сказала Махидевран, решив, что лучшая защита — это нападение, — Твой отец-повелитель отказался от меня много лет назад, сделав выбор в пользу этой ведьмы Хюррем! — с возмущением проговорила она, сдвинув темные брови, — Годами он не видел во мне женщину, относился, как к пустому месту! Разве это ты называешь любовью? — слушая это, Мустафа молчал, задумчиво глядя в окно, — Ты сам знаешь, сколько слез я пролила в то время, сколько ночей не могла уснуть, — уже спокойнее произнесла госпожа, — Да, когда-то я любила твоего отца. Возможно, даже слишком сильно, чем нужно было, и эти чувства чуть не свели меня с ума! — женщина подошла к сыну и положила руку ему на плечо, — Однако позже я поняла, что больше не нужна султану, и приняла это. С тяжестью и болью, но приняла! — на глаза Махидевран навернулись слезы, но она подавила эмоции, — Я вырвала всю любовь из своего сердца, уничтожила ее. И если тебе интересно, то знай, что я ни о чем не жалею, — уверенно сказала женщина и осторожно заглянула наследнику в лицо. Шехзаде все так же молчал, не решаясь посмотреть на госпожу в ответ, — Я не надеюсь на то, что ты простишь меня. Но прошу, сынок, хотя бы попытайся меня понять. — Хорошо-хорошо, в какой-то мере я Вас понимаю, — Мустафа поднял руку, призывая мать к молчанию, — Вы… поддались мимолетному искушению, кратковременной вспышке чувств, это еще как-то можно оправдать. Но ведь это не конец — Вы родили ребенка от этого человека! — вновь повысил голос наследник. — Не забывай, что Хасан спас тебе жизнь, Мустафа! — решительно возразила Махидевран, — Неужели ты забыл тот день, когда он был готов пожертвовать собой, чтобы уберечь тебя? — спросила женщина в попытке пристыдить сына, что ей, похоже, удалось, поскольку шехзаде тут же стушевался и вздохнул, смущенно поджав губы, — Конечно, мы не планировали заводить детей, но так уж вышло, и я решила не избавляться от ребенка. Теперь у тебя есть младшая сестра, — госпожа неловко улыбнулась, желая наладить с наследником контакт, — Ее зовут Разие. Девочка родилась две недели назад… — В своих молитвах я всегда благодарил Хасана за его героический поступок, — равнодушно перебил ее Мустафа, пропустив мимо ушей усилие султанши помириться с сыном, — Однако я не могу спустить ему с рук то, что было между вами. Надеюсь, Вы это понимаете, мама, — шехзаде отстранился от Махидевран, которая в свою очередь не оставляла тщетных попыток уладить их конфликт, поглаживая сына по плечу. — И что ты сделаешь? — шумно выдохнув, спросила госпожа. Наследник все еще старался избегать зрительного контакта с матерью, и это причиняло женщине душевную боль, которую она всеми силами пыталась скрыть, — Неужели ты казнишь его? — с неким вызовом проговорила Махидевран, сжимая в кулаке браслет, подаренный Хасаном. Шехзаде молчал, не спеша отвечать на ее вопрос, — В таком случае убей и меня тоже! — возглас султанши заставил наследника повернуть голову к ней и недоуменно свести брови, — Я не хочу жить, если мой сын решит казнить человека, который спас его и готов был сделать это еще раз в любой момент! — произнесла Махидевран, не боясь, что кто-то может услышать их разговор. — Не говорите глупостей, мама, — устало молвил шехзаде, тяжело вздыхая, — Я же сказал, что собираюсь пощадить… Вашего возлюбленного, — с долей брезгливости добавил Мустафа, — В любом случае, у меня нет ни времени, ни желания обсуждать этот позор. Пока мы разговаривали, я принял окончательное решение относительно Хасана, — пару секунд наследник молчал, обдумывая то, что собирался сказать дальше, а затем нарушил тишину: — Он поедет в столицу и отныне будет находиться там. Главной задачей Хасана отныне будет слежка за Хюррем Султан — я буду вести с ним переписку и давать новые указания, — в ответ на его слова Махидевран подалась вперед и схватила сына за запястье, но так и не смогла ничего сказать, ощущая полную беспомощность. Подарок любимого мужчины выскользнул из ее рук и упал на пол, — Что касается Вас, мама, — шехзаде обернулся к султанше, — Вы, конечно же, отправитесь в Манису вместе со мной. Советую начать собирать вещи как можно скорее. Разие тоже поедет, ибо совесть не позволит мне оставить сестру здесь, — Мустафа в очередной раз тяжело вздохнул, — Хасан отныне не является хранителем моих покоев, и по этой причине для него больше нет смысла пребывать в санджаке. Кроме того, — наследник поднял в воздух указательный палец, — Вы, разумеется, никогда не увидитесь. С этого момента я запрещаю Вам, мама, разговаривать и даже переписываться с этим человеком. Таковым будет ваше совместное наказание. — Зачем ты это делаешь, Мустафа? — сквозь слезы вопросила Махидевран, все сильнее сжимая руку сына, — Ладно, о моих чувствах ты не думаешь, но подумай о своей сестре! Она же еще совсем маленькая, — всхлипнула госпожа, — Неужели ты оставишь невинное дитя без отца? Неужели Разие будет расти, даже не зная ничего о нем? — Вам стоит поблагодарить меня за щедрость, которую я проявил в отношении Хасана, а не упрекать в жестокости, — обескураженно проговорил шехзаде, недоумевая, почему Махидевран недовольна его решением, — Если Вы считаете это наказание несправедливым, то скажите, что мне сделать, — с этими словами Мустафа выжидающе посмотрел на мать, но та не смогла подобрать слов, а поэтому сдержанно промолчала, опустив взор, — Ну же, матушка, я жду, — поторопил ее наследник, но Махидевран все так же не решалась молвить и слова, с обидой осознавая, что ее сын прав, — Что ж, видимо, у Вас нет других вариантов. Тогда будет так, как я сказал, — подытожил шехзаде и собрался к выходу из комнаты. Уже стоя на пороге, Мустафа обернулся через плечо и добавил: — Хасану будет достаточно знать, что его дочь жива и здорова. Об этом я буду сообщать ему в письмах, — на этом шехзаде, все еще чувствующий, что его достоинство смертельно оскорбили, вышел из покоев, оставив сокрушенную мать в одиночестве.