Агония

Поскорее избавившись от надоедливых каблуков, которые обычно, даст Бог, я надеваю раза 2-3 в год, я следовала за ним, увлечённым полностью мной. Времена меняются, и, видимо, уже вскоре, мне нужно будет надевать каблы всё чаще и чаще. Разумовский, не отрываясь от моих губ, распахивал все двери, раздевался на ходу, уже избавившись от пиджака, и приступив к рубашке. Ну а я была только в платье — сорвать его с себя в одно мгновение не составило бы труда ни мне, ни ему. Уложив меня на кровать позади меня, он полез сверху, освободив себя и от рубашки. Дразня, я отталкивалась на локтях, и ползла назад, заставляя следовать за собой. Я приподнялась повыше, и мы снова сплелись в поцелуе, жадном, просящем ещё больше. Я обхватила его шею, он обхватил моё тело, прижимая ещё ближе к себе, чуть усадил меня к себе на ноги. Он впился губами в мою шею, сначала нетерпимо целуя её, а затем и покусывая, оставил характерные следы на ней. Только я прикрыла глаза, наслаждаясь приятными прикосновениями, как он одним движением руки задрал моё платье, а затем скинул его на пол. Повалив меня на кровать, он продолжил нетерпеливо исследовать моё тело грубоватыми движениями тёплых, даже, казалось, горячих рук. Лямки бюстгальтера, давно сползжие по плечам от такого напора сексуального давления, предавали моему телу какой-то приятного момента. Бюстгальтер тут же покинул моё тело, его судьбу повторил и мой низ. Я осталась нагая перед ним. Действовал ли это алкоголь, либо это мозг пытался хоть как-то сконцентрироваться на том моменте, когда я с секунды всматривались в его лицо. Он осматривал моё тело с ног до головы, так, словно я — произведение искусства. Точно богиня Венера, сошедшая с полотна Боттичелли. И когда заметил на себе мой взгляд, поднял свои глаза на меня. Вдруг всё вокруг утихло, и было слышно лишь наши сбитые дыхания, и бешено колотящийся стук собственного сердца вздымающейся груди, отдающего пульсацией в ушах и венах. Внимательно всматриваясь в силуэты друг друга в этой ночи, мы, словно в эйфории, вновь приникли друг к другу, уже не отрываясь ни на миг. Разумовский стиснул руками мои бёдра, не отрываясь от губ, и спустился до моих колен, обеими руками, грубо раздвинув мои ноги в стороны, и вошёл в меня. Но не торопясь, осторожно, чтобы не сделать больно. Он смотрел мне в глаза, набирая ритмичный темп. И найдя нужный, он двигался только в нём. Приглушённые стоны, которые я так пыталась контролировать, стали характерно усиливаться, и я выгнулась навстречу, чтобы почувствовать его полностью, и непроизвольно закинув голову назад, громко издала очередной стон, сорвавшийся с губ. О, как же ему это нравилось, всё, что я делаю. Это было отчётлвио видно по его глазам. Могла ли я когда-то мечтать о чём-то.. О ком-то более идеальном? Он совершенен, он чувствует, что мне нужно. Может это его наработанный опыт, а может, он делает это наобум, но он попадает в самое яблочко! От каждого толчка, я вскрикивали все громче, получая огромное удовольствие. Разумовский в унисон со мной, дышал, словно сумасшедший от всего происходящего сейчас, он наклонился ко мне, прижимаясь к моему уже мокрому телу своим. Я обвела руками его шею, зарывшись руками ему в волосы, и намотав на их кулак, сжала рукой. Второй рукой я своими коготками прямо впивалась ему в спину, царапая её. Не хватало воздуха даже на порывистый поцелуй — следствие отличного времяпровождения. Когда мы оба приближались к финальной точке, Разумовский сжал мои бёдра, и стал двигаться быстрее, чтобы как можно приятнее и ярче ощутить накатывающий на нас в следующий миг, оргазм. Он слез с меня, и лёг рядом. Сердце буквально выпрыгивало из груди. Дыхание было совершенно несносным, казалось, воздуха становится все меньше, с каждым следующим вдохом. Усталость, в миг накатившая на нас обоих, заставила взять себя в руки, и одеться, чтобы уйти отсюда поскорее. Оставаться здесь совсем не хотелось. Покинув клуб, мы отправились к его машине. Разумовский не спешил открывать машину, взяв в руки телефон. Мне показал указательный палец, мол «секунду, дорогая, я всё порешаю». Позвонив кому-то, Разумовский всё же открыл машину, позволив в неё сесть. Свою дверь он оставил открытой, и набирал уже другой номер, вызвал такси. — А как же твоя машина? — Не беспокойся об этом, её заберут. О, как же кружилась моя голова. Меня так клонило в сон, глаза на закрывались, но из полусонного состояния меня вытащил голос Сергея. — Ты как? Всё.. в порядке? — волнительно забегал он глазами по салону, а затем посмотрел на меня. Я выдохнула, и заставила себя открыть глаза. — Да. Всё отлично. Этот вечер запомниться навсегда, пожалуй. Улыбка, расплывшая по лицу Разумовского заставила верить в лучшее завтра, что начнётся уже через... Через.. О, 02:02. Загадать желание? Я зажмурила глаза, Разумовский тихо усмехнулся, наблюдая за мной. — Что ты делаешь? — Чш! — я цыкнула на него, не открывая глаз, и про себя загадала желание, а затем открыла глаза, и махнула на циферблат в его машине. Он вопросительно, с глупой улыбкой посмотрел на меня, недоумевая, о чём я. Я закатила глаза. 02:03. — Не успел ты. — Не успел чего? — Желание загадать. Приехало такси. Мы вышли из машины, и сели сзади, по разные стороны, словно не было того, что случилось буквально 10 минут назад. Я откинулась назад, и прислонила к голове руку, полуприкрытыми глазами, глядя на ночной Питер. На каком-то повороте нас сильно занесло, и я упала прямо в объятия своего Разумовского. Он поймал меня, аккуратно накрыв меня своим пиджаком, и поверх него ещё и тёплой рукой. Я, удобно устроившись у него на плече, уснула в полном отрубе. Доехав прямиком до моего подъезда, Разумовский аккуратно разбудил меня, и вышел вместе со мной. Такси уехало, и я, стараясь не сильно шататься вздохнула, и посмотрела на Сергея. Он накинул на меня свой пиджак, и приобнял, чтобы я, оперевшись на него, на Сергея, пошла с ним. Ноги были совсем ватными, и не слушались меня, я еле ими перебирала. Рыжеволосый довёл меня до самой квартиры. Откуда он её знал, было ещё тем вопросом. Но вспомнив про то, кем являлся мой начальник, все вопросы в миг отпали. Остановившись у квартиры, я опёрлась о дверь коленом, суматошно ищя в сумке ключи. Наконец, открыв дверь, я перед самым носом Сергея закрывала её за собой, не позволяя пройти на порог. Не обернувшись, я сквозь пересохшие губы промолвила: — Пока.