...
Тем же вечером.
— Весьма.. Увлекательная жизнь у тебя стала за это время.. Но что же.. Я очень рад за тебя, правда. Раз уж выпала такая возможность, грех не использовать такой шанс.. Правда, Поэт? — пихнул его под бок Криз, включая в разговор. — Да, да, полностью солидарен с тобой, Володь. — Спасибо вам. И я очень рада, что вы не злитесь на меня, но кто знает, что бы было со мной сейчас, если бы я действительно не использовала эту возможность.. — Ой, давайте не о грустном. Сегодня такой хороший вечер. Все снова в сборе. Ну а где же ты жила всё это время? — поинтересовался Криз. — У подруги с работы. Она разрешила мне немного пожить у неё. До первой зарплаты. — А чего же ты не вернулась раньше? — Так нужно было, Володь, просто нужно было. Мне.. — Хорошо, понимаю. Но сейчас.. ты ведь вернёшься к нам? — Вообще я квартиру думаю снять... Кризалис и Поэт переглянулись, а затем перевели взгляды на меня. — Ну да... Хочу пытаться снова быть самостоятельной. — Да нет.. Мы то не против.. — вновь посмотрел на Поэта Кризалис. — Но.. Мы так успели привыкнуть к тебе. Даже за этот месяц разлуки. — Я понимаю.. И я очень благодарна тебе и Поэту за всё, но я не хочу садиться на шею, если вдруг... Снова такое произойдёт со мной.. Вы и не были обязаны помогать мне вообще, и пускать меня в свою жизнь, но я рада, что всё так сложилось. — Так, постой, я верно понял, что ты думала, что мы тебя лишь жалели? — возмутился Кризалис. — Я не-.. — Послушай, Насть, не знаю конечно полностью, как Поэт к тебе относится, но знаю точно, что мы всегда будем рады помочь тебе и поддержать тебя вновь, что бы ни случилось. А в этом доме ты всегда была и остаёшься желанным гостем. Я улыбнулась словам Володи, и Поэт тут же поддержал его: — Опять же, Володя прав, мы всегда будем тебе рады, и всегда будем скучать по тебе. Ты поменяла нашу жизнь, поменяла нас. Не дала опустить рук, а когда опустились твои, мы старались поставить тебя на ноги. Конечно, может и не очень хорошо это получилось, поскольку.. — Да-да, я понимаю и ценю это. И я правда очень благодарна вам, и очень вас люблю, но.. Мы же ведь не навсегда с вами расстаёмся. Мы будем видеться. Да хоть каждый день! Ну, по возможности конечно. И я буду всегда рада видеть вас и у себя дома. И тоже буду скучать по вам немерено. Поэт и Кризалис оба улыбнулись мне. Я протянула им руки, и мы заключили наши руки вместе в круг. — А сегодня-то останешься? — с улыбкой спросил Криз. — С радостью!...
— Что, правда, вот так просто оставишь нас? — послышался шёпот Поэта позади. Я повернулась к нему. — Конечно нет, вы навсегда останетесь здесь, если вас не будет рядом. — я приложила свою руку к груди, к самому сердцу. Он грустно улыбнулся. Конечно, особенно он будет скучать по мне. Мы молча смотрели друг на друга, но видимо, нам обоим не хватало какой-то особенной близости, так что Поэт подтянулся ко мне, облокотившись рукой о диван. — Умеешь же ты эффектно появиться, и также быстро исчезнуть.. Я усмехнулась на его слова, приподнявшись на локте. — Но я ведь не исчезаю.. Он наклонился ещё ближе, прямо к моему лицу. — Это почти тоже самое.. Я чуть улыбнулась. На минутку я серьёзно задумалась над кое чем, но, кажется, для озвучивания этого вслух было слишком рано. Я заметила, как Поэт смотрит на меня. Точно так же, как если бы от верного, привязавшегося к тебе, питомца, уходила его хозяйка, бросив его. — Поэт.. — он поднял на меня свои грустные глаза. — Не смотри на меня так.. Но для кое-чего другого, как по мне, самое отличное время. — Ложись ко мне. — я приоткрыла покрывало. Поэта взбодрило и обрадовало это предложение, но он не спешил сразу же прыгнуть ко мне в койку. Сначала он, разумеется, многозначительно посмотрел на меня. Ну чего ты хочешь ещё.. — Ты уверена?.. — Более чем. Ого.. Он лёг рядом со мной, но даже не коснулся меня без моего разрешения. Диван и так узкий, как ты умудрился.. Но я взяла дело в свои руки, и обняла его, положив голову ему на плечо. Его тело такое холодное. Я, тоже, сама по себе холодная, и мерзлячка жуткая, но с Поэтом, будто бы наоборот, я быстрее согреваюсь, согревая и его. Так хорошо рядом с ним. Так приятно. Нет никакой левой мысли, надеюсь, что у него тоже. Абсолютный комфорт и нежность. Внимание, и.. мне больше ничего и не нужно. Как же это приятно. Я шепчу: — У меня есть особенность — не могу долго уснуть рядом с кем-то, или в другом месте, где я не привыкла... — Понимаю.. Но что же поделать, душа моя.. — поглаживал он мою ладонь одной своей рукой, а другую запустил мне в волосы. О, как же я скучала по твоим ласковым прозвищам, Поэт. — А давай, чтобы тебе стало поспокойнее, я расскажу тебе стихотворение? Моя рука обвила его сильнее. Я подняла на него голову, улыбнувшись. — Конечно. Я так скучала по твоим стихам... Поэт чуть улыбнулся, обвивая меня обеими руками, он неспешно нежно потирал моё плечо, и так же неспешно начал всё так же умело складывать слова в единые строки, льющиеся из самого сердца, так часто набирающее темп в его грудной клетке. — «Красным на солнце заметно пятно На головушке светлой твоей, Лучезарная улыбка — и в миг всё прощено. И уверен я, нет тебя больше милей, Янтарный свет глаз твоих блеснул чуть вдали, И я слышу твой смех, когда вижу: Ты бежишь мне на встречу, во имя этой любви, И ловлю я тебя, и возвышу. И ты кружи́шься в руках моих, словно снежинка, И разлился твой смех заливной, В глазах карих твоих отлилась золотинка, Заразила меня ты чумой... Чума твоя, в смысле — заразна, И ты заражаешь своей красотой, Неужели ты молвишь, что ты безобразна? Когда в миг замирает сердце с душой. Когда тебя вижу, теряю рассудок, Забываю слова, забываю что есть То живое, то шумное в мире, как будто Оно сможет помочь стуку сердца осесть.». Я внимала каждому произнесённому слову Поэта. Стихотворение не было очередной его манипуляцией, о которых с брызжашщей слюной во рту, так пытался остеречь меня Рубинштейн. Оно было отведено и написано лишь для меня, как и другие его авторские произведения. Строки были связаны крепкими чувставами Поэта ко мне. Это чувствовалось в каждом слове. Его волнение и обеспокоенность за меня — истинные мотивы его бурного поведения, с которым он меня встретил. Поэт переживал обо мне. Переживал так, как никто другой, я это знала. Застывшие, умиротворённые улыбки на наших лицах заставляли друг друга тянуться всё ближе. Сердца в такт забились. И вместо того, чтобы спокойно уснуть, с чем и обещал мне помочь Поэт, я медленно приподнялась, внимательно глядя ему в глаза, и чуть рассмеявшись, убрала с его лица выбившуюся прядь волос, которую смахнул сквознячок, блуждающий по комнатам. Я наклонилась, и медленно поцеловала Поэта, сужая между нашими телами любую дистанцию, я прижалась к его едва тёплому телу. Холодные руки застыли на моей талии. Я медленно отстранилась, прервав поцелуй, и внимательно окунулась во внутренний мир Поэта, что уже не так уж и таился и был заперт для меня, как раньше. Так нежно, так чувственно — так мог только он показать мне свои истинные чувства. Без пошлости, без преувеличения, да даже без своих волшебных слов. Если Поэт и поразил мою душу навзничь, то только тем, что он был со мной до самого конца честен, и не сдавался, переступив даже через собственную гордость и отчаяние. Он дал мне возможность почувствовать себя настоящей рядом с ним. Дать понять мне то, что я ему нравлюсь такой, какая я есть.