Приручение одного вампира

             Из-за каждого прикосновения холодной лапки с колючими коготками по коже бежали мурашки. Здоровенные и прыткие. И били прямо в основание черепа. Лив не могла спокойно сидеть в седле. Ощущение было слишком… волнующим, приятным и отвлекающим.       Повелитель не пожелал продираться через мороз и метель на лошади сам. Вместо этого он превратился в летучую мышь и спрятался в глубоком меховом капюшоне Лив. Но и этого ему оказалось мало: мышь влез между воротником и кожей и, держась лапками за шею Лив, переползал с одного плеча на другое, выглядывая то с одной стороны, то с другой. А отморозив нос, тёрся им об Лив. Измывался, не иначе. Лив терпела и кучу сил прилагала, чтобы справиться с лошадью и заставить её идти дальше. Им нужно было взобраться по дороге в гору, в небольшой шахтёрский городок, где добывались кристаллы и руда, ценность которой большое экономическое сообщество пока не смогло понять. Но на середине пути поднялась метель, съевшая все звуки, кроме глухого всхрапывания лошади.       «Эх, вот говорила же, что лучше переждать на постоялом дворе, а не лезть в гору вот прямо сейчас! Но нет, «небо чистое и ехать не так далеко, к ночи доберёмся». Конечно, сам Астарион ехать же не собирался».       Лив едва различала деревья на склонах горы. И над головой всё было белым-бело. Сделав ещё несколько шагов, лошадь встала и замотала мордой, а потом попыталась сбросить Лив. Капюшон свалился с головы, мышь чуть не вывалился из-за воротника и больно царапнул Лив коготками. Спешившись и наложив на лошадь успокаивающее заклинание, Лив попыталась отцепить вампира от своей шеи, но этот мерзавец укусил её за палец. Тихо зарычав себе под нос, Лив натянула капюшон. Можно ли вообще упрекнуть вампира в том, что у него нездоровый интерес к чьей-то шее? И всё же Лив его интерес весьма напрягал. Уже несколько раз мышь прикусывал её и слизывал язычком капли крови. Лив всё больше хотелось вышвырнуть его на мороз. Всё равно бессмертный, что ему будет?       Конечно, месяц назад они пришли к соглашению. Лив путешествует вместе с Астарионом и когда-нибудь позволит себя обратить. Астарион забрал её с собой и не желал расставаться ни на миг. Он заботился о ней, но иногда Лив не покидало ощущение, что он заворачивает её в кокон из паутины. Очень крепкой и липкой паутины. И с каким-то особым наслаждением играет на её нервах в постели. Не даёт ей не просто забыть об обещании, а не даёт расслабиться. Прикусывание повелителя болезненнее, чем укус отродья. И в какой-то момент Лив поймала себя на мысли, что боится его укуса. Того, после которого уже ничего изменить будет нельзя. Этот страх похож на ком, который портит ей жизнь. И толку говорить о нём с Астарионом? Он лишь упрекнёт её в трусости. Она сама согласилась быть с ним. И сама согласилась на обращение когда-нибудь. Сама захотела довериться ещё раз, потому что не вынесла расставания. За месяц в пути она узнавала Астариона с новых сторон. Или даже была свидетелем того, как он заново создаёт себя. И он поглощён этим процессом. Изучением своей силы, своих возможностей. Он не кажется Лив страшным. Так почему всё равно ей так трудно? От этого Лив злится на себя. Отвлекается она только на реальные дела: сделки и торговлю, а ещё на сражения в пути. Но потом они непременно останавливаются где-нибудь отдохнуть. И Лив снова оказывается в паутине и цепких руках повелителя вампиров. И чувствует себя загипнотизированным кроликом. Пытка какая-то… от которой тяжело отказаться… Может, просто она мазохистка?..       Повелитель снова заставил Лив вздрогнуть, прижав холодный нос к её коже.       — Нужно возвращаться, — твёрдо сказала Лив. — Сам ведь говоришь, что бессмертным незачем спешить. В такую метель ни свиток «Полёт», ни «Туманный шаг», ни «Дверь в пространстве» не используешь.       Повелитель нехотя выбрался из тёплого укрытия и спрыгнул с плеча Лив. Но прежде чем он превратился, его едва не унесло налетевшим порывом ветра. Свой истинный облик он принял в сугробе, из которого Лив поспешила его вытащить, но в итоге сама свалилась сверху.       — Боги, да почему так холодно? — воскликнул Астарион, взлетев над снегом и вытащив из него Лив.       — Может, потому что ты неженка? — поддела его Лив, смотря, как повелитель вампиров отряхивает тяжёлый зимний плащ, с меховой опушкой, подкладкой и глубоким капюшоном.       — Ах ты дерзкое создание!       — Давай повернём обратно. И переждём непогоду в той таверне у подножья горы.       — Видно, придётся. Не хватает ещё заблудиться и замёрзнуть в снегах.       Лив было любопытно, правда бы он сожалел, замёрзни она тут насмерть? Был бы такой повод для её обращения…       Внезапный, как гром в небе, гул донёсся откуда-то сверху. Он приближался и нарастал. Слишком быстро.       — Лавина! Проклятье!       Лив кинулась к смирно стоящей лошади, успокоенной заклинанием. Схватила под уздцы и замерла в панике.       «Телепортироваться или рискнуть и взлететь? Нет, защиту от холода, скорее!»       — Вот как, скотина тебе дороже меня? — возмутился вампир за спиной.       «От неё хотя бы польза есть», — очень хотелось сказать Лив.       Только она наложила заклинание, как Астарион сгрёб её в охапку и создал сферу неуязвимости. А потом всё очень быстро стало белым… К счастью, лошадь даже не шелохнулась.       — Когда лавина пройдёт… придётся откапываться, — прошептала Лив. — Аурил гневается, видно… Стоило подношение в храме сделать.       Астарион ухватил её за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.       — Зачем тебе боги, радость моя, когда с тобой я? — спросил он и недовольно, и нахально. — Мы выберемся, даже не сомневайся.       Всё же, ужасно приятно, когда он такое говорит. И крепко прижимает её к себе. Хочется верить, что и правда дорожит.       

***

      Когда они выбрались из-под снежного заноса, метель и не думала униматься. Дорога до таверны у подножья горы далась тяжело. Несмотря на все чары, Лив промёрзла насквозь.       Вокруг таверны не было и следа лавины. Хозяин, видно, исправно молился богине зимы и подношений не жалел. Но никто и никогда не знает, когда вознесённых молитв богу станет мало…       «А ведь ни одно светлое божество не ответит на молитвы вампира, — с каким-то оцепенением подумала Лив. — Ни одно божество природы или стихий. Ни одно, кроме самых злых и порочных. Но тогда боги отвернутся и от всякого, кто встанет на одну с вампиром сторону? Да и давно ли я искренне молилась Элистреи?»       — Эй, ты где витаешь? — встряхнув Лив за плечо, спросил Астарион. — Пойдём, я договорился о ночлеге.       Она сделала шаг и с отрешённым равнодушием поняла, что падает носом вперёд. Астарион успел её подхватить и поднял на руки.       — Проклятье, да ты горишь!       Она скользнула по нему взглядом. Ощущение у Лив было такое, будто она половину своих жизненных сил, если не больше, оставила в этих проклятых снегах. Они победили старший мозг, но сейчас Лив почувствовала себя совершенно беспомощной.       Кажется, на какое-то время она потеряла сознание, а очнулась уже в тепле. Щёки щекотал мягкий мех, во рту остался привкус сладкого мёда и целебного зелья, над кроватью вместо полога переливался барьер, создающий тепло. Тело было тяжёлым, но возможно уже из-за того, что Астарион завернул её в свой плащ. Ужасно тёплый плащ. Сам вампир сидел рядом на кровати и задумчиво смотрел куда-то. Может быть, в камин. Лив пошевелилась, попыталась вылезти из крепких пут плаща и одеяла, Астарион повернулся и придвинулся к ней. Коснулся рукой щеки — его пальцы были немного прохладными — и с облегчением улыбнулся. После чего поправил капюшон, ещё сильнее пощекотав мехом её лицо. Лив поморщилась, забархаталась и тут же закашлялась.       — Ш-ш-ш, лежи смирно, — велел он ей и взял со столика кубок, отпил и наклонился к Лив. Она различила запах мёда и позволила себя напоить. А следом и поцеловать.       «Спасает… лечит… а я думала, что не станет… что обратит, и дело с концом».       Лив о многом хотела поговорить с Астарионом. Узнать его ещё больше — заново. Но слова казались чем-то совершенно бесполезным сейчас. У неё нет сил. Будь, что будет.       Но чем помереть от переохлаждения в какой-то дыре…       В следующий раз Лив очнулась, когда Астарион позвал её по имени. И помял ей щёки.       — Сколько можно дрыхнуть, соня? — спросил он на удивление задорно.       — Отстань… — пробормотала она, отлично себя чувствуя в тёплом меховом коконе, и повернулась на бок. — Загонял меня со своими делами.       Но поспать ещё оказалось не суждено: Астарион вытащил её из уютного кокона, раздел и взял на руки. Лив хотела было спросить, что это он собрался делать, но увидела большую кадку с водой, от которой шёл парок. Пахло бергамотом. За прошедший месяц этот запах приклеился к Лив, как ещё одно свидетельство того, что она принадлежит Астариону.       Он аккуратно посадил Лив в воду, после чего распустил ей волосы.       — Мне помыть тебя? — спросил он вкрадчиво.       Минуту Лив думала, а потом сказала:       — Если ты хочешь.       Он улыбнулся, довольно развратно. И не заставил себя ждать.       У Лив мурашки побежали по коже, как только он придвинулся к ней со спины. Похолодил дыханием шею, накрыл плечи ладонями. Лив внутренне натянулась, как тетива. Как она почти ненавидит эти моменты, но всегда, всегда их ждёт. Вся замирает, сжимается… и ждёт.       Астарион вылил ей на голову кувшин с водой. Лив опешила. А как же поиграть в кошки-мышки?! Не будет?       — Закрой глаза, — велел он.       Лив глянула через плечо, как он намыливает руки.       — Долго я спала?       — Как спящая красавица, — усмехнулся он и ткнул пеной ей в нос.       Лив чихнула и отвернулась. Астарион занялся её волосами. Всё-таки иногда Лив совершенно его не понимает. Питомцем она себя почти не чувствует… и всегда теряется, когда вампир вот так заботится о ней. О чём он думает? Кажется, искренне получает удовольствие. Да и дарит его, если быть честной. Связь между ними становится всё более тесной. Как короткий поводок.       Лив вздрогнула, когда от намыливания волос вампир перешёл к намыливанию и её тела. От его прикосновений слишком хорошо — она опять не сможет устоять перед ним. Поэтому у него всегда будет преимущество. Которое Лив даже не пытается отвоевать. Потому что не хочет вырываться из сплетённой вокруг неё паутины. Смыв мыло, Лив повернулась, Астарион облокотился о края кадки, приглашая Лив придвинуться.       — Теперь моя очередь тебя намыливать, — прошептала она, взяв мыло.       — Вижу, ты, наконец, в порядке, — улыбнулся он, нисколько не возражая. — Я рад. Но предлагаю не ждать, когда вода остынет. И побыстрее перебраться обратно в кровать.       — Меня дважды просить не надо, — растопырив намыленные пальцы, сказала Лив.       Когда… или лучше сказать пока Астарион не пытался её укусить, всё было прекрасно. Вино, мёд и сок — каждый поцелуй был с новым привкусом. Лив разогрелась. А от долгих страстных поцелуев с кратчайшим перерывом на вздох у неё уже кружилась голова и сердце стучало в предвкушении горячей ночи. Наутро она вряд ли сможет стоять на ногах, не то что в седле сидеть, но сейчас Лив ловила момент и распалялась ещё сильнее. Отгоняя от себя шершавую мысль, что укус будет, непременно, в самый лучший момент, и потому надо заранее насытиться чистым удовольствием.       До попадания ему в руки, Лив не понимала, насколько жаждет любви. Она даже попыталась от неё отказаться, сбежать, но проиграла своему обольстителю. И как с содроганием она ждёт его укусов, с таким же обожанием она ждёт его ласки. Он ненасытный. И Лив это нравится. Это очень льстит. Он развратный и изощрённый, но не заставляет почувствовать себя некомфортно, неловко. Он доводит до полнейшего исступления и экстаза.       Всё так… Астарион не причиняет боль.       Пока не кусает.       А кусает он редко один раз.       …Лив комкала простыню, сдерживая стоны. Она плавилась изнутри, отпустив все мысли и отдавшись вампиру. Ей нравилось всё: напор, сила, страсть. От того, как он вжимал её в матрас, навалившись ей на спину и почти по-звериному подмяв под себя, Лив чувствовала приятную дрожь, щекочущую ей нутро. Кажется, что ещё немного — и её сломают, сомнут. И всё же до этого было далеко. Лив только надеялась, что кровать выдержит: слишком натужно она скрипела, будто жаловалась, какое непотребство ей приходится переживать. Но главная часть вампирского банкета ещё впереди…       От ночи к ночи Лив так или иначе ощущала себя любимым фруктом Астариона, которым насыщались, выжимая все соки — и физически, и морально. Лив обнажалась до плоти и костей, до самой души, в которую вампир впивался зубами, когда пил кровь.       Не дав Лив опомниться, Астарион приподнял её и вонзил клыки ей в шею. Она вскрикнула, дыхание перехватило. Дрожь охватила её от головы до пяток, а в животе стало холодно. Он пил кровь, она больше не могла сдерживать свой голос и цеплялась за простыни ещё отчаяннее. Больно! Вот теперь больно! Она чувствует, как жизнь утекает с каждым глотком. Вампир крадёт её…       Возбуждённо вздохнув, Астарион шепчет, что она великолепна, переворачивает на спину, стирает выступившие слёзы, целует, и ночь любви продолжается. Словно никто из них не может остановиться, притянувшись друг к другу. Он ласкает её, посасывает и облизывает все чувствительные точки на её теле, прежде чем вновь вонзить в её плоть клыки, а Лив дрожит, будто её изнутри надвое делит пропасть. И хочет оттолкнуть и попросить не кусать её больше, и обнимает его послушно, боясь отпустить.       Она не хочет умирать и становиться его отродьем. Это слишком страшно! Но хочет быть с ним и готова терпеть боль.       А он… наверно, он не может её не кусать, не пить её кровь. Раз попробовав, Астарион всегда говорил, что с ней никто по вкусу не сравнится. Но укус повелителя вампиров для смертного, как медленная смерть. Он будто с каждым разом что-то у неё отбирает. Что от неё останется, когда придёт время обращения?       Останется ли хоть что-нибудь?       

***

      К утру Лив убито подумала, что болеть ей впредь категорически нельзя! Астарион сдерживался несколько дней, пока выхаживал её… и вот Лив чувствует себя полуживой. И на её теле осталось так много ноющих укусов…       Астарион задумчиво смотрел на неё, подперев голову рукой. Этот взгляд ничем хорошим обычно не оборачивался. Проницательный, словно говорящий: «Я знаю, что у тебя на уме». Лив бы предпочла, чтобы он не говорил ничего. Ей и без того трудно.       — Знаешь, радость моя, тебя бывает трудно понять, — вкрадчиво начал Астарион, и Лив едва не скрипнула зубами. — Хочешь ты меня или всё же боишься? Стоит ли чего-то наше соглашение? Если сама ты никогда не решишься? При этом ты так самозабвенно мне отдаёшься, что я тону в тебе. Боги, я хочу выпить тебя всю. Но не могу. Вчера ты была слишком соблазнительной, и я слегка увлёкся, — извиняющимся тоном добавил он. — Но ты… в какой-то миг оцепенела. Было так больно?       Помолчав, Лив всё же тихо сказала, не смотря на него:       — Да…       Он раздражённо вздохнул, чем напугал её.       — И что же нам делать с этим, радость моя?       — Я люблю тебя… — будто заведомо защищаясь, проговорила Лив.       — В это я верю. Но на мои укусы ты раньше реагировала… иначе.       — Раньше и укусы у тебя были другие…       «И ты сам…»       — Если бы ты позволила себя обратить, то не страдала бы так, — вновь уколол её вампир. — Чего ты так боишься? Умереть? Ты всё равно однажды умрёшь. А со мной тебе откроется вечность в роскоши. Только такая жизнь чего-то и стоит.       — Ты ведь просто уже не помнишь, как это… — прошептала Лив, начав злиться.       Шорох — и он уже навис над ней на вытянутых руках. И наконец они уставились друг другу в глаза.       — Я отлично помню, — прошипел он. — И сколько раз меня убивал Касадор после обращения тоже. То есть, не убивал совсем, а истязал так, что любой смертный бы, естественно, помер. Это каждый раз больно. И тебе будет больно, если хочешь знать, но я сделаю всё, чтобы удовольствие быстро вытеснило боль.       Лив сглотнула ком в горле и инстинктивно скомкала простыни.       — Всё ещё упираешься, — медленно проговорил Астарион и сощурился, смотря на Лив.       Она не выдержала и попыталась его отпихнуть. Вампир схватил её за локти, и они уселись друг напротив друга.       — Если бы ты соизмерял свои аппетиты, мне бы не было так тяжело! — прокричала она, пытаясь освободиться. — Я тебе не дойная корова, говорила ведь уже! Но разве ты можешь прислушаться?       — Ты молчала, как рыба. Решила терпеть, так кто я такой, чтобы тебя переубеждать? — ядовито ответил он.       — Конечно, сочувствие же тебе неведомо!       «Почему снова ругань? Я так больше не могу! Я не хочу ругаться!»       — Ох, радость моя, да я сочувствие во плоти! — оскорбился повелитель вампиров. — К тебе, по крайней мере. Хорошо, — наконец протянул он, пусть и крайне недовольно. — Упрямься дальше. Я всё равно не отпущу тебя. Ведь у нас уговор. — Астарион притянул к себе Лив и мстительно смерил взглядом, смотря на неё сверху вниз. — Ты моя, Лив.       Она фыркнула.       — Говоришь напыщенно, как какой-нибудь дьявол. Будто я с тобой какой-то контракт подписала на свою душу.       — Ты сказала, что любишь меня и будешь рядом. И согласилась присоединиться ко мне в вечности. Это наш уговор, радость моя. И тебе от него никуда не убежать, — отпустив одну её руку, Астарион провёл, чуть надавливая, пальцами по её шее, от чего по спине Лив вновь пробежали мурашки, но в животе всё завязалось узлом. — Ведь и я люблю тебя, радость моя. От этого так трудно сдерживаться, — взяв её лицо в ладони и наклонившись к ней, проговорил он. — Но знаешь, даже если ты не готова стать моей тёмной спутницей сейчас, я всё равно рад, что ты рядом. А в случае смертельной опасности я тебя обращу, не спрашивая, — добавил он весело и чмокнул Лив в губы, после чего толкнул на подушки. — Сейчас подлечу твои укусы. Свои, то есть, — исправился он и соблазнительно ухмыльнулся.       Лив почуяла неладное и с напряжением проследила, как он взял со столика пузырёк с целебным зельем и кубок. Вылил содержимое пузырька в кубок, перемешал и с самым коварным видом забрался на кровать. Подтянуться и сесть он Лив не дал, снова толкнув одной рукой на кровать. Отхлебнул из кубка, облизнулся и придвинулся.       — Что ты…       — Доверься мне, — проникновенно попросил он. — Тебе понравится моё лечение.       Сказал и наклонил над ней кубок. У Лив глаза на лоб полезли, когда золотистый хмельный мёд пролился на её кожу: он был тёплым, не обжигающим, и как только попал на саднящее место укуса, боль сменилась щекоткой.       — Ты… ты с ума сошёл, извращенец? Ещё скажи, что собираешься с-с…       — Конечно же, сладкая моя, — самым развратным тоном подтвердил он, налив мёд ей на живот и на бёдра. — Как только узнал, что тут мёд подают, так сразу эта идея и появилась.       Лив закрыла лицо ладонями и мысленно стала считать до десяти. Боль отступила, как Астарион и обещал, но…       Но стоило ему наклониться и первый раз провести языком по коже, как Лив мучительно взвыла. Щекотно, приятно и так нежно… Лив зажмурилась и сдалась. Но через миг требовательно посмотрела на него и сказала:       — Только больше не кусайся! Иначе я тебя побью!       — Как скажешь, радость моя, — облизнувшись, легко согласился Астарион и поцеловал её в губы.       Мстительно измазав ему щёки мёдом, Лив улеглась поудобнее. Что ж, лечение ей и правда нравится. Может быть, даже… если он будет лечить её так каждый раз, после того, как покусает… ей будет легче переносить его укусы.       — Только не забудь про шахтёрский городок, из-за которого мы проделали весь путь сюда, — въедливо напомнила она. И довольно улыбнулась, когда вампир хлопнул её по бедру.       — Ну не будь такой занудой, радость моя! Городок подождёт. А, и впредь, — ущипнув Лив, проговорил Астарион, — если тебе будет невмоготу, останови меня, как ты это делала раньше.       Лив благодарно ему улыбнулась.       Кажется, теперь у них и правда есть неплохой шанс на счастливую вечность вместе.