Приручение одного вампира

      У ритуала вознесения за прошедшие полгода обнаружилась одна… незначительная побочка. Ритуал дал Астариону возможность вновь наслаждаться вкусом еды и вина… Однако чрезмерное наслаждение, как водится, ведёт к опьянению, а затем и похмелью…       Какой-то критический по счёту кубок «божественного» напитка — и великий и, конечно же, ужасающий в своём великолепии Повелитель вампиров обернулся летучей мышью, и хаотично заносился по всему старому лагерю. Лив гонялась за ним несколько минут, прежде чем смогла поймать и под общие аплодисменты завернуть в полотенце, стянутое с праздничного стола. Оказавшись спелёнутым, Повелитель заверещал на пронзительно высокой ноте и забесновался. От ультразвукового удара ушам стало больно, Лив замотала Астариона по самый нос, слегка придушив, и с сожалением попрощалась с собравшимися друзьями. Пора возвращаться во Врата Балдура и укладывать мыша-алкоголика спать. Хоть изрядно набрался за вечер не только Астарион, а практически все. Кроме неё. Когда-то же наконец надо пользоваться приобретённым за годы приключений печальным опытом и не наступать на те же грабли.       Прощаться было особенно грустно, но Шедоухарт права: в их силах поддерживать связь друг с другом и видеться чаще.       «А я всё гадала, учинит ли что-нибудь Астарион на этой встрече, или же по счастливому стечению обстоятельств всё пройдёт хорошо?..»       После получения приглашения от Иссохшего, Астарион не очень хотел покидать свою бальную залу и знатных гостей, но ещё меньше он хотел отпускать Лив одну. Довольно удачно под руку подвернулся какой-то рыжий бард, пролезший на бал-маскарад, к слову, без приглашения. Он показался забавным, потому Астарион выдернул его на сцену буквально за шкирку и велел развлекать гостей до рассвета.       Когда они вернулись — Лив и гневно барахтающаяся в полотенце летучая мышь, — бард всё ещё выступал, часть гостей поприличнее уже уехала, а остальные набрались не хуже Астариона. Решив, что с бардаком во дворце она разберётся завтра, Лив ушла с Повелителем в спальню.       Выпустив Астариона из полотенца, Лив приготовила себе ванну. И уже через пару мгновений выловила плюхнувшегося в неё пьяного нетопыря.       — Сколько же ты выпил, пока я болтала с Шедоухарт? — почти с ужасом спросила у него Лив. — Или… я настолько долго болтала?..       Она посадила летучую мышь на придвигаемый столик и забралась в воду. Несколько минут Астарион сидел спокойно, а потом решил поползать по бортику ванны. И в конечном итоге бултыхнулся в воду снова. И чуть не утонул. Поняв, что понежиться не получится, Лив посадила его себе на голову, быстро привела себя в порядок и вылезла, после чего вытерла полотенцем летучую мышь. И забралась в кровать.       Освежившийся Повелитель воспрял, вскарабкался Лив на плечо, потёрся носом о её щеку, перебрался на другое плечо и потёрся о другую щёку, и так несколько раз. Устав от его беготни, Лив привалилась к подушкам, слегка придавив Астариона. Он пискнул, скатился на одеяло. И заносился с утроенной силой и громкостью. Выглядело это даже мило, и за тонкие задние ножки его хотелось хорошенько оттаскать. Но Лив сдержалась, поймала Астариона и звонко чмокнула в нетопыриный нос. Мышь коротко пискнул и обмяк. После чего Лив устроилась спать, положила Повелителя себе на грудь и накрыла одеялом.       «Сегодня был чудесный вечер», — с наслаждением потянувшись в кровати, подумала Лив и погладила мохнатую спинку летучей мышки.       Так чудесно, волшебно, приятно было всех увидеть вновь. За всех порадоваться, всех обнять. Как и Шедоухарт, Лив бы хотелось, чтобы эта ночь подольше не кончалась…       «Но кажется только я сегодня по-настоящему развлекалась и радовалась», — поглаживая посапывающего Повелителя, отметила Лив.       Астарион хоть и сказал иронично-сдержанно, что рад всех видеть и что удивлён, что все до сих пор живы и как-то справляются без их мудрого руководства и защиты, предпочёл наблюдать за праздником со стороны. И дегустировать вино… Раньше он непременно позубоскалил бы с остальными. Хотя бы. Может, смертные для Повелителя вампиров и правда слишком медленные теперь?       

***

      Проснулась Лив от деликатного укуса в шейку. Вздохнула и обняла Астариона, уже вернувшегося в свой истинный облик.       Хотя… возможно вчера ночью-то он и явил свой истинный облик — орущую на ультразвуке, ужасно шуструю и милую летучую мышь с носом лопаткой и кудряшками от головы до хвостика, что-то вытанцовывающую в воздухе. Но Лив, конечно же, не будет над ним подтрунивать…       — Опохмеляетесь, ваша тёмность? — спросила она.       Он чуть не подавился глотком крови, приподнялся, слизнув кровь с губ, и с прищуром глянул на Лив.       — Принимаю лекарство. Смутно припоминаю, что было после бочонка, выкаченного Иссохшим… но помню тебя в ванне, — улыбнулся он. — Только ракурс… и угол обзора был… конечно хорош… но странноват.       — Ты превратился в летучую мышь, как только опьянел, и носился вокруг, как угорелый.       — Я… что? — ужаснулся он.       Лив опутала руками его шею и притянула Повелителя к себе.       — Ты был невероятно, невообразимо, волшебно… милым. Так бы и съела, как булочку, — сказала она, насладилась произведённым эффектом — лицо у Астариона неподражаемо вытянулось от изумления напополам со смущением, — и нежно поцеловала в щёку. — Спасибо, что сходил со мной.       — Ну как я мог оставить тебя одну на таком мероприятии? — улёгшись рядом, проговорил он с ленцой и на миг отвёл взгляд.       Лив придвинулась, игриво коснулась его ножкой и подложила под голову ладони, смотря на Астариона.       — Какая же ты… — прошептал он с обожанием и притянул её к себе, прекрасно поняв, чего она хочет.       Для неё лучший завтрак — страстный укус во время любви, когда его кровь горит и бурлит. Да, вкус крови и правда о многом может сказать. Словно кровь переносит и все эмоции. Или они растворяются в ней.       Сейчас Лив почувствовала на языке грусть.       Слизав последние выступившие из ранки капли крови, Лив крепко обняла Астариона.       За прошедшее время она не могла не заметить несколько важных вещей.       Душевные шрамы не исчезают только от проведения какого-то ритуала. А у Астариона шрамов много. И каждый страх как колючка, цепляющаяся к плащу.       Вновь увидев своё отражение, Астарион принялся окружать себя блеском и роскошью. Он поистине неотразим, но Лив упорно кажется, что всем блеском, золотом и драгоценностями Астарион пытается замаскировать бреши в себе. И конечно же, ничего не желает слышать о старом себе, которого так тщательно скрывает, даже крича, что «этого жалкого существа больше нет!» Лив не спорит с ним. И искренне старается поддерживать во всём. И она видит, что иногда Астарион будто забывается и ведёт себя естественно, как раньше, а потом, опомнившись, становится вдвое раздражительнее и напыщеннее. Порой его слова очень злы. И он будто боится показаться мягким. Слабым. Иногда он бывал до ужаса резким, и они громко ругались. В такие моменты Повелитель вампиров ни одной её промашки или бесящей его черты не оставлял без комментария. А потом Астарион готов был буквально задушить Лив своей любовью, щедростью и дарами.       Его бывает много, дьявольски много и всюду вокруг неё.       Однажды Лив ушла прогуляться перед рассветными сумерками. От реки тогда поднялся густой туман, в котором хотелось побродить, охотясь на свои мысли. Сонная тишина, осенняя прохлада и медленно наступающий новый день. Чудесная атмосфера… была, пока искать Лив не бросились все ночные твари, обитающие в городе и в его окрестностях. А следом как из-под земли появился и сам Астарион. Взлохмаченный, в камзоле нараспашку, одновременно растерянный, напуганный и взбешённый. В первый миг Лив даже показалось, что ей несдобровать… на краткий миг он её напугал, но потом Астарион открыл рот и нервно откостерил Лив, через слово допытываясь, куда она делась, почему ничего не сказала ему, что собиралась делать и не пыталась ли она сбежать от него? Лив разозлилась. Он совершенно ей не доверяет? Нужно же отдыхать друг от друга! Но злость быстро сменилась недоумением. А чего он так испугался? И почему так настойчиво каждый раз спрашивает, не сбежит ли она? Словно эта мысль не выходит у него из головы. И не даёт ему покоя. Выбросив злость и раздражение в рассеивающийся туман, Лив взяла Астариона за руку и отвела к берегу реки. В тот момент её даже подмывало сказать, что она здесь, чтобы он сорвался искать её. Но сдержалась: увести себя за собой он позволил, но Лив прекрасно чувствовала его напряжение.       — Здесь очень… тихо, мирно, спокойно. Я размышляла и отдыхала от шума и суеты города, в котором каждый день сейчас стучат молотки, визжат пилы и прорабы, матерятся рабочие и бедолаги из воровской Гильдии, которых Минск заставляет трудиться на благо города…       Астарион недоверчиво посмотрел на берег реки, а потом на Лив.       — Иногда хочется побыть одной, чтобы собраться с мыслями, — пояснила она. — Чтобы составить новые планы… Например, как сделать тебя ещё состоятельнее.       — Я могу разобраться с этим сам! — огрызнулся он, посопел, смотря на воду, и добавил: — Тебе не нужно о таком волноваться.       — Я тебе не птичка в клетке, — повернувшись к нему, спокойно сказала Лив и, не дав снова возразить, приставила палец к его губам, — я твой партнёр. Твоя правая рука. Сам ведь так говорил. Вот и не превращай меня в бесполезную птичку с золотыми перьями.       — Я… я не… — он растерялся, может, даже запаниковал, но как всегда быстро взял себя в руки и продолжил с ехидной ухмылкой. — Какая из тебя птичка, радость моя? Порой ты как маленький ускользающий зверь. И зубастая, и с плёткой, и…       «Ускользающая?» — хотела спросить Лив.       — И завораживающая? — подбоченившись, спросила она вслух. — И почти такая же прекрасно обсидиановая…       Астарион фыркнул. И сказал, что выбрал её вовсе не за красоту, в которую она напрасно так верит.       Привычно обхамил, и напряжение исчезло.       — Берег, как берег. Река, как река. Что ты здесь такого нашла умиротворяющего? — развернувшись и уставившись на воду, ворчливо спросил он.       — Хочешь, покажу? — хитро ухмыльнулась Лив и пошла к воде, расстёгивая пуговицы на одежде.       И снова его обалдевшее выражение лица стало для Лив лучшей наградой, стоило ей раздеться и, повернувшись к Астариону, упасть в волны…       Намерения ускользать у Лив не было ни тогда, ни сейчас.       — Ты выглядела… счастливой вчера, — выдал Астарион тихо и немного обиженно. — Пока болтала и обнималась со всеми, — добавил он и куснул Лив за плечо. — Так соскучилась по ночёвкам не пойми в какой глуши и варённым рыбьим головам?       — Я соскучилась по своим друзьям. Да и от путешествия бы не отказалась. Только с тобой. Врата Балдура восстанавливаются, это дом для Джахейры. Да и Минск здесь, похоже, задержится. Не хочется баламутить воду, пока они здесь. Впрочем, это не значит, что мы не сможем и дальше укреплять нашу власть уже сейчас. Просто нужно быть осторожными, как ты и говорил. Завоевать влияние и любовь помогут эффективные решения. И деньги. И поддержка нужных горожан. Мы могли бы поискать новые торговые… предложения. В других городах и странах.       — Хм-м-м… — протянул Астарион довольно и чмокнул её в шею.       — Кстати, начать можем с Глубоководья. Гейл позвал нас прочитать лекцию на его потоке. Он преподаёт магию иллюзий.       — Нас? Он часом не заболел? Чему же плохому мы можем научить его студентов? — с довольными нотками в голосе спросил Астарион. — Как использовать магию, чтобы обнести Счётную палату? Или как уйти незамеченным откуда угодно, прихватив с собой статую какого-нибудь тщеславного толстосума, отлитую из золота? Или как выдать себя за другого и разговорить труп недавно убиенного кого-то там? Или же… как создать копию своей драгоценной зазнобы и вздыхать по ней, если не хватит фантазии на более смелые действия?       — Или как незаметно сбежать с лекций Гейла…       — И мы наконец увидим этого зануду взбешённым? — развеселился Астарион.       «Ох, не самая хорошая идея… Даже без сферы в груди Гейла».       Помолчав, Лив всё же спросила:       — Скажи… ты совсем скучал на встрече?       — Я не скучал! Я дегустировал вина! И должен сказать, что Иссохший где-то нашёл или поднял отличного сомелье… Жаль не успел узнать, нельзя ли его позаимствовать. Мне бы такой пригодился.       — Так вино тебе теперь нравится больше меня? — притворно обиделась Лив и отвернулась.       И довольно зажмурилась, когда Астарион обхватил её и переплёл руки у неё на груди.       — Ты бодришь лучше любого вина, радость моя.       — Только бодрю и всё? Какая досада.       — Ах ты несносная, вредная девчонка, — прошептал он и прикусил ей ушко.       А потом внезапно сел, уставившись на дверь покоев, чем даже напугал Лив. Она перевела недоумённый взгляд с Астариона на дверь. Прислушалась. И различила частое сердцебиение и дыхание за дверью. Похоже, кто-то из гостей слишком много о себе возомнил.        Натянув на себя чёрно-красный халат, чьей вышивке позавидовал бы любой парадный камзол, Астарион бесшумно соскользнул с кровати. Лив накрылась одеялом и следующие несколько минут наслаждалась сценой грозного запугивания рыжего барда — и воришки по совместительству, да только жадность его сгубила… Или любопытство. Или отчаянное желание найти покровителя и не сдохнуть в канаве. А помочь ему в этом, видимо, должна была утащенная с банкета дорогая посуда.       — Нет, ну какова наглость, радость моя?! Я тебя вверх тормашками над бездной подвешу, рыжик.       — Н-над какой б-бездной?       — Скоро узнаешь. Много ты разнюхал?       — Н-не понима… мама! — тоненько заголосил он, когда Астарион клыкасто и, надо думать, весьма кровожадно ему улыбнулся.       — Мама тебе не поможет, — посулил Повелитель вампиров. — Хотя выступал ты славно. Потрошить, пожалуй, не буду. Прямо сейчас. Звать тебя как, рыжик?       — Т-тоби…       Повелитель вампиров повернулся, так и держа барда над полом на вытянутой руке.       — Ну что, радость моя? Кажется, я только что нашёл для нас славную певчую птичку. Что скажешь?       Лив с интересом посмотрела на барда.       — То, что он без приглашения пролез на наш бал-маскарад, многое о нём говорит. Но подобрать барда? Ты уверен?       — Конечно. Ведь в нашей старой компании как раз барда и не хватало. Идиотов и чокнутых хватало, а вот барда не было.       — Ась?..       — А в бездну его скинуть, мы всегда успеем, — заключил Астарион и выволок вмиг обмякшего барда прочь.       Лив потянулась. Что ж, и то верно.