Приручение одного вампира

      Лив доверилась. И «одолжила» Астариону свои глаза. Будь, что будет…       Однако разочарование и сожаление не заставили себя ждать.       Она его потеряла. Отпустила, позволила поддаться низменному тщеславию. И перестала узнавать уже через несколько минут после проведения кровавого ритуала.       — Наконец я чувствую себя живым, — проговорил Астарион, и Лив послышались полубезумные нотки в его голосе, от которых её пробрало до дрожи. — Много лет я гнил между псарней и будуаром. И практически ничего не чувствовал. Я был пуст. Но сейчас, — он покачал головой, ухмыляясь, — всё изменилось. Я чувствую, что ночь говорит со мной. Её тайны откроются мне. Вороны в тёмном небе, все мерзавцы, скрывающиеся в тенях, и дикие звери, рыскающие под покровом ночи — все они будут служить мне. Сам мир будто только и ждёт, чтобы я взял его в свои руки. И ты, — указал он вдруг на Лив. — Ты задерживаешь дыхание, когда я говорю, и твоё сердце бьётся быстрее. Ты тоже ждёшь моих приказаний, — расплывшись в довольной улыбке, закончил он.       «Приплыли…»       — Но ты ведь всё тот же? — слабо улыбнулась Лив, вглядываясь в его лицо. — Только могущественнее. Как ты и хотел…       — О, нет, моя дорогая. Я другой. И ничто теперь не будет как прежде. Теперь всё изменится. Мир вздрогнет.       «Похоже, всё уже изменилось…»       Следующие несколько часов с лихвой это доказали...       — Не ожидал, что ты позволишь мне всех их убить. Приятный сюрприз, — прошелестел Астарион вечером, как-то незаметно подобравшись к Лив, и улыбнулся.       Лив снова мороз продрал по коже. Слишком спокойный у него тон, но спокойствие это будто затишье перед бурей. Или отвлекающий маневр перед уколом ядовитой иглой.       «Что за тон? Хочет подразнить? Нет… это не то…»       — Я хотела, как лучше для тебя, — ответила Лив. Только прозвучало это почти как оправдание. Для неё самой, по крайней мере.       — Ты моё милое и славное создание, — качнувшись, размеренно проговорил Астарион то ли с умилением, то ли с издёвкой. — Конечно, я тоже хочу для тебя лучшего, — заявил он, но Лив усомнилась. — Один злобный поступок заслуживает другого. Скажи мне, чего ты желаешь? Что я могу сделать для моей дорогой зверушки?       Лив была готова поклясться, что никогда раньше он не говорил с ней таким неприятным тоном. Да, с ней вдруг будто змея заговорила. Раздувшаяся от своей важности.       «Да где бы ты был без меня?»       Астарион улыбался, чуть сощурив глаза, как сытый кот. Ждал, стерпит ли она издёвку? Он заставил Лив сделать то, что он хотел. И не один раз. Выжал до последней капли. И теперь смотрит на неё свысока. Рад, что обманул? Неужели он не испытывает и малейшего угрызения совести? Или… благодарности? Почему всё, что ей в нём нравилось, исчезло меньше, чем за день? Последствия ритуала, хотелось бы верить ей, но в душе Лив всегда знала, каков он и чего хочет. Знала, на что он не способен. Но надеялась, что если ему помочь, если просто быть рядом, то он научится… любить и ценить. Примет её заботу и чувства. Как глупо с её стороны…       Какая-то часть Лив, пожалуй, догадывалась, что он хотел услышать. Другая противилась это говорить. И чем больше Лив слушала и смотрела на него, тем большим отвращением проникалась. Почему это снова происходит с ней? Почему в её привязанности и искреннем желании помочь, позаботиться все видят слабость? Лив это осточертело до ужаса.       — Я тебе не зверушка! — обиженно выпалила она. — И я надеялась, что ты хоть чему-то научишься!       — И чему же я должен был научиться? — моментально взъелся он.       — Любить меня, — призналась Лив, понимая, что её признание ни к чему не приведёт.       — А кто сказал, что не научился? Я готов всё разделить с тобой. Что это, если не любовь?       «Разделить? — удивилась Лив, а потом поняла, что он имел в виду. — Он не собирается расставаться со мной… Он… хочет… обратить меня? Подчинить себе… Вот уж спасибо!»       — Конечно, если этого недостаточно, если тебе нужно что-то большее… может быть, это просто не для тебя? — продолжил он, вновь раня её без ножа. Но прежде чем Лив собралась с силами, чтобы ответить, он вновь её опередил. — Итак, на чём же мы остановимся, радость моя? Это всё?       — Я люблю тебя, но на это я пойти не могу. Я не хочу быть твоим отродьем.       — Какая жалость. Всё это время ты была на верном пути. И так ошиблась в конце, — с притворным сожалением покачав головой, проговорил Астарион. — Помня о твоей помощи, я не оставлю тебя один на один в грядущем сражении с Абсолют. Но после наши пути разойдутся, дорогая.       «Какой же ты гад».       Лив с трудом сглотнула. Да, всё как всегда. Её выкинули. Только в этот раз кроме разбитого и склеенного много раз сердца красть у неё нечего. Последние надежды и мечты, разве что.       — Не знаю, чем я заслужила такое отношение, но я правда всего лишь хотела, чтобы ты был счастлив.       — Как ты не понимаешь, я ведь тоже хочу для тебя всего лучшего, — раздражённо повторил он. — Один маленький укус — и мы вместе навсегда!       «Только что отшил и снова грабли подкидывает? Садист. Я так больше не могу».       — Я не хочу такое «навсегда». Особенно после всего, что ты наговорил. Видно, «это не для меня», и правда.       Астарион скривился. Но на удивление не отстал и ещё минут десять пытался уговорить Лив на обращение, попутно оскорбляя. Возможно, вознесение сломало в его мозгу что-то, отвечающее за логику… В конце концов Лив просто развернулась и ушла, думая, как ей не разрыдаться самым глупым образом прямо здесь и сейчас.       

***

      Утро приготовило ещё более неприятный сюрприз. Астарион заявил, почему-то решив, что она хочет знать, что он вполне счастлив, что у него уже есть всё, чего он хотел. И что её будет нетрудно заменить. Потом он распинался, как создаст город вампиров и будет править им. И что ему только предстоит освоиться со своими новыми силами. Лив не выдержала.       — Столько смертей лишь для того, чтобы ты языком чесал? Ты ничего и не получил! И даже не знаешь толком, что ещё могло быть в контракте.       — Я получил огромную силу, но мне нужно время, чтобы её постичь. И я не собираюсь оправдываться перед тобой.       — В кого ты превратился? Ты жалок. Когда мы только встретились, ты был другим. Я глаз от тебя отвести не могла. Ты был моим идеалом. А теперь… ты никогда не станешь свободным.       — Что? Зачем ты мне это говоришь? — сорвавшись на фальцет, вскрикнул он. — Да я был жалок тогда! Зачем ты напоминаешь мне об этом? Какой в этом смысл? — Астарион ненадолго затих, но только чтобы затем зло рассмеяться. — Ты ещё пожалеешь о том, что лишилась меня. И будешь жалеть об этом всю свою жизнь.       — Вот уж нет! — выпалила Лив. — А ты вообще можешь уйти из моего отряда, раз считаешь, что личинка тебе больше не страшна. В противном случае, сделай одолжение и не попадайся мне на глаза.       Держать лицо после того, как тебя размазали, всегда трудно и больно.       Как и убить в себе всякие надежды на то, что ещё можно всё исправить.       Оставалось только активнее помогать другим, чтобы боль не съела изнутри.       Если бы Лив знала, что всё так сложится, то ни за что бы не взяла Астариона с собой во дворец Касадора. Ей не пришлось бы выбирать, глядя ему в глаза. И тогда… возможно… он всё ещё был бы с ней. Она смогла бы его убедить, что так было нужно… и что она хотела, как лучше для него.       «Ах, дура ты, дура. Всё не уймёшься! — хлопая себя по щекам, ругала себя Лив. — Ведь знала, что так будет. Но хотелось в сказку поверить. И как теперь этого болвана бесчувственного из головы выбросить? Чтобы не мешал, не отвлекал, не заставлял сердце кровью обливаться от одного взгляда на него».       Зато разом воспрял духом Гейл и внезапно Хальсин. Лив страдальчески посмотрела на обоих, не понимая, за что же жизнь так несправедлива к ней? Эти двое ей на фиг не сдались…       

***

      Лив до конца не верила, что сможет справиться с мозгом. Что не напортачит из-за того, что… ей всё ещё больно. Как это глупо. Почему Астарион хотел, чтобы она непременно стала отродьем и подчинилась ему? Она ведь не человек и проживёт ещё долго, если не вляпается никуда… Они могли бы быть вместе…       После разрыва отношений Астарион нахально остался в отряде, но демонстративно не обращал ни на что внимание. Лив так же старалась его не замечать. Остальные следовали её примеру. Чёртов вампир! Дать ему по морде хотелось, но по-настоящему ненавидеть не получалось. Скорее бы он уже убрался в свой замок и прекратил трепать всем нервы.       После победы над мозгом отряд собрался в лагере отметить победу. Лив с радостью бы напилась до беспамятства… но вокруг по-прежнему ошивалось слишком много подозрительно заинтересованных в ней личностей. Не хотелось бы проснуться в обнимку с Гейлом или Хальсином. Или Воло… или хомяком Минска. Но в особенности, с Астарионом… Возможно это просто паранойя у неё разыгралась — к счастью, вампира на празднике уже не было, — но Лив будто бы всё равно упорно ощущала на себе его пристальный взгляд…       «Эх, Лив, не льсти себе. Он наверняка уже нашёл себе новую красотку и забыл о тебе».       Вместо выпивки Лив съела все сладости, которые только нашлись в лагере. На что Гейл немного смущённо сказал, что ему стоило бы приготовить для неё коврижку вместо жаркого. Сладкие булочки камнем опустились в желудок. И на душе стало ещё тяжелее.       — Куда ты пойдёшь теперь? — спросила её Шедоухарт.       — Вернусь в Невервинтер, — ответила Лив, не уточнив, что пойдёт в Крепость-на-перекрёстке. — У меня там… знакомые… хорошие знакомые. Возможно, найдётся какая-нибудь работёнка.       «Ох, да после этого ужаса с личинками я готова поработать на дядю Дункана в «Утонувшей фляге» и в ближайшие лет десять никуда не высовываться. Ну или в лавке прямо в Крепости, что вероятнее. Но скорее всего в округе как всегда творится какой-нибудь хаос. Отвлекусь от страданий, убивая бандитов, монстров и прочую дрянь».       — Ты пойдёшь одна? — нахмурился Гейл.       — Я могу за себя постоять, думала, ты давно понял, — усмехнулась Лив. — И я хочу немного побыть одна… Мне нужно собраться с силами, чтобы двигаться дальше… ведь я проиграла тот бой, который хотела выиграть больше всего.       — В этом нет твоей вины, — горячо высказался Гейл.       Лив покачала головой. Результат уже всё равно не исправить. Надо двигаться дальше.