— 20 —
14 октября 2023 г. в 21:09
«Это и есть Врата Балдура?» — единственное, что подумала Лив, спустившись с отрядом с холма.
Суета, беженцы, телеги, поклажа, подавленные овощи и фрукты, просто какой-то хлам и мусор валяются почти везде вокруг. А ещё шум, ор и ощущение нависшего над всеми невидимого топора где-то высоко-высоко в небе… Если опустить последнее — угрозу и панику от приближающейся армии Абсолют, — то вроде бы пригород он всегда такой… не шибко респектабельный, но… выходит, что как-то отвыкла Лив от больших городов. Справедливости ради, она и в самом Невервинтере-то бывала не так уж часто. После пары потасовок в тавернах… И тёрок то с местными приключенцами, то с воровской гильдией, то ещё что-то… Дороги, пещеры, леса и небольшие городки ей ближе. Были, по крайней мере. После проклятых земель Лив всё ещё чувствовала себя оглушённой.
— И это всё? — спросила она уже вслух, уныло обведя взглядом округу.
Джахейра прыснула, Шедоухарт посмотрела на Лив с насмешливой снисходительностью, Астарион же просто обозвал её деревенщиной.
— Что значит всё? Ты вообще настоящий город видела, радость моя? Это ещё не город! Это обшарпанный коврик под дверью Врат Балдура! Боги, из какой пещеры ты вообще выползла?
Ну, фактически из пещеры, он прав. В Скуллпорте Лив бывала по делам чаще, чем в Уотердипе или Невервинтере, или где-либо ещё…
— Будешь хамить, останешься без ужина, — ответила Лив. Астарион фыркнул. — Я так понимаю, попасть в город сейчас не так-то просто. Кто-нибудь знает, как туда прокрасться?
— Все пути ведут через Крепость на Змеиной скале, — пояснила Джахейра и указала в нужную сторону. — Не удивлюсь, если будут требовать мзду. И пропуск. Часто одно можно купить за другое.
— Драконий перекрёсток трудно миновать, — сказала Шедоухарт. — С одной стороны кажется, что здесь легко смешаться с толпой. Но и высмотреть нужную цель опытному глазу ничего не стоит. Находишь место перед мостом, прячешься в толпе и выжидаешь.
— Проскочить всегда почти можно, — по своему опыту ответила Лив. — Предлагаю пройтись, осмотреться и послушать, что сейчас происходит вокруг. Хорошо бы не привлекать к себе внимания… Но боюсь, что кое-кто у нас тут слишком приметный.
— Ничего не могу поделать со своей красотой, — коснувшись волос, смиренно выдал Астарион. — Она сияет, как бриллиант под солнцем.
— Конечно, куда слишком печально известной друидессе, которую во Вратах Балдура едва ли не каждая собака знает до кудрявого красавчика-эльфа, — усмехнулась Джахейра. — Могу предположить, однако, где и тебя каждая мадама должна знать. Или местные ростовщики. Или мордовороты. С кем бы ты меньше всего хотел встретиться, красавчик?
— В этом городе я решительно не хочу встречаться ни с кем… кроме одного господина, которому задолжал кол в сердце.
— Но к Касадору так легко на аудиенцию не попасть. Если он сам приглашение не вышлет, одним вечерком, — заметила Шедоухарт.
— Вполне рассматриваю такое… стечение обстоятельств. И оно будет нам на руку, — ответил Астарион.
— Уверен? — скептически изогнув бровь, спросила Шедоухарт.
— А ты веришь, что на нас до сих пор не нарисованы яркой белой краской круги мишени? — усмехнулся вампир. — На каждом из нас. Кто-то, возможно, уже высматривает тебя, дражайшая жрица, и возможно, что прямо из тех кустов. Свои глаза будут у Избранных Троицы Мёртвых богов. Как знать, может вот тот вол их шпион? Что касается многоуважаемой Джахейры, то я бы уже давно прикинулся котиком. И заставил бы носить себя на руках, аха-ха-ха. Высоко сижу, далеко гляжу. И мяукаю два раза при виде опасности.
— Если кто тут и подходит больше всего, чтобы стать котиком и сидеть на ручках, так это ты, — ткнув его в бок, сказала Лив. — Впрочем, как я помню, на руки ты просишься и без облика котика. Но ты прекрасно бы смотрелся живым пушистым воротничком у меня на плечах.
— Спасибо, что уточнила, что не дохлой шкуркой, — похоже, опять обиделся вампир.
— На худой конец я всегда могу превратить его в овечку, — утешила Джахейра. — Кудри останутся прежними.
— Если вы закончили меня задирать, то может уже пойдём?
Но стоило спуститься к перекрёстку, как перед ними возникла рыжая девчушка с рыжим же котом. В разноцветных глазах перемешались отчаяние и надежда. Девочка осталась одна и напомнила Лив Арабеллу, только недавно ушедшую из лагеря. Лив дала девчонке еды и проводила тяжёлым взглядом: Йенна, так она представилась, преувеличенно бодро сказала, что ещё поищет свою маму, и убежала.
Всех не спасёшь, это простая истина, но образ девочки как назло застрял в голове. Ещё и Астарион выдал, что у них в лагере как раз освободилось место для новой потеряшки. Лив хотела бы стукнуть его, но удивилась, осознав, что вредный вампир даже не отпустил никакого едкого комментария о том, что она разбазаривает припасы на неудачников. Он же в ответ на её хмурый взгляд непринуждённо выдал:
— Что? В лагере каждого отряда поборников справедливости должен быть спасённый ребёнок. Так нагляднее. Да и веселее. Иногда.
В Ривингтоне всё буквально кипело и грозило взорваться, если и не прямо сейчас, то через неделю-полторы. Беженцы, воины Огненного Кулака, проходимцы, местные, пришедшие, как водится, поглазеть или повозмущаться, наёмники, соглядатаи Гильдии, искатели приключений и просто какие-то сумасшедшие — впечатление, что попал в бурлящий котел и вот-вот отхватишь половником, чтобы не вылезал и варился, как все. Ещё и цирк пестрел под боком у храма Илматера. У ворот собралась своя толпа, не меньше, чем на проход в сам город.
Шедоухарт высматривала по сторонам шаритов, Джахейра хмурилась, наблюдая за воцарившимся вокруг бедламом. Зато Астарион, стоило Лив на миг отвлечься, нашёл для себя развлечение и передёрнул кого-то из местных, остервенело спорившего с воином из Огненного Кулака, что беженцам в городе не место и что властям нужно лучше заботиться о балдурцах.
— Да какой ты балдурец? У тебя ривингтонский акцент! — рассмеялся вампир, указав на вмиг побагровевшего парня.
Пока Лив оттаскивала клыкастого болвана в сторону — не хватает им ещё в драку влезть прямо сразу, — Шедоухарт узнал один из шаритов, собственно, её и высматривавший. Что ж, про метку мишеней Астарион был прав.
В лагере беженцев встретились знакомые уже тифлинги. Оказалось, что Альфире удалось попасть в город. А также мелкой чертовке Мол. Остальные же страдали в очереди. Проход закрыт. Взносы охотно принимают, но никого не пропускают. Так ещё и в храме Илматера произошло жуткое убийство, и обвиняют в нём беженцев. Но цирк всё же будоражит всех куда больше, но и туда кого попало не пускают. Нет в мире справедливости!
— Маслица и правда налито изрядно, не хватает искры, — проговорила Джахейра.
— Вряд ли что-то здесь тебя удивляет, — проговорила Шедоухарт.
— Но и не радует.
— Драконий перекрёсток — прекрасное место охоты для отродий Касадора. Особенно сейчас, — заметил Астарион. — Злачные места, много новых лиц, пропажу которых никто не заметит. Нам стоит пройтись по ним. Только береги деньги. И за карманами следи. И почему бы не заглянуть в цирк? На моей памяти, столь сомнительное развлекалово посещало Врата Балдура не так часто.
— Ты уверен, что тебе не лучше побыть в лагере? — спросила Лив.
— Милая моя, ты без меня здесь погибнешь, потому что последние несколько минут упорно идёшь в сторону полей, — ехидно заметил вампир. — А до этого ты ходила кругами между трущобами, станцией курьерской службы и храмом.
Лив остановилась. Вампир заложил руки за спину, чуть нагнувшись к ней, и улыбнулся.
— Стоп, так мы в самом деле не собираемся инспектировать стога сена? — в притворном ужасе спросила Джахейра.
— Ставлю на то, что это был хитроумный маневр, чтобы сбить с толку шпионов врага, — высказалась Шедоухарт. — Но я удивлена, как же ты не плутала в лесу и даже в проклятых землях?
— Ну… может быть потому, что небо над головой не казалось таким большим?
— Давай, радость моя, за мной.
— А ты ведь впервые видишь округу под лучами солнца? — спросила вампира Шедоухарт.
— Впервые… но этот жалкий пригород одинаково уныл что ночью, что днём. Монотонно светлый сейчас. Скудно освещённый и потому монотонно тёмный ночью. Другое дело заведения на мосту, но народ там так закладывает за воротник, что не различает ни света, ни цветов. Радость моя, теперь ты уверенно прёшь к берегу, а там ничего интересного нет.
— Нужно высмотреть место для тайного проникновения на тот берег…
— Хорошая попытка, но снова не с той стороны.
В итоге оказалось, что они заложили большую петлю и упёрлись в охранный пост перед мостом. Где их чуть не повязали, но благодаря дерзкому нападению гномов Железной Руки, благодарных за помощь в Андердарке и в Лунных Башнях, удалось улизнуть. Вход в город закрыт и без пропуска не пройти. Вульбрен из Железной Руки жаждет подорвать Литейную гондийцев, в которой создают Стальную Стражу Горташа. Во Вратах Балдура орудует убийца, а Балдурский Вестник публикует только чушь, сплетни и восхваление Горташа. Так ещё и город трясёт, потому что великий мозг пытается вырваться из-под контроля Избранных. И скорее всего, это далеко не все свежие новости… И проблемы, которые рискуют стать лично проблемами Лив и её отряда.
«Ну вот, не успела добраться до города, а он уже будто жуёт и заглатывает меня по частям», — угрюмо думала Лив, пытаясь понять, о каком магазине с цветочным горшком перед входом говорила Джахейра. Магазины и заведения тут были в каждом доме, а уж цветочных горшков вокруг…
Кто-то из спутников то и дело похрюкивал от смеха у неё за спиной, но все подло молчали. А когда Лив переступила порог какого-то заведения с фигурной вывеской, Астарион сказал ей, напустив на себя оскорблённый вид:
— Нет, ну не стыдно тебе посреди белого дня притащить меня сюда?
— А это разве не таверна? — насторожилась Лив.
— Не совсем, — усмехнулась Шедоухарт.
— Это самый злачный бордель во Вратах Балдура, — с неодобрением подсказала Джахейра.
— Любое внимание за твои деньги, дорогая. Но я бы не хотел, чтобы ты мне изменяла прямо у меня на глазах.
«А у тебя за спиной, значит, можно? — обиделась Лив. — Впрочем, на что я рассчитывала?»
Лив страдальчески посмотрела на Джахейру. Та усмехнулась.
— Ну хорошо, малыш, иди за мной.
***
Уже вечерело, когда отряд, весь грязный с головы до ног, выбрался из пещер на поверхность и поплёлся поговорить с сестрой в храме Илматера о расследовании убийства жреца. Ну и денёк, то одно, то другое. Здешняя дознавательница Валерия оказалась настолько… невероятной лентяйкой, что сбросила расследование на первых встречных. Чего ради пропуска только не сделаешь… Но Лив не ожидала, что ещё одно небольшое расследование приведёт её вообще на крышу храма. Где она наконец познакомится с кошкой Гейла. Гейл, к слову, свою Тару узнал только вблизи. А ещё через пару мгновений понял, что это она жрала почтовых голубей. Лив ожидала, что волшебник заберёт Тару в лагерь, но Гейл, вдоволь наобнимавшись со своей «красавицей», отпустил её. — Не хочу подвергать её опасности. Когда-нибудь… надеюсь, что уже скоро… у меня будет возможность вернуться домой и в красочных деталях поведать ей о своих приключениях. К тому же, — Гейл усмехнулся, — Тара всё равно не станет есть ничего из тех припасов, которыми мы располагаем. «Конечно, где ж нашим припасам сравниться с почтовыми голубями», — подумала Лив. Они ещё даже не попали в сам город, но за один день увидели столько крови, трупов и… доппельгангеров, что Лив заведомо не по себе. Попытки утопить Врата Балдура и пригород в крови и страхе — явно дело рук Орин, Избранной Баала. Она и их уже попыталась напугать. И надо сказать, ей это почти удалось: когда репортёрша-тифлинг вдруг изогнулась и превратилась в бледную женщину с будто бы слепыми глазами, волосы у Лив чуть не встали дыбом. В первый миг ей ещё показалось, что Орин вместо одежды заляпана кровью, но к счастью, всего лишь показалось. От Орин они узнали, что Избранные разругались. И безумная женщина-перевёртыш сочла Лив и её отряд сочной добычей. Но сильнее Лив в данный момент пугал Астарион… Как он и предполагал, они встретили двух других отродий в ночлежке. И теперь Касадор знает, что беглый раб у него под носом. Наверняка и какая-нибудь ночная весточка не за горами. Но от риска и опасности всем им деться некуда. Пан или пропал. Только Астарион всерьёз собирается украсть у Касадора силу. При этом он говорит, что ему жаль своих братьев и сестёр, ведь они обречены. И цинично расплывается в улыбке, думая, что даст ему вознесение. Это ли не лицемерие? Ни капли ему их не жалко. Мог бы так прямо и сказать, а не корчить… этот фарс. После этого Лив отправила Астариона в лагерь, под предлогом помочь обустроиться остальным, а сама хотела собраться с мыслями. Но какое там… Видно, и правда, отдохнуть и не спеша всё обдумать она сможет только в могиле… И такой расклад Лив нравится ещё меньше. Особенно, когда ощущение, что сведёт её в могилу не кто-то, а именно Астарион, становится всё навязчивее. «Мне всё сложнее с ним… будто он из простого вампира переквалифицировался в энергетического… с иллитидскими замашками к ковырянию мозгов вилкой. Словно и не было вообще никаких разговоров по душам. И доверие растворилось, как сахар в воде… Зачем он настолько бессовестно пытается манипулировать? Я правда хочу, чтобы он был счастлив. Но не хочу, чтобы он стал новой катастрофой для Врат Балдура и мира в случае, если сумеет украсть у Касадора силу. У него же ветер в голове. И фейерверки!» Однако прямо сейчас Лив нужно было ещё найти, где же, собственно, отряд разбил лагерь… — Позволь, я провожу, — предложил Гейл, когда команда в очередной раз упёрлась в берег реки. Смеркалось, когда до слуха донеслись слова какой-то молитвы, подхваченные ветром, а в нос ударил едкий, горький запах костра. Взобравшись на холм, отряд упёрся в хлипкую низкую изгородь. И суровых вооружённых людей, стоявших вокруг погребального костра. Одного из них Лив узнала — охотника на монстров, которого они видели на болотах карги. Охотник, который искал Астариона. — О, знакомые лица! — добродушно выдал Гандрел, шагнув им навстречу. — Жаль, что встречаемся мы в недобрый час. — А что случилось? — спросила Лив, осмотрев собравшихся и задержавшись взглядом на немолодой женщине, молящейся над костром. — Охота плохо окончилась? — Воистину. Мы попали в ловушку. Много воинов пало. Спасательная миссия окончилась катастрофой. — Соболезную. Лив предпочла бы побыстрее убраться от гурцев подальше. И хорошо, что рядом сейчас нет Астариона. Но в то же время, Лив хотела бы услышать их историю. То, что вампир ей никогда не расскажет. — Встреча в недобрый час. Обычно мы не говорим с чужаками… — внимательно рассматривая Лив, медленно проговорила немолодая охотница, видимо, глава гурцев. — Так я и представиться могу. Я Лив. — Убийца Кетерика Торма? — сразу же заинтересовалась воинственная старуха. «О, как быстро слухи-то разносятся». — Твоя победа о многом говорит. Может, ты захочешь одержать ещё одну? В этом городе живёт Касадор Зарр — могущественный и уважаемый господин. Он славен тем, что в своём дворце закатывает пышные пиршества. Но за этим фасадом скрывается чудовище. Вампир, превративший Врата Балдура в свою кормушку, а дворец в скотобойню. Его гнусные отродья уже многие годы крадут в ночи невинных и уводят во дворец своего господина. Недавно они напали на наш лагерь. Они забрали наших детей. Всех до единого. Наше будущее. Мы погнались за ними, в надежде спасти, и напали на дворец с первыми лучами солнца. И попали прямиком в ловушку. Отродья и верфольвы уничтожили весь отряд. Только я смогла уйти. — Мы предполагаем, что пленников содержат в подвале, — добавил Гандрел. — И боимся, что наши дети тоже где-то там. — Убей вампира, отрежь ему голову и освободи наших детей. Пожалуйста. За спиной шумно вздохнул Гейл. Лив едва удержалась от того, чтобы не потереть переносицу, чтоб хоть как-то избавиться от напряжения, раздувшегося в голове. «Легко сказать — иди и убей Касадора. Я это каждый день слышу, а то вдруг забуду, да». — Раз он знатный вельможа, то вам повезло, что следом по ваши души не отправили эту новомодную Стальную Стражу. — Для двух хищных рыб в пруду корма маловато, — пожал плечами Гандрел. — Когда пища — это власть, одна рыба может и затаиться, чтобы рыбак выудил другую. — Что ж, тоже логично. «Нельзя ли это как-то использовать? Впрочем, со слов Карлах, Горташ тот ещё негодяй. Но если он хочет власти, то сильно просчитается, оставив вампира в тени». — Главный вход во дворец Касадора забаррикадирован, но ты могла бы воспользоваться другим путём. У парка есть недостроенная башня, заберись по лесам и окажешься во дворце. «Астарион, почему я от охотников узнаю больше деталей, чем от тебя?..» — Только прошу, потопопись, — обратился к Лив Гандрел. — А если… ваши дети уже мертвы? — спросила Лив, понимая, что времени с их похищения, похоже, прошло довольно много. — Тогда… отомсти за них.***
Лив с удивлением обнаружила в лагере Йенну, рыжую девочку с рыжим котом, деловито помешивающую суп в большом котелке. — О… эм… здравствуй, — смутившись, проговорила она, отпустив половник. — Эм… помнишь меня? Мы виделись в Ривингтоне. Я Йенна. А это Обжора. Ой, но он вас не объест! А я… мы… Можно мы останемся? — попросила она, с надеждой смотря на Лив. В стороне с такой же надеждой на неё смотрел Хальсин. — Что ж, я не вижу в этом проблемы, — улыбаясь, сказала Шедоухарт. — Да я тоже… — вздохнула Лив. «Как и сказал Астарион, место ребёнка у нас теперь свободно… Только вот насколько с нами безопаснее?» — Я мешать не буду! Честное слово! Я готовить умею! Прямо как мама! У неё всё вкусно получалось. И у меня. Ой! — она вспомнила про половник и продолжила помешивать суп. Кот у её ног нервно косил глазом на всех вокруг. Голова совершенно разболелась. А ведь сегодня их пугал доппельгангер. Самая большая пакость, которую он может сотворить, это притвориться одним из них. Стоит ли проверить всех через связь личинок? — Дорогой дознаватель, продвинулись ли вы в своём расследовании? У Лив свело челюсть. Хорошо, если это доппельгангер. Иначе, чего доброго, придётся его потом воскрешать. Лив смерила Астариона серьёзным взглядом. — Видишь? Не долго место пустовало, — указав на Йенну, сказал он. — Видела бы ты как вокруг неё друид скакал. Даже булку отдал. И потом битый час причитал, как ужасна жизнь в городе, ах да как же и за что же, — спародировав Хальсина, выдал вампир. — Помоги ребёнку и почувствуй себя героем, — усмехнулся Астарион, да как-то невесело. Что именно он хотел (или не хотел) сказать, Лив не поняла. Но когда Астарион просто зубоскалит и насмехается, взгляд у него таким колючим и цепким не бывает. Может, он даже и доволен, что девчонка смогла найти лагерь? Но, в отличие от Хальсина, никогда не скажет об этом вслух. — Ты только потрудись ребёнка не напугать. — Арабелле я нравился! — выдал он возмущённо. — Арабеллу… жизнь уже закалила, — нахмурившись, ответила Лив. — Поверь, и этого рыжика тоже быстро закалит. Лив на это только вздохнула. Вроде бы и много чего она хотела ему… высказать. Но стоит ему прилипнуть к ней с этой его дурацкой обворожительной улыбкой, и хмуриться дальше не получается. Нужно рассказать ему о гурцах. Показать. Но тогда, Лив предчувствовала, придётся начать и выиграть новый бой, на который у неё сейчас совершенно нет сил. И всё же… если надежда гурцев не напрасна… — Астарион, нам нужно поговорить. Он вздрогнул. Испугался? — О, конечно. Что-то мне подсказывает, что разговор… будет приватным и… — Астарион как-то потерянно улыбнулся и жестом пригласил в свою палатку. Лив уселась на табуретку. Вампир, покрутившись будто в нерешительности, сел на подушку. — В Ривингтоне лагерем встали гурцы. Мы поговорили. Я покажу тебе. Он вздрогнул, поморщился и принял видение. После чего резко вскинул голову и недовольно посмотрел на неё. — Тебе всё погеройствовать неймётся? Адова сера, Лив! — Ты участвовал в нападении на лагерь гурцев? Он скривился, но ответил глухо: — Да. — Ты украл их детей? — Среди прочих отродий. Да, — выплюнул он. — Никто из нас не может отказаться выполнять приказ хозяина. Так моя ли в том вина? — Я тебя ни в чём и не виню. Он впился в Лив колючим взглядом. — Забудь о гурцах. Дети давно мертвы. Это я знаю точно. — Ты видел? Он закатил глаза. — Касадор безжалостен. И не оставляет еду на потом. Возможно, ему бы хватило их на пару дней. Возможно, вообще на день. Но они мертвы. Гурцы питают пустые надежды. Вскоре после этого задания над Вратами Балдура пролетел наутилоид. И я потерялся. Сколько с того момента прошло дней, ты можешь сосчитать и сама. — И мы правда сможем попасть во дворец через башню? — Вполне. Дело лишь за тем, как попасть в Нижний город. Долго тебе ещё в дознавателя-то играть? — Валерия отбрила все зацепки. Сволочь ушастая. — Типичный представитель закона, — усмехнулся Астарион. — Ты тоже таким был? — поддела его Лив. Он осёкся, приоткрыл рот, а потом зло ощерился. — Я не помню! Вместе с отражением у меня, знаешь ли, украли ещё и всего меня! Кем я был, каким? За пытками всё стёрлось. Да и разве это теперь важно? Я и сейчас великолепен. А скоро, — с жаром проговорил он, подавшись вперёд и смотря на Лив, — стану и вовсе неподражаем. — Ты готов пожертвовать своими братьями и сёстрами? Ты говорил, что жалеешь их. И мог бы их освободить. Но ты собираешься принести их жертву. Во имя собственного блага. — А чего ради мне их настолько жалеть? — холодно спросил он. — Да, они несчастные создания. Сама видела, какие они глупцы. Но за многие годы мои братья и сёстры загубили сотни жизней. Никто по ним плакать не будет. И я, конечно, тоже. Или они, или я, радость моя. Ты ведь хочешь помочь мне? — Конечно, хочу! Я для тебя всё сделаю. Лишь бы ты был счастлив. — Ничто не сделает меня счастливее, дорогая, — встав и шагнув к ней, прошептал Астарион. Лив задрала голову, смотря на него. — Тебе не понять, — болезненно нахмурившись, продолжил он, — боль, которая терзает меня годами. — Но ты ведь освободишься от неё и от власти Касадора, если убьёшь его. — Свобода… это не всё, чего я хочу, — опустившись перед ней на колени и взяв её лицо в холодные ладони, проговорил он и пристально посмотрел Лив в глаза. — Солнце. Как только мы решим нашу проблему с высшим мозгом, солнце снова обратится против меня. Мне придётся убраться в тень, поджав хвост. И тепло, и множество красок дня — всего этого я лишусь. Ты же, радость моя, просто освободишься от личинки. И продолжишь купаться в солнечных лучах, — сказал он, опутав пальцами её шею. Лив задержала дыхание от волнения, так лихорадочно блестели у него глаза сейчас. — А голод? Ты можешь поесть — и он отступит. Мой голод не таков. Да зачем говорить, объяснять, когда я могу дать тебе почувствовать. Лив сглотнула и еле удержалась от того, чтобы нервно облизать себе губы, почувствовав, что их личинки соединились. И на Лив обрушилось нечто ненасытное, мрачное и необоримое, как густой смог. В один миг ей показалось, что она тонет, в другой, что качается на волнах в шторм, боясь уйти на дно. Там, где голод, нет настоящего места счастью. Астарион жил от агонии к агонии. А страх давно превратился в ещё одно, вечно терзающее его чудовище. И за всё это он жаждет отплатить бывшему хозяину сполна. Теперь пусть Касадор поорёт от боли и страха. Связь оборвалась резко. Лив схватила ртом воздух, но не сразу смогла отдышаться. Астарион со странным выражением на лице стёр с её щёк слёзы. — Если ты хочешь быть на моей стороне, — вкрадчиво прошептал он, — то дай мне то, чего я хочу больше всего. Дай мне почувствовать себя живым. И остаться на солнце. Остаться с тобой, — закончил он совсем тихо и отстранился. Лив показалось, что сердце у неё вот-вот разорвётся.***
Ночь грозила так и пройти без сна и покоя. Лив поняла Астариона. Пока ты вампирское отродье — грош цена всякой мимолётной радости. Грош цена всему. Но поможет ли Астариону ритуал? И что он будет делать, получив силу вознёсшегося вампира? Он всё время говорит, что никогда не откажется от власти и выгодных возможностей. Для этого он пойдёт на всё… и Лив откровенно не хочется узнавать границы этого всего. И на каком месте у Астариона находится она сама? Одержимость вампира своей целью и жаждой вылезти вон из кожи, которая его не устраивает, пугает Лив даже больше угрозы со стороны старшего мозга. Мозг нужно уничтожить, здесь не может быть вариантов. Астариону Лив и правда желает счастья, но понимает, что он требует от неё всё больше. Не внушая никакой уверенности в том, что… ей стоит поддаться на его уговоры. Может так быть, что она создаст нового монстра своими руками. И не сможет потом остановить, возжелай он чего-то… совсем уж непотребного. С другой стороны, Лив до глупости хочет верить, что Астарион не изменится. Он свершит свою месть и освободится. Возможно тогда она наконец сможет… оживить его сердце. По-настоящему. Научит его доверять и любить… Разве это не станет спасением? Ей кроме него никто не будет нужен. Адова сера, да забота и волнение об этом болване вытеснили из её головы все мысли о доме и Ити с Ганном. Даже стыдно… Что ещё она может и должна ему отдать? Ей страшно. Страшно очнуться после того, как всё кончится, и понять, что ей уже не собрать себя по кускам. Что её порвёт в клочья из-за его свободы. Не лучше ли отпустить его? Но что-то внутри неё болезненно скукоживается, стоит подумать о том, что она вот так запросто подойдёт к Астариону и скажет, что им лучше расстаться. Прекратить. Всё. Вряд ли он даже будет сильно расстроен. Скорее, избавится от бремени, которое непонятно зачем вообще на себя повесил. Только ведь он прав. Она останется жить под лучами солнца. И потеряет всего лишь мерзкую личинку. А он потеряет мечту. И какое ей дело до шести отродий Касадора? Да наплевать ей на них. Каждый в лагере хочет кого-то спасти. Шедоухарт — своих родителей, Лаэзель — Орфея, Уилл — своего отца, Джахейра — Минска, Гейл и Карлах — себя и мир. А Лив хочет спасти Астариона. И правда здесь в том, что не получится выбрать всех и сразу.