Приручение одного вампира

      «А, так ты любительница потеряшек, радость моя?»       Какое-то смешанное чувство завладело вампиром, пока он наблюдал со стороны, как Лив возится с медвесычиком. Зверюга балдеет, ластится, смотрит большими и такими честными глазами, а дроу и рада гладить и сюсюкать, что даже гадостно как-то смотреть… Нет, ну в самом деле, сколько можно умиляться и начёсывать этот мохнатый пирожок? Мало было пса, которому большая часть отряда не забывает сказать с утра, что он хороший мальчик и прочую дребедень, и вот в лагере стало ещё теснее. Конечно, неплохая вышла бы закуска из этого медвесыча… Но это ж сколько ругани будет. Хотя… можно ведь сказать, что он убежал?..       — Так и вижу тебя с поникшими ушками. Что, ты тоже хочешь, чтобы тебя погладили? — усмехнулась рядом Шедоухарт. — А то, право слово, зря каждое утро кудри начёсываешь.       — Я знаю, что мои кудри никого не оставили равнодушным, но постарайся не завидовать настолько открыто, дорогуша, — аккуратно поправив чёлку, ответил ей Астарион.       — Для начала постарайся сам придерживаться своих советов, — поддела его жрица и отошла.       «Чему мне там завидовать? Грязному окрасу перьев? Или этой глупой мордашке? Ещё будет хвостом ходить за Лив», — поморщился вампир.       Опасения оправдались. Уже глубоко в ночи выяснилась одна неприятная деталь — медвесычик улёгся спать рядом с Лив. Свернулся калачиком у неё под боком и моментально проснулся, стоило Астариону приблизиться. Разверещался, распушился, став похожим на шар из перьев с выпученными рыжими глазами, и чуть не кинулся драть вампира когтями. Лив стоило больших усилий успокоить тварюшку. После чего она наградила Астариона укоризненным взглядом, в котором так и читалось: «А-ну отошёл на сто метров! Напугал ребёнка, мерзавец!» Возмутительно!       Остаток ночи Лив рассказывала тварюшке, кому можно её «кусь», но для Астариона момент куся так и не наступил, пришлось уйти на охоту в лес. А с утра этот пушистый пирожок уже сидел перед палаткой вампира, скрёб лапой землю и что-то чирикал. Решив раз и навсегда прояснить вопрос с кусем, Астарион выпил зелье для разговора с животными.       — Ты хищник, — проговорил медвесычик, но почему-то с подозрением. — От тебя пахнет кровью. И ты хочешь кусь моего друга.       — Что ж, во-первых, малыш, она — мой друг. Меня она первым нашла, значит, и кусь за мной.       — А я не хочу кусь друга. Кусь это больно. Не надо её кусь.       «О боги… Я рехнулся, должно быть…»       — Да ей это самой нравится, — отмахнулся Астарион, прикидывая, как бы натаскать эту тварюшку для собственной выгоды: откормить, вырастить и натравливать на врагов?       Медвесычик округлил глаза и щёлкнул клювом.       — Кусь…       — Только ты сам даже не думай пробовать, — велел ему вампир.       — Друг хороший. Друг не надо кусь. С другом делиться добычей.       — О, вот это другой разговор, малыш. Знаешь, я ведь тоже всегда за тебя переживал. Я не против, если ты поделишься и со мной. Своей свеженькой добычей.       «Чтобы хоть иногда по лесу самому не бегать за всякими четвероногими».       Медвесычик важно нахохлился.       — Это я могу. Битва. Победа!       — Да ты очаровашка, — пощекотав птенцу маковку, проговорил Астарион.       «Кажется, это будет просто… ручной медвесыч… неплохое начало».       Но как только медвесычик убежал играть с псом, рядом с палаткой возникла Лив. Скрестила на груди руки и глянула на Астариона с подозрением. Он закатил глаза.       — Да не собираюсь я с ним ничего делать. Домашние животные не для еды, а для сомнительного удовольствия. Я знаю. Просто научи его не впиваться в меня когтями и клювом, когда я прихожу к тебе пить кровь. Ну и пальцы в клюв ему не засовывай. Мало ли что. О, боги, надеюсь, ты не станешь подбирать каждую встречную уличную кошку, когда мы наконец окажемся во Вратах Балдура. И… ты ведь не любишь крыс? Просто хочу узнать, на всякий случай.       — Если ты спросишь, кто моё любимое животное в лагере, то я скажу — это ты.       — Очень смешно, — обиделся он. — Ты хотела что-то важное мне сказать или просто пришла настроение испортить? Иди и займись своей новой зверюгой!       Посмеиваясь, Лив отошла.       Любимое животное! Мерзавка! Будто он не догадывается, как она сохнет по нему.       — Хотела бы я тоже его погладить, — проныла Карлах, смотря, как медвесычик кувыркается через голову. — Но он даже вкусняшку из моих рук брать не стал…       Астарион закатил глаза и скрылся в палатке. Хватит с него на сегодня этих телячьих нежностей.       

***

      Посреди ночи всех в лагере поднял на уши сиплый вопль вампира, полный отвращения, злости и ужаса. Грустный медвесычик сидел над тушкой крысы, Астарион же отскочил от лежака на несколько метров и застыл, ощерившись.       — Он сам просить, — пожаловался медвесычик. — Ты говорить. Добычу по клюву выбирать. Я сделать.       — Нет, ну какой очаровашка, — вздохнула Карлах. — Подарок принёс.       — Ума не приложу, чем этот кровосос так всем нравится, — прошипела Лаэзель и скрылась в своём шатре.       — Не расстраивайся, — успокоила медвесычика Лив. — Он просто… не любит крыс.       — Тогда я съесть. Крысу. Можно?       Лив взяла крысу за хвост и скормила вечно голодному ребёнку. Через миг он уже забыл и о вампире, и о переполохе. Пошуршал от удовольствия, когда Лив его погладила, и побрёл устраиваться спать на облюбованное место.       Лив глянула на Астариона.       — Ничего не хочу слышать, — прошипел он так, что и Лаэзель бы позавидовала.       — А ты ожидал, что он тебе кабана притащит? — с укором спросила Лив.       Вампир дёрнул губой и забрался в свою палатку.       «В последнее время он стал раздражительнее. И какая муха его укусила?»       Лив подошла и позвала его, пообещав дать крови. Астарион высунулся, смерил её недовольным взглядом, но, конечно же, не отказался. Что ж, пожалуй, кнут на него не действует совсем, но вот пряник…