Neither Can You

В её семье не всё было хорошо. Пепита чувствовала это по рычанию, едва сдерживаемому в её груди, по напряжению её когтей, по беспокойству, которое пробивалось сквозь её перья и мех. Не помогло и то, что уже пару месяцев между супругом Имельды и остальными членами семьи существовала напряжённость. Как всегда, она наиболее отчетливо ощущала обострённые эмоции в своей Имельде — там всё ещё было много гнева, много разочарования, немного страха и беспокойства… и любви тоже, но это следовало ожидать между супругами. Пепита пыталась успокоить Имельду, когда могла, но она мало что могла сделать. И тогда ей приходилось заботиться не только об Имельде. Был ещё и её супруг. Вот уже несколько десятилетий она наблюдала, как он вторгается на их территорию, всегда охотясь за Имельдой. Пепита всегда знала, кто он такой, независимо от того, что чувствовала Имельда, и знала, что, как и любым парам, им нужно быть вместе. Но этого было трудно достичь, когда пламенный гнев всё ещё бушевал в душе Имельды, поэтому Пепита сделала всё, что могла, чтобы держать супруга хозяйки подальше, пока для него всё не станет безопаснее. Однако после той ночи многое изменилось. А именно, пожары Имельды значительно утихли, и её партнёра терпели на их территории. Терпели. Не приветствовали. Некоторые из помёта привязались к нему быстрее, чем другие — особенно его собственный котёнок, — но предстояло ещё многое сделать. И всё же Пепита думала, что сможет разобраться в нём. Возможно, она не была так близко настроена к нему, как к своей Имельде, но это не означало, что она не могла попробовать. Тот, возможно, был таким же неуклюжим и дёрганым, как подросший котёнок, но он был супругом Имельды, и если Пепита хотела помочь Имельде, она должна была помочь ему. Затем случилась прошлая ночь Пепита зарычала, вставая и расхаживая по двору. Да, люди портят друг другу жизнь. Что ещё хуже, те, кто был по эту сторону завесы, источали не такие сильные запахи, как другие, что затрудняло их отслеживание. Какой позор — она бы с удовольствием поохотилась на того, кто сражался с супругом её Имельды. Давненько у неё не было хорошей охоты. Но супруг был оставлен в довольно плохом состоянии и с большим эмоциональным расстройством — достаточным, чтобы связаться с Имельдой, которая, в свою очередь, добралась до неё. И она могла чувствовать это — их страх, который сжимал её сердце, их печаль, от которой тяжелели её крылья, их беспокойство, от которого постоянно чесалась шерсть. Ей нужно было помочь ему, но отсутствие должной настройки на него усложняло ситуацию, и… и…! Помахивая хвостом взад-вперёд, она перестала расхаживать туда-сюда и уставилась за пределы территории своей семьи. Она знала, что есть решение. Как проводник, защитник, алебрихе, она всегда знала, когда возникала проблема. Решение, даже если она не сразу поняла, в чем оно заключается, — и она знала, что у этой проблемы есть решение. Только час или около того назад она узнала, что это за решение. Оно ей не понравилось. Конечно, не имело значения, понравилось ей это или нет. Она чувствовала, как это тянет её за крылья, за кости, за самую сердцевину, и это будет продолжаться до тех пор, пока она не найдет это. Несмотря на это… ей хотелось, чтобы это было не так. Решение. Прекратив расхаживать по комнате и растянувшись на земле, она легла, гадая, пройдёт ли тянущее ощущение. Это раздражало — напоминало ей о том времени, когда она была простой кошкой и котёнок Имельды постоянно дёргал её за хвост. Это никогда не было настолько сильно, чтобы причинить боль, но это раздражало, и это всегда тянуло её в направлении, в котором она не хотела идти. Жгучий гнев, не её собственный, вспыхнул в её груди, сменившись тревогой, из-за которой её шерсть вздулась точно так же, как от дневной влажности. Повернув уши в сторону дома, она услышала крики, скрип сломанных костей. На её территории всё было не так хорошо, и так будет продолжаться до тех пор, пока она что-нибудь не предпримет. Пока она не найдет решение. Значит, больше ничего не оставалось. Сделав глубокий вдох, она села, мышцы напряглись, и взмыла в воздух. Полёт к завесе прошел без происшествий, поскольку огромные башни проплывали мимо неё и становились всё более и более отдаленными. Правда, она могла бы подлететь к ним поближе, возможно, чтобы уловить какие-нибудь интересные запахи, но прямо сейчас это не было решением. Впервые за свою долгую-предолгую жизнь она пожалела, что не может игнорировать свои инстинкты, но это никогда не приводило ни к чему приятному. Вместо этого она полностью избегала башен, пока они не остались далеко позади, и ей оставалось лететь над бескрайним морем, всё ближе и ближе к месту назначения. С громким рёвом она устремилась вниз, приближаясь по завесе, к невидимой земле, которую она знала инстинктивно. В ту секунду, когда она приземлилась, её тело изменилось — она больше не была огромным духовным существом, а маленькой, непритязательной кошкой, такой же, какой была, когда впервые появилась в этом мире. Мгновение она сидела на одном месте, где должны были упасть лепестки, где раз в год собирались семьи по обе стороны завесы, и спокойно оглядывалась по сторонам, собираясь с мыслями. Пепита знала, что ей нужно сделать, но не могла решиться на это… Что ж, она что-нибудь придумает. Взмахнув серебристым хвостом, она промчалась мимо каменных надгробий мёртвых и помчалась по улицам в город. В это время дня на улице было много людей, поэтому она проскользнула в переулки, забралась на мусорные баки, коробки и окна, пока не смогла добраться до крыш домов. Оттуда она направилась к старой территории Имельды, где всё ещё обитали её живые котята. Но это был не кто-то из помета, за которым она охотилась. Бродя по крышам и осматривая землю на их территории, она, наконец, нашла то, что искала, лежа в тени одного из зданий у кучи дров. Данте удовлетворенно похрапывал, время от времени задевая лапами дёргался во сне до самого воротника. Пепита мгновение наблюдала за этим, прежде чем спрыгнуть с крыши, приземлившись на металлический барабан со слабым стуком. Там она сидела и ждала. Конечно же, нос Данте начал подергиваться, и он заёрзал во сне, прежде чем внезапно открыть глаза, посмотрев вверх (или вниз?) чтобы встретиться взглядом Пепитой. [¡Gato!] он залаял, перевернувшись так, чтобы лежать вертикально [¡Hola, gato!] Пепита раздраженно взмахнула хвостом, её уши дёрнулись назад. [Это не моё имя.] [¡Привет Пепита-gataa!] Виляние хвостом, о чём Пепите пришлось напомнить себе, не было агрессивным жестом, собака в волнении запрыгала вокруг бочки.[¡Hola, привет!] Затем он поклонился, опустив голову и передние лапы низко к земле и подняв хвост в воздух. [Играть?] Пепита не обратила внимания на этот жест. Подождав несколько секунд, Данте разочарованно взвыл, поднимаясь с земли, только для того, чтобы отпрыгнуть в сторону, повторив тот же жест. [Играем сейчас?] [Нет, Данте] сказала она. [Я здесь не для этого.] Данте уставился на неё, затем его хвост обнадеживающе вильнул. [Поиграем позже?] [Нет.] Поскуливая, пёс сел прямо, царапая свой ошейник, пока тот не закрутился по кругу вокруг его шеи. [Почему Пепита-gato здесь?] Бирка ошейника ударила его по лицу, и внезапно он просиял. [УГОЩЕНИЯ?!] Ay, perros. [Нет, Данте, никаких угощений.] Она наклонилась, разглядывая его более внимательно. [Я должна обсудить с тобой обязанности алебрихе. Обязанности духа.] К несчастью. Данте склонил голову набок, прежде чем осознал его, и его уши навострились. [Ооооооооо! Очень важно!] [Да, Данте.] Закрыв на мгновение глаза от облегчения, она выпрямилась — наконец-то ей удалось направить его в нужное русло.[Как поживают ваши котята?] Пёс несколько раз моргнул, но затем завилял хвостом. [Ах! Мой хозяин очень хорошо!] Его язык высунулся с довольным выражением лица. [Он посылает меня с сообщениями к костяным людям! Хозяйка с большими костями угощает меня! А потом я прихожу домой, и мой хозяин угощает меня! Так много угощений!] Избалованный perro, подумала она, хотя от одной мысли о угощениях у неё тоже потекли слюнки. [Но как у него дела?] [Он счастлив! Когда он спит, он иногда недоволен, но я прижимаюсь к нему, потому что я хороший perro и хороший проводник духов! А потом он гладит меня и снова счастлив.] Подняв одну из своих передних лап, он начал грызть её. [И он поет и играет музыку на большой штуке в форме кости, которую мне не разрешается кусать. И! И! Иногда, прежде чем запеть, он воет! Вот так!] И Данте откинул голову назад, демонстрируя это. Пепита зарычала, откинув голову назад и раздраженно прижав уши. Но, по крайней мере, было приятно это слышать он выполнял свою работу, помогая младшему котёнку —своему Мигелю. «Данте? Это был ты?» Пепита и Данте оживились, когда из-за угла дома появился молодой человек. Немедленно Данте бросился к нему, прыгая вокруг него на задних лапах и пытаясь лизнуть в лицо. [ХОЗЯИН! ¡Hola, хозяин, hola! Я скучал по тебе целых полчаса, пока тебя не было!] Мигель рассмеялся, добродушно отпихнув Данте и почесав его за ухом: «Ладно, парень, ладно! О чем ты там выл… о!» — Он заметил Пепиту, сидящую на бочке, и ухмыльнулся ей. — «Привет, gato!» Пепита медленно моргнула, глядя на него. Она не возражала, что он узнал её не сразу — до недавнего времени она не наблюдала за ним пристально, и даже тогда её внимание было сосредоточено на семье по другую сторону. Когда мальчик приблизился к ней, она встала, потянулась и подняла хвост в дружеском жесте. Мигель протянул ей руку, и она с радостью приняла её, уткнувшись головой в его ладонь и позволив ему почесать себя. «Ты друг Данте?» Данте с лаем прыгал вокруг мальчика. [Да, да! Это Пепита-gato! Она здесь очень маленькая! Но я не маленький! Я такой же!] Мигель, конечно, не мог понять слов своего алебрихе, но Пепита прекрасно их расслышала. Они тронули её сердце по причинам, которых пёс не предполагал, но она пока не собиралась сообщать ему об этом. Отстраняясь от руки Мигеля, она многозначительно посмотрела на Данте, затем снова на него. «…Подожди». — Наклонившись ниже, мальчик посмотрел в глаза Пепиты, и она медленно моргнула. — «Эй, ты не…?» [Да! Да! Она Пепита-gato! Это то, что я тебе говорил, хозяин!] «…Пепита?» Издав урчащее мурлыканье, Пепита стукнулась головой о его голову. [Да, хозяин! Я очень рад, что ты меня понимаешь!] Ухмыляясь, Мигель почесал Пепиту за подбородком: «Рад снова тебя видеть! Привет…» — Он отстранился, серьезно глядя на неё. — «Данте отправлял сообщения Papá Гектору и остальным…» Данте рявкнул. [Да! У меня есть! Я хороший проводник духов!] «Но они сказали… они сказали, что Papá Гектор сейчас не может играть на гитаре из-за своей руки». — Мигель держал себя за руку, нахмурив брови. — «С ним всё в порядке?» Пепита замурлыкала громче. Нет, это не так, но тебе не стоит об этом беспокоиться. Её жеста, казалось, было достаточно, чтобы успокоить мальчика, и он снова улыбнулся. «Это хорошо. Но знаете ли вы, как долго он…» «Мигель!» — раздался голос из одного из зданий.— «ты принес мне подгузник и несколько салфеток?» Мигель скорчил гримасу: «Мне пора», — сказал он и снова бросился за угол дома. — «Иду, мама!» Данте почти побежал за ним, но Пепита спрыгнула вниз и шлёпнула собаку по ноге, чтобы привлечь его внимание. [Данте.] Обернувшись, Данте высунул язык. [Снова привет, Пепита-gato!] [Мне ещё многое нужно с тобой обсудить. Очень важно.] [¡Si!] Он сел, осматривая одну из своих задних ног. [Очень важное дело проводника духов.] […Да.] Пепита наблюдала, как собака начала грызть его ногу, надеясь, что это означает, что он всё ещё обращает на неё внимание. [Данте… Ты помнишь ту ночь? Когда твой котёнок перешёл на другую сторону?] [Э-э…] Покачав головой, Данте, казалось, обдумывал вопрос. [О! Когда я повел его посмотреть на человека с высокой костью? И держал их вместе?] [Да. И ты помнишь, когда…] Её шерсть встала дыбом при воспоминании. […плохой человек забрал твоего котёнка и сбросил его с башни?] При этих словах Данте отшатнулся назад, схватившись лапой за нос. [Да…] он заскулил, его хвост обвился вокруг тела. [Плохой человек схватил моего хозяина, и я не мог вернуть его обратно. Мой хозяин падал, а я не мог его поднять.] Пепита чувствовала печаль собаки на своих плечах и, вопреки здравому смыслу, замурлыкала, чтобы привлечь его внимание. [Ты был слишком мал, чтобы поднять его… но твой котёнок не умер. Я смогла поймать его и остановила плохого человека.] Собака сразу оживилась, наклонилась вперёд и лизнула её по морду. [Да! Ты спасла его! Ты хороший perro! Хороший проводник духов!] Зарычав, она оттолкнула Данте, быстро облизала лапу и умылась. Как только слюна исчезла, она посмотрела ему в глаза. [Твой котёнок — твой Мигель — тот, кого ты направляешь, но тогда ты не смог ему помочь, поэтому мне пришлось помочь.] [Sí! Ты проделал очень хорошую работу!] Его хвост снова колотил по земле, язык вывалился наружу. [Теперь я должна попросить тебя о помощи.] Казалось, Данте потребовалось мгновение, чтобы осознать это, поскольку он наклонил голову в одну сторону, затем в другую, хлопая ушами взад и вперёд. Но когда он понял, то вскочил на ноги, удивленно залаяв. [Пепите-gato нужна моя помощь?!] Снова залаяв, он обежал её по кругу. [Я могу помочь! Помочь Пепите-gato позаботиться о моём хозяине!] [Нет, Данте, нет. Мне нужна твоя помощь, чтобы позаботиться о моей хозяйке Имельде и человеку с высокой костью.] На этом Данте остановился, несколько раз моргнув Пепите […что? Gato не может помочь человеку с высокой костью?] И снова она почувствовала, как на её плечи навалилась печаль- на этот раз её собственная. […Нет.] [Но Пепита-gata большая! Большая в другом месте, у костяных людей!] [Și. В этом-то и проблема.] Она обнаружила, что лежит, плотно обхватив себя хвостом. [Я слишком большая. Я пугаю его и не могу последовать за ним, чтобы защитить.] [Защитить?] Данте заскулил. [Почему высокий костлявый мужчина нуждается в защите?] [Супруг Имельды был… ранен. Ему нездоровится, и он очень напуган. Иногда я могу защитить его, но он боится меня и будет убегать и прятаться в местах, куда я не смогу попасть. Но ты…] Пепита снова посмотрела на Данте, который, по её мнению, был удивлён, казалось, смотрел на неё настолько серьезно, насколько был способен. [С другой стороны, ты всё ещё маленький. Ты можешь остаться с ним и следовать за ним, и он не будет тебя бояться.] Данте, казалось, обдумал это, прежде чем вернуться к своему обычному выражению лица, высунув язык и виляя хвостом. [Да! Я могу помочь человеку с высокой костью!] И он немедленно бросился бежать с территории семьи в сторону завесы, но остановился, не дойдя до края дома. [О! Но мой хозяин…!] Он оглянулся на Пепиту и заскулил. [Кто позаботится о моём хозяине?] Поднявшись на ноги, Пепита последовала за собакой, поглядывая в сторону дома, в который Мигель вошёл несколько минут назад. [Я останусь здесь и присмотрю за котятами. Но семья на другой стороне нуждается в тебе.] Несколько раз переведя взгляд с Пепиты на дом, Данте, наконец, посмотрел ей в глаза. [Да. Я позабочусь о высоком костлявом человеке, а ты останешься здесь и позаботишься о моём хозяине?] Пепита вздохнула. [Да, Данте. Верно.] После секундного размышления она уткнулась носом в плечо собаки. [Хорошенько позаботься о нём и моей Имельде.] [Да! И ты будешь хорошим проводником духов, пока меня не будет.] Его голова наклонилась, и он лизнул её в лицо. На этот раз она не сразу возразила. [¡Adiós, Пепита-gata!] С этими словами Данте выбежал с территории семьи, прежде чем во весь опор помчаться по улице. Пепита проводила его взглядом, а затем сразу же снова принялась за умывание. Данте, возможно, и был perro estúpido, но… он был алибрехе. Он знал, что делал. Или… во всяком случае, она на это надеялась. Но именно это подсказывали ей инстинкты, и они никогда раньше не подводили её. Возможно, всё обернётся хорошо. Проскользнув в дом, Пепита прокралась в гостиную. Там она их и заметила- Мигель и младший котёнок уютно устроились на диване, а самый маленький — на коленях у мальчика. С приятным чириканьем она запрыгала рядом с ними, свернулась калачиком рядом с Мигелем и замурлыкала. «Ещё раз привет, Пепита». — Мигель поправил крошечного человечка, который полусонно лежал у него на коленях, и улыбнулся ей.— «Соккоро, это Пепита, видишь? Она тоже дух-проводник, как Данте, но никому не говори». Это было правильно. И, как Данте, она защитит их, несмотря ни на что. ——— Розита знала, что ей не полагалось подслушивать. В конце концов, разговор между Mamá Имельда и Papá Гектором, они явно собирались побыть наедине, учитывая, что они оба были в его комнате, и дверь была закрыта. Но, ладно… ничего бы не поделаешь, если бы она обнаружила, что лестница между вторым и третьим этажами была очень приятным местом для сидения и чтения, и она случайно подслушала обрывки их разговора с того места, где сидела. Кроме того, Имельда не всегда была самой тихой собеседницей, особенно когда речь заходила о её муже. Однако разговор, который они вели в данный момент, был… не самым приятным для прослушивания. «Ты не выберешься из этого, Гектор», — раздался голос Имельды, слегка повысивший громкость от гнева.— «Я сказала полиции, что ты дашь им свои показания, и ты это сделаешь». Да, pobrecito Гектор. Из того, что она видела и слышала, она вообще не могла винить его за то, что он не хотел говорить о том, что произошло. Он уже был в очень плохом состоянии, когда впервые остановился в их доме — он не мог ходить, не прихрамывая, и временами ему было трудно поднимать вещи сломанной рукой. Теперь его грудная клетка была в полном беспорядке, горло разорвано, а рука…! Она даже представить себе не могла, что с ним сделали, и сомневалась, что он тоже хотел об этом думать. «Я знаю, об этом нелегко говорить», — продолжила Имельда, на этот раз более спокойно, — «но чем больше информации мы предоставим полиции, тем легче им будет установить, кто это сделал с тобой». Она была права. Было страшно подумать, что тот, кто причинил боль Гектору, всё ещё бродит поблизости… и если догадка Виктории была верна, это был сторонник убийцы Гектора, в придачу! Как кто-то мог поддерживать кого-то настолько мерзкого, чтобы сделать что-то подобное с его жертвой?! Розита вздохнула, на мгновение откладывая книгу в сторону. Имельда не ошибалась много лет назад, когда сказала, что любовь к музыке может заставить человека совершать ужасные поступки. Но музыка также приносила им столько радости, и отнять это у Гектора…! Этого человека явно нужно было посадить в тюрьму. Уверена, Papá Гектор согласился бы на это? «Гектор! Ты хочешь, чтобы об этом carbone не заботились?! …Да, боже мой.» Неловко поёрзав на месте, она вспомнила тот день, когда Papá Гектор запаниковал, услышав её стук в дверь, и когда он выпрыгнул из окна, чтобы избежать встречи с доктором. Очевидно, что он был нездоров не только физически… Учитывая, насколько он был напуган тогда, она не удивилась бы, если бы он был так же напуган сейчас. Если бы mamá Имельда просто дала ему немного отдохнуть, возможно, он почувствовал бы себя достаточно сильным, чтобы рассказать о том, что с ним случилось. Что ему нужно, так это немного отдохнуть и, возможно, выпить чаю, подумала Розита. Во всяком случае, обычно это её успокаивало. Приняв решение, Розита встала и начала спускаться по лестнице. Но в ту секунду, когда она добралась до первого этажа- БАЦ! Все Ривера, которые ещё не стояли, вскочили на ноги, немедленно повернувшись лицом к входной двери. Что-то явно врезалось в неё, и теперь это что-то царапало её и скулило- «Данте?!» — Розита закричала, бросаясь открывать дверь. Конечно же, как только она открыла дверь, алебрихе юркнул в дом, внимательно осматриваясь. «Это было быстро», — заметила Виктория, подходя к псу, чтобы проверить его ошейник. Розита, не теряя времени, направилась на кухню за угощением, но остановилась, когда Виктория заговорила снова «Где письмо?» «О, нет!» «Оно могло потеряться?» «Но Мигелито всегда надежно прикрепляет его к ошейнику…» Розита обернулась и увидела, что семья собралась вокруг Данте, внимательно изучая собаку в поисках любых признаков того, куда могло подеваться новое письмо… но что-то было не так: «Подождите», — сказала она, и остальные повернулись к ней.— «Почему он не скулит, требуя угощения?» Конечно же, Данте не хандрил на полу, как раньше, а вместо этого сосредоточенно принюхивался по фойе. Без предупреждения он поднял голову с громким лаем и начал карабкаться вверх по лестнице. «Куда он идёт?!» Розита первой последовала за собакой, когда он взбежал на первый, затем на второй лестничный пролёт. Она добралась до третьего этажа через несколько мгновений после него, как раз вовремя, чтобы увидеть, как mamá Имельда выглядывает из двери в комнату Гектора, вероятно, в поисках источника шума. Но Данте не обращал на неё внимания, пробегая сквозь неё, чтобы попасть в комнату. Ах милый. Поспешив к двери, Розита обнаружила Имельду, прислонившуюся к стене и выглядевшую довольно ошеломлённой. Гектор, тем временем, сидел, прислонившись спиной к подголовнику своей кровати, изо всех сил пытаясь оттолкнуть Данте, когда собака попыталась лизнуть его в лицо. Первым побуждением Розиты было оттащить собаку и рассыпаться в извинениях перед ними обоими, но затем она сделала то, что заставило ее остановиться. Гектор улыбался. Очевидно, Данте отказался от попыток поцеловать Papá Гектора, потому что теперь он свернулся калачиком рядом с мужчиной, испуская довольный вздох. Гектор положил руку на голову собаки; он всё ещё тяжело дышал после того, как на него набросился алебрихе, но, казалось, успокаивался. «…Mamá Имельда», — сказала Розита, поворачиваясь к ней лицом.— «У вас с Гекторсито были очень долгие день и ночь. Возможно, будет лучше, если вы оба немного отдохнёте, прежде чем вернуться к этим полицейским делам». Услышав это, Гектор поднял глаза и медленно кивнул, его лицо исказилось от усталости. Имельда перевела взгляд с Гектора на Данте, на Розиту и тяжело вздохнула. «Я полагаю, что да. Возможно, немного отдыха поможет нам обдумать это немного яснее». Улыбаясь, Розита кивнула им обоим, прежде чем направиться к двери: «Тогда мы оставляем тебя наедине с этим, Papá Гектор», — сказала она, открывая дверь перед Имельдой. Имельда на мгновение заколебалась, прежде чем направиться к двери. Однако, прежде чем выйти, она снова повернулась к нему лицом: «Ты дашь полиции заявление позже.¿Entiendes?» Когда Гектор медленно кивнул в ответ, Имельда, по-видимому, была удовлетворена и вышла. Розита подождала, пока Имельда не окажется вне пределов слышимости, прежде чем повернуться обратно к Гектору, который, казалось, осматривал Данте, осторожно дёргая за одно из своих крыльев: «Я не думаю, что было бы хорошей идеей снова выпрыгивать из этого окна. Крылья Данте слишком малы, чтобы поддержать тебя». Гектор коротко вздохнул, но одарил её добродушной улыбкой, одними губами сказав ей: «шучу». Розита улыбнулась в ответ. Но прежде чем спуститься вниз, она оставила ему последнюю мысль: «Мы все здесь ради тебя, Papá Гектор. Мы можем помочь тебе, если ты нам позволишь». С этими словами она закрыла дверь, надеясь, что её слова, вместе дружелюбный алебрихе, дремлющим рядом с ним, помогли бы ему отдохнуть.