Lust

Та встреча осталась лишь реалистичным сном. На утро она точно помнила въедливый запах ментоловых сигарет и тонкий шлейф её духов, но не могла собрать воедино её образ. Ведь человеческий мозг так и работает во сне: на самом деле мы не видим лиц, лишь силуэты, которые по пробуждению достраиваются в цельный образ. Её подсознание лишь искало поддержки и нашло его в образе идеальной женщины, быть которой она стремилась. С того дня из её жизни не исчез Максим – виновник слёз и истерик, эмоциональный вампир, изо дня в день выкачивающий из неё жизнь. Отказаться от него казалось труднее, чем отказаться от сигарет – настолько он залез под кожу. Она часто рассуждала и пыталась найти ту изюминку, которой он её так зацепил, вынудив отказаться от самой себя, но не находила. Да, Макс был хорош собой – высокий, здорово сложен, находясь рядом с таким подруги действительно завидовали, а молодые люди понимали, что у них нет и единого шанса. Природа не обделила его внешностью: по-детски милое, но в то же время отточенное лицо излучало харизму и уверенность, которая, собственно, и привела к печальному для девушки исходу, ведь ему было мало внимания одной. Ему хотелось быть в центре всеобщего внимания, быть на устах у всех девушек в округе – во всех смыслах. Он никогда не умел любить, он умел лишь симулировать эту влюблённость и у него это искусно получалось. Ведь человеку нужно так мало – всего три слова хватит, чтобы растопить сердце любой и использовать его в своих целях. Он не из тех, кто дарит цветы или подкрепляет свои слова поступками, он из тех, кто складно напевает в подготовленные красивыми речами уши. Возможно, именно это её и зацепило – его хитрость, чётко расставленные в голове цели и устоявшиеся взгляды на жизнь, которые в корне отличались от её собственных. Они были словно две противоположности: черное и белое, инь и янь, ангел и демон, и приспешником преисподней явно была не она. Она была дня него тем самым спасательным крючком, который не переставал доказывать окружающим, что он не такой, и что глубоко внутри он просто травмированный ребёнок, которому не показали, что такое добро, а что такое зло. Но ведь каждый ребёнок однажды становится взрослым, который в состоянии трезво оценивать свои поступки, разве не так? Тем не менее, она продолжала ждать чуда. Надеяться на то, что он поменяется, а многочисленные измены были лишь дурацкой ошибкой, которую он не хотел признавать. Однако надеяться на то, что человек изменится – это то же самое, что запивать боль от раковой опухоли горстями обезболивающих вместо того, чтобы оперировать поражённый орган. Он продолжал как ни в чём не бывало приезжать, не забывал дважды в день желать доброго утра и спокойной ночи, звонить в обеденные перерывы на работе и говорить о том, как сильно её любит. А ещё продолжал врать, скрывать свои переписки и периодически менять пароль на телефоне, дабы скрыть суровую правду от её глаз. Она ведь такая удобная, зачем же её терять? Очередные планы на выходные с друзьями отменены, ведь он пообещал приехать, но, как и сотни раз до этого, «случился форс-мажор». Кому-то снова нужно помочь, не забыть отвезти маму к врачу, починить неожиданно вставшую машину и ещё много причин, выученных наизусть за годы знакомства. Если подумать, то он всегда был таким, просто розовые очки имеют свойство спадать. Свежеприготовленный ужин так и остынет нетронутым, а бежевое платье с кружевами так и останется висеть в шкафу. Когда-то с мамой так поступал и её отец: она чётко помнит слёзы матери и её потухшее лицо, когда очередной ночью он не вернулся домой, а делал он это с завидной регулярностью. Элиза винила себя в разладе родителей, ведь если верить словам бабушки, то до её рождения они очень друг друга любили. А затем начался быт: пелёнки, памперсы, детские крики и перевод фокуса внимания с любимого мужчины на дочь. Мама вкладывалась в её развитие, водила по всевозможным кружкам и секциям, с утра до ночи возилась на кухне, стараясь приготовить здоровую сбалансированную еду, ведь была уверена, что все старания не напрасны и у них обязательно вырастет великая спортсменка. А выросло разочарование. Собственные мысли изводили, поэтому она не нашла выхода лучше, чем напиться в одиночку. А почему нет? Кто сказал, что пить в одиночку это алкоголизм, а не профилактика крепкого сна? Не выпив и половины бутылки красного полусладкого – её любимого – она и правда захотела спать. Тем более, что сон – самый действенный и приятный побег от реальности, в котором ты наконец можешь быть тем, кем ты хочешь. Гордостью семьи, успешным предпринимателем, душой компании, и, наконец, любимой женщиной. Но розовым замкам было суждено разбиться о скалы реального мира – громкие и настойчивые звонки уж сильно отвлекали. Будучи уверенной, что он в очередной раз звонит извиниться, она хотела убрать мобильный как можно дальше, но, звонка от него ей было суждено больше никогда не получить. — Добрый вечер, Элиза? «Очередная кредитная организация» – крутилось у неё в голове, но что-то не давало скинуть трубку. Что-то внутри предвещало не лучшие вести. — Ваш номер был помечен как экстренный у молодого человека, который, – хриплый женский голос на том конце провода задрожал. – Это городская больница штата Миссури. Вы только не волнуйтесь… Перед глазами, словно перед собственной смертью, сменялись тысячи различных картинок. Это ведь не он, правда? В третьем классе старшей школы лучший друг помечал ей номер как экстренный, что, если, он таковым и остался? Или кто-нибудь просто ошибся номером, или это просто глупый розыгрыш от местных подростков, а может просто плод её одурманенного воображения. — Послушайте, случилась авария, – продолжал голос из телефона, — Максим Аккерман, ваш брат, стал жертвой несчастного случая. Точнее, ещё не стал, – голос женщины всё больше ломался, — но он находится в тяжёлом состоянии в реанимации. — Брат? Нет, это явно какая-то ошибка. У неё нет братьев. Это всё большая ошибка. — Да, вы были записаны как «Сестрёнка», вот мы и подумали… Сестрёнка. Всего одно слово, отрезвившее разум за доли секунды. Он не просто врал ей, он скрывал её от остальных. Она была его маленьким грязным секретом. Была ему как «сестра». — Максим в критическом состоянии, мы не знаем, переживёт ли он эту ночь. Его спутнице повезло меньше – она скончалась на месте. Спутнице. Тем самым неотложным делом, из-за которого он пренебрёг Элизой, была очередная девушка. Даже не так: очередная вертихвостка, которая повелась на смазливое личико и серенады о симпатии. Шлюха, готовая раздвинуть ноги первому встречному. В голове крутилась лишь одна мысль: она не хочет, чтобы Максим пережил эту ночь. — Что от меня требуется? – вспомнив все походы в театральный кружок, она старалась отыграть искренне переживание, имитируя сбившееся от слёз дыхание. — Боюсь, что помочь вы ничем не сможете, но вам стоит приехать. Подписать бумаги на госпитализацию и привезти вещи первой необходимости, на случай если он… точнее, к моменту, когда он очнётся. «Надеюсь, этого не случится». Она положила трубку и истерически засмеялась. Какая ирония: умереть в автокатастрофе с очередной любовницей вместо того, чтобы спокойно провести вечер со своей любимой «сестрой». Так ему и надо. Он этого заслужил. Такси не заставило себя ждать, как и отделение больницы, встретившее её двумя сочувствующими медсёстрами. Они держали её за ладони и повторяли, что всё будет хорошо и Господь наш милостив, а она лишь смотрела на них стеклянными глазами. Ей все равно. Очередной пациент не заставил себя ждать, вынуждая медсестёр вернуться к своей работе. Она осталась наедине с пустым коридором и голосом в голове, настойчиво повторяющим один и тот же вопрос: «ты действительно хочешь его смерти?». Боялась признаться самой себе. Да. Время перешло за полночь, а стресс лишь наложил усталость, умоляя дать организму отдохнуть. Девушка, как казалось, лишь на пару секунд сомкнула веки, когда её быстрый сон прервал истошный крик старшего врача: «кто-то отключил аппарат жизнеобеспечения в шестой палате». Элиза открыла глаза. По коридору из кабинета в кабинет перебегали врачи с десятками бумажек, родственники новоприбывшего пациента держались за руки и молились, чтобы произнесённая новость не касалась их семьи, а тучная женщина в очках со стойки регистрации вызывала полицию. Лишь высокая фигура в красном облегающем платье, словно признак, отдалялась в сторону выхода.