Дорогая пропажа

«Наш флюгер летает по кругу, И не видно, куда дует ветер, И каждый палит с испугу, Не зная, куда он метит. Под пальцем горит гашетка, Я вышел и вижу цели, Пытаясь увидеть метки, Но нервы мои на пределе, Подбит и иду домой, Потерянный в настоящем, А в сердце останется мой Несгораемый чёрный ящик». (П. Кашин) – Сколько сейчас времени? Я поднесла к глазам левую руку с браслетом: – Восемь. Ровно. И тут же предметы вокруг нас обрели очертания и тени. Это по ту сторону экрана, оказавшегося огромным, выходящим на сцену окном, зажгли свет, а перед микрофоном уже стоял невесть когда успевший появиться распорядитель: – «Итак, господа и дамы, мы рады приветствовать вас на нашем традиционном ежегодном Орайзонском аукционе! Позвольте представить вам первый лот»... Какое-то время я больше ничего не слушала и не видела – на полотне, висящем за спиной этого пожилого человека во фраке, луч прожектора чётко, до мельчайших деталей обрисовал… Артанин «Ветер»! Дар речи вернулся только после того, как на очередное предложение из зала, человек, получивший помощь в моём доме, спокойно произнёс: – Немного. – Алексей!!! Что?! Что вы себе позволили?! Это же… это… – мне не хватило воздуха. Он посмотрел словно сквозь меня: – Помните зачем мы здесь. Иначе то, что я себе позволил, может оказаться напрасным. – «Дама под номером девятнадцать – двести восемьдесят тысяч плиниев!» – «Господин под номерам тридцать четыре – двести девяносто тысяч…» – «Правый сектор – триста тысяч плиниев!» – Но Артана… – Сектора вмешались? Интересно. – «Дама под номером девятнадцать – триста пятьдесят тысяч!» Дама усердно торговалась с Правым сектором. Цены удваивались, утраивались. А по моему лицу бессильно текли слёзы. – «Правый сектор – девятьсот двадцать тысяч плиниев!» Тишина. Предлагавший до этого девятьсот, Девятнадцатый номер сдался. – «Девятьсот двадцать тысяч – раз… Девятьсот двадцать – два… три…», – стук, – продано! Лот номер один приобретён участником из Правого сектора за девятьсот двадцать тысяч плиниев!» – Неплохо, – шевельнулся в своём кресле Алексей, – но, сколько же он тогда собирается выложить за кристалл? … – «И последний лот нашей программы. – На сцену вынесли небольшой металлический футляр чёрного цвета. – Здесь, защищённый от внешних воздействий, находится искусственно выращенный кристалл сильвернита. Этот предмет называют вторым сердцем «Икс-Айл». Действующий аналог центральной части ходовой установки, утраченной при гибели корабля «Виллисы» четырнадцатого по листопаду шесть сотен тридцать второго года. Начальная цена – миллион плиниев! «Виллиса»… – Центральный сектор – миллион сто тысяч плиниев! Мой спутник потянулся к микрофону: – Три миллиона! По залу пронёсся сдержанный ропот. – Левый сектор – три миллиона плиниев! – Правый – три миллиона сто тысяч… – Центральный сектор – три миллиона пятьсот! – Пять миллионов! – Левый сектор – пять миллионов плиниев! Я вжалась в сидение, крепко стиснув кулаки – это были неслыханные деньги! Снова ропот в зале. Центральный… нет, простите, ошибка – Правый. Правый – пять миллионов пятьсот. Пауза. – Кто больше? Посмотрела на Алексея. Он… молчал. «Пять миллионов пятьсот тысяч плиниев – раз… Пять миллионов пятьсот тысяч – два… Пять миллионов пятьсот тысяч – три! – звук молотка отдался где-то в сердце… – Про… – Идёмте, Лисс. Здесь нам больше делать нечего. Поднявшись, я направилась к выходу. Плохо что-либо соображая одолела коридор. В висках, не умолкая, билось: «Виллисы»… четырнадцатого по листопаду шесть сотен тридцать второго года… «Виллисы»… плиниев… плиниев… плиниев…»! Ещё коридор. Полутемная площадка… «Пли…». Растерявшись – куда идти дальше, этого места вообще не припоминая – обернулась. За моей спиной никого не было. * * * – На, выпей, герой! Полегчает, – Оукер протянул устроившемуся в углу дивана собеседнику плоскую флягу. – Виски, как ты любишь. Тот слабо шелохнулся. – Рановато тебе ещё с сердцем маяться. Впрочем, при твоей жизни… Пей, я сказал! Если тебя это, конечно, утешит – у Правого есть шанс уйти отсюда ни с чем. Леск сделал большой глоток и, в упор посмотрев на усмехнувшегося хозяина Орайзона, вымолвил: – И…? – У него не оказалось должной суммы. Большую часть борьбы за последний лот парень блефовал. Соблазнился в азарте на твою машину и не рассчитал возможностей. Когда всё кончилось, стоял тут, трясся, залог взять умолял, гарантией долга. Но ты же знаешь, у меня всё строго – сразу и только наличными. Иначе бы такие бездельники давно меня по ветру пустили. Я дал ему пять часов. – Можешь сказать кто он? – Владислав Бейли. – Бейли? – Помедлив немного, Лесконт глотнул снова. – Ты всё ещё любишь Анну? – Нет. – Неужели нашлась девушка, которая… – оживился хозяин Орайзона. – Нашлась. – Что ж, рад за тебя в таком случае! Хочешь знать кто был Центральным? – Спасибо, я догадался. – Когда, остановившись после пяти, он не стал накручивать тебе цену? Похоже, вас с ним осенило одновременно. Да не хохлись ты так! Если до рассвета Бейли не найдёт денег – кристалл твой. Девятьсот двадцать тысяч за фальк плюс технология, способная обеспечить меня до конца жизни – плата более чем достойная. Я даже спрошу: что ещё для тебя сделать? – Бумага и чернила найдутся? – встрепенулся Леск. – Если Центральный ещё здесь, передашь ему записку? Оукер чуть приподнял рассечённую рубцом бровь: – Лады. И это – всё? – Всё. – Ну, как знаешь. * * * Крендель привалился к стене дока и классически скрестил руки на груди – поза, отождествляющаяся у него с крайней степенью недовольства ситуацией: – Почему ты меня остановил?! Мы были уже у цели! И могли заполучить его! – Я остановился. – Отрезал Адмирал Севера. – А проиграл ли, ещё не знаю. Поняв, что оптимиста-дядюшку пока лучше всё-таки не трогать, Ио притих. – Вот, – продолжил тот внезапно, – что меня сейчас занимает – это расстановка сил. – М-м… Правый-Левый сектора? – Да. Не получи Мик ультиматума, треугольник был бы ясен: мы, Аратон и Рок-Фавор. – Подперев стену рядом с племянником, Югерт уставился в тёмный провал ночного неба впереди. – Но Рок-Фавор вывели из игры. Остаёмся – мы и Аратон. Но какой прок южанам взвинчивать цену, выставляя от себя двух претендентов? – Может, там у них мятеж? Ты забыл Народное сопротивление. – Не похоже. На мятеж нужны деньги, а их только что спускали на… легенды. Что может дать недовольным Установка от лежащего в руинах, неуправляемого корабля? А по ходу ещё и – старый фалькон. Кроме исторической – вообще никакой ценности для... не имеющий. Нет, не знаю другого столь сентиментального богача, кроме Энса! – Хорошо, предположим, Правый сектор – Военный министр Аратона. А Сопротивление… – Крендель аж крутанулся на месте, – установка!.. Что если им нужна не «Эс-сиди», а «Икс-Айл»? – «Икс-Айл» – это нарушение Мирного договора и открытая война с нами. Плюс – в лучах их заявления Шарлевилю – война и с Рок-Фавором. Решившимся на такое терять нечего, они идут до конца, а не сдаются на пяти с половиной миллионах плиниев! Стрим забери, что этому Левому нужно?! – Но похитить Харли и не явиться на тор… Ты обещал мне гитару! Приближающийся звук чьего-то топота, гулко разнёсшийся под сводами дока, вынудил обоих сменить тему. – Там дека треснула. Я ещё помудрю с ней. Потерпи. – Господин! Господин! Вам просили передать письмо! – запыхавшийся мальчишка-посыльный потащил из-за пазухи конверт. – Кто просил? – строго поинтересовался Юго. – Мастер Оукер, господин! А на словах: «У источника. Сейчас». Приняв пакет, Адмирал Севера рванул печать… На лице Кренделя явственно читалось желание привстать на цыпочки и вытянуть шею, может даже подпрыгнуть, но из-за широкого дядиного плеча всё равно ничего видно бы не было. Оставалось смириться и ждать. … Пара секунд на чтение и минута на… Югерт Э.Лертайн извлёк из кармана куртки тяжёлый кошелёк, насыпал, не глядя, полновесную горсть монет – золотых, серебряных… Протянул открывшему рот ребёнку. – Это тебе. За работу. Ничего себе!.. Тяжелее всего далось перетерпеть время, пока осчастливленный курьер уймётся, наконец, со всеми своими благодарностями и вприпрыжку умчит отсюда. – Очень хорошие новости? – воркотнул начавший уже вскипать наследник. Но нет! Это ещё, оказывается, не конец! Лишь хмыкнув, изверг снова развернул лист, вновь перечитал его, казалось – уже тысячу сто пятидесятый с лишком раз. Наизусть учил что ли?! И вот только после этого протянул племяннику. Молча. «Сумерки реют осенние, город внизу незнаком…» – И это – всё?! Что за… мистериум?! – Тебе не понравились стихи, Ио? Крендель скривился. Потешается же! Откровенно! – Ладно, не дуйся! Подожди меня здесь. Я пойду, побеседую с господином Поэтом. Чуется, нынешним переполохом на торгах мы обязаны именно ему. Ну, и кем бы был Крендель, если б минуту спустя, всю мыслимую осторожность соблюдая, не последовал за дядей?! Едва оставив здание доков за спиной, Югерт резко обернулся: – Ио! Я что сказал?! Жди меня там! Эхххх!..